***
Сеньор Веласкес, подхватив свой портфель, вышел из класса, и это послужило сигналом для остальных. Со всех сторон раздался звук отодвигаемых стульев, и ученики выпускного класса колледжа Elite Way стали поодиночке и группами покидать помещение, в котором только что завершился их последний урок. Оглядывая класс, в котором она провела столько часов, Лухан испытывала странные ощущения. Не радость и не грусть, а какое-то… опустошение. Она так ясно помнила, как впервые вошла сюда, словно это было вчера, и у нее просто не укладывалось в голове, что пришла пора прощаться с колледжем. Время пролетело быстро, слишком быстро. Вдруг девушка ощутила сильный внутренний порыв пройтись по колледжу, еще раз увидеть все те места, где произошло так много, места, где ее жизнь так круто поменялась. Закинув на плечо сумку, Лухан отправилась на прогулку памяти. Решив оставить кафе напоследок, она в первую очередь устремилась в спортзал, затем посетила бассейн, тренажерный зал… Классы и коридоры сменяли друг друга, оставляя на губах Лухан легкую улыбку. Все то невероятное, что случилось с ней, казалось сейчас каким-то призрачным сном, эфемерной фантазией, а не реальной жизнью. Впрочем, ее довольно быстро вернули с небес на землю, напомнив о действительности: Риваролла и Перальта Рамос, вооруженные широкими фальшивыми улыбками, перехватили Лухан по дороге, и, хлопая глазами, без зазрения совести выложили свою просьбу: попросить Эскурру и Лассена быть их партнерами на выпускном балу («Ведь они обязательно согласятся, если их попросит девушка Бласа!»). Оторопевшая от такой наглости Линарес даже не нашла, что ответить на это, а одноклассницы, приняв ее молчание за согласие, принялись радостно кружить вокруг, заваливая Лухан льстивыми комплиментами. Кое-как отбрыкавшись от них, Линарес поскорее рванула прочь. Одним из конечных пунктов ее маршрута был, конечно, подвал. Место, дарившее ей спокойствие, неизменно связанное в ее памяти с Томми. Спустившись по лестнице, Лухан уселась на нижнюю ступеньку. Она взглянула на часы и почувствовала мимолетный укол страха. – Интересно, как там Эредиа… – пробормотала она себе под нос. Зажмурившись, девушка вскочила и что есть силы закричала: – Эредиа! Удачи! – Да все будет хорошо, – вдруг послышался знакомый голос, и из-под лестницы появился Томми, словно живая копия из ее воспоминаний. – Ты опять здесь спал? – рассмеялась от неожиданности Лухан. Эскурра улыбнулся и, позевывая, встал у перил на ступеньку выше нее. – Ты через столькое прошла… – серьезно сказал он. – Теперь просто доверься Бласу. – Ты прав, да… – Лухан вздохнула. Взглянув на ее сведенные брови, Томас усмехнулся и легонько стукнул Лухан по носу. – Ну же, не делай такое печальное лицо! Это с твоей стороны негуманно. – А? – Все, что мне нужно, это видеть улыбку на твоем лице, – тепло проговорил Томми и неожиданно подмигнул: – А то разве я смогу от тебя отказаться? Лухан засмеялась – все еще немного смущенно, но очень искренне, чувствуя дикое счастье оттого, что снова, как и раньше, может общаться со своим другом Томми.***
Открыв дверь кабинета президента перед Бласом, Фернандес бесшумно выскользнул в коридор. Ступая по начищенному до блеска полу, парень пересек просторное помещение и остановился прямо перед столом отца. С ничего не выражающим лицом Рикардо медленно, аккуратно протирал стекла своих очков и даже не взглянул на сына, словно это не стоило того, чтобы отрываться от такого «важного» занятия. Прекрасно знакомый с приемами Эредиа-старшего, Блас продолжал невозмутимо молчать, не сводя глаз с его напряженных черт. – На самом деле Пилар сделала это ради Лухан Линарес, не так ли? – ровным голосом произнес Рикардо, разглядывая стекла очков на свет. – Или вы оба вынудили ее так поступить? – А если так, то что? – немного помолчав, дерзко отозвался Блас. Маска равнодушия мгновенно слетела с Эредиа-старшего, и он, отшвырнув от себя салфетку, вскинул на сына разъяренный взгляд. – Прекрати себя так вести! Не могу поверить, что ты серьезно собрался связать свою жизнь с этой… девчонкой. Блас сжал зубы, сдерживая желание выпалить в ответ что-нибудь презрительное, и по возможности спокойно проговорил: – Поверь. Кроме Линарес, для меня не существует других девушек. Лицо Рикардо скривилось. – И это слова следующего президента корпорации Эредиа? – ядовито выплюнул он. Схватив со стола очки, мужчина опять принялся с остервенением их протирать, свирепо глядя в стол. Блас впился взглядом в отца и решительно, выделяя каждое слово, сказал: – Но ведь наше слияние с компанией Дунофф не было отменено. Если ты действительно заботишься о нашей компании, этого достаточно, и хватит вмешиваться в мою личную жизнь. Рикардо на секунду замер, а потом вдруг сардонически расхохотался. Ни капли веселья не прозвучало в этом смехе, зато там явно присутствовали непривычные для этого железного человека истерические нотки. – Я сам создам новую корпорацию Эредиа, – твердо продолжал Блас, не обращая внимания на провокации отца. – Вместе с Линарес. Не думай, что я бросаюсь пустыми обещаниями. Я прекрасно понимаю, насколько трудно это будет, и сколько усилий придется приложить. Но это меня не пугает. Всех людей, за которых я отвечаю, я сделаю счастливыми. Развернувшись, парень зашагал к выходу и скрылся за дверью. В тишине кабинета раздался хруст. Рикардо швырнул на стол разломанные пополам очки. Дверь тихонько скрипнула, и в офис вошел Фернандес, который, как и положено идеальному секретарю, в нужный момент без напоминания со стороны начальника оставил его наедине с сыном. Подойдя к явно взбудораженному разговором Эредиа-старшему, Фернандес, поколебавшись, деликатно сказал: – Хоть с молодым сеньором еще возникают кое-какие проблемы, я уверен, он становится все более и более ответственным. Рикардо медленно перевел взгляд на секретаря. – Есть такое выражение – «пригреть на груди змею»… – задумчиво проговорил он, и его глаза злобно сощурились, остановившись на побледневшем лице Фернандеса. – Но кто бы мог подумать, что это может произойти со мной?***
Автомобильный гудок раздался так внезапно, что Лухан, мирно ожидающая зеленого сигнала светофора, подпрыгнула. На пешеходном переходе перед ней остановилась машина, из окна которой выглядывал довольный Эредиа. – Привет! – Ну как? – взволнованно спросила девушка вместо приветствия. Блас вышел из машины, повелительным жестом отпуская водителя, сунул руки в карманы джинсовой куртки и уверенным тоном сообщил: – Не знаю. Лухан округлила глаза. – В смысле «не знаешь»?! И ничего страшного, если нас увидят вместе? – Возможно, за нами и правда следят… – беспечно подтвердил Эредиа и, видя, как она стала с беспокойством озираться, улыбнулся и решительно заявил: – Но мы так давно не виделись, что глупо тратить время, скрываясь от преследователей. – А вдруг мы опять доставим кому-нибудь беспокойство? – Лухан все еще на всякий случай держалась в паре шагов от парня и вообще делала вид, что не с ним. Блас повернулся к Линарес и заглянул ей в глаза. – Каким бы гадом старик не выглядел, он все еще мой отец, – серьезно сказал он. – Я буду объяснять ему столько, сколько нужно, пока он не согласится со мной. Хотя на это и потребуется время. Он говорил так убедительно, что Лухан даже не заметила, как на ее губах сама собой расцвела улыбка. Она кивнула парню. Из динамика светофора послышались короткие звуковые сигналы. – Зеленый свет, – в глазах Бласа засверкали озорные огоньки. Он взглянул на девушку и нахально скомандовал: – За мной! – Эй! Подожди! – с шутливым возмущением воскликнула Лухан, догоняя парня, который сорвался с места и побежал через дорогу, невесть как умудряясь сохранять при этом царственный вид. Наградив Эредиа тычком в бок, на который тот только усмехнулся, Линарес ускорилась, первой достигла другой стороны дороги и победно заулыбалась. После недолгих споров они выбрали одно из ближайших кафе и, оккупировав столик у окна, оттарабанили официанту целый список блюд. Лухан хотела ограничиться только салатом, но Эредиа категорично пресек ее скромность и заставил выбрать по одному пункту из каждого раздела меню. Впрочем, не евшая со вчерашнего дня Линарес не стала долго сопротивляться. Заказ появился на столе почти мгновенно, и у девушки просто слюнки потекли при виде аппетитной еды на тарелке. Вооружившись вилкой, она с энтузиазмом оголодавшего за зиму медведя накинулась на отбивную. Блас к еде не притронулся, с довольным выражением лица наблюдая за Лухан. – М-м-м, вкуснятина-а-а! – простонала Линарес, жмурясь от удовольствия. Эредиа рассмеялся. – Ты ешь так, как будто это и правда вкусно. – Потому что так и есть! Лухан закинула в рот еще кусочек и снова блаженно зажмурилась, пережевывая. Блас с улыбкой разглядывал ее радостное лицо. – Знаешь, в моей семье никто никогда не ел с таким аппетитом, – неожиданно признался парень. – Неудивительно! – фыркнула Лухан. – Когда ешь за вашим длинным столом, странно, если вообще можешь увидеть лицо другого человека, – она отложила вилку и мечтательно произнесла, демонстрируя свои слова энергичными взмахами рук: – Лучший обеденный стол – это когда в центре стоит главное блюдо, а все сидят вокруг него так близко друг к другу, что соприкасаются плечами. Когда мы в приюте ходили в походы, всегда собирались вокруг одного котелка, ели горячий суп, болтали, смеялись вместе. Вот это настоящий семейный обед! – Вообще-то та еда, которую вы там у себя едите, мне не нравится, – вдруг критически высказал Эредиа. Лухан закатила глаза и ехидно отозвалась: – Ох, извините, господин, что не угодили Вашему утонченному вкусу! – девушка показала «гурману» язык и снова взялась за столовые приборы. Блас усмехнулся и наколол на свою вилку кусочек мяса. – Но такое тоже неплохо для разнообразия, – задумчиво проговорил он, крутя вилкой, и добавил: – Если в твоей компании. И парень быстро сунул кусочек в рот. Почувствовав прилив волнения, который мгновенно притупил аппетит, Лухан набрала полную грудь воздуха и выпалила: – Тогда в следующий раз пообедаем у меня в приюте? – Ни за что! – тут же отрезал Эредиа. Девушка надулась и расстроено опустила взгляд в тарелку. Блас опять усмехнулся и покачал головой. – Да шучу я! – он поймал ее взгляд, с мягкой улыбкой проговорив: – Обязательно пригласи меня. Лухан просияла и торжественно произнесла: – Приглашаю. Глаза Эредиа засверкали. – Договорились. Быстро покончив с отбивными, они перешли к следующему блюду, а затем к десерту, совмещая еду с энергичным разговором. Обоих преследовало странное ощущение, что они не виделись целую вечность, словно разлученные войной или какой-то другой непреодолимой силой, а теперь встретились снова и никак не могли наговориться. Лухан поделилась своей мечтой стать журналистом, поведала о приюте, о Мануэле, а также потребовала от Эредиа признания, какие делишки он там проворачивал с ее лучшим другом. Блас только отшучивался, ссылаясь на мужскую солидарность и необходимость хранить тайну. Сам он, в свою очередь, с огромным воодушевлением рассказал Линарес о своих планах вывода компании из кризиса. Хотя Лухан и половину из того, что он сказал, не поняла, но прониклась его настроением и очень четко осознала, что Эредиа полон решимости реализовать свои планы, несмотря на все трудности. Сейчас она впервые заметила то, чего не видела в нем раньше – это новое, взрослое чувство ответственности, не только за себя, но и за других людей. При мысли о том, что от него в скором времени будут зависеть сотни, а то и тысячи судеб, у нее по телу пробежали мурашки. Оставив от десерта одни воспоминания, Эредиа щелчком привлек внимание официанта. Бойкий молодой человек в белом фартуке взял для оплаты его карту, но скоро вернулся обратно. – Извините, эта карта не работает, – вежливо сообщил он, аккуратно возвращая кредитку на стол. Эредиа недоуменно посмотрел на официанта, словно не понял его слов. – Что? Этого не может быть. – Тем не менее… – официант развел руками. Блас нахмурился. – Что еще за шутки? – он резко поднялся и схватил испуганного официанта за рубашку. – Ты хоть понимаешь, кто я такой? Посетители кафе стали оборачиваться на шум, а от двери к их столику поспешил охранник. Лухан вскочила и, вцепившись в руку Эредиа, потянула его назад, торопливо проговорив: – Наличные! У меня есть наличка! Чтобы разобраться в ситуации, потребовалось время. Карта действительно не работала, как и другие три, что выложил на стол раздраженный Блас. Лухан поспешно заплатила наличными, с трудом угомонила разбушевавшегося Эредиа и буквально вытащила его за собой на улицу. – Я уничтожу эту забегаловку! – продолжал кипятиться Блас, стоя у пешеходного перехода и кидая на окна кафе свирепые взгляды. – Да не злись ты, не злись, – успокаивающе сказала Линарес, с трудом удерживаясь от того, чтобы не рассмеяться при виде уморительно грозного выражения лица парня. В отличие от Эредиа, вся эта ситуация ее не разозлила, а скорее позабавила, и причиной этому была чересчур бурная, по ее мнению, реакция Бласа. – Неужели богачи и правда никогда не носят с собой наличку? – Зачем, если есть карта! Эредиа сел на корточки и обхватил голову руками. – Заставил Линарес платить за себя… позор-то какой! – пробурчал он. – Хочу умереть на месте. – О-хо-хо-хо! – Лухан изобразила издевательский смех и подмигнула Бласу. – Теперь зови меня своей хозяйкой, Бласито! Эредиа хмыкнул и снова насупился. – Но что мы теперь будем делать? Девушка присела рядом и доверительно сообщила: – Открою тебе секрет, Эредиа. Хорошо провести время можно и без денег. – Конечно нельзя! – Блас посмотрел на нее так, словно она только что сказала, что земля плоская. Лухан покровительственно похлопала его по плечу. – Я покажу тебе, как ходят на свидания обычные люди. – Опять?! – ужаснулся Блас, вспомнив свой первый и единственный опыт подобного свидания, закончившийся дикой ссорой с Линарес. Вскочив, Лухан указала на загоревшийся сигнал светофора и, копируя интонации Эредиа, повелительно-насмешливо произнесла: – Зеленый свет. За мной! – Подожди! – теперь уже Блас догонял радостно бегущую по переходу девушку. Первым делом Линарес затащила Эредиа в зоомагазин, где в уютных мини-вольерах сидели невероятно милые зверушки. Восторженно ахая, девушка аккуратно вытащила маленького щеночка чау-чау и прижала к себе. Перебирая мягкую песочную шерстку питомца, она улыбалась до ушей от умиления, а песик довольно вилял хвостиком и основательно вылизал ей руки своим угольным языком. К удивлению Лухан, Блас сразу же наотрез отказался даже прикасаться к щенку, на ее ехидное замечание заявив, что вовсе не боится собак, а просто не хочет подцепить «какую-нибудь собачью болезнь». Девушка прыснула и тут же ловко всунула щенка Эредиа, который замер в растерянности, чем песик тут же воспользовался, чтобы облизать и его руки. Лухан смеялась до слез, глядя на то, как Блас пытается увернуться от мокрого язычка собаки и одновременно строгим голосом выговаривает щенку, который от этого только активнее карабкается к его лицу. После зоомагазина они прогулялись по аллее, где совершенно внезапно наткнулись на небольшой танцевальный флешмоб. Большинство танцующих пар явно были любителями, но от этого их танец выглядел только искреннее, чувственнее. Веселая девушка с рыжими косичками раздавала присутствующим крошечные жаренные каштаны на палочках, и Эредиа с Линарес, поминутно обжигаясь и дуя на угощение, с аппетитом съели ароматные шарики. Удивительно, но зеленый свет сопутствовал им на протяжении всей прогулки. Вприпрыжку пересекая очередной переход, Лухан с воодушевлением предложила: – Пошли в парк! Будем играть в бадминтон. – Но у нас ни ракеток, ни воланчика, – поднял брови Блас, который за счет ширины шага спокойно держал тот же темп, что и скачущая Линарес. – Мы можем одолжить их у кого-нибудь, – мигом нашла решение этой проблемы Лухан. – Ой… Она резко остановилась, и парень чуть не налетел у нее. Проследив за ее взглядом, он с изумлением увидел сгорбившегося у дорожных ограждений Фернандеса.***
Рикардо в состоянии, близкому к панике, расхаживал по кабинету, плотно прижимая к уху трубку. – Давайте попробуем договориться, Марсель. У нас есть очень перспективные направления… Невидимый собеседник перебил мужчину. С каждым его словом Эредиа бледнел все сильнее. – Не пересмотрите ли Вы это еще раз? Марсель! – голос президента корпорации Эредиа сорвался на крик, когда последняя надежда на возрождение его компании исчезла вместе со щелчком завершения вызова, раздавшимся из телефона. Рикардо рухнул в кресло и, пока никто его не видит, позволил себе сжать голову руками и сквозь зубы застонать от отчаяния. Он часто дышал, словно ему не хватало воздуха, пытаясь собраться, взять себя в руки… Он не мог поверить, что проиграл. Рикардо привык всегда владеть ситуацией, всегда на голову опережать других, все разворачивать по-своему! Но это был проигрыш. Всех его многолетних усилий, всех нервов и стараний оказалось недостаточно, чтобы спасти компанию… Теперь у него остался только один путь.***
– Фернандес уволен?! – вскричала ошарашенная Лухан. – Не может быть! Блас хмуро передал ей содержание своего разговора с секретарем, теперь уже бывшим. Слова Фернандеса, всплывающие в памяти, словно раскаленным железом жгли его совесть… – Это правда. Меня уволили, – Фернандес с усилием улыбнулся. – Но Вы не волнуйтесь, сеньор Блас. Я знал, что рискую, и не собираюсь повторять судьбу Гильермо. Эредиа молчал, лихорадочно перебирая в голове варианты, которые позволили бы ему исправить ситуацию. – Сейчас президент он всеми силами старается спасти корпорацию от краха, но… – мужчина вздохнул. – Я все еще уверен, что глава компании, от которой зависит столько много, должен быть более… гуманным. Блас поднял на собеседника серьезный взгляд. Острое чувство несправедливости захлестывало его. Человек, который столько лет верой и правдой работал на благо корпорации, не должен быть вот так просто выброшен на улицу! – Фернандес. Что я могу сделать? Мужчина покачал головой и тихо сказал: – Будьте уверены в своей позиции. Это тяжело, но если Вам удастся преодолеть эту стену, со временем компания станет еще более сильной и успешной, – он выдавил еще одну грустную улыбку, и его голос зазвучал бодрее: – Удачи Вам, сеньор Блас! Вы справитесь, ведь Вы теперь не один. После рассказа Бласа девушка некоторое время подавлено молчала. Кинув быстрый взгляд на парня, она наконец нерешительно призналась: – Фернандес рассказал мне, что произошло с тобой в Нью-Йорке, Эредиа. – Что?.. – Он хотел, чтобы я поняла тебя. Он… – она сглотнула, – … поддерживал нас. Эредиа провел рукой по лицу и тяжело вздохнул. – Когда ты упала в обморок, именно Фернандес сообщил мне об этом, – горько сказал он, затуманенным взором глядя в точку перед собой. Лухан закусила губу. – Фернандес… пострадал из-за нас, – дрожащим голосом проговорила она. – По нашей вине оказался в такой ситуации… Несмотря на отчаянное желание успокоить Линарес, Эредиа не смог заставить себя произнести хоть слово возражения. Ведь он и сам понимал, что она абсолютно права.***
Выслушав Бласа, Пабло хмуро предположил: – Возможно, это только начало. Эредиа с Линарес переглянулись: друг только что озвучил их общие опасения. В VIP-зоне кафе коллежа, где расположились ребята, царила атмосфера подавленности. Сквозь закрытые шторами окна не пробивалось ни лучика света, а отсутствие других студентов и привычного шума на первом этаже делали обстановку еще более мрачной. – Увольнение Фернандеса – это точно все, что твой отец успел сделать на данный момент? – уточнил Бустаманте, напряженно над чем-то раздумывая. Блас вдруг переменился в лице. – Мои карты! Он заблокировал их! – он в ярости стукнул кулаком по столу. – Вот ведь старый козел! – Блас, – негромко окликнул Томми, и, дождавшись взгляда Эредиа, ободряюще улыбнулся ему. – Ты ведь понимаешь, что деньги – это не проблема, да? Рассчитывай в этом на нас. – Точно! – подхватил Гвидо, покровительственно хлопая Бласа по плечу. – Мы уж накидаем тебе в кружку мелочи, мой друг, не переживай! Все засмеялись – Лассен, как всегда, сумел мастерски разрядить атмосферу. Эредиа с признательностью посмотрел на друзей. – Спасибо. Ощущая прилив нежности к парням, Линарес переводила взгляд с одного лица на другое, стараясь выразить глазами всю свою благодарность. Сейчас она особенно ясно почувствовала, как дороги ей эти трое, и насколько много их поддержка значит для нее. – Лухан, а ты сегодня вернешься в дом Бласа? – поинтересовался Гвидо, зачем-то взглянув на экран своего мобильного. Девушка покачала головой. – Нет, сегодня буду ночевать у Мариссы. К тому же, учеба уже закончилась, и скоро я смогу при необходимости поехать в приют, – заметив, как Блас встрепенулся при ее последней фразе и хочет что-то возразить, она наклонилась к нему и тихо, но настойчиво сказала: – Не стоит нарываться на неприятности. Под ее серьезным взглядом Эредиа нехотя пожал плечами и отступил.***
Теперь, когда занятия в колледже больше не занимали ее дневные часы, Лухан могла брать утренние рабочие смены и в будни. Ей нравилось работать по утрам – в такое время редкая «птица» добиралась до их закусочной, а свежий утренний воздух не звенел от гомона и смеха шумных компаний. Вот и сегодня заказов было мало, поэтому девушка большую часть времени провела за разговором с другими официантками, которые недавно изобрели новую забаву – подсчитывать, сколько раз за день сеньор Варгас скажет свою любимую присказку «Хороша текила из ковша!», и теперь, то и дело прыская от смеха, делились результатами своих наблюдений. Однако спустя пару часов благодушие сеньора Варгаса уступило место озабоченности: он хмурился, бормотал что-то себе под нос, то и дело хватался за телефон и приглушенным тенором сипел в трубку, с каждым разом все более взволнованно. После очередного разговора разгоряченный хозяин закусочной так швырнул несчастный телефон, что он пролетел через весь стол и с грохотом упал на пол. Встревоженные официантки переглянулись, не решаясь соваться к начальнику с вопросами. Но скоро все выяснилось само собой: сеньор Варгас, вызвав своего первого помощника, молодого предприимчивого Педро, скорбно сообщил ему (а заодно и всему персоналу посредством притаившейся под дверью Наталии), что его поставщики внезапно разорвали все контракты. Пытаясь урегулировать эту ситуацию, начальник связался с парой других компаний, но те, словно сговорившись, мрачно ссылались на «непредвиденные обстоятельства» и пока отказывались давать какие-либо гарантии или заключать соглашения. Педро немедленно принялся за обзвон возможных поставщиков, попутно разогнав шушукающихся официанток. Новость, конечно, добавила напряженности персоналу, но всерьез никто из них не обеспокоился: подобные форс-мажоры случались и ранее, и сеньору Варгасу всегда удавалось вовремя решить проблему. Лухан уже заканчивала смену, как в кафе шумно ввалились Гвидо и Пабло, оба в мотоциклетных шлемах – похоже, для друзей Лассен все-таки делал исключение и в случае необходимости возил их на своем мотоцикле. Ухватив девушку с двух сторон, они принялись что-то наперебой говорить, но она только замахала руками – их взбудораженные голоса сливались и перебивали друг друга, и Лухан ничего не могла уразуметь в этом потоке слов. Отправив друзей за дальний столик, она быстренько закончила работу, переоделась и присоединилась к ним. Оглянувшись вокруг, словно убеждаясь, что их никто не подслушивает, Пабло наклонился к Линарес и тихо сказал: – Бласа отлучили от компании. – Что?! – изумленно выдохнула девушка. Гвидо хмуро кивнул в подтверждение слов друга. – Рикардо прямо заявил ему об этом, – продолжал Пабло. – Отлучил от компании и дома. И еще… Похоже, что компания Дунофф официально отказалась от слияния с корпорацией Эредиа. – Как же так?.. – прошептала Лухан, прикрывая рот рукой. – Но Пилар ведь… – Пилар тут не при чем, – вмешался Гвидо. – Она сделала, что могла, но ее отец решил иначе. – Если так пойдет и дальше, все осложнится еще больше… Лухан обхватила себя руками – ее внезапно охватил озноб. – А где Эредиа сейчас? – взволнованно спросила она. – Сказал, что пока будет у Томми. О Бласе не переживай, Лухан, но…– Бустаманте вздохнул. Каждое его слово падало в повисшей за столиком тишине, словно чугунный молот. – Для корпорации Эредиа хуже быть уже не может. Сегодня Рикардо объявил… о масштабном сокращении штата. – Нет! – Это логичное решение в сложившихся обстоятельствах, но даже представить страшно, какие разрушительные последствия повлечет это для экономики всей Аргентины, – сумрачно резюмировал Пабло. – Я даже не могу сказать, сколько фирм и предприятий в нашей стране зависит от благополучия корпорации. Много компаний обанкротится, и огромное количество людей окажется на улице. Лухан вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она резко встала. – Ты что? – вопросительно уставился на нее Гвидо. – Я должна… – ее голос охрип. Лухан прокашлялась и, не глядя на друзей, едва слышно закончила: – Подумать об этом в одиночестве. Простите. Схватив рюкзак, девушка деревянной походкой пересекла зал и исчезла за дверью на улицу. – Может, не стоило говорить этого Лухан… – расстроено пробормотал Гвидо, откидываясь на спинку стула. Пабло пристально посмотрел на закрывшуюся за Линарес дверь. – Она бы все равно узнала, какой смысл скрывать? От правды не убежишь. Если хочешь быть вместе с наследником большой компании, придется нести ответственность и за такие вещи, – он печально покачал головой и неохотно сказал: – Ведь как ни крути, Лухан является одной из главных причин всего этого.***
Лухан медленно шагала по улице, невидящим взором глядя перед собой. Это неприятное, разрывающее изнутри чувство сопровождало ее с того момента, как ребята рассказали новости… а может быть еще раньше, с тех пор, когда она услышала об отказе поставщиков сеньора Варгаса. Лухан даже не сразу поняла, что это не огорчение, стыд или злость, а просто… Страх. Она боялась. Все у нее внутри скручивалось, замирало от страха, вот только не за себя и даже не за Эредиа… Больше всего ее пугало, какие гигантские, разрушительные масштабы могут иметь последствия ее решений. Раньше она не задумывалась над этим всерьез. Да, Лухан переживала за Эредиа, Томми и Пилар. Ее заботило благополучие конкретных людей, но воображать, насколько серьезно их действия отразятся на населении страны, не приходило ей в голову… А стоило бы. Девушка остановилась у открытых дверей какого-то бара и тяжело облокотилась о стену. Из помещения бара, сквозь гул голосов и звон бокалов, до нее донеслась четкая речь телевизионного диктора. – Чрезвычайные новости! Сегодня президент холдинга Эредиа объявил… Лухан вздрогнула всем телом и прислушалась, бледнея с каждым словом. Отлипнув от стены, она заставила себя продолжить движение, но в голове назойливо крутились услышанные слова… «корпорации Эредиа угрожает разорение»… «слияние отменено»… «массовое сокращение»… «угроза банкротства нависла над многими дочерними компаниями»… Как же так?.. Неужели это правда? Она ведь самая обычная сирота, ей непривычно и странно мыслить такими масштабами… Да и Эредиа, несмотря на все его богатство и влияние, все же просто молодой парень… Как же их выбор мог так повлиять на всех вокруг? В совершенной прострации Лухан дошла до дома Мариссы, где радушная хозяйка встретила ее с искренним участием. Заботы подруги немного привели Линарес в чувство, и она постаралась ради спокойствия Мариссы вести себя, как ни в чем не бывало, и не поднимать болезненную тему. Спирито, кажется, была этому рада, и старательно отвлекала подругу от размышлений. Вечером позвонил Эредиа – его голос звучал бодро. Он ни словом не обмолвился о том, что отец отстранил его от дома и компании, и Лухан, чтобы не заставлять Бласа переживать, последовала его примеру, тем более что вездесущая Марисса, похоже, решила всеми силами препятствовать таким разговорам – она совершенно беспардонно вклинивалась в их беседу, передавала приветы Бласу и комментировала реплики Лухан. Возможно, в другое время Линарес бы неодобрительно отнеслась к такому поведению, но сейчас она была даже благодарна Мариссе за ее своеобразную, но рьяную поддержку. Настроение, немного приподнятое после разговора с Эредиа, стремительно упало вновь, когда позвонил Мануэль. Парень, разобравшись с учебой и поступлением, взял отпуск на одной из работ и, не желая больше обременять своего приятеля, уехал в приют в Турдеру. Но не успел Ману переступить порог, как ему сообщили неприятную новость: у учредителя приюта возникли какие-то проблемы, и финансирование временно приостановлено. Не полностью – деньги на самое необходимое, конечно, выделяются, но не больше. И никто не может сказать, что их ждет дальше. А возвращение в Буэнос-Айрес пока откладывается на неопределенный срок. Положив трубку, Лухан с несчастным видом обхватила голову руками. Видя состояние подруги, Марисса решительно подняла ее на ноги и погнала за чаем на кухню, а сама пообещала вытащить из комнаты Сони какую-то особенную вкусность. Послушно спустившись в кухню и захватив полный чайник и кружки, девушка отправилась было назад, но вдруг притормозила: в смежном с кухней помещении собралась, похоже, вся домашняя прислуга. Люди озабоченно и даже испуганно что-то обсуждали, а одна из молоденьких служанок, всхлипывая, говорила: – Что теперь делать? У нас трое детей, и долги до сих пор за квартиру… Если Сантьяго останется без работы, как мы будем жить? – Ну-ну, сеньора Рей не оставит вас в беде, милая, ты же знаешь, – успокаивающе погладила ее по спине женщина в возрасте. – Я знаю, но не будет же сеньора Рей оплачивать наши долги! – воскликнула служанка, сдерживая рыдания. – А Сантьяго теперь и работу найти сложно будет… столько людей сейчас окажутся безработными, даже если корпорация не разорится окончательно… – Лухи! – Марисса налетела неожиданно, решительно схватила за плечи подругу, застывшую с перекошенным лицом, и повела за собой, приговаривая: – Не надо тебе этого слушать. Все наладится, слышишь? Мы найдем выход. Лухан на автомате шагала по коридору. В ее голове билась только одна мысль. Неужели она совершила что-то ужасное, что уже не сможет исправить?***
Завершив разговор с Линарес, Блас опустил телефон. Улыбка медленно сошла с его лица. – Прости, Томми, – тихо сказал Эредиа, не глядя на друга. – На самом деле у меня нет права просить у тебя помощи. Пока Блас разговаривал, Эскурра расслабленно валялся на кровати, разглядывая потолок. После слов друга Томас усмехнулся и приподнялся на локтях, взглянув на спину Эредиа, сидящего на краю кровати. – К тому, что вместе с тобой приходят проблемы, я с детства привык, Блас, – с мягкой насмешливостью произнес Томми. Эредиа невесело ухмыльнулся. – Неужели я и правда приношу тебе столько проблем? – Блас откинулся на спину и теперь тоже рассматривал изящную лепнину на потолке. – Самое смешное, что ты об этом даже не догадываешься, – весело сообщил Эскурра, дружески толкая Эредиа в плечо. Блас улыбнулся. Они погрузились в умиротворенное молчание, доступное только тем, кто испытал на себе, что такое настоящая дружба. – Слушай, Томми… – медленно проговорил Блас. – Получится ли у меня защитить Линарес? – Как непривычно слышать такое… – тихо откликнулся Томас, с удивлением кидая взгляд на серьезное лицо друга. – Не похоже на тебя, Блас, показывать свою слабость. – Я только надеюсь, что не был слишком самонадеян… – пробормотал Эредиа. Тщательно подавляемое беспокойство на миг отразилось в его глазах. – Я… подвел свою компанию? – Я так не думаю, – твердо сказал Томми. – Просто теперь тебе придется все доказывать своими действиями. Блас с благодарностью кивнул другу, но бушующая в его голове борьба не прекратилась. Нет, он не жалел и ни за что не пожалел бы о своем выборе. Но все то, что он пережил за этот год – ужас потери, осознание своей вины, принятие ответственности, сомнения и страх – снова пробудилось в нем, чтобы начать терзать с удвоенной силой. Он выбрал Линарес, и был рад этому. Но… Он подвел людей, за которых нес ответственность. Он рассчитывал, что отец рано или поздно согласится, и они вместе выведут компанию из кризиса. Блас был готов к трудностям и лишениям, к изнурительной битве за благополучие корпорации. Он действительно серьезно прорабатывал стратегию развития компании, строил планы, подкрепляя их расчетами. Только все оказалось впустую. Отец всегда играл лишь по собственному сценарию. Метаясь в лабиринте своих мыслей, Блас сел и напряженно сжал виски. Постучав в дверь и получив приглашение войти, в комнату проскользнул дворецкий семьи Эскурра, с легким поклоном вручил Томасу газету и как по волшебству растворился. Едва взглянув на первую полосу, Томми вздохнул и тихо сказал, разворачивая газету к Бласу: – Вот и настали… большие перемены. Эредиа сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Разворот так и пестрил фразами, от которых у него перехватывало дыхание: «распад корпорации Эредиа», «слияние отменено», «безработица», «пять тысяч человек в головном офисе будут уволены»… Блас отвернулся. Каким бы стойким он не был, он не мог просто так видеть, как пресса смакует разрушение их компании. Томми откинул газету и крепко сжал плечо друга. … Этой ночью Эредиа впервые за долгое время опять приснился Гильермо. Снова та же счастливая семья, смеющийся мужчина… а потом погасшие глаза и роковой шаг… Судорожно втянув воздух, Блас проснулся и резко сел. Мокрая от пота майка прилипла к телу. До самого утра Эредиа неподвижно сидел, привалившись к спинке кровати, и невидящим взглядом смотрел перед собой, вспоминая, и думая, думая...***
День выдался пасмурный – небо заволокло низкими серыми облаками, сквозь которые не пробивалось ни лучика. Порывы резкого холодного ветра заставляли людей ежиться и поскорее нырять в закрытые помещения. Погода безупречно отражала настроение Лухан. В отличие от других прохожих, девушка медленно брела по тротуару, не торопясь прятаться от ветра – как будто надеялась, что злые порывы помогут ей очистить голову от тяжелых мыслей. У нее не было конкретной цели, пункта назначения – она просто шла, как сомнамбула, куда глаза глядят. Еще одна бессонная ночь, полная раздумий… Погруженная в себя, Лухан едва не упала, запнувшись о ноги сидевшего на лавочке мужчины. Извинившись, она уже собиралась идти дальше, как заголовок газеты, которую читал мужчина, словно магнит притянул ее взгляд. «Угроза разорения корпорации Эредиа. Специалисты прогнозируют новый экономический кризис». Ее будто окатили ледяной водой. Она виновата в этом. «Извините, эта карта не работает»… «Фернандес уволен»… Все из-за нее… «Поставщик разорвал соглашения»… «Компания Дунофф официально отказалась от слияния с корпорацией Эредиа»… «Много компаний обанкротится, и огромное количество людей окажется на улице»… Все. Ее. Вина. «Финансирование приюта приостановлено» «У нас трое детей, и долги до сих пор за квартиру… Если Сантьяго останется без работы, как мы будем жить?» Лухан зажмурилась. В груди кололо так, словно под ребра ей вогнали нож… Как она могла быть такой наивной? Такой эгоистичной? Ее счастье стоило счастья тысяч других людей. А это совсем не равнозначные вещи. Девушка открыла глаза, до боли прикусив губу. Осознание того, что она так долго скрывала от себя, разрывало на части, уничтожало ее. Пора признать, что чуда не случится. Пора посмотреть правде в глаза. Пора выбирать. Теперь она знала, что должна сделать. …Огромный, словно нависающий над простыми смертными роскошный небоскреб выглядел точно так же, как и в тот единственный раз, когда Лухан приходила сюда. Она отстраненно отметила, что и причины ее визитов немного схожи… но только сейчас у нее другая задача. Странно, но Лухан совершенно не чувствовала волнения или страха. Только пустоту – противную, звенящую, начисто убивающую все другие эмоции. Ну и пусть. Так легче. Поднявшись на лифте, девушка спокойно попросила нового секретаря о встрече с президентом. Мужчина исчез за дверью, чтобы через пару секунд вновь возникнуть перед Лухан и вежливо проводить ее в кабинет. Рикардо Эредиа стоял у окна, спиной к посетительнице. – Что ты хотела? – раздался его ровный голос. К Лухан он так и не повернулся. – Добрый день, – девушка решила, что в любом случае стоит быть вежливой. – Что ты хотела? – повторил Рикардо с нотками раздражения. Стараясь совладать с голосом, Лухан несколько раз глубоко вздохнула и тихо произнесла: – Если я откажусь, все вернется на свои места? Наладится? Мужчина не издал ни звука, но резко выпрямился, вытащив руки из карманов. – Если это так… – продолжала Лухан, через силу выталкивая слова, – …то я обещаю, что больше никогда не буду иметь никакого отношения к семье Эредиа. Глядя в неподвижную спину Рикардо, она сжала руки на груди и с жаром проговорила: – Поэтому, пожалуйста! Не отрекайтесь от Эредиа! И как-нибудь… спасите от банкротства другие Ваши компании! – последняя фраза прозвучала как-то беспомощно по-детски. – Я и без твоих просьб стараюсь изо всех сил, – с надрывом прошипел Рикардо, и ей послышалась горечь в его голосе. Словно разозлившись на собственный тон, мужчина тут же язвительно добавил: – Неужели ты наконец осознала всю серьезность ситуации? Девушка промолчала. Эредиа-старший вдруг сделал шаг к окну, судорожно как-то ухватившись за раму. – Ты мешаешь мне работать. Уходи, – холодно сказал он, по-прежнему не глядя на Линарес. Лухан медленно кивнула, хотя он и не мог этого увидеть, и на ватных ногах направилась к выходу. У самой дверей ее остановил властный голос Рикардо: – И больше никогда не вмешивайся в нашу жизнь. Девушка сжалась, как от удара, но снова кивнула и вышла из кабинета. Только тогда Эредиа-старший наконец обернулся, чтобы кинуть ей вслед взгляд, в котором странно смешались неприязнь и что-то похожее на уважение.***
Блас появился за завтраком собранный и решительный, в мгновение ока проглотил тосты и снова умчался в комнату. Когда Томми, позевывая, после завтрака поднялся к нему, Эредиа был уже одет и готов к выходу. Ничего не спрашивая, Эскурра устроился на широком подоконнике. Блас, поколебавшись, сел рядом. – Томми. Я решил. Больше не буду сомневаться. Томас поднял на друга вопросительный взгляд. Эредиа торжественно проговорил: – Я готов начать новую жизнь вдвоем с Линарес, – в его глазах промелькнули огоньки, и он усмехнулся сам себе. – Каждый день будем есть пищу бедняков! Когда одно блюдо в центре стола, и все сидят рядом. – Что? Ты о чем? – рассмеялся Томми. Блас нетерпеливо взмахнул рукой и с уверенностью провозгласил: – Да мы еще так заживем, что все вокруг просто помрут от ревности! – Может, «от зависти»? – фыркнул Эскурра. – Да какая разница! – Эредиа вскочил с подоконника и с оживлением хлопнул кулаком о ладонь. – Смысл в том, что мы им всем покажем! Томми одобрительно кивнул при виде решимости на лице друга. – Пойдешь к Лухан? – Да, – Блас засунул в карман сотовый и зашагал к двери. Взявшись за ручку, он обернулся. – Спасибо, – серьезно сказал Эредиа, глядя прямо в глаза другу. – Томми. Эскурра светло улыбнулся и помахал ему, сложив пальцы в жесте «victory». Сначала Блас направился к Мариссе в надежде застать там обеих девушек, но оказавшись на месте, понял, что просчитался. Вежливая служанка смогла сообщить ему лишь то, что Линарес и Спирито вышли из дома полчаса назад, отправившись в неизвестном направлении. Задумчиво хмурясь, Эредиа наугад свернул направо и некоторое время быстрым шагом шел по дороге, вглядываясь в лица немногочисленных прохожих. Наконец смирившись с тем, что так просто встретить девушек не удастся, он достал телефон и набрал номер Линарес. Точнее попытался набрать – вежливый женский голос из трубки сообщил, что его номер не обслуживается, и посоветовал обратиться за подробностями в ближайший контактный центр. Блас с возмущением и недоверием уставился на телефон. – Он даже телефон мне отключил, – пробормотал он, засовывая бесполезную трубку обратно в карман. Хлопнув себя по лбу, Эредиа внезапно осознал, что, в спешке уходя от Томми, он даже не взял с собой денег – он настолько привык к всемогущей силе своей кредитной карты, что вопрос о наличке даже не возникал в его голове. И теперь ни связаться с друзьями, ни воспользоваться транспортом… – Ну что ж, отлично, – буркнул Блас, с вызовом выпрямляясь. – Я могу жить как обычный человек. Ходить пешком. Рассудив, что Линарес скорее всего отправилась на работу, Эредиа поплотнее запахнул куртку и зашагал по улице. И скоро с неприятным удивлением обнаружил еще одну проблему – он прекрасно помнил адрес и расположение кафе, понимал, в каком направлении идти… однако ориентироваться в лабиринтах узких улочек оказалось неожиданно сложной задачей. Блас родился и вырос в Буэнос-Айресе, и всегда считал, что знает город, как свои пять пальцев. Так оно и было, но лишь с точки зрения пассажира автомобиля. Коварные хитросплетения улиц несколько раз заводили его в тупики, и Эредиа, сцепляя зубы, возвращался обратно и искал новый путь. В итоге до работы Линарес он добирался вдвое дольше, чем рассчитывал. Только затем, чтобы услышать, что сегодня у Лухан выходной. Решив немного отдохнуть, парень устроился на скамейке в ближайшем парке, и, закрыв глаза, сосредоточился. Куда могла отправиться Линарес? Ушла от Мариссы, на работу не пошла, в колледж ей больше не надо. Встреча с Мануэлем? Блас покачал головой, вспомнив, что Лухан вчера сообщила ему об отъезде Агирре. А что еще она говорила? Перебрав в памяти слова Лухан, Эредиа зацепился за брошенную вскользь фразу. Возможно, она направилась в его дом, чтобы забрать свои вещи, пока Рикардо на работе. В любом случае, других предположений у него нет. Поднявшись, Блас поморщился от дующего в лицо ветра. Кажется, грядет гроза… Засунув озябшие руки глубоко в карманы, парень быстро направился в сторону собственного дома. И вроде бы спешить было некуда, но Эредиа не покидало странное, ничем не обоснованное чувство, что он безнадежно опаздывает…***
Первые капли упали с неба, едва лишь наступили сумерки. В этот раз дождь не обрушился сплошной стеной – беспощадной, но кратковременной – а планомерно забарабанил по дорогам, домам и деревьям, словно предупреждая, что собирается остаться в городе надолго. Прикрываясь сумками и пакетами, натянув куртки на головы, люди торопились поскорее найти укрытие от разбушевавшейся стихии. Лухан медленно шагала по опустевшей улице под струями дождя, даже не пытаясь спрятаться. Ее кроссовки промокли насквозь, кожа покрылась мурашками, а пряди потемневших от влаги волос прилипли к щекам. Вот и все. Она собралась быстро – не так уж много вещей оставалось в доме Эредиа. Гораздо больше времени ей потребовалось, чтобы собраться с духом и выйти за ворота, закрыв за собой дверь. На этот раз – навсегда. Лухан никому ничего не сказала – ни Хильде, ни Мариссе, ни Томми. Сейчас у нее просто не было сил на это – произнести эти слова значило окончательно сделать их реальностью. Потом, все потом… Пакет с вещами бил ее по ноге при каждом шаге, словно принуждая идти обратно. Какая горькая ирония. Так бороться за свое счастье… чтобы в итоге добровольно его отдать. Узел в груди Лухан затянулся настолько, что ей физически сложно было дышать. Вчерашний счастливый день с Эредиа сейчас казался ей эпизодом, вырванным из другого мира – мира, где Лухан могла быть с тем, кого любит. Шаг, еще шаг. Она словно русалочка из сказки – каждый шаг боль… Лухан подняла пустой взгляд от асфальта – и застыла. Навстречу ей, втянув голову в плечи, шагал Блас. Как мгновенный проблеск, ее посетило мощное дежавю: вымокший до нитки Эредиа упрямо ждет на площади у башни с часами… Тогда все началось… а сейчас должно закончиться. Лухан впилась ногтями в ладони. Боже, только бы ей хватило сил. Приблизившись почти вплотную, нахохленный Эредиа наконец тоже поднял голову и заметил девушку. – Линарес… – удивленно проговорил он немного осипшим голосом и тут же закашлялся. – Эредиа… – прошептала в ответ Лухан, чувствуя комок в горле. Блас окинул ее недоуменным взглядом и протянул руку, слегка коснувшись мокрых волос. Девушка вздрогнула. – Ты что, решила погулять под дождем? – А ты? Эредиа криво усмехнулся. – А у меня денег нет даже на такси. Да еще этот дождь… – он помотал головой, разбрызгивая холодные капли, и нарочито бодро произнес: – Для бедняков даже дождь – большая проблема! Теперь я это знаю. Лухан хранила молчание, неотрывно глядя на Бласа. Чувствуя неясную тревогу, парень тем не менее не подавал виду, стараясь говорить в прежнем тоне. – Видишь, Линарес, – он чуть наклонил голову и гордо улыбнулся. – Я тоже могу жить обычной жизнью. От этих слов Лухан захотелось завыть – громко, отчаянно, безнадежно. Еще немного – и она дрогнет. Нет… Усилием воли заставив голос звучать ровно, Лухан тихо произнесла: – Покончим с этим? Эредиа. Блас нахмурился, будто не понимая, о чем она говорит. А может, просто не расслышал за шумом дождя? – Я больше не могу… встречаться с тобой, – выдавила Лухан. Ее била мелкая дрожь. Сколько раз она уже прощалась с ним… Но это – последний. Эредиа продолжал хмуриться, вглядываясь в девушку. Холодные капли стекали по его неподвижному лицу. – Что за шутки? Он не верил в ее слова. Лухан понимала, что говорит слишком неуверенно, слишком мягко. А она должна заставить его поверить. Собрав в кулак всю свою волю, девушка посмотрела прямо в глаза Бласа и четко, ясно сказала: – Я не шучу. Парень вздрогнул, и на его лице отразилось сомнение. Помотав головой, он настойчиво произнес: – Я уже решил! Решил, что буду с тобой. Что бы там ни было! Лухан отвела взгляд. Сердито фыркнув, Блас не терпящим возражений тоном бросил: – Так, идем! Он схватил ее за руку и потянул за собой. И даже не сразу осознал, почему ее ладонь выскользнула из его руки. Эредиа медленно, словно не понимая, что произошло, обернулся и изумленно уставился на безвольно опавшую ладонь Линарес. Девушка глубоко вздохнула. – Ты ведь следующий президент корпорации Эредиа, – нарочито весело заговорила Лухан. – У тебя великое будущее, а я… – она усмехнулась и развела руками. – Будем честны, я просто сирота. Совсем не подхожу тебе. Рано или поздно это должно было закончиться. – Хватит издеваться! – выкрикнул Блас. – Я не издеваюсь. – Тогда почему говоришь такие вещи? – в два шага приблизившись к ней вплотную, он схватил ее за плечи. Вглядываясь в глаза Лухан, Блас торопливо, глотая слова, заговорил: – Вчера, когда мы вместе обедали, ты смеялась. Ты сказала, что покажешь мне, как ходят на свидание обычные люди, – его голос дрожал. – Это все была неправда? Лухан молчала, умирая внутри. – Мы еще не сыграли в бадминтон в парке, Линарес… – прошептал Эредиа, напрасно пытаясь поймать ее взгляд. – Ты ведь… ты пригласила меня на обед, помнишь? Это были пустые слова? Отчаявшись услышать ответ, парень отпустил плечи Лухан и безнадежным жестом провел рукой по лицу. – Что за… Почему… – выдохнул он, с мукой в глазах глядя на девушку. – Почему ты вдруг говоришь это? Лухан на секунду прикрыла глаза. Только бы хватило сил… – Я уже пообещала твоему отцу, – ровным тоном сказала она. – Что?! – Что больше никогда не буду иметь отношение к вашей семье. Его дыхание на миг пресеклось, а глаза загорелись яростью. – Он тебе угрожал?! – взревел Блас. – Этот старый козел! – сжав кулаки, он рванул к дому. – Нет! – Лухан вцепилась в его руку, стараясь удержать на месте, и отчаянно крикнула: – Это не так! Я сама решила! – Эредиа замер. С трудом разжав пальцы, она отступила на шаг за его спину и тихо добавила: – Это мое решение. Я хочу уйти. Блас стоял, не оборачиваясь. Лухан видела, как он дрожит, как холодные капли стекают по его волосам и шее, оставляя мокрые дорожки. Сейчас, пока он не смотрит… ведь глядя ему в глаза, она не сможет сказать этого… – Ты же… знаменитый Эредиа, наследник корпорации. А из-за того, что я с тобой, множество людей пострадает. Разве это не глупо? – Лухан попыталась засмеяться, но в горле пересохло, и получился только хриплый кашель. Она заставила свой голос звучать твердо. – Подумай об этом, Эредиа. Ты ведь как никто другой понимаешь, что тебе положено делать. – Я… – тяжело дыша, начал Блас. Лухан положила руки ему на спину и несильно подтолкнула вперед, вынуждая сделать несколько шагов. – Если ты постараешься, то осчастливишь стольких людей, Эредиа, я знаю! – воскликнула она, из последних сил сдерживая слезы. – Так сделай это! Впившись в ручки пакета, словно в спасательный круг, девушка отвернулась, чтобы уйти. Скорее, пока у нее еще хватает духу… – Линарес! – окликнул ее Эредиа, и в его голосе звучала такая боль, что Лухан застыла на месте. – Ты когда-нибудь… видела во мне просто человека? Из глаз Лухан закапали слезы. Она со всей силы прикусила губу, глотая соленые капли. – Без моей компании, моего отца, без всего прочего! – срывающимся голосом продолжал Блас, почти задыхаясь. – Видела? Хоть однажды? Лухан беззвучно плакала, умирая от желания кинуться к нему, обнять, пообещать, что все будет хорошо. Сказать, что она всегда, всегда видела только его, только Бласа Эредиа, скрытого за своей защитной броней, единственного и настоящего… Лухан глубоко вздохнула, отчаянно умоляя Всевышнего дать ей сил. В последний раз. – Кто знает… – тихо произнесла она, пожимая плечами, и серьезно добавила: – Но, наверное, если бы я действительно любила тебя, я не бросала бы тебя так. И девушка быстро зашагала прочь, не видя, как за ее спиной дико исказилось лицо Бласа.***
Лухан толком не помнила, как добралась до приюта. Вся дорога до Тундеры слилась в один сплошной туман, сквозь который иногда проглядывали очертания каких-то людей и пейзажей, слышались чьи-то голоса и непонятные звуки… Мокрый тротуар, вагон метро, грязная дверь электрички… Когда дрожащая, мокрая с головы до ног девушка зашла в приют, навстречу ей вылетел Мануэль, сияющая улыбка на лице которого немедленно сменилось тревогой при виде лица Лухан. – Лухи, что случилось? Не видя ничего от застилающих глаза слез, Лухан шагнула вперед, почти упала к нему в объятия и исступленно, отчаянно зарыдала.***
– Блас, – неуверенно позвал друга Пабло. Эредиа никак не отреагировал на свое имя, злым, опустошенным взглядом глядя в одну точку. Обхватив руками колени, он целый день просидел здесь, под башней с часами на площади Фуэрса Аэреа Аргентина. Пабло переступил с ноги на ногу и беспомощно посмотрел на Томми и Гвидо в поисках поддержки. Лассен кивнул, подобрался и жизнерадостно предложил: – Ладно тебе, не вешай нос. Давай сходим, развлечемся. Блас медленно поднял на него взгляд. – Что это с вами? Собрались тут и несете всякую чушь, – холодно процедил он и, поднявшись на ноги, с яростью бросил: – Отвяжитесь. – Что? – побагровел Пабло. Не обращая внимания на друзей, Эредиа зашагал прочь. – Зачем ты так? – укоризненно крикнул Гвидо ему в спину. – Мы просто о тебе волнуемся! Твой отец… – Мне плевать на него и плевать, что будет с компанией! – взорвался Блас, круто разворачиваясь к ним. – Ко мне это больше не имеет отношения, ясно? – Тогда почему ты просто сидишь тут и не идешь за Линарес? – вдруг с вызовом произнес Бустаманте, выступая вперед. – Пабло, тс-с-с… – зашикал на парня Гвидо, но блондин только отмахнулся. – Ты ведь понимаешь, что она не могла просто так отказаться? В конечном счете, ты просто жалеешь себя, что не смог остановить ее! – Бустаманте скривился и презрительно выплюнул: – И упиваешься этой жалостью! Глаза Эредиа загорелись такой лютой яростью, что Гвидо невольно сделал шаг назад. Но Пабло это не остановило. – Видеть, как ты бесишься от бессилия… жалкое зрелище! Эредиа рванул к другу и резким движением впечатал кулак ему в скулу. – Блас! – Лассен и Эскурра схватили Эредиа, не давая тому приблизиться к Бустаманте. – Ты пришел мне проповеди тут читать?! – рявкнул Блас, неистово вырываясь из рук друзей. – Да приди ты в себя! – завопил Пабло, отталкивая Гвидо и нанося Бласу ответный удар: – Сделай уже что-нибудь! Эредиа стер кровь с разбитой губы, и, втянув воздух сквозь зубы, круто развернулся и устремился с площади. Гнев, клокотавший внутри, быстро уступил место прежнему чувству безысходности. Пабло не понимает. Никто из них не понимает… Блас брел, не разбирая дороги, потухшими глазами глядя перед собой. В груди было так холодно, что уже не болело. Практически перед его носом пронеслась машина, заставив парня моргнуть и неохотно поднять глаза. Он стоял перед пешеходным переходом, где они совсем недавно дурачились с Линарес, и светофор впереди показывал красный свет. Эредиа устало кинул взгляд на противоположную сторону дороги, и его глаза расширились. На другом конце перехода, засунув руки в карманы, спокойно ожидал зеленого света седой мужчина в длинном плаще. У Бласа перехватило дыхание. Не может быть. Впившись взглядом в знакомое лицо, Эредиа онемевшими губами прошептал: – Гильермо…