***
Застыв посреди коридора, Блас с суматошно бьющимся сердцем смотрел на дверь, за которой только что исчез Томми. Мозг решительно отказывался хоть как-то осмыслить это событие, но внутри у Эредиа почему-то словно атомная бомба взорвалась, спалив все дотла. Блас заторможено, словно во сне, прошагал вперед и остановился у двери. Томми прикрыл ее неплотно, и сквозь оставленную щель Эредиа увидел Линарес, с закрытыми глазами лежащую на кровати. Его сердце дало перебой. Бледная, изнуренная на вид, с катетером в вене, она, казалось, едва дышала. Блас не мог оторвать взгляд от ее утомленного лица. До него как будто издалека долетали отрывочные фразы доктора, говорившего в палате с Томми: – Сильное переутомление… упадок сил… нужен отдых… Линарес казалась ему невероятно хрупкой и беззащитной сейчас. И больше всего парню хотелось ворваться в палату, схватить ее, спрятать от всего мира, и никогда не отпускать. Но внутри у него было отвратительное чувство, что он больше не имеет на это права. Блас с трудом заставил себя прислушаться к разговору. – …в таком случае я сообщу о случившемся в приют. Я вынужден просить кого-то приехать… – Не стоит, – твердо перебил Томми. – Я могу сам решить все вопросы, с позволения директрисы приюта, конечно. Уверен, возражать она не будет. – Ну что ж… Эредиа сделал шаг назад, медленно развернулся и словно лунатик побрел по коридору к выходу… Обсудив все неотложные вопросы с доктором, Томас кинул взгляд на табуретку в углу палаты и негромко спросил: – Скажите, а мне можно остаться здесь на ночь? Врач понимающе улыбнулся и кивнул. – Оставайтесь, только не тревожьте пациентку. Ей нужен покой. – Разумеется. Спасибо. Доктор покинул помещение, а Томми поставил табурет вплотную к кровати Лухан и тихонько, стараясь не создавать шума, устроился на сидении. Несколько секунд он заворожено вглядывался в лицо девушки, ставшее уморительно суровым во сне, а потом решительно протянул руку и сжал ее холодные пальцы в своей ладони. Чувствуя, как ее кожа постепенно становится теплее от его прикосновения, Томми улыбнулся, сияющими глазами неотрывно глядя на Лухан.***
Только четыре часа спустя Блас появился на пороге своего дома. Возвращение далось ему гораздо тяжелее, чем побег – все это время он бродил по улицам, снова и снова прокручивая в голове момент в больнице, раз за разом все более ясно осознавая собственное положение – и это осознание убивало его. Мрачный и потерянный, парень поднялся на второй этаж и направился в свою комнату, но по пути был остановлен грозным окликом: – Где ты был? Дверь одной из комнат была открыта, и Блас увидел внутри отца, с идеально ровной спиной сидящего в кресле. Мужчина сощурился и выплюнул: – Ты хоть сам понимаешь, что натворил? – А что, они отменили свадьбу? – с издевкой поинтересовался Блас, останавливаясь на пороге комнаты. Лицо отца потемнело. – Думаешь, я это допущу? – прошипел он, поднимаясь. Повернувшись к сыну спиной, он с презрением проговорил: – Снова Лухан Линарес… У тебя еще осталась какая-то привязанность к этой бедной девочке? Блас облокотился о косяк и, сверля глазами затылок отца, с вызовом спросил: – А что, если да? Рикардо обернулся и печально покачал головой. – Значит, тебя совсем не интересует будущее нашей компании? – с нажимом произнес он. – Все равно, что другие невинные люди опять станут жертвами твоей легкомысленности и… – Прекрати! – крикнул Блас, стукнув кулаком по деревянной панели. Волком глядя на отца, он резко бросил: – Я уже отказался от Линарес. Не заставляй меня это постоянно повторять. Не слушая дальнейших слов Рикардо, парень стрелой понесся в свою комнату. Громко хлопнув дверью, он некоторое время метался из угла в угол, а потом застыл посреди спальни и оглушительно закричал.***
Лухан медленно открыла глаза. Все вокруг казалось неясным, размытым. Девушка поморгала, пытаясь сфокусировать зрение, и картина постепенно обрела четкость: белый потолок, наполовину закрытое жалюзями окно, тумбочка у изголовья… и Томас Эскурра, сидящий на стуле рядом – он уснул, положив голову на край ее кровати, а его правая рука по-прежнему сжимала ладонь Лухан. – Томми? – хрипло прошептала Лухан. Парень зашевелился и открыл один глаз. – Проснулась? – сонно улыбнулся он, медленно поднимаясь и зевая. – Я что… в больнице? – Да. Вчера вечером ты потеряла сознание на работе, – его голос звучал немного сипло со сна. – Но не волнуйся. Доктор сказал, что если как следует отдохнешь, сегодня-завтра тебя уже выпишут. Эскурра снова зевнул и тепло улыбнулся девушке: – Я звонил тебе вчера. Как раз в это время тебя везли на скорой. Так что на мой звонок ответил врач и объяснил ситуацию, – парень поднял глаза к потолку и вздохнул: – Я жутко перепугался… – И ты… сразу приехал сюда? – пробормотала Лухан, ощутив укол вины. – Ну да, – пожал плечами Томас. – И всю ночь… был здесь? – Ага. – Я… спасибо, – слабо улыбнулась девушка, глядя на друга с признательностью. Ее взгляд опустился на его запястье, и Лухан, запнувшись, с легким смущением спросила: – И все время… держал меня за руку? Томми безмятежно кивнул, глядя ей в глаза. – Да, – и он крепче сжал ее ладонь. Лухан быстро заморгала и невольно отвела взгляд. Несмотря на явное замешательство девушки, Эскурра не торопился отпускать ее руку, с самым естественным видом стискивая ее ладонь в своей. Блуждая взглядом по стенам палаты, Лухан вдруг наткнулась на навесной календарь и чуть вторично не упала в обморок, на этот раз от ужаса. – Кошмар! – воскликнула она, резко садясь в постели. – Сегодня же вступительный! – Тише, тебе нельзя вставать… – Томми удержал ее от попытки подняться, мягко ухватив за плечи. – Но ведь экзамен! – Лухан в отчаянии вцепилась в рукав кофты Эскурры. – Не переживай, я договорюсь обо всем в колледже, – твердо пообещал Томми. – Этот экзамен ведь организует Elite Way? Сдашь его позже. А сейчас думай только о своем здоровье. Убежденная уверенностью в его голосе, Лухан с облегчением вздохнула и, покачав головой, усмехнулась: – Ты снова спасаешь меня, Томми. В который раз. Спасибо! – она подняла полный благодарности взгляд на парня и с чувством призналась: – Я всегда могу положиться на тебя в трудную минуту. Томми улыбнулся, и его глаза вдруг засияли. – А ты знаешь, почему я всегда рядом в трудное время? – спросил он, пристально глядя ей в глаза. – Почему? – с любопытством откликнулась девушка. Томми вздохнул и тихо сказал: – Потому что я, кажется, люблю тебя, Лухан. И, не успела Лухан до конца осмыслить его слова, как Томми наклонился и прикоснулся губами к ее губам. От шока девушка застыла, как каменное изваяние. В голове звенела пустота. Что происходит?.. Томми медленно отстранился и выпрямился с самым невозмутимым видом, но в глазах его полыхал огонь. Лухан продолжала сидеть без движения, словно оглушенная. Эскурра наклонил голову и мягко проговорил: – Ты удивлена? – Удивлена?! – ошарашено выдохнула Лухан, наконец отмерев и почему-то ощущая нехватку воздуха. – Не то слово… – Нельзя было? – Конечно, нельзя! – воскликнула девушка, и, избегая встречаться взглядом с Томасом, откинулась на спину и натянула одеяло до подбородка. – Друзья так не делают. – Друзья?.. – усмехнулся Эскурра, усаживаясь на стул рядом. – Разве нет? – пробормотала Лухан неровным голосом, все еще пребывая в полном ошеломлении. – Нельзя же…так. Томми снова вздохнул, виновато улыбнулся и развел руками: – Но так хотелось. Ничего не мог с собой поделать.***
Подпрыгивая на ходу, в комнату Бласа влетела Пилар, так энергично размахивая сумкой, что едва не съездила себе по лбу. – С добрым утречком! – звонко завопила она и затормозила посреди комнаты, с удивлением переводя взгляд с заправленной кровати на маленький диванчик под открытым окном, на котором, скрючившись, лежал Эредиа. – Эй, если спать в таком месте, можно и простудиться! – она подскочила к парню и легонько шлепнула его по спине. – Ну же, вставай! – Чего тебе от меня надо? – проворчал Блас, не поворачиваясь. – Я хочу спать! – Что это ты такого делал, что теперь хочешь спать? – подозрительно спросила Дунофф, и, не получив, ответа, решительно хмыкнула и вдруг принялась щекотать Бласа. Парень вмиг открыл глаза и завертелся. – Прекрати! Хватит! – Просыпайся-просыпайся! – с задором пропела Пилар, продолжая щекотать брыкающегося, невольно хохочущего парня. – Ты что творишь? – Бласу наконец удалось извернуться и вырваться из рук «невесты». Он вскочил с дивана, взъерошенный, как воробей, и отбежал подальше. Пилар выглядела невероятно довольной, что еще больше возмутило Эредиа. – Извращенка! – С чего это вдруг я извращенка? – засмеялась девушка и, выставив указательные пальцы на обеих руках, соединила их со словами: – Мы ведь помолвлены, и я могу себе это позволить. Хитро сверкнув глазами, она подбежала к Бласу, намереваясь продолжить терапию пробуждающей щекотки, но парень оказался быстрее, перехватил ее запястья и оттолкнул Дунофф от себя. Пилар, как пушинка, пролетела несколько шагов и рухнула на кровать. – Прекрати, мартышка! Пилар замерла на секунду, а потом сказала напряженным голосом: – Я не мартышка. И не извращенка, – она обернулась к Бласу и посмотрела ему прямо в глаза. – Я Пилар, твоя невеста. Помнишь? Эредиа отвел взгляд и проговорил: – Знаешь что… – «Прости меня, Пилар, за вчерашнее»! – перебила его девушка, вставая с кровати подходя ближе. – А? – Ты же это хотел сказать? – подняла брови Дунофф, иронично улыбаясь. – Извинись, а сегодня после школы пригласи меня на свидание, – она чуть наклонила голову набок и со значением добавила: – И тогда я забуду о том, что ты сделала вчера.***
Выслушав рассказ Томаса о происшествии с Линарес, друзья обменялись обеспокоенными взглядами. Пока Томми говорил, Гвидо, нервно отщипывая по кусочку, сточил три булочки подряд, Пабло же, напротив, как-то напрягся и отодвинул от себя почти полную тарелку. – И ты присматривал за Лухан всю ночь? – уточнил он, когда друг умолк. – Вроде того, – спокойно кивнул Эскурра. – Мы спали вместе. – Спали вместе?! – дружно вытаращили глаза Лассен и Бустаманте. Вилка выпала из руки Гвидо и со звоном грохнулась в тарелку. Взглянув на их отвисшие челюсти, Томми улыбнулся и исправился: – А, но, конечно же, я спал, сидя на стуле. – Но даже так… – Пабло покачал головой и хмуро поинтересовался: – Томми, что у вас с ней за отношения? А Блас знает? – Но ведь Блас и Лухан расстались, – с ноткой недоумения в голосе ответил Томас, поднимая неожиданно острый взгляд на блондина. – Он сам нам это четко сказал. Пабло вздохнул. – Да, но… он же все еще… Снизу вдруг послышался шум и многоголосое, восторженное девчачье верещание. Трое друзей отвлеклись от разговора и увидели на первом этаже Эредиа, решительно идущего по направлению к лестнице. – О! Привет, Блас! – замахал рукой Гвидо. – Привет! – радостно откликнулся снизу Эредиа, улыбнувшись Лассену. Его взгляд скользнул по Пабло и остановился на Томми. Мгновение поколебавшись, Блас вдруг бросился вверх по лестнице, едва не свалив по пути столбики с натянутой лентой, которыми обычно преграждался проход на второй этаж кафе. Весь его вид выдавал какое-то нервное возбуждение: странно подпрыгивая при каждом шаге, он быстро поднялся в VIP-зону и с размаху рухнул на стул рядом с Эскуррой. – Что случилось? Такая редкость видеть тебя здесь, – заметил Бустаманте. – Я подумал, что могу пообедать вместе с вами! – с энтузиазмом заявил Эредиа, окидывая друзей взбудораженным взглядом и снова впиваясь глазами в Томаса. – А, ясно. – Ага, хоть я и ненадолго… – поерзав на стуле, Блас нарочито беззаботным тоном поинтересовался: – Томми… что это ты ешь? – Это же начос, – удивленно отозвался Эскурра, кидая на друга вопросительный взгляд, ибо не распознать это блюдо можно было только с завязанными глазами. – Э-э, Блас, все нормально? – осторожно уточнил Лассен, тоже крайне изумленный глупым вопросом Эредиа. – Да-да, все хорошо, – отмахнулся парень, хватая стакан Пабло, и сделал такой огромный глоток, что закашлялся. Едва возобновив нормальное дыхание, Блас хрипло проговорил, не отрывая взволнованного взгляда от Томаса: – А ты, Томми… вчера ночью… что делал? – заметив устремленные на него недоуменные взгляды, Эредиа торопливо пояснил: – Просто я не мог тебе дозвониться. – А, вчера я был в больнице… – А-а-а-а-а! – громко закричал Гвидо, заглушая слова Эскурры. – А я-то вчера, Блас… я-то! Прямо ух! Ого-го! Такой случай был, закачаешься! Что бы там ни творилось в отношениях между Бласом и Лухан, что бы они ни говорили о разрыве, Лассен на интуитивном уровне очень четко понимал одно: не стоит Бласу знать, что Томми провел ночь у постели Линарес. И как верный друг, Гвидо решил самоотверженно отвлечь внимание Эредиа на себя, рассказав ему какую-нибудь сногсшибательную историю из своего арсенала. Как назло, в голову ничего не приходило, и, несколько раз открыв и закрыв рот, Гвидо с самым серьезным видом выдал: – Я вчера видел, как голуби в парке играли в прятки. В повисшей тишине Пабло изобразил фейспалм. Блас помотал головой, словно возвращаясь к реальности, потянулся за салфеткой и, задев по пути кружку с горячим чаем, взвыл и отдернул руку. Глядя на то, как друг рассеяно трясет обожженной кистью, Бустаманте прищурился: – Почему ты сегодня такой нервный? – Да все в порядке! – снова махнул рукой Блас, на этот раз свалив на пол перечницу. – Ну-ну, оно и видно… – Кстати, ты же вчера встречался с родителями Пилар Дунофф? – неожиданно спросил Томми, щелкнув пальцами. – Вы уже назначили дату свадьбы? Блас слегка вздрогнул, резко выпрямляясь. – Может, поэтому ты так и нервничаешь? – предположил Пабло, подмигивая. – Вообще-то… – Блас вдруг вскочил и навис над Томми, крепко сжимая спинку его стула, – я хотел спросить у тебя… – М? Несколько мгновений Эредиа пристально смотрел сверху вниз на безмятежное лицо Томаса и уже собирался что-то сказать, как из его кармана вдруг полилась мелодия звонка. Недовольно поморщившись, парень вытащил мобильный, буркнул в трубку «алло», и, слушая слова собеседника, с мрачным видом направился к выходу. – Эй, Блас, а как же обед? – крикнул ему вслед Гвидо, но Эредиа никак не отреагировал и скрылся за дверью. – Зачем вообще сюда приходил… – протянул Бустаманте, возвращаясь к прерванному обеду.***
Марисса рыжим вихрем ворвалась в палату и с порога торжественно заявила: – Все в порядке, сегодня тебя выпишут! – А-а, это чудесно! – расцвела Лухан, садясь в постели. – Отличная новость! Хороший сон, лекарства и забота друзей сделали свое дело: девушка снова чувствовала себя бодрой и полной сил. Ей совсем не хотелось подобно бревну валяться в кровати, когда солнышко за окном светило так ярко, то и дело заставляя Лухан чихать. Марисса критически оглядела букетик полевых цветов, который утром принес Мануэль, и чуть-чуть развернула вазу так, чтобы самая пышная часть букета смотрела на Лухан. – Простите, что опять заставила волноваться, – виновато улыбнулась Лухан, щурясь от яркого света и с теплотой наблюдая за действиями подруги. Спирито обернулась и посмотрела на девушку с хитрой улыбкой. – Что такое? – Ничего, просто… – прикусив губу, Марисса задумчиво протянула: – После всего, что случилось, я думала, ты будешь выглядеть более… подавленной, что ли… А ты такая бодрая, возбужденная, глазищи вон как сверкают! Щеки Лухан вспыхнули. Рыжая, заметив ее реакцию, торжествующе ухмыльнулась и плюхнулась к ней на кровать, сунувшись к самому лицу подруги. – Что-то произошло? – то ли вопросительно, то ли утвердительно произнесла Спирито, лукаво сверкая глазами. – Нет, то есть да, то есть нет… – запаниковала Лухан, краснея еще больше. От волнения она начала заикаться: – Это п-п-потому, что ты пришла меня на-навестить, Марисса! Я соскучилась. – Ха-ха! – насмешливо воскликнула Марисса, наставляя на Лухан палец. – Не верю не единому слову, подруга. Признавайся, что произошло? Лухан заколебалась. С одной стороны, у нее до сих пор не укладывался в голове поступок Томми, и рассказывать о нем Мариссе, хотя сама Лухан ни в чем не виновата, было почему-то крайне неловко. Но с другой стороны, ей невероятно хотелось поделиться с кем-то, обсудить это странное положение, получить совет… В конце концов, чувствуя, что ее голова скоро разорвется от множества противоречивых мыслей, Лухан решилась, и, смущаясь и запинаясь, поведала подруге о произошедшем. – Поцеловал?! – завопила Марисса во всю силу своих легких. Линарес замахала руками, сигнализируя рыжей, чтобы та сбавила децибелы. – Томми?! Наш Томми?! Погоди, как это… почему… что…как… Рыжая схватилась за голову, вращая глазами, и слабым голосом пробормотала: – С каких пор он… – Не знаю я! – всплеснула руками Лухан. Глядя на ошарашенное лицо Мариссы, Лухан быстро заговорила, стараясь убедить и подругу, и себя саму: – Но мне кажется, все не так, как выглядит… В смысле, он просто перепугался за меня и пожалел… по-дружески. – Я тоже перепугалась, но целоваться не лезу! – так возмутилась Марисса, словно Линарес обвинила ее в недостаточном участии. Спирито пытливо заглянула подруге в глаза и серьезно заговорила: – Лухи, ты же понимаешь, что мы сейчас о Томми говорим! И я тебя уверяю, что он никогда не демонстрировал нам свои дружеские чувства так. Лухан собиралась возразить, но громкий смех в коридоре отвлек ее от беседы. – Что там происходит? Дверь открылась, и на пороге появились Пабло и Гвидо. Пока сердцееды шли по коридору, они, видимо, успели собрать небольшую армию, состоящую из женщин всех возрастов, включая несколько санитарок и медсестер. Теперь вся эта толпа маячила за их спинами, украдкой пожирая парней глазами. – Привет! – в один голос поздоровались друзья, проскальзывая в палату. Гвидо бухнул на тумбу огромную корзину с фруктами и с такой гордостью посмотрел на Лухан, что у нее даже возникло желание погладить его по голове, приговаривая «Хороший мальчик!». – Ого, да ты симулянтка! – пошутил Пабло, кивая Лухан и быстро чмокая Мариссу, отчего рыжая сразу как будто засияла изнутри. – Выглядишь на все сто, Лухан! – Надеюсь, не лет, – усмехнулась Линарес. – Спасибо, что вы двое пришли проведать меня. – Трое, – раздался негромкий голос от двери, и в помещение, улыбаясь, вошел Томми. Лухан, к которой только вернулся нормальный цвет лица, снова залилась краской. Пока парни бурно выясняли, кто где сядет, девушка упорно смотрела на свои руки, не решаясь взглянуть в лицо Томасу. Наконец все четверо устроились, и оказавшийся в итоге ближе всех Томми мягко сообщил: – С экзаменом все в порядке. Я договорился, сможешь сдать его, как только тебя выпишут. – Спасибо, – пробормотала в ответ Лухан. В наступившей тишине Томми не отрывал сияющих глаз от Лухан, она же, напротив, избегала его взгляда, нервно сжимая в руках одеяло. Девушка понимала, что ведет себя глупо и по-детски, но никак не могла перебороть свое смущение и неловкость, которые еще больше усиливались в присутствии друзей. Повисшее между ними напряжение было очевидным, но Пабло, конечно, не понял его причину, а Гвидо элементарно ничего не заметил. Марисса, переведя взгляд с непривычно воодушевленного Томми на взволнованную Лухан, решительно хлопнула себя по коленям. – А, совсем забыла! У нас же дела! – она вскочила и схватила блондина за руку. – Вставай, Пабло, нам срочно нужно ехать к моей маме! – К Соне? – изумился Бустаманте. – У нее, кажется, что-то случилось, по крайней мере, когда мы говорили по телефону, я слышала грохот, – тараторила рыжая, подталкивая парня к двери. – Хотя возможно, это просто лопнул грудной имплант. – Но мы же только пришли… – Вот и нечего рассиживаться! – категорично заявила Марисса и, уже выходя, многозначительно подмигнула подруге. – Лухи, выздоравливай поскорее! Линарес сделала большие глаза, пытаясь взглядом показать, что не поддерживает замысел Спирито, но та уже все решила по-своему, уверенная, что помогает друзьям спокойно поговорить и разобраться. Лассен пожал плечами, совершенно не вникнув в уловку Мариссы, и поэтому остался сидеть на месте, с корыстным интересом прикидывая, сколько медсестер может поместиться на больничной койке. Через несколько секунд рыжая головка Мариссы снова замаячила в дверях. – Гвидо. Там какая-то сексапильная медсестра про тебя спрашивает. – Правда? – подскочил Лассен, сразу же самодовольно надувшись, как породистый индюк. – Конечно! Давай иди к ней быстрее, пока запах твоего сногсшибательного одеколона еще не выветрился, – фыркнула Спирито, исчезая. – Я мчу к тебе, развратная медсестричка! – поиграл мускулами Гвидо и повернулся к подруге. - Лухан, не обессудь, – и, отвесив ей шутовский поклон, торопливо вышел из палаты. – Похоже, они оставили нас наедине, – усмехнулся Томми. – Да… Лухан понимала, что должна поговорить с другом, но никак не могла набраться смелости, поэтому понесла какую-то ничего не значащую чепуху про погоду и учебу. Томми, несомненно, уже раскаивается в своем поступке, думала она, и наверняка проще забыть об этом, снова быть друзьями, снова общаться легко и непринужденно… Конечно же, он имел в виду дружескую любовь, а она, как дура, распереживалась… Ведь не может же Томас в самом деле… Поток ее речи прервала появившаяся медсестра с бумагами в руках. – Сеньорита Линарес, насчет оплаты лечения… – Я оплачу, – спокойно сказал Эскурра, поднимаясь с места. – Что? Нет, Томми, стой… – попыталась остановить его девушка, но он только улыбнулся ей и отправился вслед за медсестрой. Пока парень решал финансовые вопросы, в палату нагрянул врач с выпиской и торжественно сообщил, что Лухан может ехать домой. Радостная, Линарес немедленно вскочила, и к моменту, когда Эскурра вернулся, была полностью собрана и готова к выходу. Вдвоем они вышли из больницы и остановились у входа. – Спасибо тебе огромное еще раз! – горячо поблагодарила Лухан, наконец решившись взглянуть парню в глаза. – Я обязательно верну тебе деньги. – Не нужно, забудь об этом, – отмахнулся Томми и мягко предложил: – Тебя подвезти? – Нет! – вырвалось у Лухан, и она тут же попыталась смягчить впечатление от своего быстрого ответа: – В смысле… я дойду. Мне полезно прогуляться… Томми кивнул и, тепло улыбаясь, произнес: – Я так рад, что ты в порядке. Нежность в его голосе ударила Лухан в самое сердце. Собрав в кулак всю свою волю, она заговорила: – Знаешь… Томми… Но Томас внезапно шагнул вперед и обнял ее. Девушка снова застыла от неожиданности, а Эскурра тихонько шепнул ей на ухо: – Будь осторожна по дороге. И, отпустив Лухан, он направился к стоянке, провожаемый растерянным взглядом Линарес.***
Счастливая оттого, что она наконец идет на долгожданное «официальное» свидание с Бласом, Пилар радовалась недолго. После того, как Эредиа, покинув колледж, пришел на условленное место и встретился с Дунофф, он произнес лишь пару слов, а потом вчесал так, что девушка просто не могла поспеть за его размашистым шагом и быстро отстала. Когда расстояние между ними достигло пары метров, Пилар сдалась и сердито окликнула парня: – Подожди! Слишком быстро! Блас, погруженный в собственные размышления, продолжал шагать в прежнем темпе, и, похоже, даже не услышал ее. Дунофф, сбиваясь на бег, закричала ему в спину: – Эй, помедленнее нельзя? Напоминает нашу первую встречу! Ты это называешь прогулкой? Устав гнаться за парнем, она встала как вкопанная, и, зажмурившись, громко завопила: – Блас! Эредиа вздрогнул, возвращаясь в реальность, остановился и обернулся на оклик. Девушка вздохнула, глядя на его отстраненно-удивленное лицо, и подошла к нему, укоризненно сказав: – Ты ведь не один идешь! – Не обязательно идти в ногу, – проворчал Эредиа. – Обязательно! – Пилар обхватила его локоть и деловито придвинулась поближе. Блас вяло попытался стряхнуть ее, но не преуспел, поэтому просто дернул плечом и пошел дальше, а Пилар осталась «висеть» на его руке, как какой-то диковинный аксессуар. Довольная тем, что теперь они выглядят как настоящая пара на прогулке, Дунофф покрепче ухватилась за руку Бласа, стараясь идти так же быстро, но ей то и дело приходилось одергивать парня и просить его сбавить темп. У Бласа был все тот же отстраненно-задумчивый вид, и Пилар изо всех сил пыталась развлечь его, рассказывая забавные истории и задавая вопросы, которые он по большей части пропускал мимо ушей. Видя, что Эредиа не реагирует на ее старания, Пилар, чувствуя все возрастающее отчаяние, умолкла на полуслове и некоторое время подавлено молчала. Пройдя какое-то время в тишине, она огляделась и дернула Бласа за рукав: – Куда мы идем? Парень остановился и кинул на нее удивленный взгляд. – Понятия не имею. А куда мы идем? – Ты еще не решил? – поразилась Пилар, от удивления разжимая руку. – Как так? – Но это же ты сказала, что хочешь свидание, – нахмурился Эредиа, – значит, наверное, хотела куда-то пойти? – Да ведь ты меня не слышал даже, так целеустремленно несся вперед! – всплеснула руками девушка. – Куда ты так бежал? Блас заморгал и потер лоб. – Я просто… шел, куда глаза глядят… От возмущения Пилар потеряла дар речи. Глубоко вздохнув, она постаралась взять себя в руки, и, снова вцепившись в предплечье Эредиа, на этот раз потянула его за собой. Одним из самых любимых мест Дунофф был безымянный парк неподалеку, и именно туда она повела парня, надеясь увлечь его красивыми видами и гоночной площадкой, скрытой в глубине парка. Блас механически переставлял ноги, совершенно не интересуясь окружающим, витая мыслями где-то далеко, и сколько бы Пилар ни билась, она не могла завладеть его вниманием больше чем на несколько секунд. Внезапно вспомнив прописную истину, что «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок», девушка с новым приливом воодушевления попросила Бласа подождать, а сама кинулась к ближайшему лотку, в котором продавали хот-доги. Набрав целую гору, Пилар радостно побежала назад к Эредиа, который, облокотившись о дерево, смотрел куда-то вдаль. Приблизившись, девушка вдруг запнулась за какой-то корень и уронила все хот-доги на асфальт, прямо под ноги Бласу. Горестно вскрикнув, она подняла глаза на парня и застыла, потому что Блас все тем же безразличным взглядом упирался в горизонт, даже не заметив произошедшего. Пилар не хотела сдаваться, не хотела показывать, насколько сильно ее ранит поведение Эредиа. Равнодушный Блас был, пожалуй, даже хуже Бласа агрессивного – раньше он хотя бы разговаривал с ней, проявлял эмоции… Усилием воли подавив готовые выступить от обиды слезы, Пилар повторила про себя, что «судьбы надо добиваться», и глубоко вздохнула, окончательно решив сегодня идти ва-банк. После прогулки девушка увлекла Эредиа в ресторан, где, снова обретя уверенность, принялась тормошить парня, шутить и смеяться. Блас отвечал «хм» на все ее вопросы, пока вдруг не услышал: – Знаешь, я сняла номер на сегодня. – Хм… погоди, что?! – вытаращил глаза Эредиа. – А что такого? – пожала плечами Пилар, извлекая из бокала вишенку. – Мы же взрослые люди… и мы помолвлены. Я подумала, мы могли бы… – она чуть покраснела и снова пожала плечами, не окончив фразу. Грудь Бласа неприятно сдавило. Разумом он понимал, что, если отбросить все эмоции, Пилар права – они жених и невеста, она симпатичная девушка, а он сам – молодой здоровый парень. И если бы эта ситуация происходила пару лет назад, Эредиа бы не стал сомневаться, но сейчас он даже думать не мог о возможном по одной простой причине… Линарес. Дунофф спокойно поглощала десерт, а Блас сидел, как на иголках, разрываемый внутренним конфликтом. Если он решился на свадьбу, рано или поздно ему все равно придется… Пилар что-то щебетала, поднимаясь из-за стола, и парень на автомате встал за ней. Голова вдруг стала абсолютно пустой, звенящей. Словно робот, он проследовал за Пилар в номер на двадцатом этаже, не разуваясь, прошел в комнату и сел на диван, уставившись в пол. Дунофф подошла к окну и восторженно выдохнула: – Какой красивый вид! – она обернулась к Бласу: – Знаешь, я… Девушка запнулась, увидев лицо парня. Улыбка исчезла с ее лица. Сглотнув, она наигранно весело сказала: – Пойду приму душ, ладно? Пилар скрылась за дверью, и вскоре из ванной донесся шум воды. Блас закрыл глаза и уткнулся лицом в ладони. Да что же это такое… так не должно быть. Ему не нужна эта девушка, он не хочет ее, и никакую другую тоже, кроме единственной… Что он вообще здесь делает? Резко подняв голову, Блас рывком вскочил и быстро направился к выходу. …Полностью одетая Пилар, свернувшись клубочком у душевой кабины, услышала хлопок двери и, тяжело вздохнув, медленно сползла на пол.***
Придерживая трубку плечом, Мануэль быстро закидывал в сумку вещи. Занятия только что закончились, парень устал и был голоден, как волк, и уже собирался отправиться на ужин, как коротенькая смс от Лухан изменила все его планы. Слушая длинные гудки в трубке, Ману мысленно ругал себя за то, что понадеялся на авось и не поговорил с Лухан раньше. Смс пришла три часа назад, но Агирре был занят с учениками и увидел сообщение только сейчас. Парень уже начал серьезно волноваться за подругу, не отвечавшую на звонок, как в трубке наконец раздался щелчок и послышался голос Лухан: – Алло, Ману? – Лухи! Ты чего трубку не берешь? – Извини, я не слышала. Задумалась что-то, – ему показалось, или ее голос прозвучал смущенно. – Тебя правда выписали? Ты где сейчас? – Иду в приют, – ответила девушка и зачем-то добавила, словно оправдывая свой необычно долгий путь: – Захотелось подышать свежим воздухом. Мануэль вздохнул и признался: – Лухи, приют переехал. – Что?! – Вчера приезжала комиссия, и состояние здания было признано критическим, – устало пояснил парень. – И приют в срочном порядке переселили в другое здание, временно, пока будут идти ремонтные работы, а это примерно месяц-два. – Вот так новость, – растерянно пробормотала Лухан. – И куда они переехали? Заранее представляя себе реакцию подруги, Ману опять тяжело вздохнул и неохотно сказал: – В Турдеру*. – В смысле?! – Лухан так завопила в трубку, что Агирре подпрыгнул и на всякий случай отодвинул телефон подальше от уха. – Это же… погоди, но это же обалдеть как далеко! Нам часа три добираться придется, в лучшем раскладе! – Я знаю, но сеньора Лопес сказала, что пока они могут предоставить только этот вариант, – печально поведал Мануэль, пытаясь застегнуть молнию на сумке одной рукой. – А почему я узнаю об этом только сейчас? – сердито осведомилась девушка, шмыгнув носом. – Прости, сестренка. Просто мы были уверены, что тебя выпишут позже, и не хотели волновать такими новостями! – покаялся друг, виновато пожимая плечами, словно Лухан могла это увидеть. В комнату заглянули его коллеги с других курсов, и Ману помахал им на прощание рукой. – Ясно… – на том конце линии раздался вздох. – Ману, но мы ведь не можем поехать туда. У нас же учеба, и экзамен на носу, да еще и работа! Мы просто не можем позволить себе тратить столько времени на дорогу… – Я знаю, сестренка. Поэтому нам с тобой нужно срочно искать временное жилье. Хотя бы до экзамена перекантуемся, а дальше уж… За дверью послышались тихие шаги, но парень, занятый разговором, не услышал, как в комнату, держа в руках кофту и зонт, тихо вошла Паула, преподававшая на курсах кулинарного мастерства. – А платить чем? – грустно спросила Лухан. – Даже на несколько дней аренда выйдет очень дорогой. Правда, в будни я буду оставаться в колледже, но на выходные все равно придется куда-то выдвигаться… правила есть правила. – Слушай, не переживай. Я что-нибудь придумаю, – твердо пообещал Мануэль, слыша в ее голосе нотки отчаяния. – Ремонт начнется завтра, а сегодня мы еще можем переночевать в приюте. За эти сутки я решу вопрос с жильем. – Но как же… – Не бери в голову! Я все улажу, ладно? И не унывай, сестренка, мы и не из таких задн… то есть проблем выбирались, правильно? Лухан засмеялась в трубку. – Правильно! Спасибо, Ману! И чего я, в самом деле? – она вдруг звонко чихнула. – Что-то холодает… пойду домой. – Давай. Я тоже скоро буду, – улыбнулся в трубку Агирре. – До встречи, Лухи! Парень нажал на кнопку сброса, и бодрое выражение на его лице лицо сразу сменилось тревогой. Ману устало потер глаза, раздумывая, с чего начать поиски, как за его спиной прозвучал нерешительный голос Паулы: – Мануэль… Извини, я случайно услышала… ты ищешь дом?***
Черное такси остановилось у старого здания с темными окнами, которое казалось нежилым из-за отсутствия света. – Приехали, – объявил водитель, поворачиваясь к пассажиру. Блас, не отрывая взгляда от приюта Линарес, извлек из кармана крупную купюру и протянул ее водителю. Пока мужчина копался в поисках сдачи, слуха Эредиа коснулись слова диктора, доносящиеся из установленного в машине радио: – К финансовым новостям. Акции холдинга Эредиа продолжают падать в цене... Парень застыл, глаза его расширились. Множество людей, сидящих за огромным столом, шумят и переговариваются… на их лицах страшное волнение, если не сказать – паника. Кто-то стучит по столу, требуя тишины… Голос отца… – Этот резкий обвал стоимости акций… Блас, это результат твоих необдуманных слов и действий. Шепотки… шелест бумаг… – Теперь единственное, что мы можем предпринять – это большое сокращение штата. Из-за тебя сотни людей потеряют свою работу… Эредиа резко откинулся на сиденье и выдохнул: – Поворачивай. – Что? – удивленно поднял голову водитель, уже приготовивший сдачу. – Поворачивай назад! – рявкнул парень. Взвизгнув шинами, автомобиль тронулся с места, увозя Эредиа прочь от приюта Линарес.***
Денек выдался солнечный, но ветреный. Спрятавшись от порывов ветра за остановкой, Лухан и Мануэль скрашивали ожидание, играя в «наступашки» – суть игры сводилась к тому, чтобы наступить на ногу друга и не дать ему наступить на свою. Когда они были детьми, этой забаве их научила одна из воспитательниц, и тогда ее целью было не дать детям замерзнуть в ожидании автобуса. Воспитанники с радостью включились в игру, визжа и гоняясь друг за другом, а их мудрая наставница могла не беспокоиться насчет их отмороженных ног и носов. Из очередного автобуса появилась высокая худенькая брюнетка, которая встревожено огляделась и сразу же бросилась к ребятам: – Мануэль! Прости, опоздала! – Ничего, – откликнулся Ману и тут же пропустил «наступашку» от Лухан. Линарес приняла невинный вид, а парень, шутливо погрозив ей пальцем, представил девушек: – Знакомься, Лухи. Это Паула Риос, наш несравненный шеф-повар. Паула, это Лухан Линарес, моя названная сестренка. – Очень приятно, Лухан! – радостно протянула руку Паула, и Линарес с энтузиазмом ее пожала. – Взаимно! По дороге к месту Паула принялась рассказывать про их, возможно, будущее жилище: – …Мой отец работает в риэлтерской конторе, поэтому владеет информацией о недвижимости. От него я знаю про этот дом. – Но нам точно не нужно платить за жилье? – в сотый раз уточнила Лухан, не верящая в бесплатный сыр. – Да, но… – Паула заколебалась и неуверенно продолжила: – Дело в том, что здание очень старое и может скоро разрушиться. Жильцов постепенно переселяют в другой, новый дом, а в этом остаются пустые комнаты, в которые уже никого не селят. Поэтому вы можете ими воспользоваться бесплатно. А еще там очень грязно, – добавила она извиняющим тоном. – Ничего! – отмахнулась Лухан. – Мы ко всякому привыкли, правда, Ману? Совсем не важно, если грязно или тесно… Паула вдруг остановилась и вытянула руку. – Это… здесь. Друзья взглянули на дом и невольно ахнули. Сказать, что дом был старый и неухоженный – это означало сильно польстить ему. Облупившийся фасад, заколоченные досками окна, сбитые углы, а в кладке кое-где даже не хватало кирпичей. Их приют с обвалившейся крышей на фоне этого дома выглядел настоящим дворцом. Лухан и Мануэль обреченно переглянулись, и Паула пробормотала: – Это слишком, да? Решительно тряхнув головой, Лухан улыбнулась и энергично заявила: – Сейчас не время вредничать. Берем!***
До самого вечера Лухан мыла, чистила и драила крошечную квартирку на втором этаже, в которую они с Ману перевезли свои небогатые пожитки из приюта. Сеньора Лопес сначала не хотела отпускать воспитанников, но ребята в конце концов убедили ее в необходимости остаться в Буэнос-Айресе. Скрепя сердце отпустив Лухан и Мануэля, директриса вместе с остальными приютскими переехала в Турдеру. Мануэль взял на себе мужскую работу – перевозку и переноску вещей, а Лухан принялась за женскую – уборку. Семнадцать раз сменив воду в ведре, девушка наконец смогла более-менее очистить квартиру от грязи и пыли, но сама при этом превратилась в трубочиста. После переезда Ману был вынужден уйти на работу, и Лухан, оттирая полы, стены и окна, погрузилась в глубокие раздумья. Со вчерашнего вечера ее грызла совесть за свое поведение с Томми. Конечно, его поведение тоже нельзя назвать идеальным, но очевидно же, что парень просто переволновался. Ведь Эскурра выручал ее столько раз, всегда поддерживал, был верным другом. Да если бы не Томми, разве она смогла бы пережить этот тяжелый год, мучаясь сомнениями и переживая из-за Эредиа? И в этот раз Томми тоже был рядом, опять помог ей… А она даже поблагодарить его нормально не смогла, пробормотала что-то и сбежала, как последняя трусиха! Лухан злилась на собственную чувствительность и глупость, которые незаслуженно обидели ее друга. Утром от Томми пришло сообщение, что он на весь день уезжает с отцом. Сначала Лухан ощутила подленькое облегчение, но уже через несколько секунд почувствовала отвращение к самой себе, и наперекор собственной неловкости ответила Эскурре в самых веселых и теплых тонах, словно ничего и не произошло. И теперь, шоркая щеткой по подоконнику, Лухан мысленно пообещала себе вести себя с Томми, как раньше, и обязательно как следует его поблагодарить. Хотя при воспоминании о том, что произошло в палате, ее щеки вспыхивали румянцем, а сердце начинало громко стучать о грудную клетку. Звук открывшейся двери вывел девушку из задумчивости. – Ва-а, как здесь грязно! – поразилась Пилар, переступая порог. – Пилар! – еще больше поразилась Лухан, отрываясь от чистки окна. – Лухи, ты можешь называть меня Пилли, мы ведь договорились! – укорила ее Дунофф, деловито проходя в квартиру и ставя у стола огромные пакеты. – Вот! Я принесла поесть! – радостно объявила она. – Хочу тоже помочь тебе! – С уборкой? – вытаращила глаза Линарес. – Ну конечно! Где у тебя тряпки? – Пилар с готовностью засучила рукава, нетерпеливо оглядываясь. – Знаешь, а эта комната мне что-то напоминает… – она щелкнула пальцами. – Вспомнила! Один-в-один как комнатка, в которой мы дома держали птиц! – Как птичья клетка?.. – печально пробормотала Лухан, пока Дунофф шумно искала принадлежности для уборки. К удивлению Линарес, Пилар оказалась действительно толковой помощницей: она явно знала, с какого конца браться за швабру, старательно делала все, что просила Лухан, и в итоге действительно здорово помогла в сжатые сроки привести квартиру в приличный вид. Усталые, но довольные собой, девушки рухнули за стол и набросились на угощение, которое принесла Дунофф. Сначала разговор шел о Лухан и ее приюте, но когда они перешли к десерту, Пилар заговорила о вчерашнем свидании с Бласом. Лухан молча ковыряла пирожное, жадно ловя каждое слово девушки, хотя на некоторых моментах ей было невероятно тяжело сохранять невозмутимость. –…Так вот. После всего этого я подумала, что он хочет уйти, поэтому включила душ и стала прислушиваться, – Пилар помолчала и жалобно-возмущенно воскликнула: – И представь себе, он действительно ушел! – Вот как… – Лухан постаралась не показать, насколько ее порадовало это сообщение. Дунофф отложила в сторону ложечку и задумчиво спросила: – Слушай, Лухи, а Блас был когда-то в тебя влюблен, да? – Что? – подскочила на месте Линарес. Пилар смотрела на нее со спокойным любопытством. – М-м-м… ну… – И между вами многое произошло? – подмигнула Дунофф. Лухан, которая как раз схватила кружку, чтобы скрыть неловкость, сделала глоток и закашлялась. – А! Ты поперхнулась! – торжествующие вскричала Пилар, указывая на девушку пальцем. – Я угадала, так все и было! Везет же! – она мечтательно откинулась на спинку стула, обхватив себя руками. – Нет-нет, ты ошибаешься! Ничего… особенного не было, – быстро произнесла Лухан, поднимаясь, чтобы взять салфетки и вытереть пролившийся чай. Глядя на суетящуюся Лухан, Пилар вздохнула и с неожиданной болью в голосе пробормотала: – Что же мне еще сделать, чтобы этот дурак меня полюбил, а? Лухан опустила взгляд, не представляя, что она должна теперь говорить и делать…***
Мануэль вернулся в десять, с трудом переставляя ноги. Он хотел было просто повалиться на матрас, но Лухан решительно отправила его мыть руки, а сама выставила на стол результат своего кулинарного эксперимента. При виде горячих эмпанада на тарелке Ману мгновенно оживился: – Выглядит обалденно, сестричка! – парень облизнулся и уселся за стол. – Только я не уверена, что это вкусно… – призналась Лухан, опыт готовки которой ограничивался подготовкой к конкурсу ЮА и бутербродами. – Сейчас заценим! – Ману смотрел на еду с такой нежностью, что, если бы здесь была Мия, она могла бы приревновать его к эмпанада. – Приятного аппетита! Парень откусил первый кусок и довольно зажмурился, выставив вверх большой палец. Лухан с облегчением вздохнула и тоже с аппетитом принялась за еду, как будто это не она буквально три часа назад смела все, что принесла Пилар. Увлеченные ужином друзья далеко не сразу заметили какое-то шевеление в маленьком окошке во входной двери, а заметив, мигом вскочили и укрылись за углом, по очереди выглядывая оттуда. Сомнений не оставалось – за дверью действительно маячил чей-то силуэт, при этом, он, похоже, пытался разглядеть, что происходит внутри. Стекло было сделано таким образом, что снаружи увидеть обитателей квартиры было невозможно, тем не менее, незнакомец не оставлял попыток. – Кто-то за нами подглядывает! – прошептала Лухан, стараясь далеко не высовываться. – А вдруг это какой-то извращенец? – округлил глаза Ману и с неожиданным задором припугнул: – Подглядывает за девушками, а потом ка-а-к набросится… – Или за парнями! – парировала Лухан, тыкнув его в бок. Загадочный извращенец настойчиво пытался проникнуть взглядом сквозь стекло, и Лухан вместо страха вдруг почувствовала возмущение. Да как он смеет отрывать их от ужина, который, между прочим, остывает?! – Давай схватим его! – решительно предложила она. – Сдурела, Лухи! – зашипел Мануэль. – Брось, Ману, ты же мужчина! Сейчас быстренько скрутим и позвоним в полицию, – она указала на стоящий в углу веник и воодушевленно заявила: – Надо вооружиться. Мануэль заколебался, но манящие и ароматные эмпанада быстро помогли ему сделать выбор в пользу предложения подруги. Парень огляделся в поисках оружия, но, поскольку веником уже угрожающе размахивала Лухан, ему пришлось довольствоваться мухобойкой. – На счет три открываем, – шепотом скомандовал Агирре. – Воспользуемся эффектом неожиданности. Я его свалю, а ты бей по голове! Лухан нетерпеливо кивнула, и она вместе прокрались к двери. – Раз, два, три! Резко потянув на себя дверь, Ману тут же кинулся в ноги незнакомцу, повалив его на пол, а Лухан как следует размахнулась и опустила свое оружие на голову нарушителя спокойствия. – Получай, извращенец! – вопила она, продолжая не глядя охаживать его веником по всем местам, куда могла дотянуться. Извращенец, прикрывая голову руками, закричал: – Вы что творите?! Это я! – Эредиа?! – ошалело выдохнула Лухан, отступая на шаг и выставляя перед собой веник, словно крест животворящий. Они с Ману переглянулись и одновременно почесали в затылках. Блас поднялся на ноги, потирая плечо, и одарил их возмущенным взглядом. – Что это было вообще? – виновники сконфуженно молчали, и он ехидно поинтересовался: – Ну что, так и будем тут стоять? Чувствуя себя до ужаса неловко, Лухан посторонилась, пропуская Эредиа внутрь. Блас зашел и немедленно устроился на одном из двух стульев. Лухан и Ману снова переглянулись и, не сговариваясь, сели на пол. – Если б это был не великий я, а какой-нибудь простой человек, он бы точно умер! – уверенно заявил Блас, складывая руки на груди. – А вот не нужно было подглядывать, – буркнула Лухан, до сих пор красная от смущения. – Я не подглядывал, я… – А что ты вообще делаешь здесь в такой час? – перебила его девушка, вскидывая взгляд. Эредиа на секунду замешкался, а потом небрежно проговорил: – Просто я решил, что мне пора жить отдельно от старика. Посмотрел в Интернете, и оказалось, что этот дом свободен. Он вскочил, отвернулся к окну и с плохо скрываемым удовлетворением сообщил: – Никогда бы не подумал, что ты тут живешь, Линарес! – Не заливай, Эредиа! – фыркнула девушка. – Хочешь сказать, что ты по чистой случайности снял здесь комнату? – Снял комнату? Не говори глупостей, – поднял брови Блас, обернувшись, и спокойно добавил: – Я просто купил весь дом. Друзья вытаращили глаза. Эредиа посмотрел на ошарашенную Линарес, и его губы сами собой сложились в улыбку. Он с очень довольным видом повторил: – Удивительное все-таки совпадение! – Невероятное, я бы сказала… – закатила глаза девушка. Мануэль кашлянул. – Все это хорошо, но у меня завтра вступительный экзамен, и я хотел бы… – Экзамен завтра? – перебил его Блас и словно впервые осознал, что в комнате кроме них с Линарес есть кто-то еще. – Ну да… – Тогда… точно! – Эредиа решительно хлопнул Ману по плечу. – Тогда я разрешаю тебе пойти в любую из моих комнат и заняться последнее подготовкой! – А? – растерялся Агирре. – Ну конечно, нельзя заниматься в такой тесноте! – как ребенку, объяснил ему Блас. – К тому же Линарес наверняка все время отвлекает тебя. – Что?! – до глубины души возмутилась Лухан. – Вообще-то я собирался сегодня как следует выспаться… – начал Мануэль, но Эредиа не дал ему договорить. – Настоящий мужчина должен сражаться до конца! – сурово провозгласил Блас, вскакивая с места и хватая первые попавшиеся тетради и учебники со стола. Прихватив зачем-то и плюшевого зайца Лухан, он все это всунул в руки Мануэлю и подтолкнул его к выходу. – Вот! Иди учись! А если устанешь, можешь спать прямо там! Ману собирался уже поставить зарвавшегося Эредиа на место, как в поле его зрения оказалась Лухан. Она не произносила ни слова возражения или недовольства, молча уставившись на свои руки, и выглядела при этом взволнованной и напряженной, словно страстно ждала чего-то и в то же время боялась. Ради своей «сестренки» Мануэль закрыл рот, вздохнул и направился к двери. Эредиа следовал за ним по пятам, словно желая убедиться, что парень действительно ушел. – Давай, удачи! – Блас с порога отсалютовал Ману кулаком и медленно закрыл дверь. В комнате повисла тишина. – Кажется… мы остались вдвоем, – тихо произнес Эредиа, поворачиваясь к Лухан. – Конечно, ты же сам выгнал Мануэля! – немного дрожащим голосом ответила девушка, нервно сцепляя руки на коленях. – Потому что я хочу, чтобы он хорошо сдал вступительный, – неубедительно заявил парень. – Ну да! – хмыкнула Лухан и неожиданно для себя довольным голосом добавила: – Ты просто хотел остаться со мной наедине. Эредиа вздохнул и приблизился к сидящей на полу девушке. – Линарес, я просто… – Не надо, – быстро прервала его Лухан, чувствуя на себе взгляд Бласа, но упорно глядя в пол. Она сжала в руках кофту и, запинаясь, прошептала: – Не говори сейчас ничего странного. Если честно, я сдерживаюсь из последних сил… С меня уже хватит… Эредиа замер в шаге от нее, словно ее слова возвели невидимый барьер между ними. Молчание затягивалось. Блас глубоко вздохнул и вдруг негромко произнес: – Линарес… ты когда-нибудь ела инжир? – Инжир? – заморгала девушка. Эредиа осторожно опустился на пол рядом, не отрывая от нее глаз. – Да. Какой он на вкус? Лухан нахмурилась и неуверенно сказала, не понимая, к чему он ведет: – Ну, он горьковато-сладкий… инжир-то. – Один пакистанец рассказал мне в Нью-Йорке… – Блас перевел взгляд в окно и заговорил медленно и задумчиво. – Инжир, если его разрезать пополам, по форме похож на сердце. Поэтому говорят, что горьковато-сладкий вкус инжира – это вкус любви. Лухан невольно улыбнулась. – Что это еще за история? – Но… для меня вкус любви… – вдруг серьезно произнес Блас, пронзительно глядя прямо в глаза Лухан, – …это ужасный вкус твоего самодельного печенья. У девушки перехватило дыхание. Эредиа с взволнованным блеском в глазах повернулся к ней всем корпусом и твердо заговорил: – Линарес. Знаешь, я… Его прервал звонок телефона Лухан. Девушка вздрогнула и трясущимися руками извлекла из кармана сотовый. На экране светилась надпись «Томас Эскурра». – Необязательно отвечать, – резко бросил Блас, сверля телефон глазами. – Но… Лухан собиралась принять звонок, но Эредиа стремительно перехватил ее руку. Пытаясь убрать трубку подальше от него, Линарес отклонилась назад, и, Блас, подавшись к ней, крепко схватил и второе запястье девушки. Миг – и Эредиа в попытке удержать руки Лухан просто опрокинул ее на спину и сам упал сверху, прижимая ее своим телом. В момент падения палец Лухан соскользнул на кнопку принятия вызова. – Алло? – послышался из трубки голос Томми. Лухан и Блас застыли, часто дыша и не отрывая друг от друга взгляда. Неожиданно дверь квартиры распахнулась, и на пороге показалась сияющая Пилар: – Я поздно, изви… Она осеклась, увидев разворачивающуюся картину, и ее глаза расширились. – Пилар… – выдохнула Лухан. – Ты что тут делаешь, мартышка? – растерянно спросил Блас, все еще лежа на Линарес. – Блас?.. – потерянного шепота Томми на другом конце линии никто не услышал. Дунофф попыталась улыбнуться и дрожащими губами проговорила: – Я… не мартышка. Ее глаза заблестели, и Пилар круто развернулась и исчезла из виду. Лухан оттолкнула Бласа и кинулась за девушкой. – Пилар, подожди! Но Эредиа не дал ей подняться, быстро схватив за руку. – Не надо. Лухан замерла. Блас устремил на нее горящий взгляд и хрипло попросил: – Останься. ________________ *Турдера – небольшой район в провинции Буэнос-Айрес, являющийся частью так называемого Большого Буэнос-Айреса.