***
Будильник едва успел издать первую трель, как Лухан прихлопнула его, заставив умолкнуть. Застонав, девушка откинула одеяло и села, держась обеими руками за голову. Ей так и не удалось уснуть этой ночью. Сначала она, как запертый узник, расхаживала по комнате, а потом неожиданно для самой себя оказалась в коридоре, ведущем к спальне Эредиа. Несколько раз она делала пару шагов к его двери – и тут же останавливала себя. А один раз ей даже послышался вскрик и непонятный громкий звук, но усилием воли Лухан подавила желание броситься в его комнату, чтобы увидеть наконец, что там происходит. Нет, она не должна вмешиваться, не сейчас… Оставалось только изводить себя мыслями, одна хуже другой… Проворочавшись в постели до самого утра, теперь Линарес ощущала себя эдакой старушкой, у которой болит все и снаружи, и внутри, да еще и в сон все время клонит. Хлопнув себя по щекам, Лухан решительно вскочила и, чтобы взбодриться, принялась прыгать на кровать и наносить удары невидимому противнику. Эта импровизированная зарядка не только придала ей сил, но и освежила голову. Теперь ее черед действовать. Занятия пронеслись как одно мгновение, и Лухан сама не знала, рада этому или нет. Ей хотелось одновременно и отсрочить момент объяснения с Томми, и уже поскорее разобраться наконец с этим вопросом. Эскурра ждал ее в условленном месте, сидя на лавочке и разглядывая небо, забавно болтая при этом одной ногой. При виде Лухан на его лице засияла улыбка. Поздоровавшись, девушка опустилась рядом на скамейку и умолкла, собираясь с мыслями. – О чем ты хотела поговорить? – решился прервать молчание Томми. Лухан глубоко вздохнула. – Знаешь… – А! Кстати, – Томас обернулся к ней и, чуть приподняв брови, улыбнулся. – Я не собираюсь отказываться от тебя, Лухан. – Что? – подпрыгнула девушка, оторопело глядя на друга с ощущением, что он прочитал ее мысли. – Что бы ты сейчас не сказала. Девушка заморгала, а Эскурра доверительно проговорил: – Я всегда сдавался в последний момент. А потом столько раз жалел об этом. На этот раз я не сдамся. Он слегка наклонил голову, наблюдая за растерянным выражением лица Лухан. – Ну так что, о чем речь? Теперь, после его слов, сделать это было еще труднее. Лухан покачала головой, едва слышно прошептав: – Томми, я не могу ответить… – Что? – парень засмеялся. – Я тебя смутил, и ты забыла, о чем хотела поговорить? – Нет, – Лухан решительно подняла голову, встретившись взглядом с Томасом. – Я не могу ответить на твои чувства. Ни один мускул не дрогнул на его лице, но Лухан почти физически почувствовала, как он внутренне сжался, будто от удара. – Прости меня, Томми, но я ничего не могу с этим поделать, – тихо произнесла девушка. Эскурра поднялся и, повернувшись вполоборота к Лухан, устало как-то спросил: – Значит, ты выбираешь Бласа? Ощущая ком в горле, она просто кивнула. – А не пожалеешь? – вдруг поинтересовался Томми и задумчиво протянул: – Интересно, он уже расстался с Пилар Дунофф? При упоминании имени соперницы внутри у Лухан что-то словно ухнуло вниз. – Может, и пожалею… – отстраненно прошептала она, вспомнив вчерашний разговор с Пилар и последующие бдения перед дверью Бласа. – Но только знаешь… – девушка внезапно тепло улыбнулась и подняла на друга сияющие глаза. – Я поняла, что только с Эредиа я становлюсь собой…совсем настоящей. Томми почти незаметно вздохнул и отвернулся, чтобы Лухан не могла видеть его лица. – Я решила. Решила, что буду верить Эредиа, когда он говорит, что для него существую только я, – твердо проговорила девушка, глядя на затылок друга. – Ты так и делала, – Томас обернулся и в упор посмотрел на Линарес. – А потом приходила ко мне, страдающая и плачущая. Стушевавшись, Лухан опустила голову. Томми осторожно коснулся ее лица, мягко заставляя посмотреть на себя. – Поэтому нет, Лухан, я не сдамся, – он улыбнулся, но никто не мог и представить, сколькими усилиями далась ему эта улыбка. – Я уверен, что сделать тебя счастливой могу только я. – Томми, пожалуйста… – начала девушка, но Эскурра, не дослушав, потрепал ее по голове и пошел прочь с выражением упрямства на лице.***
Разговор с Томми прошел совсем не так, как Лухан планировала, но, по крайней мере, она честно рассказала ему о своих чувствах. Пребывая в смятении, она едва не опоздала на работу – Хильда встретила ее у ворот и буквально с первых слов напустилась на нерадивую служанку. Подгоняемая сердитыми выкриками, Лухан живо пронеслась в свою комнату, в одно мгновение облачилась в форму и кинулась обратно. Резко открыв дверь, она едва не столкнулась со стоящей на пороге Дунофф. – Пилар! – Привет! – взмахнула рукой гостья и вежливо улыбнулась. – Лухи… можно на минутку? – А…да, – Лухан посторонилась, давая девушке войти в комнату. – Что случилось? Усевшись на кровать, Пилар с нервной веселостью заговорила, избегая взгляда Линарес. – Мы вчера с Бласом многое обсуждали… Но внезапно он так разгорячился! – Что? – Ты не слышала грохот? – Ну… – замешкалась Лухан. Признаться в этом значило выдать себя с головой, ведь в ее комнате звуков из спальни Бласа, конечно, не услышишь. Пилар резко подскочила и прошлась по комнате, жутко как-то, одной половиной рта, улыбаясь. – Он вдруг схватил меня, а я сперва испугалась и оттолкнула его. Но потом подумала – что в этом плохого, мы ведь помолвлены! – она звонко рассмеялась и с наигранным смущением добавила: – Мы взрослые люди, и вправе заниматься… и этим тоже. И этим тоже? Лухан судорожно перевела дыхание, вдруг ощутив дикое желание выгнать Дунофф за дверь, прямо сейчас, пока она не сказала еще чего-нибудь, что так же болезненно вонзится в ее сердце. – Кажется, Блас снова задумался о положении их компании, – словно из тумана, донеслись до нее слова Пилар. Лухан моргнула и заставила себя поднять взгляд. – Он сказал, что женится на мне! – торжественно заявила Дунофф, подаваясь вперед. Линарес не выдержала. – Пилар, знаешь… – Конечно же, ты рада за нас, да, Лухи? – пропела гостья, впиваясь в Лухан лихорадочно блестящими глазами. – Вообще-то… – больше терпеть это у Лухан не было сил, но Пилар не дала ей возможности высказаться. – Извини, я же мешаю тебе работать! – в притворном раскаянии вскричала она, бросив взгляд на облачение Линарес. – Я пойду, пока, Лухи! – Подожди! – но Дунофф, прикусив губу, вылетела за дверь как ошпаренная. Лухан облокотилась на стену и провела рукой по холодному влажному лбу. – Неправда, – пробормотала она, старательно прогоняя из головы предательские мысли.***
Наполненные печалью и нежностью звуки фортепиано заполняли пустоту комнаты Томаса. Он давно не садился за инструмент, не играл просто так, без причины. Но именно сейчас почему-то захотелось… это было даже не желание, а жизненная необходимость, как вода или само дыхание. Song From A Secret Garden*. Мелодия, которая в этот момент была словно частью его самого. В композиции должна была участвовать скрипка, но Томми казалось, что вместо нее клавишам вторит его душа. Он не хотел мучить Лухан, но и не мог отпустить… Он хотел быть рядом, но в глубине души чувствовал, что это место уже занято другим… Но что, если этот другой недостоин быть с ней? Льющуюся мелодию прервал настойчивый стук в дверь. Эскурра вздрогнул и помотал головой, возвращаясь к реальности. – Войдите. Дверь скрипнула, и, к удивлению хозяина, в его комнату вошел Блас. – Томми, – Эредиа слегка кивнул, и, замерев у входа, напряженно произнес: – Я хотел поговорить. Эскурра вздохнул, поднялся и прошел к окну. Он знал, что у Бласа обычно называется «поговорить», но определенно не собирался пасовать даже перед угрозой драки. Оперевшись о подоконник, он выжидательно уставился на друга. Некоторое время оба сверлили друг друга глазами. – Ты встречался сегодня с Линарес? – нарушил молчание Блас, стягивая с рук перчатки и кидая их на диван. – Ага, – Томас безмятежно потянулся, хоть и чувствовал, что атмосфера накаляется. – Сказал ей, что не откажусь от нее, если ты об этом. Блас помрачнел и стиснул зубы. – Потому что… – Томми наклонился вперед, скрестив взгляд с грозным взглядом Эредиа, – …я не верю, что ты сможешь сделать ее счастливой, Блас. Эредиа сорвался с места и подлетел к Томасу. Эскурра подобрался и напрягся, готовясь блокировать удар. Блас сжал кулаки… и, резко наклонив голову, хрипло выдохнул: – Томми. Откажись. Пожалуйста. – Что?.. – поражено прошептал Эскурра, расширенными глазами глядя на опущенную макушку друга. Блас всегда приказывал, распоряжался или отбирал… но еще никогда не просил. Все проблемы он решал кулаками или деньгами, но сейчас, зная, что эти методы не помогут, он впервые в своей жизни боролся сам с собой, переступал через собственную гордыню и усвоенное с детства фамильное высокомерие. Он боролся за Лухан. – Знаю, я причинил ей много боли… – глухо произнес Эредиа, тяжело дыша. – Я старался выглядеть равнодушным перед тобой, как будто Линарес меня совсем не волнует. Я говорил, что мне все равно, любишь ты ее или нет. Все это было, я знаю! – он поднял голову, встретившись решительным взглядом с Томасом, и с обезоруживающей прямотой проговорил: – Но на самом деле… кроме нее для меня ничего важнее нет. Вообще ничего нет, кроме нее. Вновь склонив голову, Блас с жаром добавил: – Клянусь, я больше не обижу ее. Прошу тебя, Томми… Откажись. Опустошенный и восхищенный одновременно, Эскурра медленно закрыл лицо руками, чувствуя, как истончается и тает его последний аргумент в битве за сердце Лухан.***
Шагая по мощенному красной плиткой тротуару, Лухан весело пинала впереди себя камешек. Она только что поговорила с Мануэлем – не успела она ответить на звонок, как трубка буквально взорвалась радостным воплем: «Лухи, я поступил!». Безмерно счастливый Ману, захлебываясь словами, поведал ей историю своего успеха, и Лухан от избытка чувств и радости за друга принялась вопить не тише Мануэля и скакать на месте, словно исполняя некий ритуальный танец мексиканских ацтеков. Пока она в сотый раз поздравляла парня, а он в сотый раз довольно принимал поздравления, из-за туч показалось солнце, и теперь будущее представлялось девушке сияющим и непременно блаженным, как и сама дорога перед ней. Даже собственные раздумья и проблемы, казалось, отступили на задний план. Телефон в кармане ее куртки вдруг приглушенно тренькнул. Выудив сотовый, Лухан увидела уведомление об одном новом сообщении от Томаса. Внутренне подобравшись, она щелкнула кнопкой. «Лухан, я всегда буду на твоей стороне». – Что?.. – растерянно пробормотала девушка. – К чему… Неожиданно до нее, словно эхо недавно отзвучавшего сообщения, донесся короткий звуковой сигнал. Лухан подняла голову и увидела чуть впереди Томми: глядя на экран своего мобильного, он слабо улыбнулся и кивнул сам себе, спрятал телефон в карман и неторопливо зашагал по улице. Судя по всему, Лухан он не заметил, а она замешкалась, не зная, стоит ли его окликать. И что вообще должно значить это его сообщение?.. – Линарес, – раздался знакомый голос справа, при звуках которого у Лухан внутри что-то взволнованно затрепетало. – Эредиа! – она завертела головой, пытаясь сообразить, откуда рядом с ней появился Блас. Мягко улыбнувшись девушке, Эредиа уверенным тоном сказал: – Больше ни о чем не переживай, – его голубые глаза сверкнули, и он тихо добавил: – Я буду тебя защищать. От этих слов у Лухан почему-то перехватило дыхание. Несмело улыбнувшись в ответ, она в смущении отвела взгляд и неожиданно заметила, что Эскурра остановился. Какой-то внутренний инстинкт в этот момент заставил Томми притормозить и оглянуться. При виде Лухан и Бласа по его лицу скользнула и тут же исчезла тень. Эредиа поймал взгляд друга, кивнул и дважды ударил себя кулаком по груди. Девушку посетило отчетливое дежавю, но вспомнить, когда и где она видела что-то подобное, ей не удалось. Она в недоумении переводила взгляд с серьезного Бласа на Томаса, на чьих губах после этого непонятного жеста Эредиа расцвела теплая улыбка. Казалось, между друзьями происходит какой-то безмолвный диалог. Наконец Эскурра также два раза хлопнул себя по груди, помахал им и, развернувшись, продолжил свой путь. – Что произошло? – требовательно спросила Лухан, подергав Бласа за рукав. – Ты о чем? – поднял брови парень. – Томми… он как-то странно… – она замялась, пытаясь подобрать подходящее слово, и, не преуспев, просто покрутила ладонями в воздухе. Одарив долгим взглядом спину удаляющегося друга, Эредиа задумчиво ответил: – У нас был мужской разговор по душам. Лухан вскинула на него глаза. «Мужской разговор»? Неужели они опять подрались?! Хотя, судя по отсутствию следов побоев, в этот раз обошлось без рукоприкладства. И, похоже, посвящать ее в подробности никто из них не собирается. Пусть Лухан не совсем поняла только что произошедшую сцену, но одно она почувствовала кристально ясно… Томми отходит в сторону. От этой мысли внутри странно сплелись грусть, вина и облегчение. Но как, что должен был сделать Эредиа, чтобы убедить его?.. И почему она не смогла сделать это? Неожиданно девушка почувствовала досаду на обоих: да что же это такое, опять они решили все сами, «по-мужски», и даже не потрудились сообщить об этом ей! Сердито фыркнув, она круто развернулась и зашагала в обратном направлении. – Эй, чего ты разозлилась вдруг? – удивился Эредиа, в два шага догоняя ее. – Ничего я не разозлилась! – Да я же вижу! – категорично возразил Блас и, щелкнув пальцами, предположил: – Ты что, ревнуешь к нашей мужской дружбе? – Чего?! Увлеченные спором, они не видели, как Томми снова остановился и, помедлив, обернулся. Глядя вслед паре, которая значила для него так много, он искренне улыбнулся, несмотря на тупую ноющую боль в груди. Так будет правильно. Он знал это, но все же… еще никогда выбор не давался ему так тяжело. Вздохнув, Эскурра отвел взгляд и решительно пошел в противоположную сторону. …Умолкнув на полуслове во время очередной фразы, Эредиа придержал Лухан за плечо, вынуждая остановиться. – Погоди, Линарес! Вот, – и он решительным жестом протянул ей руку. – Можешь взять меня за руку, – торжественно проговорил Блас. – И никто ничего нам не сможет сказать! Взглянув на протянутую ладонь, Лухан заколебалась. В голове снова непрошено зазвучал голос Пилар, словно яд отравляя ее доверие к Эредиа. «Кажется, Блас снова задумался о положении их компании… Он сказал, что женится на мне». Лухан нахмурилась и, пересиливая собственные опасения, осторожно произнесла: – Сначала… я хотела кое-что уточнить… – Насчет старика? – понимающе отозвался парень, опуская руку. – А? – Ты волнуешься из-за моего старика? Сегодня он уже должен вернуться в Аргентину, – Блас отыскал ее взгляд и настойчиво предложил: – Может, тебе временно перестать быть горничной? Я поговорю с Хильдой. – Нет, я сама, – замотала головой Лухан. – А ты, Эредиа… – она запнулась, но все же закончила: – …лучше будет, если ты пока разберешься с отцом.***
Хильда деловито шаркала по коридору, постукивая тростью, а Лухан, скрючившись, чтобы оказаться одного роста со старушкой, семенила рядом. – Сеньорита Акоста, извините, я хотела кое о чем попросить… – Попросишь позже, – прервала ее Хильда, не прекращая движения и даже не глядя на девушку. – Переодевайся и быстро за работу! – Вот об этом-то я и хотела… – попыталась объяснить Линарес, но старушка и тут не дала ей сказать. – В любую минуту вернется хозяин. – Хильда! Услышав требовательный мужской голос, доносящийся из комнаты, Лухан смертельно побледнела и метнулась за угол, едва успев скрыться до того, как Рикардо вышел в коридор. – Смотри-ка, только помяни… – восхищенно-неодобрительно пробормотала Хильда и, расплывшись в широкой улыбке, жутковато смотревшейся на ее высохшем лице, проскрипела: – Сеньор Рикардо! С возвращением! – Благодарю, – снисходительно отозвался Эредиа-старший, подходя к служанке. – Ну как, ничего не произошло в мое отсутствие? Ни жива ни мертва, Лухан прижалась к стене, боясь выдать себя неосторожным движением. – Нет, все тихо-гладко, – беззаботно ответила старушка. – С Вашего позволения, мне надо проследить за ужином… – и она затопала в сторону кухни, опустив голову. – Хильда, – произнес Рикардо так холодно, что у Лухан по коже побежали мурашки. – Ты что-то скрываешь от меня? Служанка остановилась и развернулась к хозяину, всем своим видом демонстрируя непонимание. – Неужели… – голос мужчины упал до угрожающего шепота, – Лухан Линарес снова появлялась в этом доме? – А, сеньорита Линарес-то… – Хильда неторопливо почесала ухо, словно вспоминая. – Да, была. У девушки в глазах все потемнело. – Хильда! – резко хлопнул ладонью по стене Рикардо. – Ты ведь хорошо понимаешь, зачем я попросил тебя вернуться на работу, да? – Разумеется, – смиренно откликнулась старушка, ничуть не испуганная его тоном. – Я здесь для того, чтобы присматривать за молодым сеньором и заботиться о нем. – Тогда запомни. С этой минуты я запрещаю Лухан Линарес даже близко подходить к этому дому и к Бласу! – отчеканил Эредиа, развернулся, показывая, что разговор окончен, и направился в сторону прячущейся за углом Лухан. Девушка затрепетала. – Ну зачем же такие крайности, сеньор? – торопливо выкрикнула Хильда, догоняя его. – Вмешиваться в дела молодых Вам не следует. Рикардо, казалось, в первый момент абсолютно опешил. – Хильда, – он смерил служанку пристальным взглядом, словно убеждаясь, что говорит именно с ней, и прошипел: – Ты хоть понимаешь, кому смеешь возражать? – Это Вы понимаете, кому возражаете? – вдруг громко парировала Хильда. Лухан зажмурилась от ужаса. Но Рикардо не успел и рот открыть, как старушка железным тоном заговорила: – Я шестьдесят лет проработала в этом доме, отвечая за всю прислугу. Ваш отец всегда полагался на мою мудрость и благоразумие. Вы ведь помните, о чем говорится в завещании Вашего отца? – она выпрямилась и теперь как будто возвышалась над попятившимся Эредиа, хотя все еще едва доставала до его плеча. Сверкнув глазами, Хильда прокаркала: – В этом доме мое слово – это высший, непреложный закон, сеньор!***
Вытянувшись по струнке на пороге комнаты Хильды, Лухан наблюдала за тем, как старушка неторопливо, вдумчиво заваривает чай. Дождавшись, пока служанка с кряхтением устроится за столом, Лухан решилась заговорить. – Сеньорита Акоста… спасибо Вам. Я не знаю, почему Вы защитили меня… Хильда махнула рукой, прерывая девушку. – Чай остынет. Садись и пей. Не осмеливаясь перечить грозной старушке, против которой даже Рикардо Эредиа спасовал, Линарес покорно опустилась на стул и взяла в руки горячую чашку с ароматным чаем. – Когда мне было девятнадцать, – неожиданно тонким голосом произнесла служанка, – мой муж Хиларио погиб, – она кивнула на рамку, одиноко стоящую на тумбе возле кровати. С черно-белой фотографии счастливо улыбались молодые парень и девушка, в которой едва ли можно было опознать сидящую напротив пожилую женщину. – Я осталась совершенно одна, без средств к существованию. Не знаю, выжила бы я, если бы не сеньор и сеньора Эредиа, дедушка и бабушка сеньора Бласа. Они спасли меня, дали работу и крышу над головой, – она вздохнула, и ее глаза повлажнели. – И я решила, что всю жизнь буду работать ради них. А перед смертью сеньора поклялась ему, что всегда буду заботиться о благополучии его семьи. Забыв про чай, Лухан с состраданием смотрела на Хильду. Воспоминания, казалось, поглотили ту с головой. – После того, как сеньор Рикардо женился, после рождения сеньора Бласа, какое-то время этот дом был наполнен жизнью, – легкая улыбка на ее лице сменилась горечью. – Но… Никто не мог остановить жестокость юного сеньора. Он рос неуправляемым, безжалостным волчонком, не слушающим и не почитающим никого. Хильда сфокусировала взгляд на Лухан и ворчливо признала: – Тебе одной удалось изменить его. Девушка, не сдержавшись, хмыкнула. – Ну, сперва-то я его жутко ненавидела! – неожиданно для самой себя весело созналась она. – И врезала ему как следует. – Вот именно! – воскликнула Хильда, триумфально потрясая кулаком, как будто только что доказала какую-то сложную теорему. – Это было важно! – Мне просто нужно было бороться за свою жизнь, – улыбнулась Линарес, вспоминая их с Эредиа войну. – Так или иначе… Ты не должна уходить отсюда! – с горячностью заявила Хильда, хватая Лухан за руку, и девушка со смущением и благодарностью сжала сухую ладонь старушки в ответ. – И сеньор Рикардо не сможет тебя прогнать. Уж я об этом позабочусь, – и в подтверждение своих слов она твердо кивнула два раза.***
– Хильда?! – вытаращил глаза Блас. Фернандес кивнул, и уголки его рта приподнялись. – Да. У президента не было другого выхода, кроме как уступить. Эредиа хлопнул себя по коленям и восхищенно расхохотался. – Ну Хильда дает! – Однако… – повысил голос мужчина, кидая опасливый взгляд в сторону коридора, – …не теряйте бдительности. Блас нахмурился и, напротив, заговорил тише. – Ты о том, что Линарес здесь живет? – Она здесь живет?! – опал с лица несчастный секретарь от такой новости. Посчитав, что лучше вся правда, чем ее разрозненные отрывки, Эредиа поднял на собеседника решительный взгляд и негромко сказал: – Фернандес, я не женюсь на Пилар Дунофф. Секретарь вздохнул. Он не выглядел удивленным или расстроенным, а как будто просто принимал неизбежное, то, к чему давно подготовился. – Что ты здесь делаешь? – вдруг раздался резкий оклик от двери. Оба подпрыгнули. Блас тут же отступил от секретаря, засунув руки в карманы и глядя в сторону, а Фернандес, в первый момент явно напугавшийся, тут же сориентировался. – Сеньор, я пришел сообщить о времени и месте проведения встречи с семьей Дунофф, – доложил он, спокойно выпрямляясь под подозрительным взглядом Рикардо и незаметно для него крепко прижимая к бокам вспотевшие ладони. Прищуренные глаза Эредиа-старшего обратились на сына. – Блас, надеюсь, ты не собираешься опять поднимать эту тему с Лухан Линарес? – вкрадчиво поинтересовался Рикардо, пристально вглядываясь в парня. Стараясь держаться так же естественно, как Фернандес, Блас с презрительным удивлением усмехнулся. – А? – Ведь ты понимаешь, какую ответственность должен нести следующий глава корпорации Эредиа, так? – медленно проговорил отец, выделяя каждое слово. – Или собираешься снова повторить ту трагедию? – Блас сжал зубы, но не отвел взгляд. – Если слияние компаний не произойдет, то в этот раз трагедия окажется гораздо масштабнее, – он покачал головой и холодно заключил: – Веди себя разумно. Окинув застывшего сына еще одним колючим взглядом, Рикардо вышел из комнаты. Фернандес, помедлив, тоже направился к двери. – Гильермо бы… – вдруг с тоской произнес Блас, глядя в пространство перед собой, – …разочаровался бы во мне, что я выбрал Линарес? Секретарь сделал несколько быстрых шагов, и, оказавшись рядом с парнем, убежденно ответил: – Уверен, Гильермо бы Вас понял. Блас вскинул взгляд, но Фернандес уже зашагал к выходу.***
Застыв на мгновение посреди своей комнаты, Пилар утомленно вздохнула и опустилась прямо на ковер. Она только что вернулась с семейного обеда, на котором отец, заметив ее потерянный вид, полушутя-полусерьезно спросил, действительно ли она рада предстоящему замужеству. Пилар с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала, ответила утвердительно. Но внутри у нее все сжималось от ощущения острой неправильности происходящего. Уже которую ночь девушка не могла нормально спать: в голове постоянно крутились неприятные мысли, и гадкий голосок словно нашептывал на ухо, разжигая ее обиду, боль и ревность. Стоило ей наконец задремать, как настойчивые видения проникали уже в ее сны, отравляя даже эту возможность на отдых. Они преследовали Пилар и днем, толкая на поступки, которые она не совершила бы сознательно. Она устала и измучилась, не желая признаваться себе, что трещина между ней и Бласом уже давно превратилась в непреодолимую пропасть. Девушка закрыли лицо руками. Что же ей делать? Все смешалось в ее голове. Пилар исступленно злилась на Бласа и до боли тосковала по нему. Хотела посильнее ранить Лухан и в то же время дико скучала по ней, вспоминая их пижамный девичник, поход по магазинам, веселую совместную уборку… Но больше всего ей было тошно от самой себя. Пилар скривила рот и резко ударила кулаком по полу, затем еще и еще. Что же она творит в своем стремлении заполучить Бласа? Унижается, лжет, строит козни… Это так не похоже на нее! Пилар совсем не узнавала себя сейчас, и это напугало ее до дрожи. Где та Пилар, которая так дорожила своей дружбой с Лухан? Где веселая и жизнерадостная девушка, заставлявшая Эредиа невольно смеяться? И кто эта эгоистичная лживая бестия, что прикладывает все усилия, чтобы сделать близких людей несчастными? Ведь и Блас, и Лухан действительно дороги ей… Пилар совершенно запуталась. Да, она так отчаянно цеплялась за этот брак потому, что влюбилась в Эредиа… но не только. Правда, которую девушка не хотела признавать, заключалась в том, что она сочинила для себя их совместное идеальное будущее и поверила в него всей душой. Расставаться с мечтой, со своим совершенством, оказалось даже тяжелее, чем с конкретным человеком. Но возможно ли такое будущее с любимым, в сердце которого живет другая? Пилар застонала. Завтра одно ее слово может осчастливить всех, кроме нее самой. Или же… наоборот.***
Шаги парня гулко звучали в облицованных мрамором коридорах. Величие особняка Дунофф начинало давить на посетителей с самого входа, но Блас, привыкший к роскоши не меньше самих хозяев, не обратил внимания ни на огромные дубовые двери, ни на золотое тиснение архитектурных элементов. С выражением решимости на лице он пересек зал и поднялся по монументальной круговой лестнице на второй этаж. – Блас! Эредиа вздрогнул. Не замеченная им фигура поднялась с кресла в углу и вышла из тени. – А я уж думала, ты не придешь! – с облегчением выдохнула Пилар, улыбаясь. Блас не отреагировал на ее улыбку и остался серьезным. – Я пришел положить этому конец, – твердо сказал он. – Я собираюсь принести извинения твоим родителям. Мгновение девушка продолжала пристально смотреть на него, а потом вздохнула и покачала головой. – Они не простят тебя. – Все равно я попробую их убедить, – непреклонно отрезал Блас. – Для меня это свадьба невозможна. – Ты так легко рассуждаешь… – Пилар, заложив руки за спину, прошлась туда-сюда. – Но ведь для корпорации Эредиа этот брак – последняя возможность на возрождение! Утомленный постоянным давлением на одну и ту же болевую точку, Блас только раздраженно передернул плечами. Да, он не хуже других понимал, чем грозит их корпорации, да и всей Аргентине, его отказ. Но выход никогда не бывает единственным. Когда закрывается одна дверь, непременно открывается другая. И он намерен отыскать эту дверь, чего бы ему это ни стоило. Не заметив на его лице и следа колебаний, Пилар нараспев произнесла: – Ну посмотрим… – она скрестила руки на груди и, подмигнув парню, многозначительно прибавила: – Ведь у меня тоже есть свой секретный план. Прищурившись, Эредиа холодно бросил: – Посмотрим, кто кого. Отвернувшись, он быстро зашагал в обеденную залу. Девушка проводила его долгим взглядом и устало потерла глаза, красные от недосыпа. Она тоже все решила. На подходе к изукрашенным тонкой резьбой дверям Бласа остановил короткий звуковой сигнал. Пришедшее сообщение от Линарес состояло всего из трех символов: двух кулаков и изображения девушки. Эредиа усмехнулся, с нежностью глядя на экран. Смысл сообщения, конечно, не имел ничего общего с дракой или угрозами. Он прекрасно понял, что Лухан хотела этим сказать. Обещание поддержки и пожелание удачи в одном флаконе. Его собственный жест. Ободряюще кивнув телефону, словно Линарес могла это видеть, Блас убрал сотовый в карман. Звонко цокая каблуками, Пилар в этот момент обогнала парня и первой вошла в залу через услужливо распахнутые слугами двери. Эредиа не стал задерживаться и последовал за ней, мысленно проговаривая все, что собирался сказать. За длинным столом уже сидели его отец и семья Дунофф в полном составе. При появлении Бласа супруги Дунофф улыбнулись, но их дочь даже не повернула головы. – Добрый день, – ровным голосом поздоровался Блас со всеми присутствующими сразу. – Давно не виделись, Блас! Проходи, – Марсель благосклонно указал на стул напротив Пилар. – Скорее присаживайся, – одними губами произнес Рикардо, не спуская с сына настороженных глаз. Стараясь сохранять спокойствие, хотя внутри у него все уже плясало от волнения, парень опустился на стул. Пилар внимательно следила за каждым его движением. – Может, сперва поднимем тост за счастье наших детей? – предложил Дунофф, делая знак слугам, и те мгновенно очутились рядом и наполнили бокалы. – Замечательно! – одобрил идею Рикардо, протягивая руку к своему бокалу. Блас выпрямился. Сейчас или никогда. Глубоко вздохнув, он решительно заговорил: – Простите… – Перед тем, как мы начнем, я бы хотела кое-что сказать, – внезапно громко перебила его Пилар, кидая на отца виноватый взгляд. – Это неожиданно, но… – Что такое, Пилар? – тут же повернулся к ней Марсель. Еще раз взглянув на Бласа, девушка широко улыбнулась и звонко произнесла: – Я бы хотела прекратить все разговоры о нашей свадьбе! После ее слов в зале повисла оглушительная тишина. Рикардо откашлялся и растянул губы в вежливой улыбке. – Что это значит, Пилар? – Я долго думала и поняла, что, если честно, не так уж мне и нравится Блас, – проговорила девушка нарочито веселым голосом. – Может, вы удивитесь, почему я говорю об этом только сейчас, но все-таки я должна сама решать, с кем мне провести жизнь. Блас расширенными от изумления глазами смотрел на Пилар. – Ты это серьезно, дочка? – обменявшись взглядом с Клаудией, спросил Марсель. Пилар вскочила. – Мне очень жаль, что я выбрала такой момент! Простите! – она сжала руки на груди и обвела всех извиняющим взглядом. – Поэтому, папа, я хотела попросить тебя… – продолжила девушка, обернувшись к отцу, – …раз уж помолвка расторгается по моей вине, пожалуйста, все равно объедините наши компании! Блас ошарашено уставился на Пилар, не в силах поверить в то, что услышал. Та самая дверь, которую он искал… Пилар только что открыла ее сама. К лицу Рикардо приклеилась фальшивая улыбка, а глаза в смятении перебегали с одного на другого. Клаудиа пожала плечами, а Марсель разочарованно цыкнул. – Ну вот и все! – Пилар схватила бокал и, высоко подняв его, воскликнула: – Давайте выпьем за слияние корпораций Дунофф и Эредиа! Никто не пошевелился, растерянно отводя взгляд, и только глаза Бласа, направленные прямо на девушку, светились ошеломлением и признательностью.***
– Подожди! Пилар, покинувшая зал раньше всех, обернулась на оклик Бласа, спешившего следом. – Пилар… – Эредиа догнал ее и умолк, пытаясь найти слова для выражения того коктейля противоречивых чувств, что смешался у него внутри. Взмахнув собранными в хвост волосами, девушка вымучено рассмеялась: – И к чему такое серьезное лицо? – она шутливо ткнула Бласа кулаком в плечо и подмигнула: – Это и был мой план! Как тебе? Неожиданно, правда? Эредиа с невеселой усмешкой кивнул. Пилар вздохнула и серьезно сказала: – Это мое извинение за то, что вмешивалась в ваши с Лухан отношения, – она осуждающе покачала головой и, утомленно прикрыв глаза рукой, усмехнулась. – Я слишком заигралась в злодейку. Какая глупость! Наверное, впервые в жизни Блас был настолько сбит с толку, что не мог облечь мысли в слова. Пилар понимала, конечно, что делает ему очень ценный подарок… но на самом деле она даже представить не могла, как невообразимо важно это для Бласа. Парень знал, что не заслужил его, как и то, что, принимая этот дар, делает больно самой Пилар. И глядя на то, как старательно она изображает беспечность, он ощущал себя последним мерзавцем оттого, что сам был теперь так безумно счастлив. Взглянув на выражение его лица, девушка сделала большие глаза. – Слушай, ты сейчас случайно не подумал, что лучше бы выбрал меня? Эредиа отвел глаза, ведь ответ на этот вопрос был и так ясен, и Дунофф снова засмеялась. – Да шучу я! – она подошла поближе и сердечно проговорила: – Хоть и не так долго, но… Спасибо, что был со мной, Блас! Я действительно рада, что встретила тебя. Теплая улыбка тронула губы Эредиа. – Я тоже рад, Пилар. Это и правда так. – Вот только… могу я в последний раз побыть эгоисткой и попросить кое-что? – парень вопросительно приподнял брови, и Пилар, указав на него пальцем, назидательно произнесла: – Теперь вы с Лухи просто обязаны стать счастливыми! Бодро улыбнувшись, девушка помахала Бласу и развернулась, чтобы уйти, но парень удержал ее за локоть. Глядя ей в глаза, он тихо и проникновенно сказал, стараясь вложить в слова всю свою горячую благодарность: – Пилар. Спасибо тебе. Огромное. Губы Пилар дрогнули, но она тут же снова лучезарно улыбнулась, кивнула и, на секунду сжав руку Эредиа, высвободила локоть и зашагала по коридору. Чувствуя взгляд Бласа на своей спине, она не оборачивалась, чтобы он не увидел, как с каждым шагом улыбка на ее лице тает. «Ой-ой… а у него есть и милые стороны!»… «Раз уж мы все равно поженимся, тебе придется обращаться со мной как со своей девушкой. Не кричать, не хамить, не хватать до синяков. Понял, Блас?»… «Я постараюсь. Постараюсь… быть с тобой»… «Эй, если спать в таком месте, можно и простудиться!»… «А, не беспокойся! Меня это нисколько не волнует»… «– О чем ты вообще думаешь? – Я всегда думаю только о тебе, Блас». Пилар резко остановилась, вцепившись в перила, а на белый мрамор лестницы перед ней закапали горячие соленые капли.***
– Лухан, что ты делаешь?! Девушка вздрогнула и, очнувшись от своих мыслей, с удивлением уставилась на собственные руки. Начав протирать столик, она настолько углубилась в переживания, что машинально помыла не только столешницу, но и все четыре ножки, и теперь с бессмысленным выражением лица старательно драила солонку изнутри. Смутившись, Лухан извинилась перед управляющим и быстро проскользнула в кухню, чтобы заменить соль. Весь рабочий вечер прошел для нее, как во сне. Постоянно тревожась за Эредиа, она все время смотрела на телефон, а когда раздраженный сеньор Варгас велел ей отключить его, совсем приуныла и от рассеянности дважды перепутала заказы. Когда ее смена наконец закончилась, и девушка, и ее работодатель вздохнули с облегчением. Быстро сменив рабочую форму на свою одежду, Лухан попрощалась и выскользнула из кафе, на ходу включая телефон. Экран мигнул и отобразил уведомление об одном голосовом сообщении. Линарес поднесла телефон к уху. «Привет, Лухи! Это Пилли. Мы с Бласом решили, что не будем жениться! И нас больше ничего не связывает, поэтому больше не волнуйся! До сих пор я делала вид, что не замечаю твоих чувств. Отвратительно, правда же? И мне есть, за что извиниться перед тобой, Лухи. В ту ночь, да и вообще, между мной и Бласом ничего не было. Я просто соврала из ревности. Прости меня, пожалуйста. Мне очень стыдно. Если ты простишь меня, то мы снова будем подругами! Сегодня вечером я возвращаюсь в Нью-Йорк с родителями. Знаешь, я бы так хотела, чтобы когда-нибудь мы стали по-настоящему близкими подругами. В следующий раз называй меня просто «Пилли», хорошо? До встречи, Лухи!» Раздался щелчок, и веселый голос Пилар в трубке умолк. Лухан в смятении сжала телефон. Как она может оставить это сообщение без ответа? Но если Пилар уезжает… Решение пришло мгновенно. Лухан сорвалась с места, на ходу набирая номер Эредиа. …Добежав до нужного места, девушка затормозила, тяжело дыша и упираясь рукой в бок. Блас, изумленный новостью об отъезде Пилар не меньшее Лухан, немедленно выстроил в голове четкую схему и, узнав местоположение Линарес, велел ей дожидаться в условленной точке. Получив информацию о рейсах, он понял, что находится слишком далеко от Лухан и просто не успеет забрать ее и добраться до аэропорта. Пришлось внести в схему коррективы и сделать несколько звонков. Не успела Лухан отдышаться, как из-за поворота вывернула знакомая белая машина и, проехав метров двести на приличной скорости, с визгом затормозила рядом с девушкой. Передняя дверца приглашающее открылась. – Томми… – выдохнула Линарес. – Блас рассказал мне. Запрыгивай! – скороговоркой произнес Эскурра. Не раздумывая, Лухан «запрыгнула», и Томас ударил по газам. Машина неслась по шоссе на пределе возможного. Девушка взволнованно провожала взглядом мелькающие за окном пейзажи. – Успеем ли?.. – Должны, – не слишком уверено отозвался Томми. Вздохнув, он пробурчал под нос: – Эх, вечно у вас двоих проблемы… – Прости… – виновато пробормотала Лухан, потупившись. Эскурра усмехнулся, и, подавив желание привычным ободряющим жестом потрепать ее по голове, крепче сжал руки на руле. Визжа шинами, машина проехала через территорию аэропорта и остановилась у международного терминала. – Давай, беги! – выпалил Томас. – Спасибо, Томми! – торопливо крикнула Лухан, выскакивая из машины. Украдкой проводив ее взглядом, Эскурра закрыл глаза и откинул голову на спинку сиденья. Это тяжело для него, все еще тяжело…***
– Пилли, пора, – ласково окликнула дочь Клаудиа, указывая на нужный гейт. Девушка кивнула матери и неосознанно, уже в который раз, огляделась. Не то, чтобы она ждала кого-нибудь, но в глубине души у нее теплилась крошечная надежда, что ей найдется, кому сказать «До свидания», и тогда ее отъезд уже не будет выглядеть поспешным бегством. Незнакомые люди безразлично проходили мимо, и Пилар, закинув на плечо сумку, грустно побрела за родителями. Марсель и Клаудиа уже прошли через сканирующую рамку, как позади следующей на очереди девушки раздался вскрик: – Пилар! Дунофф обернулась и даже запрыгала на месте от радости. – Лухи! – завопила она на весь аэропорт. – Ты пришла! Махнув рукой родителям, давая им знак идти вперед без нее, Пилар подошла к барьеру, отделяющему ее от зала ожидания, где стояла чуть запыхавшаяся от бега Лухан. – Знаешь, я… я хотела… – запинаясь, начала Линарес. Пока они мчались в аэропорт, она могла думать только о том, как бы успеть увидеть Пилар, и совершенно не задумывалась, что именно она ей скажет. Сейчас ей просто хотелось обнять девушку изо всех сил, чтобы выразить, насколько она признательна ей… но Пилар уже была по ту сторону барьера. Прозвучал мелодичный сигнал, после чего приятный женский голос объявил последний вызов на посадку пассажиров, вылетающих рейсом до Нью-Йорка. Лухан бросила отчаянный взгляд на Пилар. Сейчас она уйдет, а Лухан так и не смогла собраться с мыслями! Но Дунофф, кажется, прочитала все по ее выразительному лицу. Радостно улыбнувшись Лухан, она энергично замахала ей: – Спасибо, что пришла меня проводить, Лухи! Будь счастлива, ладно? Обязательно будь. Бласу приветик! Отсалютовав на прощание, она прошла сквозь рамку. Лухан набрала полную грудь воздуха и звонко крикнула: – Пилли! Пилар замерла, и, словно не веря своим ушам, медленно развернулась к Лухан. – Пилли, – повторила Линарес, улыбаясь со слезами на глазах. – Приезжай снова, Пилли! Мы… опять устроим пижамную вечеринку. Глаза Пилар заблестели. Всхлипнув, она рассмеялась и подняла кверху большой палец. На манер Терминатора воздев руку, она встала на эскалатор, ведущий вниз, и плавно исчезла из поля зрения Лухан. Лухан продолжала с печальной улыбкой смотреть на опустевший эскалатор, пока не услышала голос Эредиа: – Линарес! Не стесняясь проталкиваться сквозь толпу, парень добежал до нее и взглянул на рамку сканера. – Пилар уже… – Ушла, – тихо подтвердила Лухан. Блас разочарованно выдохнул. – Пилар… просто невероятная, – слабо улыбаясь, дрожащим голосом сказала Лухан, чувствуя, как глаза начинает щипать. Эредиа перевел взгляд на нее и мягко усмехнулся. – Не говори того, отчего можешь расплакаться! – с насмешливой нежностью проговорил он, легким касанием стирая слезинку с ее щеки. Лухан прерывисто вздохнула и кивнула. – В итоге Пилар нас тоже поддержала, – серьезно добавил Блас. – Нечего больше бояться! Его глаза излучали такую непоколебимую уверенность, что Линарес вдруг почувствовала, что все ее страхи перестают иметь значение. Они могут быть вместе. И это главное. Улыбаясь, Блас протянул ей руку. На этот раз Лухан, не колеблясь, вложила свою ладонь в его, слегка покраснев. Эредиа крепко и осторожно сжал ее пальцы. Обменявшись улыбками, они двинулись по направлению к выходу. Но сделав пару шагов, Лухан застыла, расширила глаза и вырвала руку из ладони Бласа. Эредиа озадаченно обернулся и проследил за направлением ее взгляда. В нескольких метрах от них во главе компании мужчин в деловых костюмах стоял Рикардо Эредиа. Его ледяные глаза сузились. – Так и знал! – процедил он, окидывая пару яростным взглядом. – Все так и есть. ______________________________________________________________________ *Secret Garden – Song From A Secret Garden https://www.youtube.com/watch?v=CtrmOxcScC4 Если вы захотите послушать эту замечательную композицию, рекомендую не смотреть на видеоряд, он смазывает впечатление)