***
Первое, что увидела Лухан, зайдя после прогулки по городу в условленное кафе – хмурое лицо Бустаманте с огромным кровоподтеком на щеке. – Что случилось?! Откуда эта рана? Пабло коснулся уголка губ и зашипел от боли. – Откуда, откуда… Этот идиот безнадежен! – Вы подрались с Эредиа? – округлила глаза девушка, бухаясь на соседний стул. Парни мрачно переглянулись. – Да ему наплевать на наши слова… – Повторяю, мне не о чем с вами говорить. Блас, сложив руки на груди, демонстративно отвернулся. Пабло нахмурился. – Блас… это так ты разговариваешь с друзьями, которые приехали в такую даль, чтобы увидеться с тобой? – А я просил вас приезжать?! – раздраженно выкрикнул Эредиа. – Знаешь что… Бустаманте, закипая, сделал несколько шагов по направлению к Бласу. Гвидо вскочил из кресла и бросился ему наперерез. – Погоди, Пабло! – Лассен обернулся к Эредиа, сидящему с надутым видом, и с мягкой укоризной произнес: – Блас, перестань. Мы ведь так давно не виделись. – Ага, только причина не во мне, а в том, что это вы не приезжали увидеться со мной! – выпалил Блас. На миг он стал похож на обиженного ребенка, у которого отобрали последнюю конфетку. Томми, до сих пор молчаливо следящий за перепалкой, забравшись с ногами в кресло, тихо проговорил: – Блас, ты… – Если тебе было одиноко, так и нужно было сказать, – перебил его Бустаманте, с улыбкой присаживаясь напротив и хлопая Бласа по плечу. Эредиа резким движением сбросил руку Пабло и грубо оттолкнул его. – Не было мне одиноко! – Да в чем дело? – взорвался блондин, хватая друга за рубашку. – Почему ты так себя ведешь?! – Тише, тише! – Гвидо быстро вклинился между друзьями, заставив Пабло отпустить материю и отведя его подальше. – Ладно, хватит. Бустаманте фыркнул и отвернулся, стараясь успокоиться. Эредиа, глядя ему в затылок, холодно бросил: – Пабло. Кажется, за это время твой язык стал еще длиннее. – Зато ты, Блас, так и остался наглым эгоистом. Эредиа резко подорвался с места, и Пабло едва успел обернуться, как получил удар в челюсть. – Ты что творишь?! – взревел Бустаманте, вырываясь из рук подоспевшего Лассена. – Вы что, приехали сюда, чтобы поссориться со мной? – закричал Блас, тяжело дыша и обводя друзей обвиняющим взглядом. Закончив рассказ, Пабло устало откинулся на спинку стула. – Вот так. Не знаю, почему он так взбесился… – Блас, конечно, не прав, но и ты, Пабло, мог бы быть посдержаннее! – сердито выговорил другу Гвидо. – Знаешь же, что он заводится с пол-оборота… – А что я сделал? – возмутился блондин. – Я всего лишь произнес имя Линарес, и после этого он разозлился и стал невменяемым. – Что? Заметив, как исказилось лицо Лухан, Лассен торопливо замахал руками: – Это он шутит, не было такого! – он попытался пнуть Пабло под столом, но попал по железной ножке и тихо взвыл. – Было! Знаешь что, Лухан, забудь об этом упрямом баране, – запальчиво воскликнул Бустаманте. – Если бы он любил тебя, не игнорировал бы столько месяцев без причины! Она приехала, только чтобы увидеться с ним, а он… Нет чтобы извиниться или разобраться в ситуации! – парень покачал головой. – Что могло так поменяться за этот год?.. – Действительно… – Лухан, жадно слушавшая рассказ ребят, тяжело вздохнула. В ее голове никак не укладывалась мысль, что тот Эредиа, которого они знали, может так себя вести. Томми оторвался от соломинки, в которую до этого задумчиво дул, создавая пузырьки в коктейле, и твердо проговорил: – Наверняка что-то случилось. Что-то…серьезное. Лухан прикусила губу, глядя в пространство перед собой, а потом вдруг резко ударила себя по коленям. – Я встречусь с ним еще раз. Эскурра вскинул на нее удивленный взгляд. – Не могу я все так оставить и просто вернуться домой. Теперь, когда я немного отошла от первого потрясения… все это меня ужасно злит! – Лухан треснула кулаком по столу и воинственно заявила: – Скажу ему все, что думаю, а если он откажется объяснять, просто врежу как следует! Пабло одобрительно заулыбался. Линарес решительно кивнула сама себе, пробормотав: – Точно. Пока не сделаю этого – в Аргентину не вернусь. Девушка выбралась из-за стола и целеустремленно направилась к выходу. – Эй, ты куда? – крикнул ей вслед Лассен. Лухан обернулась и торжественно объявила: – Устрою засаду перед его университетом!***
Пафосно и решительно сообщив друзьям о своем намерении, Лухан не учла одного… «Ну и где его университет?» Бумажная карта в ее руках переживала не лучшие дни: девушка крутила и вертела ее во все стороны, собирала и разбирала, иногда неаккуратно разрывая по сгибу. Несколько раз ей приходилось возвращаться и менять маршрут, а сейчас Лухан с досадой поняла, что уже проходила по этому месту ранее. Остановившись на пересечении улиц, Линарес принялась внимательно просматривать карту. – Что вы делаете? Услышав испанскую речь, Лухан с удивлением подняла взгляд. Ее глазам предстала картина, как будто взятая из американского сериала с драмой, погонями и скандалами: из магазина напротив мужчина в фартуке продавца выталкивал молодую девушку с длинными каштановыми волосами, которая сопротивлялась и кричала на чистом испанском: – Я не понимаю! Вы так со мной обращаетесь, потому что я аргентинка?! Мужчина, весь красный, что-то гневно втолковывал ей на английском, а девушка, ничуть не смущаясь, продолжала размахивать руками и вопить на испанском, иногда даже сердито топая ногой. – Какая буйная…– пробормотала невольная свидетельница этой сцены. Впечатление, что Лухан наблюдает за съемками фильма, пополнилось звуком полицейских сирен. К магазину подъехала машина с мигалками, из которой к спорщикам вышли двое мужчин в форме. Увидев их, незнакомая девушка, к удивлению Линарес, не испугалась, а обрадовалась. – О, как хорошо, что вы приехали! Вы говорите по-испански? Но стражи порядка не оправдали ее ожиданий: быстро расспросив продавца, они непреклонно ухватили бунтарку за руки и повели к машине. – Эй-эй, погодите! Что такое? Куда вы меня тащите?! – Ничего себе… – глядя, как ее соотечественницу с трудом усаживают на заднее сидение, Лухан помотала головой, строго сказав самой себе: – Сейчас не время для этого. Усилия Линарес вскоре были вознаграждены: университет Эредиа наконец показался на горизонте. Девушка нерешительно приблизилась к главному входу, раздумывая, что предпринять: ждать здесь или зайти внутрь, как-нибудь узнать его расписание? А вдруг он уже дома? Конец ее сомнениям положила открывшаяся дверь, из-за которой повалили студенты. Лухан отошла чуть в сторону, пристально всматриваясь в каждое лицо. Едва ли она серьезно надеялась, что среди них окажется Эредиа, но тот вдруг действительно появился в сопровождении группы парней европейской внешности, скорее всего, местных. Блас королем вышагивал впереди, а остальная компания держалась чуть сзади. «Он и здесь умудрился всех построить!» – подумала девушка со смесью раздражения и восхищения, и, глубоко вздохнув, чтобы побороть волнение, двинулась вперед. При виде стремительно шагающей к нему Лухан Блас замер, изумившись чуть ли не больше, чем когда встретил ее в Нью-Йорке в первый раз. На его лице опять промелькнуло то странное жадное выражение, что и вчера, но оно тут же сменилось маской напускного равнодушия. – I have no time for this. Let’s go, – бросил он своей свите, возобновляя движение, но сегодня Лухан была настроена слишком решительно, чтобы позволить ему сбить себя с толку своей холодностью. Она загородила ему путь, расставив руки в разные стороны. – Подожди. Эредиа медленно прикрыл глаза и вздохнул: – Ну что? – Давай поговорим, – Лухан смотрела твердо, не отступая, и Блас, поколебавшись, сдался. Взмахом руки отпустив своих приятелей, сам он без слов направился в сторону футбольного поля, совершенно пустого в этот час. Девушка последовала за ним, мысленно настраивая себя на честный разговор. Потому что, чтобы требовать правду от Эредиа, она и сама должна быть предельно честна. Остановившись в паре шагов у него за спиной, Лухан тихо сказала: – Эредиа… я ведь приехала специально, чтобы увидеться с тобой. Неужели ты ничего не хочешь мне сказать? – Ты же сказала, что не за этим приехала, – голос парня слегка дрогнул. – Ну, я просто… не так выразилась. Блас, почему-то упорно не желая поворачиваться к девушке лицом, немного помолчал, а потом прежним сухим тоном произнес: – Я занят. О чем ты хотела поговорить? Покачав головой, Лухан с горечью спросила: – Почему ты так злишься на меня? – Ты о чем? Я абсолютно спокоен, – тон Бласа явно говорил об обратном. – Злишься же! – Не злюсь! – Тогда зачем ты опять объявил мне войну? – Что? – Эредиа так удивился, что наконец обернулся к девушке. Лухан засунула руки в карманы, разглядывая небо. – Вот уж не думала, что ты по-прежнему занимаешься такими глупостями. – Какими? – Сам игнорировал мои звонки. Не понимаю, что тебя так разозлило. А потом вдруг объявляешь мне войну через других студентов колледжа… – по мере того, как говорила, Лухан все больше распалялась. Острое чувство несправедливости, обиды на Эредиа затопило ее, и девушка уже почти забыла, что намеревалась быть честной и спокойной. – Секундочку… – недоуменно помотал головой Блас, нахмурившись. – Если хочешь мне что-то сказать, так скажи! Постоянно сбегаешь от меня, не разговариваешь даже… что я тебе такого сделала, чтобы объявлять войну? – Да какую войну?! Это когда было-то? – Не прикидывайся, что не понимаешь! – выкрикнула Лухан срывающимся голосом. – Если больше не любишь, то так и скажи! Все равно я тоже больше ничего к тебе не чувствую, вот! Хватит меня мучить уже, просто оставь в покое! Линарес умолка, тяжело и быстро глотая воздух, как будто только что вынырнула из воды. Весь ее запал как-то внезапно исчез, сменившись опустошением и досадой на себя. Что она опять наговорила?! – Что за ерунда? – прищурился Блас. – Только не говори, что приехала в Нью-Йорк, только чтобы сказать мне это. – А что такого, если так?.. – огрызнулась девушка, отведя глаза. Эредиа усмехнулся и неожиданно мягко сказал: – Совсем дурочка? Лухан вскинула взгляд. Странно, но с его лица вдруг исчезли холодность и высокомерие, глаза взволнованно сияли – сейчас Эредиа впервые снова стал похож на человека, с которым она год назад прощалась в Аргентине. – Дурочка? – Разве нет? – Блас улыбался, но без издевки, тепло и грустно как-то. «Значит, дурочка?!» Ну все, терпение вышло. Пришло время поставить наглеца на место, напомнить ему, кто она такая! Растормошить его. Лухан сцепила зубы, сжала кулаки, и возмущенно выдохнула: – Да как ты… как ты можешь так меня называть после того, что сделал? Шагнув вперед, она как следует размахнулась, устремив кулак в ставшее безучастным лицо Эредиа, но… в последний момент парень резко уклонился, и Лухан пролетела мимо, едва сумев остановиться, чтобы не упасть по инерции. Эта неудача повергла ее в какое-то шоковое состояние. Нет, так не должно быть… Внутри появилось гадкое ощущение, как будто только что она проиграла, упустила свой шанс… Блас медленно обернулся, снова облачившись в свою железную маску, и глухо сказал: – У меня больше нет времени играть в игры твоего уровня. – Лухан вздрогнула. На его лбу выступили капельки пота. Пристально глядя ей в глаза, он хрипло отрывисто бросил: – Я больше не ребенок. Отведя глаза, Эредиа прошел мимо Линарес и быстрым шагом направился прочь с поля. Налетевший ветер растрепал волосы Лухан, которая застывшим взглядом смотрела в никуда, не замечая, как по ее щекам катятся слезы.***
– Все бы получилось, если бы ты не промазала, – подвел неожиданный итог Гвидо, выслушав краткий, невыразительный рассказ Лухан. Шагая по ярко освещенному проспекту, ребята лавировали между спешащими в разных направлениях ньюйоркцами. В вечерней темноте яркие вывески особенно слепили глаза. – Но разве можно дважды использовать один и тот же способ, чтобы заставить его понять? – задумчиво протянул Пабло. – Хватит уже, – устало попросила Лухан. Ей до смерти надоело обсуждать поведение Эредиа и слушать предположения в духе «А что было бы, если…». – Ладно, ладно, замяли. Давай мы лучше угостим тебя чем-нибудь. Девушка уже собиралась согласиться с предложением Бустаманте, но тут Лассен патетично провозгласил: – Разбитое сердце лучше всего склеивать сладеньким! – Обойдусь без такой заботы, спасибо! – фыркнула Линарес, с независимым видом ускоряя шаг. Парням тоже пришлось поторопиться, чтобы не отстать. – Да ладно тебе, мы ведь и правда о тебе заботимся! – Благими намерениями, знаете ли… – Но у тебя ведь все равно кончились деньги, – хитро ухмыльнулся Лассен. Лухан остановилась и грустно подтвердила: – Ага, кончились… – Тогда… когда вернемся в Буэнос-Айрес, сможешь нам как-нибудь отплатить, – улыбнулся Томми. – А пока не стесняйся. Вздохнув, девушка безнадежно пробормотала: – Что бы я ни делала, все мне помогают… Я просто беспомощна. – Это совсем не так, ты же знаешь, – мягко возразил Эскурра, чуть коснувшись ее плеча. Лухан тряхнула головой, решительно сбрасывая с себя уныние, и постаралась улыбнуться друзьям как можно более сердечно. – Ладно! Тогда сегодня возьмем и наедимся всякой вкуснятины! – Ага, передумала! – возликовал Гвидо и начал закатывать рукава с таким видом, будто собирался прямо здесь и сейчас заняться приготовлением этой самой вкуснятины. Лухан вприпрыжку пошла вперед, быстро обогнав парней, и замахала им руками: – Эй, чего вы там застряли? Идем уже! Продолжая с улыбкой смотреть вслед Линарес, Томми хлопнул друзей по плечам и спокойно сообщил: – У меня тоже кончились деньги, кстати. – Предоставь это нам! – и Лассен, выставив вперед кулак, понесся по улице с видом Супермена, спешащего на помощь.***
Фернандес закрыл папку, закончив записывать распоряжения начальника. Рикардо Эредиа отложил в сторону договор и как бы вскользь поинтересовался: – А что Лухан Линарес? – Она вернулась в Аргентину, – сообщил секретарь и после краткой паузы добавил: – Сеньор Блас почти полностью проигнорировал сеньориту Линарес. Президент усмехнулся и картинно поаплодировал. – Браво! – он с довольным видом покрутил в руках ручку. – Похоже, в этот раз он действительно осознал свою ответственность.***
Семья за столом… детский смех… Грязный оборванный мужчина, дрожащей рукой подбирающий пластиковую бутылку… Фотографии на комоде… Мужчина с улыбкой держит на руках малыша… Заросший щетиной, с маниакально блестящими глазами, на коленях… Трясущиеся губы, тусклые глаза… один шаг – и мужчина падает с крыши… Блас вскрикнул и открыл глаза, резко сев в кровати. Опять это... В горле пересохло. Эредиа вскочил, трясущимися руками схватил графин и начал жадно пить прямо из горлышка. Вода стекала по его губам, подбородку, тоненькими струйками сбегала на грудь. Утолив жажду, парень вернул графин на место и со стоном сжал голову. Опять. Блас безнадежно опустился на кровать, и его рука медленно потянулась к небольшой коробочке, внутри которой еще оставалось одно печенье, но так и не притронулась к ней.***
На следующий день Эредиа никуда не пошел. Бездумно уставившись в потолок, он пролежал без движения почти до обеда, пока в один момент не услышал тихий скрип двери. Приподнявшись на локтях, парень с удивлением увидел вошедших в комнату Пабло, Томми и Гвидо. Блас не успел ничего сказать, как Томми вдруг без слов кинул ему яблоко. Поймав фрукт, Эредиа перевел недоуменный взгляд с него на друзей. Упрямо глядя в сторону, Пабло с трудом проговорил: – Извини, Блас. За мои слова и… за то, что не приезжали к тебе, тоже. – Он посмотрел в глаза другу и несмело улыбнулся. Такие же улыбки отразились на лицах Лассена и Эскурры. Эредиа еще несколько секунд сохранял суровый вид, но потом не выдержал: в избытке чувств откусив гигантский кусок яблока, он заулыбался в ответ. Блас никогда бы ни признал этого, но, помирившись с друзьями, почувствовал, как огромный камень с грохотом упал с его сердца. Весь этот год он дико скучал, ему до жути не хватало их компании, но гордый Эредиа не мог вот так просто сказать об этом прямо. Привыкший чувствовать себя центром мироздания, он считал само собой разумеющимся, что друзья буду часто прилетать к нему в гости, но занятые собственными проблемами, ребята искренне полагали, что, пока у них столько дел, телефонной связи достаточно. И в какой-то момент Блас просто убедил себя, что они его бросили. Но сейчас все обиды были забыты. Им столько раз в жизни приходилось ссориться и мириться, что они научились делать это без лишней драмы. Тем более что Блас на самом деле мечтал об этом гораздо сильнее, чем признавался себе самому. Как и раньше, друзья снова свободно болтали обо всем на свете, и довольно быстро их разговор перешел на волновавший ребят вопрос. – Войну Линарес?! – ошарашено переспросил Блас. – В смысле? – Перед поездкой сюда я получил очень сердитый звонок от Мии, – серьезно пояснил Пабло. – Она сообщила, что ты якобы позвонил кому-то из студентов колледжа и сказал, что снова объявляешь Лухан войну. Чтобы они продолжили то, что начали в прошлом году. Эредиа напряженно слушал, сжав в руках стакан. – Мия сказала, что ее не было рядом, когда на Лухан напали, она узнала об этом только задним числом, из слухов. Теперь-то уже весь колледж знает, но вначале, видимо, все провернули достаточно тихо и грамотно, привлекли только тех, кто гарантированно не станет ее защищать, – Бустаманте досадливо поморщился. – Сама Линарес тоже ничего не сказала. Как всегда, пытается справиться собственными силами. – Наверное, какой-нибудь фанат Бласа это сделал… – предположил Гвидо. – Блас, – Томми уперся взглядом в друга. – Ты точно тут не при чем? – Конечно, нет! – возмущенно вскочил Эредиа. – Делать мне больше нечего! Он отошел и оперся о столешницу, нервно постукивая ногой о пол. Друзья вполголоса продолжали обсуждение. – Значит, кто-то целенаправленно изводит Лухан… только зачем? Томми пристально наблюдал за Бласом, который невидяще глядел перед собой, сжимая столешницу с такой силой, что костяшки пальцев побелели. – Ты не поедешь, Блас? – тихий голос Томаса вывел Эредиа из задумчивости. Он вопросительно поднял брови, и Эскурра уточнил: – Спасать Линарес. Все трое друзей в ожидании уставились на Бласа. – Я… – его голос дрогнул. Сделав глубокий вдох, Эредиа медленно проговорил: – Я больше не имею к ней отношения. И неважно почему. Просто я так решил. И все.***
Они подкараулили Лухан после занятий, когда девушка возвращалась из спортзала через тихий малолюдный коридор, ведущий во внутренний двор. – А мы уже думали, ты наконец ушла из школы, – раздался у нее за спиной насмешливый голос. Лухан резко обернулась: со стороны двора к ней приближались несколько человек, в руках двоих были швабры. – Но тебе все нипочем, нищенка. – Чего вам? Хотите драться? – выплюнула Линарес, незаметно подступая к одному из них. – Какая ты догадливая… Сделав резкий рывок, Лухан вырвала одну из швабр из рук оторопевшего парня и наставила на все того же рыжего. Он хмыкнул. – Так только веселее. Устроим поединок, а? Взмахнув своим импровизированным оружием, он принялся наступать на девушку, которая успешно отражала его атаки, пока стоящие вокруг не принялись толкать ее исподтишка и ставить подножки. Лухан стала махать шваброй во все стороны, не подпуская к себе никого, но это требовало слишком много сил – ее враги гоготали и подначивали ее, а девушка чувствовала, что скоро совсем выдохнется… В глазах уже плясали черные точки, а пот тек градом. В один момент Лухан просто оперлась о швабру, не в силах сделать больше не шага. Рыжий тут же оказался рядом, занес швабру над головой, и… – Хватит! Пробившийся сквозь толпу Хавьер толкнул рыжего, и тот отлетел в сторону. – Опять ты? Тогда сдохните вместе! Другой парень вышел вперед, попытавшись ударить Аланиса, но тот увернулся, схватил стул и с жутким звуком сломал его о спину нападавшего. Парень дико завопил, и все в ужасе отшатнулись. – Эй, ты чего делаешь? Так нечестно! – завопил рыжий, с опаской глядя на Хавьера. – Нечестно? – процедил Аланис. – А как называется то, что вы целой толпой нападаете на одну девчонку?! Лухан уже немного оправилась и смогла двигаться, и Хавьер, подхватив ее под руку, рявкнул на толпу: – Вон с дороги! Никто не посмел связываться с ним. Поддерживая Лухан, Хавьер помог ей добраться до одного из пустых кабинетов. Усадив девушку на стул, он присел рядом на корточки: – Ты как, Лухан? – Я… все нормально. Спасибо… – Принести тебе воды? – Да не нужно… Лухан понемногу приходила в себя. Она осторожно сжала и разжала красные от напряжения ладони, пытаясь заставить их не дрожать. – Лухан, – произнес Хавьер, заставив ее взглянуть на свое ставшее очень серьезным лицо. – Может быть, сейчас не время спрашивать такое, но… Ты будешь моей девушкой? – Что? – вздрогнула она. – Ты действительно нравишься мне, Лухан. Поверь мне, я сумею защитить тебя от этого сброда. Ты больше не будешь страдать по вине Эредиа. Что-то болезненно шевельнулось внутри у Лухан, когда она услышала эти слова. Она вдруг почувствовала, что злится на Аланиса, как будто он сказал что-то обидное, гадкое, неправильное. Поборов яростный внутренний протест, Лухан постаралась заставить свой голос звучать благодарно: – Хавьер, мне очень приятно, но… я не могу. Парень схватил ее за руки. – Но почему? Ведь ты вернулась из Нью-Йорка одна… а значит, вы расстались с Эредиа? «Ты ничего не знаешь!» – хотелось крикнуть Линарес, но слова застряли у нее в горле. А что она сама знает? Почему продолжает защищать Эредиа? – Пожалуйста, Лухан, давай встречаться! Обещаю, ты будешь счастлива со мной! Тронутая пылкостью в его голосе, Линарес все же ни секунды не сомневалась, и смягчила категоричность своего ответа мягким тоном: – Прости, Хавьер. Мне очень жаль, но я не смогу стать твоей девушкой. Аланис вздохнул, а затем провел пальцем по ее щеке и притворно-ласково проговорил: – Ох, Лухан… Это неправильный ответ. Его лицо вмиг исказилось кривой ухмылкой. Резко поднявшись, он сделал шаг назад, скрестил руки на груди и с холодным сарказмом произнес: – Для положения, в котором ты оказалась, не слишком умно вот так поступать. На голову ты слабовата, Лухан. На этот раз Линарес понадобилось всего мгновение, чтоб осознать неожиданную смену его поведения: наверное, она с самого начала подспудно ожидала, что одна маска Аланиса может в любой момент смениться другой. – Точно, слабовата, – Лухан сама удивилась твердости своего голоса с насмешливыми нотками. – Никак не соображу, чего ты добиваешься? – Это же очевидно, – поднял брови Хавьер и с превосходством улыбнулся: – Я собираюсь занять место Бласа Эредиа. Стать главным в этой школе. – Что?! – Для этого и нужно-то всего три вещи, – Аланис принялся загибать пальцы. – Быть мальчиком с обложки, посеять страх, чтобы остерегались связываться со мной… и увести у Эредиа девушку. Ее презрительный взгляд вызвал у парня только усмешку. Наклонившись к Лухан, как будто желая поведать ей величайший секрет, Хавьер довольно прошептал: – Я просто немного изменил голос и представился Бласом Эредиа, а этот придурок с радостью поверил и объявил тебе войну! Наблюдая за выражением ее лица, Аланис прекратил ухмыляться и заговорил деловито: – Послушай, Лухан. Считай это деловым предложением. Все равно после наших совместных фото и особенно после того, как я приходил тебе на помощь, все в колледже думают, что между нами что-то есть. Слушая парня, Линарес закипала от ярости, украдкой поглядывая вокруг в поисках предмета, которым можно стукнуть посильнее. – Поэтому у тебя нет выбора, – продолжал Хавьер. – Или ты становишься моей девушкой в глазах всех, или… ну ты же понимаешь, никто не поверит тебе, если ты все расскажешь. Ты сейчас – враг номер один здесь. И если откажешься, я больше не буду спасать тебя от этих зверей. А для тех, кто на твоей стороне… ты уж извини, но мне придется немного тебя опорочить. Представляешь их лица, когда они услышат, что мы с тобой встречались, а потом ты переспала с другим? Двойная измена – сначала Эредиа, теперь я… Ах, как я буду страдать… – Какая же ты гнусная сволочь! – Цель оправдывает средства. Подумай об этом. Для нас обоих гораздо выгоднее и приятнее будет первый вариант, – заметив, как скривилось ее лицо, Аланис с гаденькой улыбкой уточнил: – Успокойся, я не буду заставлять тебя спать со мной. Мне нужна видимость того, что мы встречаемся – только ванильные улыбки-обнимашки-поцелуйчики, как вы, девушки, любите. Лухан посмотрела прямо ему в глаза, улыбнулась и сладко пропела: – Хавьерито, иди-ка ты на… – резко выставив средний палец, она помахала им перед носом у Хавьера. – А лучше попроси своего рыжего дружка засунуть это тебе в зад. Аланис побагровел и грубо схватил ее за запястье. Лухан вскочила, вырываясь из его хватки, и сильно двинула ему носком ботинка в колено. Парень взвыл и выпустил свою жертву, и девушка кинулась к двери. Не успела она коснуться ручки, как дверь вдруг открылась прямо ей навстречу, впуская в класс миниатюрную рыжую девушку. – Марисса! – удивленно воскликнула Линарес. – Лухи, ты цела! – завопила подруга и бросилась с объятиями к Лухан. Аланис, растерявшийся при появлении свидетеля, не придумал ничего лучшего, кроме как смыться из класса как можно скорее. Пока Лухан выдиралась из объятий Спирито, пытаясь обратить ее внимание на парня, того уже и след простыл.***
– Как ты узнала? Марисса убрала бинт в аптечку и состроила строгую гримасу. – Скажи спасибо Мии. Позвонила и сообщила, что услышала про то, что тебя пытались избить, а потом ты вообще пропала. Я сразу примчалась. Хорошо, что недалеко была! А Колуччи металась в холле, не зная, что ей предпринять. Мне кажется, она была близка к тому, чтобы натянуть черный кожаный костюм супершпиона и пойти выручать тебя самостоятельно, используя в качестве оружия тушь и щипцы для завивки ресниц. Марисса закатила глаза, а Лухан засмеялась. Они с Мией были в хороших отношениях с прошлого года, но при этом слишком разные, чтобы называться подругами. Поэтому забота Колуччи особенно тронула Линарес. Ее вдруг пронзила неприятная мысль. – Эй, а она случайно не сообщила то же самое Ману? Если он узнает… – Не дрейфь, подруга, твой братишка не в курсе. Благодаря общению с Мануэлем у Мии явно нарос мозг, и она как-то сообразила, что не стоит его так сразу беспокоить, – Марисса всегда делала весьма своеобразные комплименты. Лухан с облегчением вздохнула и тут же получила кулаком в плечо. – Ай! Ты что? – Я же говорила тебе, что всегда помогу в случае опасности! – возмутилась Спирито. – Почему ты ничего мне не сказала?! Лухан замялась, не в силах объяснить всех причин, что ей двигали. К счастью, Марисса не стала требовать ответа, а только сурово погрозила пальцем и вытянула из подруги обещание, что «в следующий раз сразу, вот прям в тот же момент звонишь мне!». Категорично заявив, что Лухан надо «заесть стресс», Марисса усадила подругу в свою новую машину и покатила в проверенный суши-ресторан, куда Спирито, большая любительница японской кухни, частенько затаскивала Лухан и ребят. – Ешь все, – безапелляционно повелела рыжая, как только перед ними оказался огромный поднос с различными изысками японской кухни. – Да я ж лопну, – усмехнулась Линарес, разламывая пополам палочки и с удовольствием пробуя суши. – В смысле? Я еще больше съесть могу, особенно когда волнуюсь. Так что не придуривайся и ешь. Метод Спирито для борьбы со стрессом оказался на диво хорош: скоро Лухан почувствовала приятное тепло, разлившееся по телу, а нервозность и горечь стали утихать. Она рассказала подруге о грязных делишках Хавьера, с удовольствием выслушала водопад угроз и проклятий в его адрес и честно призналась, что этот поворот ее не расстроил, а наоборот, успокоил. Даже описанные Аланисом последствия ее отказа почему-то не пугали, а только слегка огорчали. Может быть, Лухан просто слишком устала нервничать и гадать – по крайней мере теперь ситуация кристально ясна, а еще понятно, что Эредиа не имеет к этому отношения. Вдоволь навозмущавшись, Марисса принялась выпытывать у Лухан подробности ее поездки в Америку. Линарес исправно, как автомат, отвечала на вопросы, пытаясь между делом отвлечься на еду, но теперь ей кусок в горло не лез. – Вот идиот! В следующем месяце поеду в Нью-Йорк и задам ему! – воинственно потрясла кулаком рыжая, выслушав печальные итоги встреч с Эредиа. – Не надо, Марисса… – Ты не волнуйся, Лухан, – пропустила ее слова мимо ушей Спирито. – Скоро он образумится, и опять будет все время повторять свое «Линарес, Линарес». – Марисса. – М? Лухан сжала в руках край юбки и бодро произнесла: – Знаешь… я решила забыть о нем. – Что? – растерянно заморгала Марисса. – Я не знаю, почему он так себя ведет, но… я устала, Марисса, – тихо заговорила Лухан после небольшой паузы. – Устала постоянно об этом думать и переживать. Хватит уже, – она через силу улыбнулась и подняла на подругу взгляд, в котором сквозили отчаяние и решимость. – Когда я думаю, что все кончено, и он больше не будет меня контролировать, я вздыхаю с облегчением. Все-таки мы живем в разных мирах. Даже ценности у нас разные! Марисса с грустью смотрела на Лухан, которая говорила все более твердо, как будто пыталась убедить саму себя: – Этот год, можно сказать, на многое открыл мне глаза. Думаю, теперь я смогу забыть о нем. Покачав головой, Спирито в кои-то веки не нашла подходящих слов. Вместо этого она просто молча обняла подругу так крепко, как только смогла. Лухан, в свою очередь, сжала Мариссу еще крепче, волевым усилием сохраняя улыбку на своем лице. Больше они об Эредиа не говорили, а когда на подносе не осталось ничего, Марисса с чувством выполненного долга оплатила счет, не слушая возражения Лухан. Подруги попрощались у входа в ресторан: Лухан отказалась от предложения Мариссы подвезти ее, ведь станция метро совсем рядом, и так она доберется куда быстрее. Спирито неохотно отпустила девушку, мысленно пообещав себе как можно быстрее добраться до Бласа и накостылять ему по первое число. Усевшись в машину, она лихо вырулила со стоянки и начала набирать скорость, как вдруг услышала отдаленный крик: – Марисса! Взглянув в зеркало заднего вида, рыжая резко дала по тормозам. Бежавшая за машиной Линарес быстро догнала ее, и, тяжело дыша, остановилась у передней двери. – Марисса, подожди! – Что такое, Лухан? Все нормально? – беспокойно спросила Спирито, опуская стекло, и хотела уже выйти из машины, но подруга остановила ее жестом. – Я просто… Я хочу… хотя бы тебе сказать правду. Лухан дрожала. Все, что она чувствовала, все, что так долго скрывала внутри, готово было вырваться наружу. – На самом деле… Одна за другой по ее щекам потекли слезы. Она сжала губы и замотала головой, пытаясь сдержать поток соленых капель, но это было выше ее сил. Лухан вцепилась в дверь машины, судорожно выдыхая слова: – Я старалась… я очень старалась, Марисса, но… не могу представить свою жизнь без него. Я хочу опять быть с ним, Марисса! – Она всхлипывала, глотая слезы, запинаясь, но хотя бы в этот раз она хотела сказать все, что действительно чувствует. – Я убедила себя отказаться от него… думать о чем-нибудь другом… но все равно постоянно о нем думаю! Я кажусь себе жалкой из-за этого… ненавижу себя из-за этого! Но я все равно… люблю его! И не могу так больше! Почувствовав, как слабеют ноги, Лухан упала на колени, уже не сдерживая отчаянных рыданий. Марисса выскользнула из машины и нежно обняла подругу, сама едва сдерживая слезы. Лухан плакала на ее плече, отбросив все притворство, так открыто, горько, безнадежно, как не плакала никогда в жизни.***
Глядя в газету, Рикардо повелительно произнес: – На следующей неделе возвращайся в Аргентину. Замерший у отцовского стола Блас изумленно уставился на мужчину: – Что? С чего вдруг? – Эредиа-старший молчал, и парень подозрительно нахмурился: – Что ты опять задумал? С мрачным видом отшвырнув от себя газету, Рикардо бросил на сына пристальный взгляд. – Есть одно дело.***
Утром следующего дня первым, кого встретила Лухан, входя в колледж, оказался Хавьер. Один глаз у него заплыл так, что почти не открывался. Все лицо «украшали» кровоподтеки и ссадины, а двигался он как-то кособоко, прихрамывая на одну ногу. Увидев Линарес, Хавьер на секунду затормозил, а потом отвел глаза, прибавил шаг и быстро прошел мимо. – Подожди-ка, – бросила ему в спину девушка. – Чего тебе? Я отчисляюсь, – буркнул Аланис, остановившись в нескольких шагах и не оборачиваясь. Лухан покачала головой и отвернулась, ничего не выражающим тоном произнеся: – Ясно. Девушка направилась было дальше, как услышала позади решительный оклик: – Лухан. Хмуро глядя Лухан в затылок, Хавьер недовольно произнес: – Я думал, ты поймешь мои мотивы. Ведь ты знаешь, каково это – быть невидимкой. Оторопев от такой наглости, Лухан резко обернулась и жестко отрезала: –Ты ошибся. Окинув парня презрительным взглядом, она снова покачала головой: – Не рой другому яму, слышал такое? Кто тебя так избил – те, кого ты до этого натравил на меня? Хавьер скривился. – Томас Эскурра. – Что? – Не будь такой наивной, Лухан Линарес, – поморщился Аланис. – Он жутко разозлился из-за тебя. Я уж думал, все кости мне переломает. Парень осторожно размял шею и прибавил: – Раз Эредиа бросил тебя, встречайся лучше с Эскуррой. С ним точно будешь счастливее. Прищурившись, Лухан медленно и внушительно отчеканила: – Не лезь не в свое дело. Не хочу, чтобы ты говорил о моем счастье. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка решительной походкой отправилась в класс.***
Раздумывая обо всем, что произошло за последние дни, Лухан неторопливо приближалась к месту своей работы. Уезжая в Нью-Йорк, она отпросилась у начальника, и теперь ей предстояло отработать несколько смен подряд в счет пропущенных. Волнения в колледже улеглись, и теперь девушка могла не опасаться недоброжелателей и их козней – главные виновники происшествий, с подачи вмешавшихся в это дело Мариссы и ребят, были отчислены, а участвовавшие в нападениях – наказаны. Пабло во всеуслышание объявил, что отныне война от их имени больше никому и никогда объявляться не будет. Переходя дорогу, Лухан вдруг заметила, что у входа кафе стоит сверкающая черная машина, чей хозяин явно не привык обедать в подобных забегаловках. Может, это кто-то из ребят, или Мия приехала к Ману? Девушка поравнялась с автомобилем, и передняя дверца открылась. К громадному удивлению Лухан, из машины появился личный секретарь Рикардо Эредиа, которого она уже встречала пару раз год назад при таких обстоятельствах, что при всем желании не смогла бы забыть его лицо. Мужчина, встав напротив, слегка поклонился и заговорил нейтральным деловым тоном: – Добрый день, сеньорита Линарес. Я секретарь президента корпорации Эредиа, Хулио Фернандес. – А, здравствуйте, – растерянно поздоровалась Лухан, гадая, что ему понадобилось от нее. Фернандес сунул руку во внутренний карман пальто и извлек на свет блестящий золотой конверт, запечатанный сургучом. – Мне велено передать Вам приглашение на вечеринку по случаю дня рождения сеньора Бласа Эредиа. – Приглашение? Для меня?! – чуть не упала девушка. – Для Вас, – мужчина почтительно протянул ей конверт и многозначительно добавил: – Президент просил вручить его Вам лично в руки. Пожалуйста. Недоумевая, Лухан приняла приглашение, и мужчина вежливо улыбнулся: – Мы будем Вас ждать. Всего хорошего, сеньорита Линарес. Глядя вслед секретарю Эредиа, Лухан озадачено наклонила голову. – Что происходит?..***
До самого воскресенья девушка терзалась сомнениями, стоит ли ей идти на вечеринку. Одна часть ее требовала гордо проигнорировать подозрительное приглашение, а вторая призывно нашептывала, что это будет невежливо, и вдобавок Лухан может упустить свой единственный шанс наладить хорошие отношения с обоими Эредиа. В субботу вечером Лухан положила конец мучительным раздумьям, твердо решив не идти, но вместо того, чтобы ложиться спать, отправилась на общую кухню. Поездка в Америку съела все ее сбережения, и единственный подарок, который она могла себе позволить – что-то, сделанное своими руками. Замешивая тесто, Лухан чувствовала смутное волнение, как будто снова вернулась на год назад, и неясная надежда вдруг затеплилась в ее душе. Ведь ее пригласили… сказали, что будут ждать. Может, что-то изменилось… а если вечеринка станет для нее новым началом? И завязывая подарочный бант на коробку с испеченным печеньем, Лухан впервые позволила себе мечтательно улыбнуться. Следующим вечером, облачившись в единственный достойный такого мероприятия наряд – платье, которое подарила ей Марисса в тот вечер, когда Лухан и Эредиа впервые случайно поцеловались, – Линарес стояла на пороге огромного зала с пакетом в руках, ощущая, как ее сердце отбивает бешеный ритм при виде множества разодетых гостей. – Наверное, все же не нужно было приходить… – Красивое платье, – раздался совсем рядом мужской голос. Приветствовавший гостей у входа, Рикардо Эредиа смотрел на Лухан с официальной улыбкой, но глаза его по-прежнему отдавали сталью. Девушка вздрогнула и зачем-то сбивчиво пояснила: – Это… Марисса подарила. Эредиа-старший чуть заметно приподнял брови. Мысленно обругав себя за неуместное высказывание, Лухан торопливо проговорила: – Большое спасибо, что пригласили меня. Мужчина поднял руки и несколько раз хлопнул в ладоши, с довольным видом усмехнувшись: – А твои манеры значительно улучшились! – он широким жестом обвел рукой вокруг зала. – Что ж, развлекайся. – Спасибо… Чувствуя себя крайне неловко в присутствии Эредиа-старшего, особенно при воспоминании о том, что она наговорила ему при их последней встрече, Лухан быстро ретировалась вглубь зала. Практически сразу она уловила знакомые хвастливые интонации среди голосов в толпе, и безошибочно вышла к друзьям как раз в тот момент, когда Гвидо закончил описывать свои очередные любовные приключения. – Лухан! – округлила глаза Марисса. – И ты здесь? Мы думали… – Да, отец Эредиа прислал мне приглашение, – улыбнулась Линарес, обнимая подругу в знак приветствия. – Да ты что! Пока девчонки болтали и обменивались впечатлениями, Пабло тихонько пробормотал в сторону Томми: – Интересно, что он опять планирует? – Кто знает… – вздохнул Эскурра, не сводя глаз с Рикардо, который о чем-то тихо беседовал с импозантным мужчиной в костюме. Согласно кивнув в ответ на слова Эредиа, незнакомец поднялся на сцену, возведенную в центре зала, и взял в руки микрофон. – Дамы и господа! – толпа стихла, обратив внимание на сцену. Широко улыбаясь, ведущий торжественно провозгласил: – Мы начинаем нашу вечеринку, посвященную дню рождения наследника корпорации Эредиа, сеньора Бласа Эредиа! Народ зааплодировал. Под шум оваций на сцене появился Блас, как всегда умопомрачительно красивый и самоуверенный. Лухан, прикусив губу, не мигая смотрела на парня, пока он с улыбкой благодарил гостей за то, что пришли, и говорил другие подходящие случаю приветственные слова. Вот уж чьи манеры точно стали лучше – раньше Блас терпеть не мог таких официальных, ничего не значащих фраз. Как только Блас замолчал, ведущий шагнул вперед и с заговорщицким видом объявил: – По правде говоря, сегодня мы подготовили специальный сюрприз для сеньора Бласа, – при этих словах парень кинул на него удивленный взгляд. – Приглашаем на сцену сеньора Рикардо Эредиа, президента корпорации Эредиа! С достоинством поднявшись на сцену, отец Бласа встал рядом с сыном и, держа в руке бокал шампанского, обратился к зрителям с благосклонной улыбкой. – Спасибо вам, дорогие друзья, что собрались сегодня здесь ради моего любимого сына. – Мужчина приподнял бокал, и гости разразились бурными аплодисментами. Пристально наблюдавшая за Бласом Лухан заметила, как тот сжал зубы при словах «любимый сын». – В этот счастливый день я хотел бы сделать очень важное заявление. Сделав паузу, Рикардо медленно и торжественно произнес: – С радостью объявляю вам о предстоящей свадьбе Бласа! Все дружно ахнули. Лухан на секунду показалось, что свет в зале погас: в глазах потемнело, а грудь сдавило, словно тисками. Наверное, она просто спит… это не может быть явью. Друзья в ошеломлении переглянулись. Марисса с округлившимися глазами потрясла за плечо Пабло, как будто он мог объяснить ей эту ерунду, а Томми кинул беспокойный взгляд на побледневшую Лухан. Сам Блас явно был удивлен не меньше остальных. Он сверлил взглядом отца, который продолжал довольно говорить в микрофон: – Я хотел бы представить всем его невесту. Сегодня я уже видел эту принцессу среди нас и говорил с ней. – Лухан, это ты, что ли? – подпрыгнул к девушке Гвидо, воодушевленно сверкая глазами. – Ты ведь получила приглашение от Рикардо. Лухан взволнованно обхватила себя руками, ощущая головокружение. Блас, чуть понизив голос, повернулся к отцу: – Ну-ка погоди, старик… – Перестань. На нас смотрят гости. – Да иди ты! – взорвался парень, сжимая кулаки. – Что это еще за новости?! Игнорируя сына, Рикардо громко объявил: – Позвольте мне пригласить эту принцессу на сцену. – Поприветствуем невесту сеньора Бласа… – радостно подхватил ведущий. Под барабанную дробь по залу закружился луч прожектора, освещая то одного, то другого гостя. Неожиданно луч замер прямо на Лухан. Но не успела она даже почувствовать что-то, поразиться или обрадоваться, как луч метнулся в сторону, выхватив из толпы девушку, которая стояла, повернувшись ко всем спиной, возле стола с закусками. – Сеньорита Пилар Дунофф! Все взгляды обратились к освещенной прожектором фигурке. Услышав свое имя, девушка вздрогнула и обернулась: в руках тарелка, наполненная едой, а на лице полнейшее изумление. Глядя на стройную шатенку с длинными прямыми волосами, Лухан с новым приливом неприятного удивления узнала в ней ту бунтарку, которую на ее глазах посадили в полицейскую машину в Нью-Йорке. – Пожалуйста, поднимайтесь на сцену! – незаметно подошедший Фернандес ловко перехватил из рук объявленной невесты тарелку и сделал приглашающий жест. – Что происходит? – попыталась прояснить ситуацию Пилар, но секретарь только повторил: – Сюда, пожалуйста. Наблюдая, как недоумевающая шатенка идет вслед за мужчиной к сцене, Марисса возмущенно пробурчала: – Это еще кто такая? – Единственная наследница нефтяного концерна DOF, самого крупного в Аргентине, – с тяжелым вздохом ответил Бустаманте. Чувствуя отвратительную слабость, Лухан дрожащей рукой провела по лбу, подняла глаза и встретила направленный прямо на нее торжествующий взгляд Рикардо Эредиа.