«Говорят, что правда лечит, но оказалось, что она отравляет жизнь»
2010, Октябрь Перед глазами Роберта пронеслась вся жизнь, пока письмо отправлялось на почту Софии. Прошло уже две недели. Нужно встретиться с адвокатом и решить все нюансы. Я жду ответа до завтра. p.s Можно подать встречный иск – так будет проще. Вся жизнь, прожитая с женой, каждый их вечер, каждое утро пробежали красочными кадрами. В особенности ярко, как искра, вспыхнули те моменты, когда Роберт Белфорт недостойными поступками ставил под удар их с Софи брак. Их было немного, но был самый ужасный, который позволял считать Роберта последней сволочью. В горле застрял ком, когда мужчина попытался перечитать свое сообщение. Так холодно, так колко звучали слова. Они обжигали и мучили его. Белфорт представлял, какой тяжестью на груди жены ляжет это письмо, и снова проклинал себя. Можно подать встречный иск – так будет проще. Для кого? Только для судьи, но все осложнит для него, для его жизни. Иском она докажет, что не готова простить мужа, что способна забыть их брак и все, что связано с Робертом. Сейчас же, пока от жены не поступило заявления, он надеялся на другой исход. Глупо надеялся, что Софи не даст ему развод. Он вспомнил, как уходил от редких и таких важных разговоров с женой, отмазывался, отговаривался и убегал, как будто она ничего для него не значила, как будто была противна. Но София была всем. Смыслом и мечтой, которая сбылась. И каждый раз он все сильнее ненавидел себя за потерянную мечту. Роберт хотел размазать себя по стенке за то, что разрушил их когда-то счастливый брак. Живот скрутило в тугой узел, когда он представил зеленые глаза в слезах. В тот вечер он не был уверен, что решится на правду, но знал точно — больше нельзя было обманывать жену. Он всегда верил тем, кто говорил, что правда лечит. Но своим решением отравил их с Софи жизнь. Роберт хорошо сыграл. Он даже не знал, что может представлять собой кого-то другого, такого бесчувственного и равнодушного. Его сердце трещало по швам, когда он говорил Софи правду; когда видел, как она плачет; когда видел ее боль. Можно ли теперь все исправить? Он был уверен, что нет. София никогда не сможет простить. Разве можно сделать вид, словно ничего не было, когда любовь и надежда на счастливое будущее уничтожены, стерты в пепел? Роберт думал об этом, и грудь сдавливало обручем. Белфорт потер виски, вспоминая, где находится. Он выпустил воздух из легких и откинулся к стенке. В коридоре было слишком жарко и светло. От света резало глаза. Белфорт прищурился и осмотрел помещение: оно было забито людьми, совершенно лишними хотя бы для его спокойствия. СМИ, журналисты и другие шишки, норовившие подыскать хороший материал для очередного репортажа, который впоследствии окажется ложью и преувеличением. Роберт сегодня должен был защитить Агату Никсон от заключения на несколько лет, спасти ее, вот только сейчас понимал, что не сможет этого сделать. Белфорт сжал губы, чувствуя свою вину, ведь на него подавали надежды. В животе заурчало: то ли от нервов, то ли от голода. Он вспомнил завтраки по утрам, которые готовила Софи. Жена сражала наповал своим мастерством всех, кто когда-либо пробовал ее еду. Белфорт бесшумно застонал. Голова закружилась, и он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, а затем достал из дипломата пару бумаг и внимательно прочитал их. Помахал листами перед лицом, чтобы пригнать хоть какое-то движение воздуха. На секунду духота спала и стало легче. Он сфокусировал взгляд и понял, что пора. Все зашагали в заполненный зал суда. На Роберта обернулись прокурор и следователь, как будто говоря: «Ты провалишься, Белфорт, даже не надейся». Массивные деревянные двери захлопнулись. Роберт сглотнул и, когда судебный исполнитель призвал к порядку, лишь взглянул на Агату. Та смотрела умоляющими глазами. Он отвернулся, заранее сожалея о вынесенном вердикте. — Итак, Агата Никсон, вы убили своего мужа, — прокурор Тристан Коллинс выдвинул свое утверждение и кашлянул в кулак, сложив руки за спину и стоя вплотную к обвиняемой. Их разделяли только металлические прутья. Сквозь них девушка то смотрела на мужчину, то опускала глаза в пол. А потом внезапно замотала головой в знак отрицания, но промолчала. — Расскажите, почему вы это сделали? — Я… Просто защищалась. Я не хотела его убивать, — сдавленно произнесла Агата. — Расскажите, при каких обстоятельствах это произошло. — Он хотел ударить меня битой. У нас… — казалось, Агата начала задыхаться. — У нас в доме есть бита, мой муж играл в бейсбол по выходным. В тот вечер он был очень зол и пьян, — она говорила почти по слогам, шумно вдыхая и выдыхая через каждые три слова, — он хотел меня ударить, а я пыталась его оттолкнуть… Толкнула его со спины, он упал… И ударился головой об угол столика. Когда миссис Никсон закончила, ее глаза наполнились слезами. Тонкие дорожки побежали по щекам. Роберт понимал, что разрушит еще одну жизнь, если не сможет помочь. Но как можно спасти человека, который за два года ни разу не написал заявление в полицию? Агата никогда никому не рассказывала о том, что муж ее избивал, отсюда и отсутствие возможных свидетелей. Даже лучшая подруга была не в курсе. Агата ничего не смогла сказать по этому поводу Роберту, чем усложнила дело. Белфорт сложил руки на груди и сел прямо. — Почему вы не рассказали об избиениях полиции? — как будто прочитав мысли защиты, спросил Коллинс. — Может быть, вы лжете, и муж никогда вас не трогал? А убили из ревности, например. Как вам такой расклад? — Протестую, он давит на подзащитную, — выступил Белфорт, приподнявшись. — Протест принят, — судья многозначительно кивнул, поправив очки. Эден Крофтон был самым миролюбивым судьей, которого только Белфорт знал. И Роберту действительно повезло, что это заседание проводил именно Крофтон. На самом деле, Белфорт надеялся на его тщедушие, потому что понимал, что защита без каких-либо доказательств выглядела глупо. И в голове он пытался придумать какой-нибудь выход, чтобы не выставить себя в нелепом положении. В этот момент он начал сомневаться в своем профессионализме. Но в этом ли дело? — Я просто боялась его. У нас маленький ребенок… — миссис Никсон всхлипнула. — У меня больше нет вопросов, — прокурор вернулся на свое место, после чего пригласили одного из свидетелей со стороны обвинения: непонятно откуда взявшийся сосед дома Никсонов, который появлялся там раз в несколько месяцев, и именно в ночь убийства проходил мимо. Слишком глупо и неправдоподобно. Этого свидетеля Белфорт видел впервые, как и все остальные. — Расскажите, что вы видели в тот вечер. — Я возвращался из магазина как раз в тот час, когда она выбежала из дома с окровавленными руками. Агата плакала и металась вокруг забора, не зная, куда себя деть. Даже меня не заметила. — Мужчина уставился на Агату и недоброжелательно нахмурился. Он выглядел несколько солидно и в то же время нелепо: на голове черная шляпа, а поверх нее солнечные очки. Ему было не меньше сорока пяти лет. Роберт заметил, что его руки потряхивало. — Подскажите, а вы видели, как муж избивал свою жену? Может быть, какие-то крики из дома, или полиция приезжала? — Нет, сэр. Ни разу. Я часто видел их вместе, и выглядели счастливо. Мистер Никсон очень доброжелателен и даже муху бы не обидел. И своего сына тоже очень любил. Роберт вдруг подумал, что это подстава, уж слишком наигранно говорил свидетель. К тому же, Агата Никсон говорила, что у них дочь. Прокурор нервно перебирал пальцами, продолжая опрашивать его. Роберт усмехнулся и бросил беглый вопросительный взгляд Агате, а та пожала плечами и помотала головой, подтверждая, что не знает этого человека. Он не понимал, почему подзащитная молчала. Роберт выдохнул и запрокинул голову. Сейчас был именно тот момент, когда запросто можно заставить судью изменить вердикт, который наверняка уже был готов. Притащить лжесвидетеля, кто бы мог подумать! «Коллинс, ты сам себе подписал приговор», — с этими мыслями Роберт встал, прочистив горло. — Ваша честь, могу я задать вопрос подзащитной, а потом опросить свидетеля? — Пожалуйста. — Миссис Никсон, подскажите, пожалуйста, вы знаете этого человека? Роберт указал на стойку свидетеля. Агата напряглась на секунду, а после расправила плечи и, уверенная, привстала. — Нет, я вижу его впервые в жизни. Он никогда не жил по соседству с нами. Коллинс зашумел бумагами, судья встревоженно переглянулся со стороной обвинения, а секретарь судебного заседания бегло записывала в протокол все, что говорила миссис Никсон. — Возможно вы просто его не запомнили? Посмотрите получше, — Роберт обернулся на свидетеля и сжал челюсти. Он знал, чем все это закончится, поэтому был относительно спокоен. Но в голове его кружил рой мыслей вперемешку с обоснованной радостью: все сложилось так удачно, что даже не пришлось придумывать выход из ситуации самому. Агата еще раз подтвердила, что никогда не видела этого мужчину, обосновав это замечательной памятью на лица. — Вы действительно выбежали из дома после случившегося? «После того, как завалила мужа», — пробежался шепот рядом с Робертом. Он вздернул бровь. — Да. Я не знала, что мне делать. Сначала я посмотрела, есть ли пульс, но у меня была паника… Я не смогла толком ничего понять. Мне казалось, что он не дышит… Хотела позвать на помощь, но никого рядом не было. Я уже сказала, что соседей поблизости у нас нет, только напротив, но они были в отъезде, поэтому я… Просто покрутилась на месте, а потом упала на колени. В тот момент никто не проходил мимо, я точно это помню. Белфорт кивнул и обратился к свидетелю, тот замешкался и стал бегать глазами по залу суда, в частности в сторону Коллинса. Все, кто находился в зале, разом зашумели, и судья приговорил к тишине в помещении. — Ваша честь, — тихо продолжила Агата, — у нас нет сына. У нас дочь. Присяжные и все, кто был в зале, ахнули, а потом снова зашептались. Эден Крофтон ударил молотком второй раз. — Спасибо, миссис Никсон. Роберт довольно и еле заметно улыбнулся и повернулся к свидетелю. — Мистер… Прошу прощения, как вас зовут? Почему вы не представились? — Остин Форман. — Мистер Форман, а вы знаете, что положено за умышленную дачу заведомо ложных показаний? — в лоб выпалил Роберт, подойдя ближе к мужчине. Он разглядел его морщины на лице, мутные серые глаза и черные с сединой волосы, разбросанные по лбу. Свидетель достал из кармана платок и вытер им виски, покрывшиеся испариной. Форман трясся. — Протестую! Он давит на свидетеля. — Прокурор вскочил с места, обратившись к судье. Бумаги в его руках задрожали, а сам он начал запинаться, но заметил это, кажется, только Роберт. — Протест отклонен. — Ваша честь, у меня есть основания полагать, что Остин Форман — свидетель, о котором узнали только сейчас, — дает ложные показания. Вы сами слышали, что сказала моя подзащитная. Зал притих и замер, как будто время остановилось, а затем судья встал с места. — Заседание переносится на завтра, — эхо от удара молотком по деревянной подставке разнеслось по залу, а через несколько минут толпа шумно покинула помещение. Когда Агату вели мимо, Роберт взглянул на нее с полуулыбкой. Она кивнула ему в знак благодарности, хотя он ее ничем еще не заслужил. Вердикта нет, что решит судья — никому не было известно. Да и в снисходительности в этом случае будет заслуга прокурора, как бы это ни было странно. Коллинс привел лжесвидетеля, чем помог защите, сам того не понимая. Белфорт, немного довольный событиями, накинул куртку и, собрав бумаги, вышел на улицу. Шумный ветер охватил город. Складывалось ощущение, что жителей ждало что-то ужасное. Не менее, чем ливень с грозой, который затопит немало улиц. Небо затянулось рваными темными тучами, буквально за пару секунд Хьюстон погрузился во мрак, и вдоль дорог кое-где включились фонари. Районы поникли. Осень вступила в свои права и хладнокровно мучила жителей промозглым холодом. Роберт застегнулся до подбородка, только от холода это не спасло. Тело пробирало мелкой дрожью. Он остановил ближайшее такси и назвал водителю адрес хостела, где жил с момента разлуки с Софи.***
Он почти не спал этой ночью, но пару раз ему удалось заснуть на полчаса. К пяти Роберт открыл глаза окончательно и, больше не сомкнув их, поднялся. Принял контрастный душ, обмотал бедра полотенцем и попросил кофе в номер. В хостеле это не было предусмотрено, однако, милая девушка-администратор не смогла отказать Белфорту. Когда в дверь постучали, он наспех накинул одежду и открыл дверь. Пока доставал купюры из бумажника, увидел, что девушка косится на него, но решил оставить этот момент не замеченным. — Спасибо. Когда Роберт хотел закрыть за ней дверь, девица подставила ногу и широко улыбнулась, оглядев Роберта с ног до головы. Он про себя отметил, что девушка довольно симпатичная: миловидное лицо с маленькими веснушками и большие серые глаза, но ему не было до этого дела, он вопросительно нахмурил брови и спросил: «Что еще?» Она промолчала и только через несколько мгновений, подмигнув, соизволила уйти, на что Роберт с облегчением выдохнул. После Белфорт получил ответное письмо от жены. Он боялся читать его, словно там было что-то, что уничтожит его этим утром. Она написала в 6:15, как будто тоже не спала всю ночь. А потом Роберт вспомнил, что жена привыкла вставать так рано, чтобы проводить его на работу с завтраком. Неужели она и сейчас готовит кому-то завтрак? Белфорт потряс головой, чтобы выбросить глупые мысли. Я свободна сегодня. Напиши мне время. У Белфорта кольнуло в груди. Он потер ладони, затем пригладил ими еще влажные волосы, которые через мгновение снова вернулись в растрепанный вид. Он отправил сообщение, что можно назначить встречу на семнадцать часов. Нервничая, Роберт ходил по маленькому номеру туда-сюда, пытаясь собраться с мыслями. Сегодня его ждало повторное слушание по делу Агаты, и теперь еще разговор с адвокатом и женой. У него не укладывалось в голове. Роберт не мог представить рядом с собой Софи при таких обстоятельствах, все это казалось чем-то невозможным. Неужели вот так все закончится? Все четыре года будут перечеркнуты общими договоренностями и окончательным решением, а потом вердиктом судьи, который позволит им развестись? Словно разведет по разным сторонам. У каждого будет своя жизнь. И у них больше не будет друг друга. А ведь он даже не смог ей все объяснить. И нужно ли это было Софи? Когда Роберт передавал жене через судебного исполнителя документы о разводе, думал, что передает ей на ознакомление бумаги, где черным по белому написано о разрушении их счастливой жизни, о том, как он предал ее и вычеркнул из своего сердца. Но он не мог себе позволить отпустить ее, он не сможет вырвать из груди свою любовь к ней. Белфорт сглотнул и прилег на кровать, потерев переносицу. Голова кипела от шквала мыслей и ненависти к себе. Она, как змея, обвивала его, каждый день сдавливая и удушая сильнее. Он любил Софи. Любил, как никого в своей жизни. Она помогала его сердцу биться. И сейчас понимал, что с потерей Софии потерял смысл. «Неужели нельзя было понять это раньше?» — спрашивал сам себя и не находил ответа. В голову лезли только абсурдные оправдания: ты был глуп и пьян; ты не смог совладать с собой и хотел расслабиться. Что за ерунда? Как можно забыть о любимом человеке и не суметь совладать с собой? Голова закружилась. Когда в дверь постучали, Роберт будто очнулся от долгой спячки. А потом понял, что действительно уснул. — Уборка номера. Перед ним стояла пухлая женщина с тележкой, где были разложены моющие средства и тряпки. Горничная недовольно попросила освободить номер или «она пойдет дальше, а его номер останется грязным и вонючим». — Я уже ухожу. Белфорт взглянул в зеркало, потер ладонью помятое лицо, допил остывший кофе, а после схватил пальто и покинул помещение.