Springtime

— Ну а затем... Затем они повесили Карла! И когда этот король шел к виселице, то продолжал упрекать своих подданных в том, что те хотели управлять страной вместе с ним, — я задумалась, как бы лучше продолжить очередное повествование.  — Знаешь, Роуз, — задумчиво протянула Мадлен. — Ты уже много раз рассказывала про английскую революцию. Ты что, только о ней и знаешь? — Н-нет... — растерянно пробормотала я, пытаясь посчитать мысленно, сколько же раз Мэд услышала эту историю.  Если честно, именно так я и отношусь к своим повествованиям — как к историям, которые мне когда-то давно рассказал кто-то. Это, конечно же, далеко не так, но я люблю представлять, как мы с Чейзом сидим на холме над рекой и он вдруг говорит:  "Знаешь, Роуз, а во времена революции, я так близко видел короля! И он так вдохновенно читал морали своему народу!", ну или "Слушай, я сейчас расскажу тебе, как самолично судил Жанну Д'Арк и выносил ей приговор. У нее, между прочим, волосы совсем как у тебя были!". Но, конечно, никогда такого не было. Зато был настоящий, живой Чейз где-то далеко, который и вправду любил рассказывать истории. Правда, я и сама любила именно рассказывать, а не слушать, и потому сидела как на иголках, дожидаясь конца очередной истории, которая рассказывалась медленно и неторопливо, о чем бы ни шла речь. Как только Чейз делал слишком длинную паузу, я сразу же вдыхала поглубже и быстро-быстро вываливала на него целый миллион различных историй, лишь половину из который мог понять мой друг — так жутко я тараторила! Но уже к концу недели истории стали стремительно заканчиваться, и тогда я стала говорить медленно и обстоятельно, иногда даже цитируя персонажей или передавая в точности свои мысли в тот момент. Рассказывать истории таким образом годилось лишь за чашкой горячего шоколада, за которым мы бегали в магазинчик через дорогу и покупали по фунту за стаканчик.  Судя по выражению лица Мадлен, на нее мои истории действовали иначе. Она четко видела грань между обычной забавной историей и великим событием. Я же не понимала, в чем разница: рассказывать о первом или же втором? И это очень забавило Джейка. Он положил свою тяжелую руку на плечо и прыснул.  — Роуз, ты говоришь так, будто бы... — Уильямс хорошенько отсмеялся и попробовал начать еще раз. — Будто бы... Черт, такие интонации и сравнить не с чем! Я не ответила ему, лишь посмотрев вперед. Где-то там, за деревьями, уже маячил недавно выкрашенный желтый забор.  — Наперегонки до дома! — крикнула я, оставляя позади потенциальных соперников. Джейк криво усмехнулся и рванул с места, стараясь обогнать меня. Мадлен сориентировалась не так быстро, но с ее-то наудивление крепкими ногами ей не составило бы труда даже так нагнать нас, и я понимала это прекрасно.  Джейк все-таки сам распахнул дверь на веранду и вихрем ворвался в дом, приземлившись на один из стульев.  — Я первый! — воскликнул он и засмеялся.  — Ну и черт с тобой, — легкомысленно отозвалась я. Казалось, мне все-таки удалось разрядить атмосферу. Но я ошиблась.  — Ну а если серьезно, Роуз, — внезапно снова вмешалась Мадлен. — Почему ты не можешь рассказать что-то другое? Мы живем в огромной стране с длинной историей*, а ты все про революцию, про революцию.  — Ну, эта мое любимое! — я важно выпрямилась, прикрыла глаза и подняла палец вверх и тоном университетское профессора произнесла. — Между прочим, эта история именно появлением империи и заканчивается! Мадлен не менее важно закивала. Я фыркнула и отвернулась: — Давайте сменим тему. У вас есть какие-нибудь новости? — Ага, — насмешливо кивнул Джейк. — Миссис Харли подоила двух своих коров, а они дали на два литра молока меньше, чем обычно. Представляешь?!  — Джейк, все уже знают, о том, насколько здесь скучно. Но жизнь все равно не стоит на месте, нужно что-то делать! — пыталась парировать Мадлен. Насмешливое и в то же время обреченное выражение лица Джейка ничуть не переменилось. Я тяжело вздохнула, затем полезла в карман и извлекла из него несколько различных монеток. У меня обнаружилось тринадцать фунтов.  — Поехали в город?.. — предложила я.  — Не-е... — пробормотал Джейк, рассматривая деньги у меня на ладони. — Пошли лучше не речку. Только не купаться. Я вчера там был — холодно, жуть.  — А что? Давайте! — Мадлен вдруг неожиданно сильно обрадовалась. Но вдруг нечто остудило ее пыл, девочка ойкнула, взяла брата за руку и потащила в соседнюю комнату.  Как будто я не знаю, о чем они там будут шептаться! Если продолжать и дальше углубляться в Лес, то вскоре можно почувствовать, что поднимаешься наверх. Это правда. Там начинается короткая череда холмов, последний из которых заканчивается небольшим обрывом. Там, внизу, и находится речка. Но если же в определенный момент, проходя по холмам, свернуть направо, то вскоре можно выйти к деревенскому кладбищу. Почему-то считается, что каждое упоминание этого места должно повергать меня в смертельную тоску, от нахождения поблизости — подкашиваться ноги и вообще об одной только мысли о смерти я обязана впадать в чудовищных масштабов депрессию. Может быть, у нормальных людей именно так, но со мной ничего подобного не наблюдалось. Да, когда-то мне было страшно, но не сейчас. Это было восемь лет назад и чувства мои давно притупились, а я поняла, что могу жить и дальше, без камня на сердце.  Спустя пять минут перешептываний за стенкой Уильямсы таки приняли решение и собрались оповестить о нем меня, как вдруг мы услвшали с кухни голос миссис Уильямс: — Мадлен! Мадлен, ты дома? — Мэдди приложила палец к губам и замотала головой. В ответ Джейк выдал коварную ухмылку.  — Ма-а-ам, — протянул он, посматривая то в сторону кухни, то на Мадлен. Та сложила руки в молитвенном жесте и шепотом повторяла "Не выдавай! Не выдавай!". Но шатен был неумолим. — Мам, она здесь! — Ну вот и отлично! Иди сюда, дорогая, мне нужна твоя помощь.  Мэд пригрозила брату кулаком и убежала прочь со словами "Иду, мам!".  — Некрасиво получилось... — себе под нос пробормотала я, внимательно рассматривая собственные босые ноги.  — Я не понял, ты хочешь или нет? — Ну, положим, хочу.  — Тогда все в порядке. Идем, не так уж много у нас времени.  Мы вышли из дома, бегом направляясь к небольшой конюшне возле дома. Джейк какое-то время назад стал учить меня верховой езде. Я училась неплохо, сходу понимала все, о чем он мне рассказывал, вот только редко у нас выдавались такие минутки, когда можно было спокойно покататься. Это было что-то вроде нашего маленького секрета. Вообще-то знали об этом чуть ли не все, имели право знать все поголовно, но мы старались относиться к каждой такой прогулке именно как к тайне.  — Здравствуй, Росс, — я погладила по носу большого серого коня в яблоках. Он фыркнул. — Тихо, дорогой. Готов прогуляться?  Затем я начала седлать Росса. Немного расторопно, чтобы успеть вдоволь накататься еще до сумерок. Джейк закончил быстрее меня и еще минуту смотрел за мной. Когда я объявила, что готова, он подошел, что-то поправил, кивнул и забрался в седло. Я последовала за другом.  Вскоре мы уже мчались по лесу куда-то в сторону тех самых холмов. Уж не знаю, что Уильямс задумал показать мне, но в наших поездках я всегда оставалась чуть позади и следовала за ним. Но это не приносило такого разочарования, как обычно приносит мне отставание от кого бы то ни было. В моменты наших поездок, когда мы лишь молчим, несясь галопом по холмам, а единственное, что нарушает потрясающую тишину медленно наступающего деревенского английского вечера — стук копыт двух лошадей. Когда они подходят поближе к обрыву, оттуда открывается удивительный вид. А если просидеть до вечера на этой вершине, до самого заката можно наблюдать, как солнце будто бы укладывается в эту самую долину, как если бы там была его уютная постелька. А ты все молчишь, лишь до ушей растягивая рот в странной улыбке какого-то удивительного веселья, настолько густого и материального, что можно почувствовать его вязкую пучину прямо в воздухе... Джейк еще может что-то сказать, он видел все же больше в этой жизни. Этот удивительный парень будто бы имеет двойника. Уильямс успевал и хорошо учиться в школе, и развлекать меня постоянно своей компанией и в то же время жить своей непостижимой жизнью, все так же развлекаясь, но уже в одиночестве. Но на этот раз я не стану слушать Джейка, в такие секунды ты понимаешь, что все, что нужно в жизни тебе — свобода, а остальное пусть катится к черту, оно нам ни к чему! Свобода, бесконечная свобода для него и для меня. Это было что-то личное, и притом до такой степени, что я не была готова ни с кем разделить это счастье. Оно было мое, только бесконечно мое, а потому и таким таинством я в своей душе овевала эти поездки.  Так прошло около получаса. Еще у подножия второго холма Джейк свернул влево, я молча последовала  за ним, даже и не заметив тогда, что еще ни разу друг меня в ту сторону не отвозил. Мы продолжали нестись довольно быстро, но в какой-то момент Джейк замедлился, его лошадь пошла спокойным шагом. Я тоже немного придержала Росса и поравнялась с Джейком. Тот выглядел весьма сосредоточенным, он крутил по сторонам головой, внимательно осматривая окрестности. Я не решалась отвлекать его разговорами.  До жути близкая к материальной атмосфера свободы и безумия пропала, но появилась новая, доселе неизвестная мне. Спокойствие, непринужденность, душевный покой теперь царили в воздухе. У них была легкая текстура, позволяющая не вязнуть, как еще минуту назад, а напротив, вдруг подняться к облакам, взлететь над землей и тенью пронестись над всем миром и где-то наконец остановиться, задержаться ненадолго, наконец поймав снова это ощущение и понять: здесь бы я хотела провести остаток дней. И скромно спросить у кого-то неизвестного, непонятного: а можно я задержусь еще ненадолго? "Нет, нельзя, — озадаченно произнес бы Джейк мне в ответ. — Иначе точно собьемся с дороги." — Все, Рози, я нашел это место! — вдруг весело крикнул мне уже настоящий Уильямс, махнул мне рукой и повернул, снова переходя на галоп. Но ехать не пришлось долго, всего минуту. И вот ты оказались у большого раскидистого дерева. На нем было много толстых и удобных веток, причем в самом низу. Растение так и приглашало усталых путников расположиться на себе.  — Вау, — тихо сказала я, слезая со спины коня и привязывая кего к дереву. Сделано это было почти вслепую ввиду того, что я не могла оторвать взгляд от дерева. — Вау! Следующие полтора часа прошли настолько беззаботно, насколько это вообще возможно. В обычной светской болтовне на самые отвлеченные и разнообразные темы. Говорить было не о чем, а потому говорили о всякой чепухе, не заслуживающей ни слова сказанного в свой адрес. Все это время было проведено сидя на веткам этого самого дерева. Они, как оказалось, как будто созданы были кроватями для безумцев вроде нас.   — Есть хочешь? — вдруг спросил Джейк, все-таки посмотрев на меня. — Не-ет, — протянула я, посмотрев вниз. — Я вообще не знаю, как ты, но уж сама-то точно домой до завтра не сунусь. Здесь так хорошо-о... Вот прям здесь и заночую.    Я села на ветке, потянулась и взглянула на Уильямса. Тот ухмылялся, как Чеширский кот.  — А ты знаешь толк в хороших местах...  Еще через час стало вечереть. Есть здесь было решительно нечего, но нас это совсем не заботило. Если мне и вправду совершенно не хотелось есть — да что там! Не было желания даже двигаться, чтобы ненароком не разрушить нежную конструкцию атмосферы абсолютного спокойствия — то Джейк наверняка приврал насчет абсолютного отсутствия аппетита — так уж нам обоим хотелось остаться именно здесь, и если не навсегда, но на эту ночь... — Спокойной ночи, Джейк, — прошептала я, закрывая глаза и покрепче хватаясь на сучки.  Утро обладало совершенно иным темпераментом. Оно предпочитало наступать на пятки зазевавшимся путешественникам и простым обывателям медленно и методично. Жуткому времени дня было совершенно некуда торопиться, солнце решило пытать нас медленно и мучительно, заставляя срочно проснуться и куда-то сбежать из этого прекрасного места.  — Давай уже, поднимайся, — усмехнулся Джейк. Он уже находился в седле и ждал только меня.  — Угу, — промямлила я, покрепче зажимая между ног ветку на которой сидела. Затем кое-как подняла свое тело, присев на ветке. Я перебросила ноги на одну сторону и спрыгнула вниз. — А сколько времени? Отвязав Росса от дерева, я забралась в седло. Джейк пригляделся к солнцу  и медленно поехал. Я следовала за ним.  — Около шести утра. Может быть, больше, — наконец ответил Уильямс. — Стоит поторопиться.  Вопреки этому мы быстро мчались только первые минут десять. Затем лошади перешли на шаг, а мы просто не стали гнать их. Когда вдалеке снова замелькал знакомый домик, мы чуть прибавили скорость. Ехали тихо, так за всю поездку и не проронили ни слова. Возле дома я отдала поводья коня Джейку и уже пешком направилась в сторону деревни. Даже не попрощалась. Мой друг выглядел подозрительно грустным, и некую гнетущую атмосферу я почувствовала вокруг.  Я осторожно приоткрыла незапертую дверь собственного дома, но едва ли успела исчезнуть за ней, как прямо передо мной появилась тетя: — Где ты была всю ночь? — тихо спросила она. Ни в голосе, ни на лице не было ни тени злобы. Не было вообще ничего, лишь бесконечной пустотой веяло от этой женщины.  — У Уильямсов, а что? — ответила я, пытаясь пройти дальше, но мне не позволили.  — В общем-то, ничего, просто у меня есть новости для тебя, — я напряглась. — Роуз, я не просто твой опекун. Я — сестра твоей матери, а значит должна заботится о тебе вдвойне, выполняя долг еще перед ней.  — Что Вы хотите этим сказать? — тихо поинтересовалась я, смотря на Элизабет.  — Я все решила, Роуз. Это место должно отдохнуть от тебя, а ты — от него. На весенние каникулы ты отправишься в Лондон.  Я застыла в немом изумлении, не просто не зная, что ответить, а даже не зная, что должна чувствовать.   _____________ * — Действие происходит в середине XX века, а Британская Империя прекратила свое существование лишь в 1997, после окончания договора об аренде Гонконга. В начале же этого века империя переживала расцвет и достигла наибольших размеров.