Симбиа

      Элвис тихо напевал о том, что окажется дома под Рождество разве что в мечтах, за окном переливался огнями ночной город, плавно переходя в развешанные по стенам гирлянды, но атмосфера в доме была далека от праздничной. Тумс-Финниган погладил ладонью сложенные крылья, рефлекторно избегая острых кромок перьев, повесил их на место и кисло усмехнулся. Праздник, задуманный им и Вспышкой, вышел отменным, по крайней мере, для приглашенных гостей.       Мальчики и девочки, едва ли не с пеленок вовлеченные в модельный бизнес, все-таки остались достаточно детьми, чтобы проглотить и рассказанную Уорреном приторную сказочку, в которую челюсти масс-культуры превратили начало Нового Завета, и последующее представление. Конечно, главная заслуга принадлежала Гартману. Именно его голограммы сделали из синекожего Уортингтона благообразного ангелочка, хоть на елку вешай, проиллюстрировали рассказ, а в конце он устроил по-настоящему зрелищное шоу с санями Санты, падающими прямо на сцену сквозь «пробитый» потолок.       Тут уже вышел сам хозяин и предложил «помощь с починкой», пока потерпевший катастрофу сказочный персонаж раздавал малышне подарки. Гартман прекрасно справился с ролью. Омрачало праздник только отсутствие автора сценария. И то – для одного лишь Стервятника. Своими мечтами он ни с кем не делился, кроме любимой женщины. А она с сожалением сказала, что ее зовет долг, и ушла, – хоть и с горящими глазами принимала любые идеи, даже родившуюся у него глупую мысль приказать поварам сделать тесто для пряников и слепить их собственноручно, как в детстве. Конечно, она подозревала, что на столе среди муки в итоге окажутся не только кусочки имбирного теста. Ей не нужна была телепатия, чтобы читать его мысли.       Он с трудом понимал, волнуется за любимую женщину или просто досадует, что «Рассвет» не нашел другого дня для своей операции. Наверное, все-таки волнуется. Пусть хрупкость Вспышки и обманчива, пусть любой, кто попытается поднять на нее руку, в следующую секунду конечностей недосчитается, но случаи бывают всякие. И он хотел бы сегодня сам отрезать наглые ручонки, а не веселить детишек. В конце концов, не все ли равно, кто будет изображать живые декорации на свадьбе Лиз? С тем же успехом это могли бы быть голограммы. Хотя... нет, Лиз заслуживает лучшего, а жертвенный агнец, за которого она выходит, не должен заподозрить ничего лишнего.       Усмешка на мгновение сменилась плотоядным оскалом. Гарри Осборн будет страдать за себя и за своего отца, который еще легко отделался. Идея позволить дурачку побыть новым Гоблином – и закопать себя собственноручно – Стервятнику очень понравилась. Вспышка даже не возражала насчет того, чтобы по серьезному стравить Гарри с Пауком. Паук никогда не убивает противников, как известно.       Что ж, даже оставшись в живых, морально после всего этого Гарри превратится в падаль. В его, Стервятника, законную добычу. А Лиз... что ж, свой кусочек счастья в браке она получит, а потом поймет, что ее семья – это не псих, за которым она замужем. Ее семья – он, Пол Финниган, ее бывший дед, а ныне кузен. Программу для Лиз он тоже уже наметил. Ее ждет долгий отдых – и райские удовольствия. Путешествия, чтобы успокоить нервы, балы и приемы, когда станет полегче... Возможно, наигравшись с Гарри, он найдет кузине нового мужа, более подходящего. Способного понять, что Лиз нужно любить и уважать, нет, поклоняться ей и превозносить до небес, если хочешь жить. А пытаться использовать ее очаровательную глупость можно только по-настоящему родным людям.       Голос Элвиса оборвался на полуслове, зазвенели веселые колокольчики, а затем запела Мэрайя Кэри. О том, что хочет получить на Рождество. В первое мгновение Стервятник не понял ничего, лишь невольно повернулся в сторону двери, а потом осознал, что идет – нет, практически бежит в зал с елкой, подсознательно зная, кого там увидит.       Его Вспышка. Его Кэрри. Обнаженная, обвитая серебристой лентой с кокетливым бантом на груди. Время, тянувшееся сегодня как резина, внезапно понеслось огромными оленьими скачками, оставляя в памяти лишь рваные куски. Вот он касается ленты, и та рассыпается невесомой пылью, вот Кэрри целует его под омелой, вот они не могут оторваться друг от друга на ковре из тигриной шкуры перед электрокамином, и все это время слова песни вторят его мыслям. Да, тысячу раз да, все, что ему было нужно на это Рождество – она, его детка, его Вспышка, его пламя юности, сладко-соленый вкус ее губ, ее нежные руки, жар ее совершенного тела, ее любовь и ласки, а все остальное – потом. И чем дольше это «потом» не наступит, тем лучше.       Когда он пришел в себя, она сидела рядом, играя с пояском его шелкового домашнего халата. От ее кожи исходил мягкий, чарующий свет, подчеркивая неземное происхождение. Музыка не играла, но казалось, что сам воздух неслышно звенит от предвкушения чуда.       –Лучшее Рождество в моей жизни, – прошептал Стервятник, ловя ее за руку и снова притягивая ближе. Она легко подалась навстречу, но не рухнула, а будто стекла на мягкий мех.       –Все – твое, – так же тихо отозвалась она из-под копны волос, укрывших лицо. – Я удрала с дебрифинга, сказав, что у меня есть личная жизнь, представляешь? Думала, Гейб, Ник и Виктор передерутся за право оторвать мне голову, но это уже завтра.       –Я им сам головы поотрываю, – он обнял ее, прижимая к себе. – Нет, лучше отрежу крыльями.       –Пожалей их, у них не отрастут, если что, – она засмеялась и отстранилась. Погладила его ладошкой по груди, легонько задев сосок, затем прошлась там же языком. – К тому же, когда я уходила, двое из них вспомнили, что у них тоже есть семьи, на дворе как бы Рождество, а разбор полетов может и подождать. Тем более, там и разбирать-то нечего. Пришли, увидели, добыли кое-какие доказательства, что Гидра на территории Бальтавии действовала еще долго после Второй Мировой, Виктор прихватил симпатичный сувенир в египетском стиле, но это я тебе не говорила.       –А то, что ты хотела найти, там было? – он нашел в себе силы задать вопрос, несмотря на ее легкие, но дразнящие и возбуждающие прикосновения. Еще немного – и он снова обо всем забудет.       –Нет, но кое-какие наводки обнаружились, – она посерьезнела и замерла. – Знаешь, я не удовлетворена.       –Сейчас исправлю, – он погладил ее по бедру и внезапно толкнул, опрокидывая на спину. Сопротивления не последовало, Кэрри податливо раскрылась перед ним, снова принимая в себя, вбирая, сжимая и не желая отпускать. Он тоже хотел как можно дольше быть с ней единым целым. Это нравилось ему больше всего в тех усовершенствованиях, которые ему подарила Лесли. Возможность держаться на равных с любимой, давать ей то, в чем она нуждается. Не только в постели, конечно, но и там тоже. Они идеально подходили друг другу, как две вручную подогнанные детали.       Она вздрогнула в его руках, сжимаясь еще сильнее, и его снова накрыло с головой. Волна блаженства вымела все лишние мысли, оставив только насыщение, более полное, чем могли бы дать когти. Он устало следил глазами, как Вспышка поднимается на ноги – и на ней из ниоткуда появляется что-то нежное и кружевное, почти ничего не скрывающее.       Музыка заиграла вновь, на сей раз ABBA. Хлопнула пробка шампанского, Вспышка вернулась с двумя полными бокалами и поставила их на пол возле шкуры.       –Все напоминает о работе, – пожаловалась Кэрри, поправляя съехавшую с плеча кружевную бретельку. Пол ответил улыбкой – он знал, что без ее желания эта одежда в беспорядок не приходит. Он приподнялся на локте, поднял бокал и коснулся его краем второго.       –Работа уже сделана, – успокаивающе произнес он. – Дум получил свое, ЩИТ тоже, теперь можно подумать и о нас.       –У нас все как раз хорошо, – она фыркнула и отпила глоток. Он тоже выпил – и понял, что это все-таки не шампанское, а сладкое ламбруско. Впрочем, он не был таким уж преданным фанатом сухого вина. – Октавиуса, конечно, можно пока из планов вычеркнуть, он нестабилен. Пусть с ним Фиск мучается. Джордж и Майя вплотную подошли к решению проблем с алгоритмами перенастройки теломеров. На мутантах их конструкцию уже можно обкатывать, добровольцы есть, тем более, думаю, к концу следующего года получится начать эксперименты на обычных людях.       –Это я знаю, – Стервятник отмахнулся. – Лесли мне звонила, отчет Майи я читал. Но я имел в виду не наши дела, а нас с тобой.       Она не ответила. Покрутила кольцо на пальце, поставила бокал и села, обняв себя за колени.       –Я готов сказать об этом миру, – продолжил он. – Не дожидаясь свадьбы Лиз. Это ведь всего лишь объявление о помолвке, или ты хочешь повременить?       –Когда? – она повернула голову. В фиолетовых глазах крошечными искорками отражалась елочная гирлянда и плясал фальшивый огонь камина.       –А хоть на этом проклятом вечере благотворительного позора высоких гостей. Я как прочел текст песни, который ты предложила – кстати, настаиваю, чтобы ты спела тоже, а не только играла, – так и решил, что получится отлично.       –Хорошо, спою вторым голосом, если ты хочешь, – Кэрри пожала плечами. – А со свадьбой, похоже, получится не раньше апреля. Даже если Гарри и Лиз решат венчаться в январе, февраль решил застолбить Майкл. К тому же, январь, как я слышала, выбрала Фрост, и еще нужно уточнить насчет Джин... если она тоже хочет зимой, для равновесия придется устроить кое-кому похороны.       –Джин? – это имя, пожалуй, раньше не звучало. На память Стервятник не жаловался.       –Невеста брата мужа кузины Лесли, – Вспышка хмыкнула. – Ну да, седьмая вода на киселе, но кому-то из нас стоит поприсутствовать. Они со Скоттом, конечно, могут и до марта дотянуть, Лесли не ручается. Но на их свадьбе кое-что может произойти, во что я не хотела бы вмешивать тебя.       –Не надо за меня бояться, – он коснулся ее плеча, сдвигая слегка сопротивляющуюся ткань. – О чем бы ни шла речь, я...       –Ты человек, – она склонила голову, прижав его ладонь щекой. – И я хочу видеть тебя живым. А со мной ничего не случится. Я вернусь в любом случае. Мне нужно только, чтобы кто-то... чтобы ты меня ждал и встречал так, как сегодня.       –Клянусь, – он произнес это так, будто они уже стояли у алтаря. А неплохая идея – вписать это в их общие клятвы. От двух открытых супергероев пресса непременно будет ждать что-то в таком духе. Пафосно и торжественно. – Ждать, любить и не вступать в «Рассвет», как бы мне ни хотелось быть к тебе ближе.       –Куда уж ближе? – она подняла телекинезом недопитые бокалы и аккуратно поставила их на каминную полку. – Ты и так в моем сердце, Эдриан. Тебе не надо ничего делать, чтобы там оставаться. Тем паче – спасать мир от Апокалипсиса.       Она обняла его – с нежностью, но без похоти и влечения, и в этой теплой невинности тоже было что-то приятное. Больше доверия, чем в раскрытии любой тайны. Он чувствовал, что может задать ей сейчас любой вопрос, но выбрал молчание.       «May we all have our hopes, our will to try. If we don't we might as well lay down and die, you and I», – заключительные слова и аккорды песни растаяли в воздухе.