***
В колледже Лухан ожидал «сюрприз»: поганки Сол и Фернанда, каким-то образом прознавшие, что она снова оказалась «в фаворе» у Эредиа, мигом поменяли пятна и встретили девушку такой сокрушительной волной лести и фальшивых улыбок, что она с трудом отбрыкалась от них и сбежала в свой любимый подвал, дабы спокойно переждать там время до начала уроков. Показное дружелюбие Ривароллы и Перальты Рамос терпеть было куда сложнее, чем их откровенную враждебность. Не успела она вздохнуть с облегчением, как дверь подвала тихонько скрипнула, и на пороге появился Томми. – Привет, – улыбнулся парень, в своей безмятежной манере спускаясь по лестнице и облокачиваясь на перила рядом с Лухан. – Привет, – как эхо отозвалась Линарес, ощущая слабое дежавю. Эскурра перевел взгляд в потолок и вдруг без перехода спросил: – Так ты теперь живешь у Бласа? – Да, – призналась Лухан, к своему удивлению чувствуя радость оттого, что он уже все знает. – Извини, что не говорила тебе об этом. – Да все в порядке, – махнул рукой Томас, продолжая разглядывать потолок. Девушка переступила с ноги на ногу. – Мне сейчас действительно негде жить, а Марисса предложила… Я хочу сказать… – ее голос зазвучал тверже. – Я живу там вовсе не из-за тайной любви или чего-то такого. Я там работаю, служанкой. – Работаешь? – поразился Томми, словно и помыслить о таком не мог. – Ага. – Но разве ты не позвала Бласа на встречу вчера? – эти слова как будто вырвались у него помимо воли. Эскурра чуть покраснел и умолк. – Ах, это, – Лухан вздохнула и честно призналась: – Я только сказала, что уже слишком поздно. – Что? Проведя рукой по лбу, девушка медленно, словно в задумчивости, произнесла: – Ведь мы уже не сможем вернуться к тому, что было, если я просто скажу: «Ладно, забыли». – Значит, ты все еще сомневаешься, – тихо проговорил Эскурра, пытливо вглядываясь в глаза Лухан. – И я тоже одна из причин твоих сомнений. Лухан виновато пожала плечами. Неожиданно Томми усмехнулся и весело подмигнул: – Может, это значит, что и у меня все еще есть шанс?***
Тяжелая тележка, сплошь заставленная флакончиками, тюбиками и щетками, то и дело норовила зацепиться за ковер. Лухан, сжав губы от усердия, осторожно катила тележку по коридорам, притормаживая на поворотах. Облажаться перед суровой сеньоритой Акостой в первый же рабочий день ей не хотелось, поэтому девушка предпочитала перебдеть, используя принцип «тише едешь – дальше будешь», хотя Марисса на ее месте наверняка бы уже устроила гонки с препятствиями. Остановившись перед знакомой дверью, Лухан глубоко вздохнула, поправила фартук и, громко постучав, вошла в комнату. – Прошу прощения. Уткнувшийся в какие-то листы Блас поднял голову и немедленно откинул бумаги в сторону, тут же вскочив на ноги. – О. – Я пришла делать уборку в Вашей комнате, – старательно выговаривая слова, объявила Лухан. Эредиа только кивнул, явно горя желанием поговорить и не зная, с чего начать. – Как ты? – тихо спросил он, глядя, как девушка аккуратно составляет на поднос посуду со стола. – Благодарю Вас, потихоньку начинаю привыкать, – прилежно отозвалась Лухан. Эредиа нахмурился. – Линарес! Когда мы одни, разговаривай нормально. – Но… – Я так хочу! – категорично постановил парень и уже тише добавил: – Пусть все будет как раньше. Невольно улыбнувшись, Лухан кивнула и продолжила уборку. Эредиа прошелся туда-сюда по комнате, кидая быстрые взгляды на девушку, тщательно протирающую поверхность стола. С одной стороны, ему хотелось схватить ее за руки и остановить, с другой – упорное желание Линарес работать здесь давало некоторую гарантию, что она не сбежит, как вспугнутая птичка, при попытке серьезного разговора – ну или, по крайней мере, сначала закончит уборку. А он должен выяснить. Заняв стратегически выгодную дислокацию за ее спиной, таким образом отрезав Лухан возможные пути отступления, Блас решительно заговорил: – Слушай, Линарес… то, что ты тогда сказала… о том, что тебе нужна причина быть здесь… – не отводя пристального взгляда от ее затылка, он с отчаянной надеждой выпалил: – Это означает, что ты хочешь начать со мной все с начала, да? Лухан замерла, опустив руки. Что она хотела сказать той фразой, девушка и сама до конца не понимала. Она просто пыталась быть честной с Эредиа настолько, насколько это было возможно, но сейчас… казалось невероятно трудным собраться с мыслями, не говоря уже о чувствах. При взгляде на ее печально опущенные плечи, беззащитную тонкую шею, открытую собранными в хвост волосами, Бласу безумно захотелось успокоить ее, заслонить от всех неприятностей, ободрить. Он шагнул к Лухан, одним движением обнял ее и осторожно привлек к себе. Лухан тихонько выдохнула, но вырваться из этих теплых объятий или возразить было выше ее сил. Девушка закрыла глаза, погружаясь в удивительное, какое-то нереальное чувство безопасности, которые дарили ей руки Эредиа. Вдыхая запах ее волос и ощущая легкое головокружение, парень тихо произнес: – Линарес, – он сделал паузу и медленно, серьезно проговорил: – Ради тебя я готов на все. На все, понимаешь? Оба вздрогнули, когда в этот момент из коридора раздался знакомый голос… … Подошедший к комнате друга Пабло застал интересную картину: у приоткрытой двери, опираясь на трость, с самым сосредоточенным видом стояла Хильда. Видимо, что-то так увлекло ее, что она даже не услышала звука приближающихся шагов, и от оклика Бустаманте старушка натурально подпрыгнула: – О, Хильда! Давно не виделись! – Сеньор Бустаманте! – дребезжащим голосом воскликнула сеньорита Акоста, низко наклоняясь – то ли выражая почтение, то ли пряча от внезапного визитера лицо. – Добро пожаловать. – Блас у себя? – Да. Пожалуйста, проходите, – засуетилась Хильда, отступая в сторону, и резво засеменила прочь. Пабло проводил ее озадаченным взглядом и зашел в комнату с громким: – Привет! При виде открывшегося зрелища брови блондина поползли вверх, хоть он и постарался скрыть изумление. Вцепившись в щетку, словно утопающий в спасательный круг, Лухан с несколько маниакальным усердием начищала поверхность стола, в то время как Блас с точно таким же выражением лица бодро возил шваброй по полу, словно это было самым естественным для него занятием. При этом оба старательно пытались сохранить индейскую невозмутимость и невинное выражение одновременно. Внутренне расхохотавшись, Бустаманте тем не менее удержался от ехидных комментариев, ограничившись нейтральным замечанием: – Лухан, так ты и правда устроилась сюда служанкой! – Ага! – живо подтвердила девушка, упорно не отрываясь от своего занятия. – Блас, там только что Хильда за дверью стояла… – Что?! – Эредиа и Линарес синхронно посмотрели на дверь, а затем обменялись встревоженными взглядами. Наставив на них по указательному пальцу, как дула пистолетов, Пабло с несмешливой укоризной произнес: – Эй, вы помните, что не должны совершать тут всяких компрометирующих поступков, да? – Ничего мы не… – вскинулся было Блас, но, видя смешинки в глазах друга, фыркнул. – Так, Пабло, ты что хотел? Блондин посерьезнел. – Ты не в курсе, где Гвидо? Я его уже пару дней найти не могу, на звонки он не отвечает… – Гвидо? – растерянно наморщил лоб Эредиа. – Хм, не знаю… – А Марисса? – вдруг перебил его Бустаманте и с надеждой посмотрел на Лухан. – Она тоже пропала?! Пабло что-то невнятно пробормотал и со вздохом опустился на стул. – Я сначала решил, что она на меня просто обиделась, но похоже, она никому не отвечает… – нехотя признался он. – Хотя Соня вроде бы с ней говорила вчера. Ты не позвонишь ей, Лухан? Девушка с готовностью достала телефон и набрала номер подруги. Друзья напряженно ждали. Выслушав целую серию длинных гудков, Лухан опустила трубку и огорченно помотала головой. Бустаманте сник. – Странно… куда эти двое могли запропаститься? – недоуменно протянул Блас.***
До вечера Лухан ходила, словно лунатик во сне. Сообщение Пабло сначала не вызвало у нее сильного беспокойства, но чем чаще она безрезультатно набирала номер Мариссы, чем больше росло волнение за подругу. Тревожный звоночек внутри, казалось, звенел все сильнее, переходя в громыхающий набат, с которым Лухан уже не могла ни на чем сосредоточиться, в результате своей рассеянности едва не вылив ужин Эредиа на него же самого. Завершив наконец работу по дому, она поскорее вернулась в свою комнату и вновь попыталась связаться с Мариссой, но и эта попытка провалилась. Лухан плюхнулась на кровать и уныло уставилась на экран мобильного. – Линарес, я захожу! – вдруг послышался голос Эредиа. – Эй, подожди! – подпрыгнула девушка, но Блас уже решительно вошел в комнату. Лухан обхватила себя руками и возмутилась: – Что еще за шуточки, Эредиа? – Чего ты стесняешься опять? – закатил глаза Блас. – Это же я, а не кто попало. – Какая разница, если ты так вламываешься, как медведь в берлогу! А вдруг я… – Что-то случилось? – перебил ее парень, внимательно вглядываясь в ее лицо. – Что? – Ты сегодня сама не своя с тех пор, как приходил Пабло, – Блас, подтянув к себе стул и опустившись на него, устремил на Лухан серьезный взгляд. – Рассказывай. Девушка заколебалась, но уверенный вид Эредиа придал ей решимости. – Ничего… ничего такого, просто… разве ты не волнуешься за Мариссу и Гвидо? – Нет, – пожал плечами Блас, и в ответ на недоуменный взгляд Лухан пояснил: – Загулять где-нибудь вполне в духе Гвидо. – Но не в духе Мариссы, – возразила она. – Но Пабло сказал, что Соня с ней говорила недавно. – Да, я знаю, но… Марисса обычно не игнорирует мои звонки. И звонки Пабло… – собственные страхи вдруг показались Лухан невероятно глупыми, надуманными, и она, махнув рукой, торопливо проговорила: – Ладно, наверное, у меня просто разыгралось воображение. Блас некоторое время молчал, глядя, как она, теребя в руках телефон, неосознанно покусывает губы. Внезапно он резко поднялся и воодушевленно предложил: – Пошли ее искать? – Прямо сейчас?! – опешила Лухан. – Ага, – парень схватил ее за руку и без дальнейших разговоров потянул за собой. – Идем! Лухан не успела и глазом моргнуть, как Эредиа выволок ее из комнаты, попутно прихватив висящую на стуле кофту. Протестовать было бесполезно – на Эредиа нашла его фирменная железная решимость, придававшая ему вид вдохновенный и непреклонный. – Сеньорита Акоста рассердится, если узнает! – попыталась все-таки образумить парня Линарес, но тот только отмахнулся, прибавив шаг. – Да какая разница? Марисса важнее, – он крепче сжал ее ладонь. Преодолев два пролета центральной лестницы, они почти бегом пересекли холл. На ходу кинув Лухан ее кофту, Блас бодрой скороговоркой произнес: – Держи. Быстрее, быстрее, пошли! …Пилар, которая только что вошла в дом и при шумном приближении Эредиа и Линарес едва успела спрятаться за колонну, сжала в руках сумку, провожая их застывшим взглядом.***
Идея бессистемно бродить по улицам в надежде встретить пропавшую Мариссу была хорошая только своей наивностью. Впрочем, Эредиа затеял все вовсе не с целью найти пропажу, а чтобы хоть немного успокоить Линарес, ведь любое действие так или иначе отвлекает от неприятных мыслей. Сама Лухан тоже не верила в успех этой поисковой операции, но лучше микроскопический шанс на удачу, чем вовсе никакого. И кроме того, она ведь искала не в одиночку… – Может, они с Гвидо сбежали в Лас-Вегас, чтобы пожениться? – хмыкнул Блас, доставая из кармана сотовый. – Очень правдоподобно, тогда начнем с Лас-Вегаса, – в том же тоне иронично откликнулась девушка. Эредиа усмехнулся и потер подбородок. – Ладно. Может, мне в министерство внутренних дел позвонить? – абсолютно серьезно предложил парень, снова переключая внимание на экран телефона. – Погоди, не надо такого! – Лухан перехватила его руку. Эредиа медленно опустил взгляд на ее сжатую ладонь, и девушка немедленно отдернула руку, словно обжегшись. – Но если наши друзья пропали… и ты так беспокоишься… мы могли бы задействовать национальный розыск, – как нечто само собой разумеющееся заявил Блас. Лухан покачала головой и фыркнула. – Просто невероятно, – пробормотала она себе под нос, сдерживая улыбку. Эредиа пожал плечами, и они возобновили движение. На повороте Блас прибавил шагу, с воодушевлением заскочил на ограждение и, ухватившись одной рукой за столб, сделал оборот вокруг него, после чего спрыгнул и деловито зашагал дальше. – Чего это ты такой довольный? – усмехнулась Лухан. – Я рад, – честно ответил Эредиа и замолчал. Когда девушка уже решила, что пояснения она не дождется, он невозмутимо добавил: – Ведь неважно почему, но я могу быть с тобой. Лухан резко опустила голову, чтобы упавшие волосы скрыли ее лицо. Мимо с громким ревом промчался мотоцикл. – Кстати, это правда, что Гвидо не возит девушек на заднем сиденье своего байка? – щелкнула пальцами Линарес, внезапно вспомнив эту примечательную деталь. – Ага, – равнодушно подтвердил Эредиа. – А почему? Блас задумался. Как-то так вышло, что ему и в голову не приходило поинтересоваться у друга причиной его каприза. Примерив ситуацию на себя, парень не очень уверено предположил: – Ну, возможно, это место уже забронировано. – В смысле? – удивилась Линарес. – В смысле – для одной особенной девушки. – Гвидо и всего одна девушка?! – Лухан покатилась со смеху. Блас вдруг остановился, привлеченный яркой надписью «Хот-дог» на одном из киосков неподалеку. Оживившись, он сделал Лухан знак подождать, а сам двинулся к киоску. Вернулся он быстрее, чем девушка успела заскучать, и протянул ей один из хот-догов. – Держи. – Да не надо… – Держи, говорю! – безапелляционно всунув кушанье ей в руку, Эредиа помолчал и через силу произнес: – Тогда, в Нью-Йорке, нам так и не удалось поесть хот-доги вместе… Лухан едва заметно вздрогнула. Она не ожидала, что Блас вытащит на поверхность эти сложные для обоих воспоминания, и, хоть она и знала теперь причину его поведения, особой радости это все равно не доставляло. – В то время… я старался делать то, что, как мне казалось, было необходимо, – глядя куда-то в сторону, тихо проговорил он. Тряхнув головой, Блас перевел твердый взгляд голубых глаз на Лухан. – Но сейчас здесь, с тобой… я ясно понимаю, что для меня важнее всего. Девушка замешкалась, все еще избегая подобных разговоров, но Эредиа и не требовал ответа. Казалось, сейчас он хотел высказать то, что не мог озвучить раньше – просто, чтобы Лухан знала. Чуть наметив улыбку уголками рта, Блас откусил огромный кусок и скривился. – Гадость! Линарес решительно помотала головой, отбрасывая в сторону серьезные мысли, и насмешливо провозгласила: – Да ладно! Ты просто слишком избалован, – она демонстративно сделала надкус и закашлялась, вытаращив глаза. – Гадость какая! Эредиа с торжеством поднял брови в гримасе «я же говорил!», и оба расхохотались.***
На следующий день Бустаманте и Эредиа заявились в колледж в обед, без слов подхватили Лухан под локти и под жадными взглядами ее одноклассников увели в свою VIP-зону, держать «военный совет». Ни Марисса, ни Гвидо так и не объявились, хотя осторожные расспросы Пабло позволили выяснить, что Спирито все-таки отвечает на сообщения Сони Рей – кратко и неохотно, но все же. Конечно, рыжая прекрасно знала, какую истерику поднимет ее несравненная маман, если дочурка перестанет откликаться, и дабы уберечь работников окрестных больниц и моргов от сокрушительной мощи взволнованной Сони, предпочитала на корню зарубить подобную возможность. Что до Гвидо, он вообще как будто сквозь землю провалился. – Есть какие-нибудь идеи, куда он мог исчезнуть? – Блас задумчиво побарабанил пальцами по столу. Пабло устало потер воспаленные от недосыпа глаза и с запинками проговорил: – М-м… вообще… я не собирался говорить, потому что это не важно, но теперь, когда Гвидо пропал… – он на секунду умолк, ожесточенно вцепившись в волосы, словно собирался скальпировать самого себя. – В общем, Паула вернулась в Буэнос-Айрес. – Паула? – недоуменно моргнула Лухан. – Это кто? – Одна наша знакомая. И… – Бустаманте сделал многозначительную паузу, – …первая любовь Гвидо. – Паула и Гвидо? – удивленно-недоверчиво переспросил Эредиа. – Блас, ты как всегда, как в танке, – вздохнул блондин. – Гвидо был влюблен в нее чуть ли не с детства, их родители вращались тогда в одном бизнесе. Они сто лет знакомы, и нас с Паулой тоже Гвидо познакомил, уже в школе. – Погоди… – Эредиа сощурился, перебирая в памяти события тех дней. – Это та, которой он все время не решался признаться? – Ага, – уныло подтвердил Бустаманте. – И тогда ты с ней закрутил, – уверенно закончил мысль Эредиа. – Ничего я не крутил! – вознегодовал Пабло, ударив ладонью по столу. Лухан успела подхватить солонку и с укоризной посмотрела на друга, но тот даже не заметил. – Тебе Марисса это сказала? У нас с Паулой ничего не было, но Марисса почему-то придумала эту байку, сама в нее поверила и сама обиделась! – Кажется, я догадываюсь о причине вашей недавней ссоры… – вдруг сообразила Лухан, вспомнив бойкот, который Спирито не так давно объявляла своему парню. – Ну да, – проворчал Бустаманте, виновато поморщившись. – Паула просто зашла к нам домой поздороваться! Причем больше не со мной, а с родителями, принесла им подарок от своих. А Марисса, увидев, как мы разговариваем в ожидании предков, сразу встала на дыбы, жутко разозлилась, хотя клянусь, для этого вообще не было оснований! – он с видом невинно оскорбленного покачал головой и заключил: – Она почему-то всегда болезненно реагировала на Паулу. «Действительно, почему бы это?!» – было написано на лице Линарес, но вслух она ничего не сказала. – Так что я старался потом даже имя ее не упоминать, и Гвидо ничего не сказал, помня, как они расстались, – продолжал Пабло. – Но вот теперь я думаю… может, они как-то встретились? Хотя он вроде бы собирался к Мануэлю, ему Лухан разрекламировала… При имени Мануэля у Лухан в голове словно что-то щелкнуло. Девушка неожиданно встрепенулась и подняла руку, прерывая слова друга. – Погоди, Паула? Паула Риос? – Да, – настороженно подтвердил Бустаманте. – Держите меня семеро, до чего мир тесен, – пораженно пробормотала Линарес, и, не реагируя на вопросительные взгляды парней, извлекла из кармана телефон. – Что ты… – начал Эредиа, но девушка нетерпеливо замахала на него. – Тссс…Ману, привет! – воскликнула она, услышав голос друга в трубке. – Ничего не спрашивай, просто скажи, как нам найти Паулу? – Паулу? – растерялся Агирре. – Хм, знаешь, Лухи… а она уволилась. – Что?! – Сказала, что срочно переезжает, – грустно сообщил Мануэль, чем-то гремя на заднем фоне. – Попрощалась в спешке и ушла. А что? – Ясно… Спасибо, Ману, я тебе потом все объясню, – поблагодарила девушка, положила трубку и в ответ на ждущие взгляды друзей озадаченно развела руками.***
Уже вечером Мариссу обнаружил один из «осведомителей» Эредиа – Лухан предпочитала не задумываться, что кроется за этим словом. Спирито бродила по одному из центральных районов, что-то высматривая, и к моменту, когда Блас, Лухан и присоединившийся к ним Пабло добрались до нее, едва стояла на ногах от усталости. Последовательно обняв, осмотрев и обругав свою девушку, Бустаманте собрался было везти ее домой, но рыжая воспротивилась, отказываясь уезжать, хотя в глазах у нее от переутомления уже плавали черные точки. После бурных препирательств парочка сошлась на компромиссе: они все едут в дом Эредиа, Марисса отдыхает и все объясняет, а дальше они решают по обстоятельствам. По дороге замотанную Мариссу не о чем не расспрашивали, и только по приезду в поместье Эредиа, усадив рыжую на кровать и снабдив кружкой с ароматным крепким чаем, трое друзей начали разговор. – Как ты себя чувствуешь? – заботливо поинтересовалась Лухан. – Все в порядке, – бледная тень улыбки скользнула по губам Спирито. – Теперь уже нормально. – Ну и что это было? – громко спросил Блас, складывая руки на груди и награждая подругу укоризненным взглядом. – Шаталась в одиночку по улицам ночью… – Я просто пыталась исправить свою ошибку, – тихо ответила Марисса, грея руки о горячую кружку. – Ошибку? – хором переспросили все трое. Девушка молчала. Казалось, Марисса раздумывает, рассказывать или нет, но на самом деле она просто собиралась с силами, ведь признаться друзьям, и особенно Пабло, было невероятно сложно. – Как-то вечером, несколько дней назад, я столкнулась с Гвидо, – начала наконец Марисса, глядя в пространство перед собой. – Он был… как не в себе. Даже узнал меня не сразу, на шутки мои не реагировал, и даже… ну не важно, – она вздохнула. – Это меня встревожило, и я заставила его признаться, в чем дело. Наверное, в обычном состоянии он бы не стал, но тогда у него эмоции перехлестывали… Короче, он рассказал, что идет от Мануэля, и что там же, оказывается, работает Паула Риос. Пабло беспокойно пошевелился, но Марисса не собиралась снова предъявлять ему обвинений. Вместо этого она подняла на друзей полный раскаяния взгляд. – Я не знала, честно не знала, что она ему так нравилась! – со слезами в голосе воскликнула рыжая. – Иначе я бы никогда не сделала того, что сделала! – Ты о чем? – В прошлом году я наткнулась на улице на Гвидо и Паулу. Увидев меня, она тут же попрощалась и сбежала, а Гвидо остался со мной, озадаченный, как девственник на пороге борделя, – парни зафыркали, а Лухан чуть покраснела. Марисса пожала плечами и виновато улыбнулась, словно извиняясь за свою аналогию. – Спросил меня, что должно значить приглашение от девушки прийти в шесть утра на крышу конкретного здания. Тяжело вздохнув, Спирито напрямик сказала: – Честно говоря, я терпеть ее не могла, Паулу. Она вечно заглядывалась на Пабло. – Да не было такого! – застонал Бустаманте, пытаясь в очередной раз отстоять свою честь. – Ты и сам флиртовал с ней, Супермен! – возмущенно возопила рыжая, обвинительно тыкая в парня пальцем. – Марисса, в то время я флиртовал со всем, что движется и носит юбку, только чтобы чья-то наглая рыжая голова повернулась наконец в мою сторону! – закатил глаза Пабло. Марисса открыла рот и снова его закрыла, слегка порозовев. Произнести следующие слова теперь стало еще сложнее. – В общем, я соврала, что она хочет разыграть Гвидо, что это просто очень популярный розыгрыш. И убедила его не ходить. «Думаешь, буду дураком, если пойду?» «Будешь. Точно будешь! Не ходи». Воспоминания жгли стыдом, и Спирито закрыла лицо руками. – И он не пошел? – тихо уточнил Блас. – Да… – рыжая кивнула и отняла руки от лица, потерянно глядя на друзей. – А она исчезла на следующий день, уехала из города, и он не мог с ней больше связаться. Когда я вспомнила этот случай, Гвидо горько ответил, что Паула все равно никогда не замечала ни его, ни его чувств. Что она, он уверен, была влюблена в Пабло. – Опять двадцать пять… – пробормотал Бустаманте. – Почему он так решил? На это у Мариссы был ответ. – Помнишь, три года назад ты попал в аварию? Я уже была в Италии, а вы тогда справляли день рождения Гвидо. Он сказал, что эту новость принесли прямо в разгар праздника, и Паула начала плакать и никак не могла успокоиться. Хоть ты и отделался парой синяков, как в итоге оказалось, но тогда об этом было неизвестно… – Ну и что? – с недоумением спросил Эредиа. – Мы все тогда за Пабло перепугались! Может, и не плакали, но разве это показатель тайной любви? – Показатель или нет, но Гвидо решил, что Паула без ума от Пабло. – Если подумать, именно тогда он стал таким ненасытным… – задумчиво проговорил Бустаманте. – Видимо, пытался забыть ее. – Но даже если ты решаешь забыть кого-то, – внезапно серьезно произнес Блас, – однажды снова увидев ее лицо, уже не можешь остановиться и не думать о ней все время… И он не смог. Пабло с жаром закивал, подтверждая слова друга. Лухан, чувствуя на себе взгляд Эредиа, сжала в руках краешек кофты. Марисса сделала глоток уже остывшего чая и отставила кружку. Оглядев всех по очереди, она с чувством призналась: – Я чувствовала себя ужасно. Видеть Гвидо таким… убитым, уничтоженным… это кошмар какой-то. Я впервые подумала, что могла ошибиться насчет намерений Паулы, и тогда… тогда я из-за собственной глупости стала причиной разрушенного счастья моего друга. Пабло осторожно взял ее за руку и ободряюще сжал ее ладонь в своих. Спирито ответила слабой улыбкой. У Лухан просто в голове не укладывался образ разбитого Гвидо – она настолько привыкла, что он все время дурачится и шутит, и даже не думала, что он может относиться к чему-то настолько серьезно. – А на следующий день я отправилась к Мануэлю. Выяснила, что Паула после прихода Гвидо уволилась, что подтвердило мои догадки, и тогда… я забрала кружку, забытую ей, и привезла ее Гвидо. Мне хотелось снова увидеть огонь в его глазах, может, дать им еще один шанс поговорить… – Марисса снова вздохнула, печально покачав головой. – Не знаю, решился он в итоге вернуть ей кружку или нет. Девушка умолкла и устало склонила голову на плечо к Пабло. Бустаманте обнял ее, покрепче прижав к себе. – Но ты так и не объяснила, что делала все эти дни, – нарушил молчание Блас, для которого еще не все кусочки паззла легли на место. Лухан кивнула, поддерживая вопрос парня. – Я искала то здание, куда Паула пригласила Гвидо, – нехотя отозвалась рыжая. – Просто так, перебирая все подряд здания?! – ужаснулся Бустаманте, отстраняясь от Спирито, чтобы заглянуть ей в глаза. – Марисса, это же глупо! – Слушай, я не ангел, но когда я виновата, то стараюсь хоть как-то искупить свою вину! – заводившаяся с пол-оборота Марисса уперла руки в бока, исподлобья глядя на блондина. – Может, это и правда не имеет смысла, но если есть крошечная возможность найти его и что-то исправить, я обойду все здания в городе, ясно? – она независимо вздернула нос и уже спокойнее добавила: – Тем более что это и не требуется, в тот раз Гвидо мельком показал на группу высоток, я просто должна определить, какая из них – та самая. Друзья промолчали, но мысли по поводу этой идеи ясно читались во взглядах всех троих. Марисса пробурчала что-то под нос. – Вот поэтому я и не говорила ни с кем в эти дни, чтобы не растерять решимость и завершить дело! Ведь если это поможет Гвидо прийти в себя, тогда оно того стоит. А если нет… по крайней мере, моя совесть хоть немного успокоится и не будет так мучить за то, что я натворила. Поочередно посмотрев каждому в глаза, она твердым голосом попросила: – Так что не вмешивайтесь, пожалуйста. Я должна сделать это сама.***
Тяжело дыша, Гвидо выпрямился и наконец перевел дух. Горная тропинка, по которой он поднимался, оказалась гораздо круче, чем ему запомнилось с детства, и брать эту высоту пришлось штурмом. Оставив свой мотоцикл внизу, у начала тропы, парень сунул подмышку только небольшую коробочку, но ощущения почему-то были такие, что он тащит на себе весь мотоцикл. Возможно, из-за давящего волнения в груди. А вот аккуратный деревянный домик выглядел точно таким же, как и в его памяти, разве что чуть более ветхим. Забавный флюгер в форме рыбы поскрипывал на ветру, а из трубы поднимался дым, при одном лишь взгляде на который становилось теплее. Паулу Гвидо увидел сразу, как только приблизился – в одном из окон первого этажа. Прикусив нижнюю губу, она старательно что-то вымешивала в огромной кастрюле, рассчитанной не меньше чем на великана – или на футбольную команду. Некоторое время Лассен, по-дурацки застыв столбом, просто стоял на одном месте, пока Паула не подняла голову, встретившись с ним взглядом. Ошеломление в ее глазах как будто оживило парня, и он с улыбкой отсалютовал Пауле своей коробкой. Наспех вытерев руки, девушка кинулась к двери. Гвидо мысленно отвесил себе пару стимулирующих затрещин и, расправив грудь, шагнул ей на встречу. Все еще потрясенная Паула закрыла за собой дверь и медленно спустилась с крыльца, глядя на парня, как на приведение. – Ги… Лассен усмехнулся. От этого обращения у него за спиной словно выросли крылья, даже дышать легче стало. – Давно меня никто так не называл, – произнес он, стараясь придать голосу бодрости. – Что ты здесь делаешь? – не мигая, Паула сделала еще шаг вперед и замерла, будто наткнувшись на невидимую стену. – Просто так совпало, – промямлил Лассен и уже увереннее выкрикнул: – Совпадение! Он огляделся по сторонам. – Я помню это место. Мы как-то были здесь в детстве, помнишь? Твой отец тогда жутко увлекался гончарным искусством и нас пытался учить, а мы… – Гвидо умолк, видя, что Паула слушает его рассеяно, явно что-то обдумывая. Она была бледна, только на щеках выступил какой-то лихорадочный румянец. Гвидо никак не мог подавить восторженную радость, что видит ее снова. Столько времени прошло, столько всего случилось, а он по-прежнему ощущает себя рядом с этой девушкой так, как ни с какой другой. А ведь он был уверен, что смог забыть ее, что умные темные глаза и длинный точеный носик давно уже заслонили другие женские лица. Он протянул Пауле свою ношу. – Вот. Ты забыла. Я как-то заходил к Мануэлю и сразу ее узнал… ведь это я ее тебе подарил. Вздрогнув, Паула приняла из его рук коробку, заглянула внутрь и немного вымученно улыбнулась. – Вот пустая голова! Действительно. Спасибо, Ги. – Я до сих пор пользуюсь своей, – Лассен важно постучал пальцем по коробке. – Такой же, как эта. Девушка вздохнула, не поднимая глаз. – Выходит, я вынудила тебя заняться доставкой… Гвидо хотелось ответить какой-нибудь смешной шуткой, но, похоже, он оставил свое чувство юмора внизу вместе с мотоциклом, или же в присутствии Паулы оно просто-напросто дезертировало. – Мне не сложно, – в итоге выдавил он и тут же без перехода спросил: – Когда ты заканчиваешь? – Уже… скоро, – нервно отозвалась Паула, кинув взгляд в сторону дома. Гвидо потоптался на месте, подбирая слова, и, потупившись, проговорил: – Знаешь, я хотел извиниться за прошлый год. Что не пришел тогда… Паула снова вздохнула и как будто немного расслабилась – наконец подняла на парня глаза и грустно улыбнулась. – Не стоит, Ги, все нормально. Просто… не сложилось. Наверное, все к лучшему. – Ты же меня знаешь, – Гвидо вытаращил глаза и поболтал головой из стороны в сторону. – Ветер в голове, и тот по праздникам. Но я не хотел тебя обидеть, Паула, просто… ну того, этого… – Ги! – девушка засмеялась, награждая парня шутливо-недоверчивым взглядом. – Неужели ты приехал сюда, только чтобы извиниться? – Ну, мы же дружим с детства, что в этом необычного? – Лассен принял невозмутимый вид и пожал плечами, стараясь воспроизвести манеру Бласа. Судя по тому, как Паула прыснула в кулак, пародия получилась та еще, но Гвидо упрямо продолжил в том же тоне: – Знаешь, я очень давно хочу тебе… – А как твои родители? – вдруг звонко перебила его Паула, случайно или намеренно сбивая с мысли. – Все в порядке? – Рамона и Косме еще всех переживут, – гордо пообещал Лассен, скрещивая руки на груди, как будто это его личная заслуга. – А как дела у ребят? Я виделась с Пабло, но поговорить особо не удалось… Гвидо никогда не был мастером ходить вокруг да около. Услышав имя Пабло, он без раздумий выпалил: – Паула, ты до сих пор так влюблена в Пабло? – А?! – девушка поперхнулась и с изумлением уставилась на друга. – С чего ты взял? – Ну… Я ведь помню, что ты из-за него рыдала, как поливальная машина, на мой день рождения… – Гвидо прикусил язык, по лицу Паулы заподозрив, что параллель с поливальной машиной была лишней. – Естественно, рыдала! – вскинулась она. – Он же в аварию попал, я в шоке была! Лассен нахмурился, продолжая недоверчиво глядеть на нее. Паула покачала головой и неожиданно с мягкой улыбкой сказала: – Для меня Паблито как младший брат, – она задержала взгляд на парне и выразительно добавила: – И всегда так было. Гвидо сглотнул и сделал шаг вперед. – Тогда… как насчет меня? – хриплым от волнения голосом спросил он. – Кто я для тебя? Улыбка медленно исчезла с лица девушки. В глазах появилось отчаянное, как будто даже испуганное выражение. Она отвела взгляд и тихонько вздохнула. – Паула! Оба резко обернулись на источник голоса – им оказался худой парень с буйной шевелюрой темных волос, выглядывающий из окна дома. – Скоро выезжаем, – с улыбкой сообщил он девушке и, приветственно кивнув Гвидо, исчез из вида. Паула заморгала, словно опомнившись, и провела рукой по лбу. Лассен, проводив незнакомца напряженным взглядом («Это еще что за гусь патлатый?»), набрал полную грудь воздуха и решительно выдал: – Паула, не хочешь немного прокатиться? – он указал большим пальцем через плечо. – Я на мотоцикле, и заднее сиденье свободно, можно… – Знаешь, я… – прервала его девушка и, зажмурившись, негромко произнесла: – Выхожу замуж. Лассен покачнулся, словно она ударила его, и оторопело сделал шаг назад. – За Факундо, – Паула мотнула головой в сторону дома и торопливо проговорила: – Он сын друга моего отца и по-настоящему потрясающий парень. Он очень заботится обо мне, – она усмехнулась и с легкой горечью призналась: – Я уж думала, что никогда не найду того, кто будет так любить меня. Многое произошло, но сейчас я рада, что все получилось именно так. Больше всего Гвидо хотелось развернуться и со всех ног броситься прочь, сбежать без объяснений и разговоров, просто скрыться от ее глаз, чтобы не ощущать себя таким наивным дураком. Но Паула все еще значила для него слишком много, чтобы он поддался искушению сделать это. Натянув на лицо косую улыбку, он тихо, но почти искренне сказал: – Поздравляю, Паула. Будь счастлива. Девушка улыбнулась, и в ее глазах блеснули слезы, но Лассен их не заметил. – Ты тоже, Ги. В последний раз взглянув на свою первую любовь, парень быстро зашагал по протоптанной дорожке мимо дома, а затем вниз, к своему мотоциклу. Внутри все словно замерзло. Он просто клоун. В итоге проделал весь этот путь, чтобы в очередной раз убедиться, что в ее жизни нет для него места.***
Вернувшись вечером в Буэнос-Айрес, Гвидо обнаружил на забытом дома мобильном около сотни непринятых звонков от друзей. Больше всех усердствовала рыжая, и пока Лассен раздумывал, как оправдать свое отсутствие – объяснять все друзьям сейчас решительно не хотелось, – телефон ожил, и на экране появилось имя Мариссы. Тряхнув головой, как большой лохматый сенбернар, парень постарался заставить свой голос звучать как всегда. – Алло! – Гвидо! – обрадовалась Спирито и тут же деловито распорядилась: – Приходи сегодня в шесть утра на крышу того здания, куда тебя звала Паула год назад. – Что? – Лассен вздрогнул, и, взяв себя в руки, показно зевнул в трубку. – Ты о чем? Я уже и забыл, где это, Марисса… – Уж мне-то не заливай. – Да брось, Марисса, с чего я должен куда-то переться в такую рань? – нарочито недовольно спросил Гвидо. – И вообще, мне лень. – Гвидо, – в голосе подруги зазвучали строгие нотки учительницы начальных классов. – Прекрати трусить. И я в любом случае буду тебя там ждать, – и она отключилась. Лассен хмыкнул и показал трубке язык. Никто тут не трусит, просто ему это неинтересно! Попытка отвлечься от гнетущих мыслей с помощью друзей явно была обречена на провал, поэтому Гвидо прибег к другому проверенному способу: отправился в клуб. Окружив себя десятком девушек, через декольте которых были видны колени, парень щедро заказывал им выпивку, отпускал пошлые шуточки, на которые девицы с готовностью отвечали дружным звонким смехом, говорил стандартные комплименты и, обнимая самых ближайших, изо всех сил старался наслаждаться. Только вот в этот раз способ не сработал. В голове все назойливее крутилось «приходи сегодня в шесть утра на крышу», и Гвидо все чаще поглядывал на часы. Четыре утра, пять… Без двадцати шесть Лассен резко вскочил и кинулся к выходу, не обращая внимания на удивленные возгласы позади. Он выпил совсем немного, но его все равно слегка качало. Со второго раза проскочив в дверной проем, парень со всех ног припустил по улице. То самое здание было совсем недалеко, но Гвидо несся, как ошпаренный, боясь и сейчас опоздать. Он должен увидеть ее, последнюю ниточку, связывающую его с Паулой… а потом он забудет о ней навсегда. Ночная темнота рассеивалась. Чувствуя, как колет в боку, Лассен сделал последний рывок, завернул за угол и увидел приплясывающую у входа Мариссу. Услышав топот, девушка обернулась и расцвела. – Ты пришел! – не теряя времени, она схватила друга за руку и потянула за собой. – Пошли скорее, а то можем все пропустить! Ну, быстрее! Поднявшись на лифте до верхнего этажа, уже по лестнице они выбрались на крышу. Марисса остановилась у края и с жаром произнесла: – Я знаю, что вмешиваюсь не в свое дело… но ты должен это увидеть. – Да что именно? – отдуваясь и морщась, Гвидо с недоумением огляделся. Спирито схватила его за рукав, развернув в нужную сторону, и указала пальцем. – Смотри туда! Лассен прищурился – девушка указывала на две многоэтажки напротив. На верхушке одной краснел огромный баннер магазина с надписью «Guitarra», вторую украшала крупная вывеска спортивного клуба TeamOne. – Отсюда видно, как поднимается утреннее солнце. И утром всего на несколько секунд появляется сообщение. Часто дыша, то ли из-за пробежки, то ли из-за волнения, Гвидо напряженно следил за восходящим солнцем. Вот оно показалось из-за домов, и яркий свет пробивающихся сквозь перегородки лучей скрыл последние буквы надписей так, что каждый, кто находился напротив, мог прочитать… Gui TeamO * Глаза Гвидо расширились. Вцепившись в ограждение так, что побелели пальцы, он, не двигаясь, с болью и отчаянием смотрел на настоящие чувства девушки, которые не разглядел вовремя за собственным страхом быть отвергнутым. Солнце поднялось выше, и последние доказательства его слепоты исчезли. Гвидо медленно разжал руки и уткнулся лицом в ладони. Марисса безмолвно стояла чуть позади, с состраданием глядя на поникшую спину друга. Наконец Гвидо выпрямился, обернулся к подруге и молча обнял ее, лучше всяких громких слов выражая свою благодарность.***
Неторопливо шагая по улочкам города, двое друзей с наслаждением вдыхали свежий утренний воздух. – Я был уверен, что Паула любит Пабло, – заговорил вдруг Гвидо, обращаясь к Мариссе, но при этом не глядя на нее. – Она была старше, и я думал, всегда воспринимала меня, как мальчишку. И я так боялся получить отказ, что никак не мог заставить себя сделать решающий шаг, – он вздохнул и печально спросил: – Я жалок, да? – Вовсе нет, – улыбнулась Марисса, встала на цыпочки и потрепала его по голове. – Но в следующий раз, если тебе покажется, что кто-то влюблен в Пабло, постарайся держать эту мысль при себе. Парень хмыкнул и, подняв голову, задумчиво посмотрел на вывески. – Знаешь, Паула всегда казалась мне идеальной. Раньше я думал, что у меня изначально не было никаких шансов… а теперь понимаю, что сам упустил свой шанс, и, не будь я таким трусом, все могло бы получится. – Почему это упустил? Все еще может получиться! – воодушевленно воскликнула рыжая, скрепя сердце смиряясь с будущим присутствием Паулы в их компании. Лассен улыбнулся, грустно и обезоруживающе: – Она выходит замуж. В первый момент Марисса растерялась, но потом решительно махнула кулаком: – Ну и что? Выкрадешь со свадьбы, делов-то! Парень с теплой улыбкой покачал головой. Объяснить подруге все, что творилось у него внутри, он не мог, но в одном был уверен: давая Пауле этот шанс на счастье с любящим ее человеком – то, чего она так долго ждала, – он поступает правильно. – Спасибо, Марисса. Во мне что-то переменилось после того, как я увидел это. И это точно к лучшему. На это раз девушка сама обхватила друга и сжала его в объятиях так, что несчастный закряхтел. …Уставшая после нескольких бессонных ночей Марисса хотела поехать домой отсыпаться, но неожиданно обнаружила себя на пороге квартиры Пабло. Поколебавшись, она достала из сумочки ключ, тихонько открыла дверь и, стараясь не шуметь, проскользнула в спальню. Блондин спокойно сопел, обняв подушку. Марисса тихонько пристроилась рядом, уткнулась холодным носом в шею Бустаманте и закрыла глаза. Пабло счастливо улыбнулся сквозь сон и, выпустив подушку, прижал к себе радостно пискнувшую девушку.***
Увидев Гвидо в обеденный перерыв, Лухан, протиснувшись сквозь толпу гомонящих однокурсников, без приветствия набросилась на него с главным вопросом: – Ты ходил?! Сразу поняв, о чем речь, парень с довольным видом кивнул. – Ходил. – И?! Позабавленный выражением ее лица Лассен усмехнулся и покровительственно похлопал девушку по плечу. – Я увидел что-то важное. Линарес, конечно, хотелось бы услышать что-то более конкретное, но обычно такой болтливый Гвидо в этот раз забастовал. В конце концов, он здесь, жив, здоров и вроде бы даже не сильно расстроен, значит, все прошло хорошо, а детали ей знать необязательно. Лухан с облегчением вздохнула и радостно заулыбалась. Гвидо, напротив, как-то посерьезнел и вполголоса проговорил: – Лухан, не сдавайся! – А? – Не волнуйся о том, что скажут другие и что происходит вокруг. Слушай свои чувства, – внушительно произнес Лассен, глядя на Лухан в упор. – Ведь в то время, которое мы называем «сейчас», вернуться будет невозможно. Девушка, удивленная непривычной серьезностью друга, молча кивнула. Его слова словно вошли в резонанс с ее собственными мыслями, и девушка вдруг поняла, что уже приняла решение. Гвидо тряхнул головой и щелкнул ее по лбу, снова возвращаясь к своему шутливому тону: – И повеселее, крошка Лухита! Где твоя сияющая улыбка в сорок три зуба? Подмигнув, он важно зашагал к входу к кафе, а Лухан, посмеиваясь, отправилась следом, гадая, проблемы у Лассена с арифметикой или все-таки с анатомией.***
Уже такая знакомая дверь комнаты Бласа на этот раз была закрыта. Лухан немного помялась на пороге, успокаивая дыхание, а потом решительно постучала. Дверь открылась почти сразу, будто бы Блас сидел и караулил рядом, но на самом деле это, конечно, было совпадение. Эредиа выглядел удивленным и настороженным, словно не зная, каких новостей ожидать от Лухан – ведь раньше она просто так не заходила, да еще в такое позднее время. – Можно? – осведомилась девушка, не осмеливаясь пройти без приглашения – все-таки она здесь горничная, не стоит забывать об этом. Эредиа кивнул и быстро посторонился, пропуская гостью. Лухан прошла в комнату и круто развернулась, оказавшись лицом к лицу с парнем. – Я просто зашла кое-что тебе сказать, – с запинкой сообщила девушка, чувствуя неловкость оттого, что оторвала Эредиа от каких-то дел – весь стол был завален бумагами. Блас приглашающе указал на стул, но она помотала головой. Легче было сказать и тут же уйти. Набрав полную грудь воздуха, Лухан выпалила: – Завтра я встречаюсь с Томми. Эредиа изменился в лице. – Что это значит? – хрипло пробормотал он, впиваясь в Лухан взглядом. – Все-таки сейчас самый важный для меня человек – это не ты… так я ему и скажу, – твердо закончила девушка и невинно улыбнулась. Блас, уже успевший побледнеть, медленно выдохнул, разрываясь между двумя желаниями: рассмеяться и сгрести Линарес в охапку или надрать этой девчонке уши за такие шуточки. – И то, что я не могу встречаться с ним, – добавила Лухан. Эредиа провел рукой по лицу, пытаясь за этим жестом скрыть охватившие его облегчение и безудержное какое-то ликование. Его глаза сияли. – Линарес… – решительно начал он. – Это все, – торопливо проговорила девушка, развернулась на пятках и быстро-быстро ретировалась, пока Эредиа не успел опомниться и остановить ее. Оказавшись за порогом, Лухан обессилено облокотилась на дверь спиной и разжала дрожащий кулак, в котором лежал взятый для храбрости кулон в виде Сатурна.***
Томми очень обрадовался ее звонку, и с еще большей радостью согласился на встречу, добавив, что он готов встретиться когда и где угодно, если его зовет Лухан. От этого девушке хотелось сквозь землю провалиться, но теперь, когда она окончательно определилась, решимость помогала ей справиться с эмоциями и чувством вины. Положив трубку, Лухан вздохнула. – Чего так тяжело вздыхаешь? Подскочив, Линарес испуганно уставилась на неожиданную гостью. – Пилар! – Привет! – весело воскликнула Дунофф, заходя в ее комнату и с любопытством оглядываясь. – Я слышала, ты теперь работаешь и живешь тут! – А, да… – Лухан снова опустилась на кровать, напряженно сцепив руки и держа спину очень прямо. – Здорово! – Пилар плюхнулась рядом и шутливо толкнула Линарес плечом. – Если моя подруга Лухи будет присматривать за Бласом, я могу не волноваться из-за всяких девиц вокруг него! Лухан промолчала, пытаясь подавить неприятное чувство внутри. Спокойно, это всего лишь слова. – Думаю, уже на следующей неделе официально объявят о слиянии наших корпораций, – продолжала Пилар в прежней неестественно радостной манере. – Рикардо тоже должен скоро вернуться. Как раз и день свадьбы выберем! – Вот как… – Лухан упорно не позволяла вывести себя на разговор, чтобы не сказать лишнего, хотя сохранять спокойствие было все труднее. Дунофф встала, дерганой походкой прошлась по комнате и задумчиво проговорила: – Может, мне сегодня остаться на ночь у Бласа? Линарес почти незаметно вздрогнула, не поднимая глаз. Пилар странно, прерывисто как-то вздохнула и нарочито бодро попрощалась: – Ладно, увидимся, Лухи! Едва гостья отвернулась к выходу, как натянутая улыбка мгновенно исчезла с ее лица, сменившись несчастным выражением. Линарес осталась на месте, нервно покусывая губы. Когда Пилар в своем сверхэнергичном стиле влетела в комнату Эредиа, Блас, закинув руки за голову, лежал на кровати, с блаженной улыбкой разглядывая потолок. – Блас! При виде Дунофф парень вмиг перестал улыбаться, и на его лице отразилась сосредоточенность. Он медленно встал и подошел к девушке. – А почему такое лицо? Ты не рад? – пытаясь выглядеть беззаботной, Пилар наигранно надула губки. – Пилар, – Дунофф вздрогнула. Официальное «Пилар» вместо привычного «мартышка» резануло по ушам, как фальшивые ноты в знакомой песне. Эредиа, предельно серьезно глядя ей в глаза, заговорил: – Нам надо… – Сегодня я хочу остаться здесь! – громко воскликнула Пилар, торопясь перебить Бласа, заставить его замолчать, пока он не сказал… Любыми способами. – На всю ночь. Парень нахмурился, а Дунофф через силу рассмеялась, ощущая себя так, будто стоит на краю обрыва, и всего один шаг отделяет ее от бездонной пропасти. – Мы ведь жених и невеста! Не думаю, что кто-то нас осудит, – ее глаза лихорадочно блестели, но вовсе не от страсти, а от едва сдерживаемого отчаяния. Изо всех сил Пилар цеплялась за край обрыва… Эредиа вздохнул и твердо закончил прерванное предложение: – Пилар, нам надо поговорить. Сейчас. _________________________ * Ги, я люблю тебя (исп.)