***
Волоча за собой девушку, Блас несся по улице, не разбирая дороги. В любой момент его отец мог спохватиться и вмешаться, поэтому парень горел одним желанием – как можно скорее уйти подальше от места вечеринки и увести с собой Лухан. Не оборачиваясь, но слыша за спиной быстрое дыхание девушки, Блас без перерыва говорил всякую чепуху: – Я не буду сейчас всего объяснять, но… Я просто не понимаю, как ты могла так легко попасться в ловушку старика? О чем ты вообще думала? Как будто его первый день знаешь! Хотя это все неважно. Если мы не решим, что делать, опять все пойдет по плану этого старого козла. Я хочу сказать… мы должны повзрослеть! – Да стой ты уже, кучерявый! Блас резко затормозил и, вспыхнув, круто обернулся: – К-к… кучерявый?! В следующее мгновение он ошалело разинул рот, ведь вместо Лухан позади него пыталась отдышаться… Пилар. Исподлобья глядя на Эредиа, Дунофф сердито произнесла: – Я хочу вернуться обратно. Все еще не понимая, как такое могло произойти, Блас перевел изумленный взгляд на свою ладонь, которая сжимала ладонь Пилар. Он тут же отдернул руку, словно от огня, и даже зачем-то потряс ею в воздухе. Эредиа нахмурился, вспоминая, как пытался увести Линарес, но тут эта глупая девица Дунофф схватила его за руку. Парень вырвался и просто перехватил руку, считая, что она принадлежит Линарес, но, как оказалось, женские руки коварны и на ощупь примерно одинаковы. Немедленно разозлившись на Пилар, хотя виноват в сложившейся ситуации был сам, Блас одарил ее высокомерным взглядом, развернулся и зашагал обратно, не сказав ни слова. Девушка, несколько оторопевшая от такого поведения, отмерла и бросилась следом. – Подожди! Эй, ты меня слышишь? – Отвали! Блас даже не замедлил шага, и Пилар вприпрыжку бежала за ним, прихрамывая на одну ногу, которую подвернула, пока Эредиа тащил ее по улицам Буэнос-Айреса. – Подожди, говорю! – Пилар обогнала парня и встала у него на пути, уперев руки в бока. – Не иди за мной! – недовольно велел Блас. – Нормально вообще! Я из-за тебя оказалась в такой ситуации, а теперь ты меня посылаешь? Ты не думаешь хотя бы извиниться? – Неа. С чего бы? Эредиа, мастерски изобразив на своем лице одновременно удивление и скуку, обогнул девушку и пошел дальше. – Что?! Ну и нахал! – прошипела Пилар, гневно сверкая глазами, и снова кинулась за ним. – Ну-ка стой! – Чего еще? – Дай денег, – Пилар вытянула руку вперед в требовательном жесте. В ответ на недоуменный взгляд Бласа она схватила себя за юбку, оттянув ткань в разные стороны: – Мне надо как-то добраться до дома, а где ты видишь на этом платье карманы? – Будь у меня деньги, я бы давно вызвал такси, разве неясно?! – фыркнул Эредиа. – А, вот оно что, – на лице девушки так явно проступило удивленное понимание, что Блас прыснул и постучал себя по лбу: – Совсем тупенькая, да? – Чего-о-о? Парень отвернулся и хотел идти дальше, но Пилар вдруг ловко поставила ему подножку, так что Блас едва не пропахал носом асфальт, лишь в последний момент успев поймать равновесие и выровняться. Моментально рассвирепев, он напустился на Дунофф: – Ты что творишь?! – Это я должна спросить! – еще громче крикнула девушка, пылая гневом ничуть не меньше. Не страшась его грозного вида, она тыкнула пальцем ему в грудь и затараторила, возмущенно и звонко: – Знаешь, почему я в таком виде стою здесь посреди ночи? Потому что ты меня сюда притащил! А раз так, то тебе меня отсюда и вытаскивать! – Ты… вопишь, как труба! – высокомерно заявил Блас. – Хочешь домой – добирайся сама. Хватит меня преследовать. – Поверить не могу… – Ну и все. Я занят. Парень с видом победителя зашагал прочь. Сверля его затылок взглядом, Пилар потерла ладони, прошептав: «Ну, погоди!», и, разбежавшись, с размаху запрыгнула ему на спину. Не ожидавший такого Блас пошатнулся и завертелся на месте, пытаясь сбросить свою внезапную ношу. – Сдурела?! Отпусти меня! – Не отпущу! – вопила Пилар, крепко сжав руки на его шее. – Ты что, обезьяна?! У тебя точно с головой проблемы, мартышка! – Кто бы говорил! Парень брыкался, как ненормальный, и Пилар, чтобы не улететь с размаху в кусты, пришлось принимать радикальные меры: она наклонила голову и слегка укусила Бласа за ухо. Эредиа дернулся и застыл, натянутый, как струна. По телу пробежал целый полк мурашек, а внутри стало жарко. Пилар заметила его реакцию и выпустила ухо, с любопытством глядя на покрасневшие щеки Бласа. Парень тут же воспользовался моментом и одним движением скинул «наездницу» на дорогу. Дунофф взвыла, потирая кобчик, и сразу же лукаво прищурилась: – Эй, слушай… у тебя уши чувствительные, да? Злясь на свою реакцию, Блас нервно рявкнул на девушку: – Ты! Если не отстанешь, убью, поняла? Передернув плечами, Эредиа очень быстро зашагал прочь, бурча что-то под нос. Пилар осталась сидеть на асфальте, ехидно улыбаясь: – Ой-ой… а у него есть и милые стороны! – пробормотала она, наклонив голову вбок и любуясь фигурой удаляющегося Бласа. – Так забавно смущается… – Она приложила руку к груди и с удивлением подняла брови: – Даже сердце вдруг чаще забилось…***
Наморщив лоб, Лухан бегала глазами по строчкам учебника, иногда машинально откусывая кусочки от булочки. – Надо же! Даже во время обеда что-то зубришь? – Риваролла, проходившая мимо, не преминула задеть Лухан. – А что, нельзя? – безразлично откликнулась Линарес, пытаясь не отвлекаться. Вчера вечером она была так зла и расстроена, что, как не старалась, не могла сосредоточиться на учебе. Вместо правил и примеров в ее голову настойчиво лезли воспоминания о вечеринке и ее крайне неприятном завершении. Все случившееся совершенно выбило девушку из колеи, и в один момент Лухан даже вскочила, схватила пакет с подарочным печеньем и швырнула его об стену. И сейчас она не могла позволить этим двум сбить себя с толку. – Можно, конечно, – с насмешкой произнесла Фернанда, как всегда выполнявшая роль подпевалы блондинки. – Только как ни старайся, на факультет журналистики в университете от Elite Way тебе никак не поступить. – Жаль вас расстраивать, но мои оценки куда лучше ваших. – При чем здесь оценки? – искренне изумилась Сол. – Деньги могут творить чудеса. В них наша сила! Довольно хихикая, одноклассницы направились к выходу, а Лухан недоуменно покачала головой, пробормотав: – Неужели они не понимают, что это не то, чем стоит гордиться? Едва девушки успели исчезнуть за дверью, как она снова открылась, впуская в кафе новую посетительницу. – Извините, я ищу кое-кого… – обратилась она к первому попавшемуся парню, и Лухан с некоторой досадой узнала в ней Пилар Дунофф. Взгляд Пилар упал на Линарес, и она, внезапно воодушевившись, громко воскликнула: – О! Вчерашняя пианистка! Подлетев к Лухан, Пилар радостно зачастила: – Как хорошо, что я тебя встретила! Я совсем никого здесь не знаю. Пообедаем вместе? – Оглядев кафе, она решительно указала пальцем на второй этаж. – Вон там свободно. Лухан собралась возразить, но Дунофф уже поймала за руку официанта и распорядилась насчет заказа, а затем взлетела по ступенькам, не обращая на крупную надпись возле лестницы «Посторонним вход строго воспрещен». Вздохнув, Линарес немного помялась, но все-таки последовала за новой знакомой. Та аппетитно уминала пасту, сидя на кресле Гвидо, и, увидев Лухан, гостеприимно указала на место напротив. – Знаешь, м-м-м, Пилар… это VIP-места только для них… – Лухан мотнула головой на фотографию ребят, красовавшуюся на стене. – Могут быть проблемы… – А ты ведь не умеешь играть на фортепьяно? – перебила ее собеседница, с симпатией глядя на Лухан. – Знаешь, ты очень смелая! Я бы так не смогла. – Вовсе нет… И ты меня слышала вообще? – Какое все-таки отличное у вас кафе! – продолжала восхищаться Пилар, обводя вокруг зажатой в руке вилкой. – В моей школе такого нет. – Ты еще школьница? – удивилась Линарес, наконец усаживаясь напротив. – Ага, в выпускном классе, – беззаботно ответила Дунофф. – Правда, моя семья недавно переехала в Нью-Йорк, и пришлось сменить школу. Я пока к ней не привыкла, да еще этот английский! Вот веришь, у меня мама раньше была школьной учительницей английского, а я, как ни билась, так его и не освоила! А еще говорят, гены решают все. Глубокомысленно вздохнув, Пилар вернулась к обеду. Чувствуя себя мазохисткой, Лухан все же спросила то, что крутилось у нее на языке: – Ты пришла в кафе увидеться с Эредиа? – Ага, с этим больным на голову, – кивнула Пилар. – Больным на голову?! – Разве нет? – Определенно да, – вырвалось у Лухан, и она тут же попыталась исправиться: – Но… – Он такой странный! – возмущенно пожаловалась Дунофф, расширив глаза. – И бездушный какой-то. Представляешь, вчера бросил меня одну посреди улицы! Пришлось пешком, в темноте, в одиночку добираться! Лухан нахмурилась. – Но ты ведь его… невеста, – произнести это слово было почти так же трудно, как укусить собственный локоть. – Разве вы не встреча… – А-а-а! – Пилар вдруг схватилась за живот и сморщилась. – Живот прихватило! Где тут у вас туалет? Только срочно, а то сейчас придется штаны менять! – А, вон там, – указала направление Линарес, и девушка быстро метнулась в указанную сторону и скрылась за дверью. – «Штаны менять»? А она точно наследница большой компании?.. – пробормотала Лухан, с недоумением и даже некоторым восторгом. Взглянув на фото Эредиа, она прикусила губу. – «Бросил посреди улицы», говоришь… Неожиданно снизу послышался шум, возбужденные голоса и чей-то тонкий вскрик: – Блас! Это же Блас Эредиа! Внутри у Лухан все перевернулось, она вскочила. Эредиа здесь? Неужели… пришел встретиться с Пилар? – Я слышал, что у нас тут теперь есть VIP-места? – тем временем поинтересовался Блас у какого-то знакомого с младших курсов. – Да, вот здесь! – с готовностью откликнулся тот, указывая на лестницу. Эредиа поднял глаза и встретился взглядом в Лухан. Оба вздрогнули. Лухан первая отвела глаза. Почему, когда он смотрит на нее, у него всегда такой несчастный вид? Ему-то что страдать?! – Извини. Я уже ухожу, – гордо вскинув голову, девушка прошла мимо застывшего как изваяние Бласа, и кинула ему в спину: – И еще раз. Поздравляю с помолвкой. – Линарес… – Блас как будто в изнеможении закрыл глаза, вцепившись в деревянные перила лестницы. – Раз в этом дело, мог бы сразу мне все объяснить! – наигранно веселым голосом проговорила Лухан. – Уехал в Америку, нашел там себе невесту… поэтому и игнорировал меня. Все понятно. – Перестань нести ерунду… – пробормотал Эредиа, оборачиваясь. – Я видела ее там, в Нью-Йорке, – фраза прозвучала обличительно, и Лухан постаралась придать голосу язвительные нотки: – А как ты уволок ее с вечеринки! Это было прямо как в кино. – Линарес, ты все не так поняла! – не выдержал Блас, рванув к ней. – Что я не так поняла? – Это с тобой я хотел вчера поговорить, а она… – О чем ты хотел поговорить? – Лухан враждебно посмотрела ему прямо в глаза и медленно, горько произнесла: – Неужели нам еще осталось, о чем говорить? Блас изменился в лице. – Слушай… – Ого! Кого я вижу! – звонкий голос Пилар прервал Эредиа на полуслове. Девушка неторопливо приблизилась к Бласу и Лухан, с прищуром глядя на парня. – Мартышка?! – поразился Эредиа и тут же недовольно нахмурился: – Ты тут чего делаешь? – Пришла высказать тебе за вчерашнее, – Дунофф демонстративно подняла руку и сунула ее Эредиа под нос. – Из-за тебя у меня синяки по всему телу! – А я тут при чем? – фыркнул Блас. – Ты должен взять на себя ответственность! – Еще раз повторяю, никакой свадьбы не будет, – надменно заявил парень, скрещивая руки на груди. – Не заблуждайся. Пилар мстительно улыбнулась. – Строишь из себя крутого, а сам как помидор покраснел, когда я тебя легонько за ухо укусила. Ученики, старательно прислушивающиеся к их разговору, захмыкали и принялись перешептываться. Блас вспыхнул и неосознанно схватил себя за ухо, но сразу же опомнился и взревел: – Ты что несешь?! – Кажется, я должна кое-что тебе объяснить… как твоя невеста. Пилар вздохнула и вдруг без предупреждения ударила Бласа маленьким, но твердым кулачком в лицо. Парень отшатнулся, схватившись за нос, и ошарашено уставился на Пилар. Лухан до боли сжала в руках сумку, на миг как будто вернувшись в прошлое. Она помнила похожий взгляд Эредиа, и пусть сейчас в нем больше раздражения, чем изумления, он все равно бил в самое сердце. Это были только их воспоминания, их двоих. А теперь… Пилар мило улыбнулась и четко проговорила: – Раз уж мы все равно поженимся, тебе придется обращаться со мной как со своей девушкой. Не кричать, не хамить, не хватать до синяков. Понял, Блас?***
– Быть не может! – замотал головой Мануэль, выслушав рассказ Лухан. – Может… – вздохнула подруга. – Какая… необычная девушка, – парень явно хотел сказать другое слово вместо «необычная», но в последний момент передумал. Посетителей в кафе почти не было, и друзья могли спокойно поболтать, пока Лухан сдавала смену Мануэлю – днем после школы он подрабатывал репетитором, объясняя электронику студентам и даже некоторым взрослым, уже работающим людям. Благодаря тому, что Ману чувствовал себя в предмете, как рыба в воде, и умел буквально на пальцах разъяснить сложные моменты, спрос на его услуги все увеличивался – благодарные студенты рекламировали своего преподавателя без малейшей просьбы с его стороны. Правда, у этой известности была и печальная сторона – у друзей теперь редко совпадали смены, и обоим очень не хватало их душевного общения. Проследив рассеянным взглядом за начальником, нырнувшим в подсобное помещение, Лухан понизила голос: – Это еще не все. Вечером она внезапно пришла ко мне в комнату. Принесла всяких вкусняшек, перезнакомилась с девчонками, а потом весь вечер играла с нами в «Мафию». И ни разу не оказалась на стороне проигравших, кстати. Мануэль нахмурился. – Хочешь сказать, она пришла затем, чтобы поиграть? –Ну-у-у… – протянула девушка, чересчур заинтересованно разглядывая свою ладонь. – На самом деле, когда девчонки вышли, она расспрашивала меня про Эредиа. Попросила рассказать о нем. – И что? Ты ей все выложила? – не мигая, Ману сверлил подругу взглядом. – Пока нет. – А ты случайно…. – парень подозрительно сузил глаза, – не пообещала, что будешь помогать ей в отношениях с Эредиа, а, Лухи? Лухан покраснела и бросила на друга виноватый взгляд исподлобья. – Лухи-и-и… – простонал Ману, закрывая глаза руками. – Ты безнадежна… – Я не обещала ничего конкретного, но, кажется, случайно кивнула не вовремя… – попыталась оправдаться Линарес, которой этот момент тоже не давал покоя. Колокольчик на двери звякнул, и почти сразу послышался звонкий оклик: – Лухан! Объект их обсуждения, словно услышав свое имя, как по волшебству материализовался на пороге. Широко улыбаясь, Пилар пересекла зал и подскочила к Лухан, нетерпеливо приплясывая на месте: – Привет! Ты до скольки работаешь? Как закончишь, поехали вместе за покупками! А потом посидим где-нибудь, поболтаем! Ману красноречиво указал глазами на Дунофф, как бы спрашивая, та ли она, о ком он думает. Лухан едва заметно кивнула другу, размышляя, как бы повежливее отказаться, сославшись на работу – ей не по душе была идея разгуливать по магазинам с предполагаемой невестой Эредиа. Но появившийся из подсобки начальник вмиг разрушил ее план, удивленно сказав: – Лухан, ты еще здесь? Я же тебя уже отпустил на сегодня. Услышав его слова, Пилар радостно захлопала в ладоши. – Как здорово! Ну, поехали? Лухан обреченно покосилась на Мануэля и пробормотала: – Ладно, Ману, я пойду. – Ты друг Лухан? – вдруг заинтересовалась Пилар, с любопытством глядя на парня. – М-м-м, – замешкался Ману. – Ну да, мы с детства дружим. – Друг моей подруги… – Пилар ослепительно улыбнулась, схватила Мануэля за руку и с энтузиазмом ее затрясла. – Значит, ты мне тоже друг! Несколько обескураженный таким дружелюбием, парень неловко улыбнулся и поспешил улизнуть на кухню, а Лухан неохотно поплелась за новоиспеченной «подругой».***
Блас ворвался в обеденную залу и на полном ходу затормозил у стола, грозно выкрикнув: – Что ты задумал, старик? Рикардо, степенно орудуя столовыми приборами, безучастно проговорил: – Я ем, поговорим позже. – Так это не было просто шоу? – парень хлопнул по столу ладонью так, что бокалы зазвенели. – Шоу? – делано удивился мужчина. – О твоей свадьбе было объявлено официально. То, что мы объединяемся с семьей Дунофф, решенный вопрос. – Тогда и женись на ней сам, если так хочешь! – выплюнул Блас, прожигая отца взглядом. – С какой стати я должен это делать?! – Фернандес, – ровно обратился Эредиа-старший к секретарю, который незамедлительно встал из-за соседнего стола, где возился с документами, и услужливо приблизился к начальнику. – Да? – Сейчас корпорация Эредиа находится в кризисе, так? – так же ровно, без выражения продолжал Рикардо. – От какой промышленности зависит судьба нашей компании? Секретарь повернулся к Бласу и, чуть помедлив, проговорил: – От нефтяной. – Компания DOF прочно занимает ведущую позицию на мировом рынке, – отец наконец отложил приборы, и на его лице впервые отразилась озабоченность. Он в упор посмотрел на сына. – Ты ведь понимаешь, как этот брак важен для судьбы нашей корпорации? С его помощью мы сможем выкарабкаться из той ситуации, в которой находимся сейчас… напомнить тебе, по чьей вине? Блас резко вдохнул и медленно опустил глаза. Рикардо, приложив к губам салфетку, отодвинул почти полную тарелку, поднялся и направился к выходу, но у самых дверей остановился. – Или ты… – он едко усмехнулся, – еще испытываешь какие-то жалкие остатки чувств к той бедной девочке? – Вовсе нет! – вскинулся Блас, до боли впившись ногтями в ладони. – Тогда никаких проблем. Звуки шагов Рикардо и его секретаря затихли вдалеке, а Блас опустился на стул и дрожащими руками закрыл лицо.***
Сегодня Лухан в который раз осознала, какой это тяжкий труд – ходить по магазинам. Горя энтузиазмом, Пилар протащила ее по всем попавшимся на пути бутикам, примеряя миллион нарядов и интересуясь мнением Лухан насчет того, понравится ли такая одежда Бласу. Линарес мычала что-то невнятное в ответ, с тоской поглядывая на часы. Мало того, Дунофф с искренним участием пыталась уговорить Лухан тоже примерить что-нибудь, и каждый раз удивлялась, слыша отказ. Лухан же честно старалась вообразить себя Мией, чтобы хоть как-то проникнуться таинством шопинга, но пока что чувствовала себя скорее как Гвидо, который, если судить по его стилю, хватал первую попавшуюся одежду произвольного размера и тут же убегал в закат. Наконец, нагрузившись покупками, Пилар предложила посидеть в симпатичном кафе на втором этаже торгового центра, в котором еду подавали на тарелочках с изображениями персонажей детских мультфильмов. Очарованная милейшим муми-троллем на дне своего блюдца, Лухан впервые за вечер почувствовала, что может расслабиться. Диалог с Пилар клеился на удивление гладко, и девушки быстро нашли много общих тем для разговора. Оказалось, например, что Дунофф, как и Линарес, была ярой поклонницей спорта как такового и волейбола в частности. Лухан, уже смирившаяся с иррациональностью происходящего – ведь она сидит в кафе и мирно болтает с невестой Эредиа! – даже почти не вздрогнула, вдруг услышав из уст Пилар задумчивое: – Бласу, наверное, тоже нелегко. – Нелегко? – нахмурившись, переспросила Линарес. – Он ведь тоже наследник огромной компании. – Да ему на это плевать, он только о себе думает, – буркнула Лухан, не сумев удержаться. Пилар грустно улыбнулась. – Но… я все равно уверена, ему приходится со многим мириться. И многое делать вопреки своим желаниям, – она мечтательно подняла глаза к потолку и нараспев произнесла: – Тебе не кажется, что он намного мужественнее других парней? Лухан облизнула губы и, поборов робость, напрямик спросила: – Пилар, ты сказала, что хочешь узнать об Эредиа побольше… зачем? Он тебе правда нравится? Дунофф, облокотившись подбородком о ладонь, задумчиво заговорила: – Знаешь, я с детства знала, что выйду замуж по расчету, – увидев, как изменилась в лице Лухан, она усмехнулась и махнула рукой: – Это не так страшно, как кажется, если привыкнуть к этой мысли и воспринимать ее, как нечто неизбежное. Я заранее смирилась с тем, что никакой надежды на любовь в принципе не может быть. Я уж думала, что выйду замуж за какого-нибудь скучного старого зануду-слабака… Затаив дыхание, Лухан увидела, как лицо Пилар озарилось светлой мягкой улыбкой. – Но встретив Бласа, я поняла, что еще рано ставить крест на своей жизни. И я еще могу выйти замуж по любви. Лухан молчала, не в силах ни сказать что-то, ни даже просто улыбнуться в ответ. Тряхнув головой, словно опомнившись, Дунофф весело подмигнула: – Лухан, а тебе сейчас кто-нибудь нравится? – Сейчас… нет. – А тот парень, Мануэль? Лухан фыркнула и расхохоталась, настолько нелепым было это предположение. – Нет, ты что! Мы с Ману старые друзья, даже скорее как брат с сестрой. И всегда ими будем. – Брат – это гораздо важнее, чем возлюбленный, потому что семью никто не заменит, – очень серьезно проговорила Пилар, и, хлопнув в ладоши, весело заявила: – А любовь ты скоро найдешь, я уверена! Она залпом допила свой чай и, сияя, негромко призналась: – Я так рада, что мы подружились, Лухан! Знаешь, у меня ведь совсем мало друзей. Некому вот так открыть свое сердце. В ответ на это заявление Лухан только вздохнула. – Можно я буду называть тебя Лухи? – воодушевленно поинтересовалась Дунофф и указала на себя. – А ты можешь звать меня Пилли! Подошедший официант избавил Лухан от необходимости экспериментировать с новым вариантом имени собеседницы. … Пилар настояла на том, чтобы отвезти Лухан туда, куда та скажет. Решив, что еще успеет поймать Ману после смены, Линарес попросила высадить ее у работы. Ее расчеты оправдались – Мануэль как раз выходил на улицу, озабоченно поглядывая на небо, затянутое тяжелыми тучами. Пилар вышла из машины вместе с Лухан и неожиданно протянула ей небольшой пакетик с надписью «Bvlgari». – Вот! Спасибо, что составила мне компанию, Лухи! – Что?! Да не нужно! – попятилась девушка, но Дунофф всунула пакет ей в руки со словами «Это моя благодарность!», помахала рукой и, счастливо улыбаясь, скользнула обратно в машину. – Похоже, она неплохой человек, – осторожно произнес подошедший сзади Мануэль, наблюдавший за Пилар издалека. – Кажется открытой и доброй. – Это все и усложняет… – вздохнула Лухан, обезоруживающе улыбаясь другу. – Поэтому я и не знаю, что делать…***
Когда четверо друзей добрались до своего излюбленного места для мужских посиделок в «Victoria», там полным ходом шло празднование чьего-то дня рождения. Бустаманте шепнул пару слов администратору, и друзей без лишних вопросов проводили в VIP-ложу на втором этаже, одним из главных достоинств которой была почти полная звукоизоляция. По пути наверх им встречались девушки модельной внешности из числа гостей, одаривавшие парней многообещающими улыбками. Гвидо был не прочь провести вечер не только полезно, но и приятно, поэтому подмигивал направо и налево, поигрывая бицепсами, и уже нацелился на одну особо аппетитную брюнетку, но тут Блас категорически заявил, что не собирается терпеть «кукол для развлечений» в их мужской компании. Лассену пришлось смириться, но воздушный поцелуй брюнетке он на всякий случай послал. – Блас, мы так и не поняли: ты надолго в Аргентине? – взяв со стола бокал с вином, Пабло откинулся на спинку кресла. – Наверное, да… Старик что-то говорил о переводе в здешний университет. Вы же знаете, еще целых два года я должен жить там, где он захочет, – мрачно отозвался Эредиа. – Собираешься здесь готовиться к свадьбе? – невинно поинтересовался Гвидо, за что немедленно угодил под мечущий молнии взгляд Бласа. – Нет, конечно! Меня не интересует эта мартышка! – А по мне так довольно забавная она, эта девчонка! – вступился за Пилар простодушный Лассен и рассудительно добавил: – Для брака по расчету неплохой вариант. – Шутишь, что ли?! Кому она нужна такая! – Послушай, Блас… – начал Томми и умолк. – А? Эскурра прошелся туда-сюда, пристроился на подлокотнике кресла, и, повертев в руках бокал, тихо спросил: – Между вами с Линарес все кончено? Напряженно сжав губы, Блас некоторое время безмолвно смотрела на Томаса. Наконец, прерывисто вздохнув, он отвел глаза и едва слышно проговорил: – Томми. Ты ведь тоже наследник крупного конгломерата, ты должен понимать… От меня зависят тысячи человеческих жизней. Однажды я буду должен возглавить огромную компанию. Ради этого… мне придется смириться со всем, – его голос дрогнул, и он с горечью прошептал: – Вам меня не понять. – Вот уж точно. Я тебя вообще не понимаю, – покачал головой Пабло. – Потому что вы все еще дети, – важно заявил Эредиа, пытаясь придать лицу снисходительное выражение, но истинные горькие чувства все равно прорывались сквозь маску. – Это значит, что ты женишься на Пилар Дунофф? – вновь подал голос Томми, внимательно вглядываясь в глаза друга. Эредиа фыркнул. – Может, я и женюсь… Но точно не на этой мартышке! – Звучит как тост! – восхищенно-дурашливо провозгласил Гвидо, чем немного разрядил остановку. – За это надо выпить! Друзья усмехнулись и подняли бокалы.***
Хотя Эредиа выпил совсем немного, его слегка покачивало, а в голове клубился отупляющий туман. Решительно сунув голову под струю холодной воды, Блас смыл с себя остатки хмеля и, не утруждаясь сушкой волос, вернулся в спальню. Маленькие капельки воды отмечали его путь. На кровати все еще лежал его огромный, до сих пор не разобранный чемодан. Блас щелкнул застежками, откинул крышку и начал медленно извлекать оттуда стопку за стопкой, пока не добрался до самого дна, на котором одиноко пристроилась картонная коробочка. Самодельная подарочная упаковка на ней давно пришла в негодность, ведь Блас столько раз за этот год держал ее в руках, да и сама коробка выглядела довольно потрепанной. Осторожно, как нечто хрупкое и драгоценное, Эредиа достал коробку, провел пальцами по ее краям. Открывать ее было необязательно, он и так прекрасно знал, что внутри, на специальном наполнителе, покоится небольшое печенье неровной формы – единственное оставшееся от того прощального подарка Линарес. Он до сих пор так ясно помнил тот день, словно это было вчера. Но на самом деле вчера было совсем другое. «Неужели нам еще осталось, о чем говорить?» Блас изо всех сил сцепил зубы, но сквозь них все равно прорвался отчаянный стон. «Желаю счастья». Нет, нет, нет! Так не должно быть! Дрожащие пальцы едва не смяли коробку в бесформенный комок. Каждый раз, прикасаясь к картонке, к которой когда-то прикасались ее пальцы, он ощущал эту странную, мучительную, ослепляющую боль, но продолжал раз за разом извлекать коробку на свет, вертеть и рассматривать, только больше терзая себя, доводя до полного отчаяния. Если бы он только мог… Блас откинулся на спину, почти физически чувствуя, как будто его сердце вспарывают изнутри большим тупым ножом. Прижав коробку к груди, парень обессилено закрыл глаза. Белый пудель звонко гавкает, а мужчина смеется, треплет питомца по затылку… Маленький мальчик хватает мужчину за ногу с радостным криком «Папа!»… Грязный оборванный мужчина, дрожащей рукой подбирающий пластиковую бутылку… Фотографии семьи на комоде… Заросший щетиной… Тусклые глаза… мужчина делает шаг и падает, падает… Блас подскочил как ужаленный, судорожно хватая ртом воздух. Нет… Стерев капельку пота, стекающую по виску, Эредиа медленно положил коробку обратно в чемодан. Он больше не может быть рядом. У него нет другого выбора. Просто нет.***
Поднявшись в пятницу в обеденную VIP-зону, Лухан обнаружила там только Эскурру, уткнувшегося в какой-то журнал. – Томми! Ты сегодня один? – Угу, – Томми оторвался от журнала и улыбнулся девушке. – Парни и Марисса заняты… чем-то важным. Отложив глянцевое издание в сторону, Эскурра наклонился вперед, пытливо взглянул на Лухан и сообщил: – Блас сказал, что остается в Аргентине. – Вот как… – ей отчего-то стало неловко под его пристальным взглядом, и Лухан отвернулась, с бравадой проговорив: – Хотя какая мне теперь разница? – Прямо-таки никакой? – Никакой. Она повернулась, чтобы продемонстрировать равнодушие… и практически столкнулась лицом к лицу с Томми, который незаметно подошел сзади и наклонился к ней. Парень заговорщицки понизил голос и произнес: – Он сказал, что не женится на ней. – Д-да? Так и сказал? – заикаясь, проговорила девушка, невольно отступая назад. Томми, проницательно улыбаясь, наклонился еще ближе, как будто пытался как следует разглядеть ее эмоции. – Ты занервничала, – торжественно резюмировал он. – Просто… твое лицо слишком близко, – пробормотала Лухан, по-прежнему пятясь. – И покраснела, – поднял брови Томми, не отступая ни на шаг. – Вот видишь, слишком близ… – неожиданно девушка наткнулась на подлокотник, и, тихо вскрикнув, повалилась назад, в попытке удержать равновесие ухватившись за футболку Томми и непроизвольно увлекая его за собой. Томас упал сверху, и кончики их носов соприкоснулись. Несколько секунд Лухан смотрела прямо в глубокие серые глаза, забыв, как дышать. Опомнившись, оба резко поднялись, не зная, куда деть глаза. – А-а… я… извини, – пробормотала Лухан, чувствуя, как пламенеет ее лицо. Томми неуверенно кивнул, поднимая на нее странный сияющий взгляд. Лухан неловко махнула на прощанье и быстро направилась к лестнице, стараясь успокоить грохочущее о ребра сердце.***
Придя после занятий на работу, Лухан застала в кафе живописную картину: на стульях у стойки развалились Пабло и Гвидо, выглядевшие такими умотанными, словно на пару одолели целый полк спартанцев, а за ближайшим к ним столиком сидела Мия, неторопливо потягивающая через трубочку коктейль. – Она просто ужасна! – в один голос простонали парни, увидев Линарес. – Что случилось? – всполошилась Лухан, бухаясь на стул рядом с Мией. Ребята переглянулись, и, поскольку никто из них не решался заговорить, это сделала Колуччи: – Это был план Мариссы. Они хотели заставить Пилар влюбиться в Гвидо, чтобы она отказалась выходить замуж за Бласа. – В Гвидо?! – вытаращила глаза Лухан, всерьез забеспокоившись за душевное здоровье Спирито. – Ну, изначально там фигурировал Томми, – хмуро признался Пабло. – Но он наотрез отказался участвовать. Марисса его битый час уговаривала, но нашего покладистого Томми как подменили – нет, и все тут, – он вздохнул. – Пришлось ей все переиграть и согласиться на Гвидо. – Что значит «согласиться»? – взвился Лассен. – Да я этому нерешительному «мачо», – он изобразил кавычки в воздухе, – сто очков вперед дам! – И что, дал? – ехидно поинтересовалась Лухан, и Гвидо сразу скис. Линарес окинула парней внимательным взглядом и уточнила: – А чего вы оба такие умученные? Кстати, Пабло, а ты там что делал? Третий лишний вроде как. – Марисса отправила проконтролировать Гвидо, – нехотя проговорил Бустаманте. – А то его иногда заносит. – У этой Дунофф столько энергии! – пожаловался Лассен, хватаясь за голову. – Сначала она накормила нас целой тонной пирожных! – Потом сразу повела кататься на американских горках, – подхватил Пабло. – После заставила нас есть стейки, а в конце вообще затащила в террариум! – Хорошо, что мы встретили Мию, а то бы не знаю, что бы было дальше… Колуччи рассеяно улыбнулась и украдкой кинула взгляд на дверь кухни. Лухан знала, что девушка ждет Ману, и, как бы ни интересна ей была тема разговора, причина задержки Мануэля интересовала ее гораздо сильнее. Хотя они официально встречались уже полгода, оба до сих пор столь явно волновались перед встречей, что это не могло ни вызывать умиления окружающих. – А в итоге оказалось, что план был обречен на провал с самого начала, – уныло продолжил Пабло. – Оказывается, Пилар услышала, как я говорю с Мариссой по телефону, и все поняла. А все потому, что кто-то должен был ее отвлекать, а сам оставил одну! – он обвиняющее уставился на друга. – Говорю же, мне в туалет захотелось! – возопил Гвидо, поднимая руки к потолку, и обиженно добавил: – Думаешь, ее сердце сразу бы наполнилось ко мне любовью, если бы я снял штаны и зажурчал, не отходя от кассы? Лухан фыркнула, а Мия в притворном ужасе закрыла глаза ладонью и отвернулась от Лассена. – Короче, провал… – подытожил Бустаманте. – Хорошо хоть сама Дунофф восприняла все скорее как шутку. Немного поиздевалась над нами в качестве мести и ушла довольная. Лухан вздохнула. – Не понимаю, зачем нужно было заходить так далеко ради Эредиа… – Потому что ты опустила руки и ничего не делаешь, – внезапно четко произнес Пабло, с прищуром глядя на Линарес. – Забыть Бласа не можешь, пытаешься скрыть свои чувства. Да и Блас… Невыносимо смотреть на вас со стороны. Не в силах выдержать его взгляда, Лухан опустила глаза. – Может, неправильно нам вмешиваться, но… я уверен, что только ты подходишь Бласу, Лухан, – твердо заявил Гвидо, скрещивая руки на груди. – Только когда он с тобой, Блас становится более человечным, – добавил Пабло серьезным голосом. – Если будешь сомневаться, эта девчонка женит Бласа на себе. Тебя это устраивает? Лухан в смятении сжала в руках скатерть. – Но… он ведь… – Помнишь, когда-то ты сказала мне раскрыть глаза пошире? – тихо проговорил Бустаманте и слегка улыбнулся: – Теперь твоя очередь.***
Лухан долго без движения сидела на кровати, вцепившись в золотой телефон. Казалось бы, такое просто действие – нажать кнопку, поднести трубку к уху… но оно требовало от нее колоссальных усилий и громадной решимости. Медленно выдохнув, девушка поднесла дрожащий палец к значку вызова. Экран светился одним словом «Я», единственным контактом в списке. Можно было все бросить прямо сейчас. Забыть все, спрятать телефон подальше, жить обычной жизнью. Без Эредиа. Зато с огромной дырой в груди. Палец коснулся кнопки, и из трубки послышались гудки. Прижимая телефон к уху двумя руками, Лухан про себя считала гудки. Пятый, шестой… девятый, десятый. Девушка медленно начала опускать трубку, как вдруг раздался щелчок и тихий голос: – Алло. Судорожным движением вернув телефон к уху, Лухан выдохнула: – Это… это я. – Линарес… – прошелестело на другом конце линии. Лухан не смогла понять, что выражает его голос, и, чтобы не растерять решимости, быстро спросила: – Ты сейчас можешь говорить? – Да, могу… – сделав паузу, отозвался Эредиа все тем же странным, надтреснутым голосом. Почувствовав облегчение, Лухан несмело улыбнулась и тихо произнесла: – Столько времени прошло с тех пор, как мы говорили по этому телефону. – Да, – его голос явно дрогнул, – это точно… Неожиданно для самой себя девушка тихонько всхлипнула. – Что случилось? Лухан молчала, чувствуя, как защипало глаза. Осознавать, что все это – она, Эредиа, их отношения – было, и больше этого нет, было дико, убийственно больно. Она снова всхлипнула. – Ты плачешь? – взволнованно проговорил Блас, и она наконец узнала его голос, тот голос, который всегда слышала по этому телефону. Раньше слышала. – Извини… Я не плачу, – Лухан рассмеялась сквозь слезы. – Просто… снова говорить с тобой по этому телефону… это так здорово. Я думала… что больше никогда не услышу в трубке твой голос. Она несколько раз яростно провела тыльной стороной ладони по лицу, стирая соленые капли. Предательские слезы мешали говорить, а она должна была сказать ему… – Линарес, – начал Блас, но Лухан перебила его, решительно выпалив: – Воскресенье, Фуэрса Аэреа Аргентина, возле башни с часами, в час дня. И девушка скинула вызов, ощущая, как внутри, словно радуга после дождя, расцветает новая надежда.***
Воскресенье выдалось солнечным. Блики света затейливо играли на кулоне в виде Сатурна, раскачивающемся в такт движения девушки. Лухан шла по улицам, немного подпрыгивая при каждом шаге. Ее трясло от волнения и еще больше – от страха, ведь она положила трубку, не дождавшись его ответа. А вдруг он не придет? Чем ближе была площадь, тем больше Лухан ускоряла шаг. Метров за триста она не выдержала и перешла на бег, словно возвращаясь в прошлое, в тот дождливый день, когда также неслась на встречу со своим врагом, еще не подозревая, кем он станет для нее. Вот и башня с часами. Лухан остановилась, тревожно оглядываясь по сторонам, но пока не приближаясь к башне. Народу было много, и, присматриваясь к лицам людей, она упорно искала то единственное, пока вдруг… Блас показался из-за одной из стен башни, обеспокоено поглядывая на наручные часы. – Пришел! – с облегчением выдохнула Лухан и, сжав в руке кулон, сделала шаг вперед. – Блас! Она застыла: сзади к Эредиа подбежала окликнувшая его Пилар, и, радостно улыбаясь, принялась что-то ему говорить. Лухан не видела выражения лица парня, но, судя по его жестам, он что-то отвечал. Пилар закатила глаза и, внезапно подавшись вперед, прижалась к губам Бласа. На мгновение Лухан оцепенела, чувствуя, как все леденеет, умирает внутри, а потом быстро развернулась и побежала прочь.