Иногда стоит посмотреть на жизнь за пределами своих проблем
2010 год, Декабрь Пятница наступила быстро. И пока Софи все утро думала, в чем ей пойти на вечер, время шло. Когда стрелка на часах показала восемь двадцать, София взяла сумку, надела пальто и вышла из дома. По привычке развернулась и осмотрелась с улыбкой, довольная и гордая собой. Ее собственный дом, который стал опорой и защитой. И счастьем, таким уютным и долгожданным. Лучшего и быть не могло после того, как муж от нее отказался. — Как идут дела? — в привычной манере спросила Софи, когда зашла в «Берлион». Стоявший за кассой Гэри махнул рукой. В нос ударил любимый запах книжных страниц, донесся их шелест и легкий треск форзаца. Софи не любила, когда покупатели небрежно относились к книгам, потому, насупившись, направилась на этот звук, исходящий из второго ряда. Но когда дошла, тут же остановилась и осеклась. — Привет, Софи. — Мисс Хоукинс… Софи хотела поздороваться, но не успела. Начальница, листая Стивена Кинга, прервала ее. — Сколько можно говорить, зови меня просто Энн. Мне нужно с тобой поговорить, поэтому я здесь, — вздернув подбородок, Энн оторвалась от книги, захлопнула ее и всучила в руки Софи. — Я заплачу за нее. Знаю, как ты не любишь безобразное отношение к литературе. Энн уверенным и властным шагом направилась в кабинет, не обращая внимания на Гэри. — Жду тебя через пять минут, — напоследок бросила она. Дверь звонко хлопнула. Софи изумленно вздернула бровь. Покрутила «Сияние» в руке и поставила обратно на полку. Осмотрелась, замечая, что магазин снова пустует, потом зашагала к Гэри. — Дела нормально, — не изменяя своим правилам, «как с иголочки» одетый и причесанный Гэри улыбнулся. Его гладкая и ровная кожа напоминала Софи кожу младенца. — Сегодня никого, но вчера было много народу, несколько полок опустело. У нас есть что выложить? Кстати, что там с Хилари? — Она должна завтра выйти на работу, хотя я бы этого не хотела. Думаю, что нужно освободить ее. Гэри печально опустил голову. Софи поставила руки в бока и задумалась. Когда она пошла проверить пустующие полки, поняла, что магазин окутала пыль. — Нам нужно сделать уборку, поэтому на выходные магазин закрывается. Попробую уломать Энн, — Белфорт подмигнула Гэри, а тот согласно кивнул. Только он пока не знал, что его тоже ждут выходные, и уборка пройдет без него. Софи зашла в кабинет, чтобы не заставлять Энн ждать. На диване дремал Артес. На удивление, в этот раз он не стал ругаться на Софию, а тихо сопел, свернувшись калачиком. — Я должна тебе сказать кое-что важное, присядь, — мисс Хоукинс выглядела печально и чуждо. Софи заметила, что ее лицо постарело еще сильнее, а прическа стала короче. Почувствовав неладное, Белфорт напряглась, но села рядом с пуделем на диван. Она стала теребить пальцы на руках. Артес вдруг проснулся и завилял хвостом, а потом звонко тявкнул. Белфорт вздрогнула и, пытаясь дружелюбно улыбнуться, потеребила его за ухом. — Я продаю магазин. София застыла, переводя взгляд на Энн. Лицо начальницы потускнело, а глаза провалились. Губы сжались в тонкую бледную полоску. Она, сложа руки перед собой, смотрела в экран компьютера. Возле глаз и в уголках рта образовались крупные морщины, которых в последнюю их встречу Софи не заметила. Возможно их и не было на тот момент. — Но если ты захочешь — магазин станет твоим. — А что… случилось? — тихо вымолвила София. Говорить было тяжело, каждое слово застревало в горле и царапало его. Что могло такого серьезного случиться, чтобы Энн решилась на продажу своего детища? Она уезжает? Или серьезна больна? Что вполне могло быть, судя по ее измученному виду. Белфорт, к несчастью, уже видела человека в подобном состоянии, — свою мать, но сейчас надеялась, что Энн не постигла эта участь, и причиной продажи стала какая-нибудь глупая маленькая ситуация, которую можно будет исправить, а ее вид — всего лишь усталость. — Я болею. И продаю магазин не потому, что нужны деньги, — лечение уже не поможет. Мне больше некогда этим заниматься. И боюсь, что это последний раз, когда я сама смогла сюда приехать и вообще стоять на ногах, — Энн говорила спокойным ровным тоном, будто рассказывала сюжет книги. Она не нервничала, по крайнее мере Софи по ней этого не заметила, но Энн была опечалена — в померкших глазах это смог бы разглядеть любой. София не знала, что ответить. Она опустила взгляд и продолжила теребить пальцы на руке, задевая и покручивая обручальное кольцо, которое все еще по какой-то причине не сняла. Потом искоса посмотрела на Артеса, потом снова на Энн. А потом в ее голову вихрем ворвались кадры из детства. — Мама, тебе нужно поесть, — упрашивала Софи. Она приходила в спальню матери по десять раз в день, а то и больше. По утрам она рассказывала, что ей снилось, потом приносила завтрак, который сделал папа. После прогулки рассказывала, что с ней приключилось, в обед снова приносила поесть. Даже если ничего интересного не происходило, Софи что-нибудь выдумывала, чтобы маме было интереснее слушать. — Я не хочу, — так отвечала Мюриел каждый раз, когда маленькая дочь просила ее поесть. Вся еда оставалась нетронутой, остывала, потом ее забирал отец. И так каждый день. Порочный круг без начала и конца. Иногда Мюриел соглашалась и ела понемногу. Тогда Софи сияла ярче солнца. — Папа, когда маме станет лучше? — спрашивала София каждый день. — Скоро. Ей скоро станет лучше. — Отец кроме этого больше ничего не говорил, а Софи продолжала надеяться. Ей было всего пять лет, но все говорили, что она взросла не по годам. София понимала абсолютно все. Она надеялась на лучшее, но прекрасно знала, что матери скоро не станет. — Мама, мне сегодня приснилось, что мы ходили в детский парк, там было много аттракционов и клоунов! Мы сходим туда? — Конечно, милая, — Мюриел выжала из себя кривую улыбку. Она гасла с каждым днем. Ее кожа обвисла на руках и шее, а глаза провалились и померкли. Лицо синело и худело со скоростью света. Перед Софи лежала не живая мать, а скелет, обтянутый кожей, который с каждым днем пугал сильнее. Не такой Софи привыкла видеть маму. Но каждый новый день вселял больше надежды. Она обещала матери, что они сходят в салон красоты, и превратят ее в королеву, а Софи в принцессу. Мюриел соглашалась. Через две недели Софи пришла в спальню матери, чтобы рассказать ей очередной сон, но Мюриел в кровати не оказалось. — Ты можешь ничего не говорить, Софи. Я не знаю, сколько мне осталось, но магазин – это не то, что я хочу видеть в последние дни своей жизни. Мне становится хуже с каждым днем. София кивнула, с тоской и скорбью глядя на Энн. Ей действительно было сложно что-то сказать. В горле застрял ком. Она не могла себе представить, каково это — жить, радоваться мгновениям и новым дням, любить, а потом узнать, что скоро ты умрешь, и от тебя ничего не останется. Что в голове у тех людей, которые готовятся к смерти? Как они находят силы, чтобы дожить остатки дней? Белфорт помотала головой, не хотелось верить, что рядом кто-то снова исчезнет, как исчезла ее мать. Пусть Энн не была настолько близка, но она тоже человек и, как все, заслуживала жить. Софи сжала глаза. Чувствуя, как подкрадываются слезы, она отвернулась, уткнувшись взглядом в дверь. Запрокинула голову. Почти перестала дышать. А потом с ее ресниц упали капли слез. София смахнула их рукой, а потом встала и за пару шагов миновала расстояние между ней и Энн, крепко обняла ее за плечи. София чувствовала, как тело мисс Хоукинс дрожит. — Ничего. Ничего, все будет хорошо, — пробубнила Энн, отстранившись. — Так что с магазином? Ты подумаешь? — Да, мисс Хоукинс, — с дрожью в голосе выговорила София и слабо кивнула, — я подумаю и сообщу вам. У меня просто… развод в понедельник. Я напишу. Энн с сожалением посмотрела на Софи. Синеву ее губ уже не скрывала помада, а толстым слоем нанесенная косметика только ухудшила положение. — У тебя все будет в порядке, — словно предугадывая будущее, промолвила Энн шепотом и принялась складывать разложенные документы в стопку. — Не забывай про сегодняшний вечер, обязательно сходи. — Да, спасибо. Белфорт помогла сложить бумаги и личные вещи в коробки и отнести в машину. Энн попрощалась с Софи, сообща, что они еще увидятся, и уехала. София, опустошенная и растерянная, вернулась в магазин. — Гэри, завтра вы с Хилари выходные, я проведу уборку и выставлю книги, так что жду вас обоих в понедельник. Меня и Энн не будет, — пробормотала она еле слышно, роясь в сумочке в поиске мобильного. — Я могу помочь вам с уборкой, — пожал плечами Гэри. Он непринужденно улыбнулся и продолжил перебирать книги на стеллажах у кассы. В основном там стояла детская литература и школьные материалы. София, наконец найдя телефон, покачала головой. — Нет, я справлюсь, а вы лучше займитесь своими делами. — Ладно. — Кстати, на сегодня ты тоже свободен, я закрываю магазин. Гэри обернулся, сомкнув брови на переносице. Софи взглянула на него исподлобья и опустила взгляд. Новость о болезни Энн ее подавила и заставила о многом задуматься. Так что теперь желание идти на вечер памяти у нее практически не осталось. Заеду через час, есть новости. И мне нужна помощь. Когда София допечатала сообщение и отправила его Бетани, Гэри уже собрался и оделся. Белфорт подняла лицо от экрана сотового и осмотрела магазин. Он опустел не только из-за посетителей и проданных книг, но еще и потому что теперь он — сирота. — Что стряслось? — спросила Бетани, когда Софи ответила на звонок. Белфорт поставила телефон на громкую связь, хотя и не имела привычки разговаривать за рулем. — Я планировала все рассказать по приезде. — Ты уже ответила на мой звонок. — А ты нарушила мое правило — я не разговариваю за рулем. — Лгунья. София тяжело вздохнула. — Энн умирает. В трубке послышался грохот. — Бет? Все в порядке? — Да, все окей, я просто… Не важно. Что ты сказала? — Энн Хоукинс умирает. — Это твоя начальница? — на секунду наступила звенящая тишина. — Подожди, ты шутишь? — Нет. Бетани что-то промычала в ответ, и они обе замолчали на некоторое время, после София нажала на газ. — Я скоро буду.***
— У меня есть час, — смотря на часы, сказала Софи. — Ты все-таки пойдешь? — спросила Бет, прося бармена налить Софи вина, но Белфорт выставила руку в знак отказа. — Мне еще за руль. Бетани кивнула Марку, и он убрал вино с бокалом. Их лица сегодня не сияли от влюбленности, как в день их встречи на новоселье. Бет даже практически не смотрела на него. Вероятно, подруга уже рассказала, что произошло, и потому их настроение ушло на задний план, как и состояние Софии. — Можно мне американо? Без сахара. Марк молча кивнул и развернулся к кофемашине. Как ни странно, в ресторане было тихо. Обычно по рассказам Бетани гостей приходило много, и почти каждый день все столики были заняты. Сегодня посетителей почти не было, если не считать одинокую девушку у окна и молодую пару где-то в конце зала. Обстановка в заведении Софии нравилась: в основном преобладала коричневая цветовая гамма, что-то напоминающее стиль лофт — сочетание строгости, старины не отделанных стен и бетонного пола. Красота посуды и декора завораживала не меньше. Зал был просторным, светлым за счет больших окон с высокими потолками. Белфорт всегда удивлялась, как так удачно получалось добиться контраста заброшенности и ухоженности. Ветхие стены, кое-где облупившаяся краска служат резонансом для дорогих вещей – мягкой мебели, одинокой напольной вазы, необычных картин. И когда София внимательно рассмотрела детали ресторана — ей показалось, что он чем-то похож на ее дом. Она бывала здесь и раньше, но увидеть красоту в мельчайших подробностях смогла только сейчас. В момент, когда необходимо было отвлечься на что угодно, лишь бы не думать о том, что случилось и случится. Отсюда не хотелось уходить хотя бы потому, что в зале витали ароматные запахи кофейных напитков и еды. Софи вспомнила, как завтракала одиноким бутербродом с тунцом, и ей вдруг захотелось есть. Потому Белфорт взяла меню, свой кофе и, благодарно кивнув Марку, прошла за столик у окна. Села в кресло, чувствуя мимолетное наслаждение от комфорта и мягкости. Через пару минут к ней присоединилась Бетани, кажется, с чашкой капучино. Белфорт стала листать меню. Ее лицо походило на грозовую тучу, которая вот-вот разойдется проливным дождем. — Ты всегда ходишь в этом костюме? — вдруг спросила Бетани, отпивая из чашки. Она нахмурила брови. Софи вдруг осмотрела себя, испугавшись, что надела что-то неподобающее или неуместное, но с облегчением выдохнула. — Да, ты же знаешь, что я ношу классику. — Ты и так мрачная, а этот серый пиджак делает тебя еще тусклее, — Бетани фыркнула, не изменяя своим привычкам. Софи не стала говорить, что подруга сама была одета в классику, несмотря на то что ее юбка-карандаш была красного цвета. Некоторое время они молчали, после Белфорт, наконец, определилась и сделала заказ подошедшей официантке. Та любезно улыбнулась и поблагодарила за выбор. — У вас все такие вежливые? — Со мной не может быть иначе, это их работа, — на автомате, словно этот ответ был заготовлен для каждого, кто задаст подобный вопрос, произнесла Бет и сделала глоток кофе. — Рассказывай. София рассказала. Выдала всю историю, что случилась на работе, и замолчала, уставившись в окно. Глаза защипало, а дышать стало тяжело, будто ее придавило бетонными плитами с двух сторон. С одной – развод с мужем, с другой – болезнь Энн. Бетани долго молчала, ее взгляд опустел, словно ей только что сообщили, что это она скоро умрет. — С этим ничего нельзя сделать? — спросила она после долгой гнетущей и давящей тишины. — Наверное, нет. Она сказала, что осталось недолго. Энн выглядит ужасно… Как живой мертвец, — одними губами проговорила Софи еле слышно. Сомкнула глаза, с ресниц упали слезы прямо на стол. Они снова замолчали. В горле застрял непроходимый ком, он обжигал и не давал сказать ни слова. Через пару минут подошла официантка. — Ваш «Кобб», — улыбчиво проговорила девушка, и, когда она опустила салат на стол, ее радужная и сияющая улыбка исчезла с лица. Она обеспокоенно уставилась на Софию. — Может быть вам воды? Или вызвать врача? — Все в порядке, иди. — Ответила за нее Бетани. — Кстати, «Кобб» у нас готовят потрясно. Давай, ешь, иначе ты скоро высохнешь. София кивнула, утерла слезы, вероятно, размазав тушь, и помешала салат вилкой. Пока она ела, Бетани ушла что-то сказать Марку и после вернулась. — Мне пора ехать… Еще нужно успеть переодеться. — Пробубнила Софи, когда доела. Салат ее действительно успокоил. Курица, бекон, зелень и овощи насытили желудок, и ей стало лучше. Но надолго ли она пришла в себя – было неизвестно. Впереди ждал развод, и чем закончится понедельник шестого декабря невозможно было даже представить. Софи попрощалась с Марком. Бет вышла ее проводить. Они обе стали лучше себя чувствовать, но печаль на душе из-за новости все равно останется, сколько бы не приходилось улыбаться. — Обрати на него внимание, — Белфорт подмигнула подруге, та в ответ закатила глаза. — Ты тоже обрати внимание на кого-нибудь на своем этом вечере. Чао, — Бетани махнула рукой и, грациозно развернувшись, скрылась за дверью ресторана.***
София ехала домой в тишине и мыслях. Она снова нарушала правила, двигалась с низкой скоростью, потому что следить за дорогой было трудно. Помутнение в голове отталкивало сигналы водителей сзади, страх за свою жизнь и ближайший литературный вечер. Когда она вышла и встала напротив дома — желудок скрутило. Белфорт осознала, что она одна; что этот дом — сбывшаяся мечта, но не крепость, о которой она мечтала с мужем. Она одинока в этом большом убежище. И на самом деле главная мечта разрушилась вдребезги, когда муж рассказал о ребенке. Обманутая иллюзией, Софи разгадала загадку вселенной — ей подарили дом, о котором она грезила, но забрали мужа и надежду на будущее с ним. Сейчас ей нужно было перестать об этом думать, чтобы не показаться на людях в подвешенном и угнетенном состоянии. Она должна была выглядеть сильной. Даже если ее там никто не знал. София уверенно зашла в дом, вдыхая древесный запах стен. У нее оставалось около половины часа на сборы, потому она быстро приняла холодный душ, чтобы прийти в себя, после уложила волосы и поправила едва заметный макияж. Губы выделила, накрасив их бордовой помадой. Ей все еще было непривычно видеть себя в таком образе, словно он — часть ее роли. Роли, которую Софи ненавидела. Думая утром, что надеть, она в итоге приняла решение, что наилучшим вариантом будет старое приталенное платье до колена. Оно было черным, как и почти все ее платья и юбки. Белфорт не помнила, когда последний раз его надевала, но оно идеально вписывалось в этот вечер и настроение. Последний штрих — маленькая сумка и туфли-лодочки. Через десять минут Софи уже была в машине. В груди засела тревожность. Ее что-то отталкивало от этого вечера, но причин не пойти в конечном итоге не нашлось, не считая чудовищного самочувствия. Она все еще думала об Энн. И в то же время не понимала людей, которые по щелчку пальцев могли избавиться от навязчивых мыслей, переключиться на веселый настрой, даже если рядом кто-то умирает. Стало обидно за тех, кого вот так переключали. Сложно было думать только о своей жизни, при условии, что это та самая София, которая готова спасти любого. Но что она сейчас могла сделать? Ответ прост — ничего. Всего шесть букв и никакого смысла. С размышлениями о том, чем могла помочь Энн, Софи доехала до нужного адреса и увидела перед собой крупное здание с симметричными колоннами и большими окнами. Раньше она его не замечала в городе, но сейчас предположила, что это возможно библиотека или зал для проведения мероприятий. Когда она вошла, то тут же растерялась от внушительного пространства вокруг себя. Очень высокие потолки вселяли страх. Софи показалось, что ее здесь раздавят, как букашку. Но все, что она увидела, вдруг показалось прекрасным — строгий стиль обстановки в черно-коричневых цветах, почти без всякого декора. Потолок и стены частично расписаны, что придавало ощущение, будто находишься в роскошном замке. Где-то орнаменты, где-то небо и птицы, где-то греческие персонажи. Софи находилась в пустом зале, где кроме небольших высоких столиков, разбросанных по помещению, ничего не было. Но из зала в разные стороны вели двери, их было достаточно много. Пока она осматривалась, топчась у входа, ее вдруг окликнули. Софи дернулась от испуга и мысленно выругалась на того, кто так звонко ее позвал. — Здравствуйте, София, — жизнерадостный голос молодого человека ее немного разозлил. Он был слишком веселым, и на его фоне она выглядела траурно. Это давило. — Добрый вечер, — холодно поприветствовала, по голосу догадываясь, кто это мог быть. — Вы Чарли? — Да, точно — я Чарли, вы так внимательны, мисс, — молодой человек широко улыбнулся, поправляя галстук-бабочку на своей белоснежной рубашке. Он выглядел так идеально, что и придраться было не к чему: черный, идеально выглаженный смокинг и натертые до блеска туфли. Вероятно, Чарли очень любит себя. И, в принципе, любит жизнь и все, что в ней есть. — Позвольте вас проводить, София? У нас есть гардероб, где можно оставить вещи. Вечер начнется совсем скоро. Белфорт молча кивнула, и Чарли вдруг согнул руку в локте, желая, чтобы Софи ухватилась за нее. Жест показался ей неуместным. Она смутилась, не желая прикасаться к чужому мужчине, но, поступив иначе, она может выставить себя глупо. Белфорт взяла его под руку, и через пару мгновений они оказались возле гардероба, где у нее забрали верхнюю одежду. Чарли сиял так ярко, словно в его жизни случилось что-то прекрасное, и Софи это порядком раздражало. Она попыталась натянуть улыбку, чтобы не пугать людей своей мрачностью. — Вечер пройдет в этом зале. Вы уже его осмотрели? Неописуемая красота, правда? — тараторил Чарли, а Белфорт только и кивала в ответ. — Да, красиво. Что это за здание? — любопытство взяло над Софией верх. Прийти в такое волшебное место и не узнать ничего о нем будет ошибкой. — О, мисс, это библиотека. Видите двери по всему залу? Они ведут в отдельные комнаты, в каждой — свой жанр. Здорово, правда? Я мечтаю обойти их все. — Хорошая мечта, — запнувшись на слове, вымолвила София. Думать в этот вечер о себе было бы неправильно, потому ей пришлось сменить тему. — Луис Ламур… Кто сегодня представит его произведения? — О нем расскажет один из любителей его творения. Собственно, это он и устроил этот вечер. Обычно мы проводим вечера памяти о более известных писателях. Белфорт кивнула, а после Чарли пришлось уйти, чтобы помочь в подготовке. Зал стали заполнять гости. Их было не так много, но все выглядели элегантно, словно пришли на бал. Софи устроилась за одним из столиков в стороне. Мест больше не осталось. Им подали шампанское. Через пять минут ближе к середине зала вышел мужчина и встал за стойку, которую Софи заметила только сейчас. — Добрый вечер, дамы и господа. Меня зовут Джереми Эванс. Гости похлопали. Софи почувствовала себя не в своей тарелке. Она любила книги, любила романы и любое творчество, восхищалась теми, кто создавал шедевры и просто творил. Но сейчас ей показалось, что она забыла ту Софию, которую вдохновляли другие творческие люди и подобные мероприятия. Не то чтобы она часто бывала на них, но за время работы с Энн ей приходилось посетить около трех событий. Везде она ощущала себя волшебно, внимательно слушала рассказчиков, общалась с гостями, а сейчас ей хотелось уйти. Однако сделать этого она не могла. Хотя бы потому что ее пригласили из-за Энн. Ее подвести хотелось меньше всего. — …я достаточно давно изучаю Луиса. Может быть, мне неизвестны некоторые аспекты его жизни, но о творчестве этого прекрасного автора я знаю многое. Софи слушала, но не вслушивалась. Ее мысли летали где-то под изящным потолком этого зала. — Сразу хочу сказать, что я не стал выбирать дату его рождения или смерти, или дату выпуска какого-то определенного романа. Я просто вот так спонтанно решил устроить этот вечер. Мужчина выглядел хорошо. Статный, в возрасте около тридцати пяти лет, он казался бойким, уверенным в себе человеком. Когда София смотрела на кого-то из лиц мужского пола — перед глазами вдруг возникало лицо Роберта. Она закрывала глаза, чтобы не видеть его, чтобы перестать думать и попытаться забыть. Он не позволял ей увидеть что-то прекрасное в других. Стоял барьером между ней и ее новой жизнью. Как будто призрак прошлого, говорил, что Софи никто не нужен, и у них все еще будет. «Оставь меня в покое…» — …когда мне хочется погрустить или вспомнить прошлое, я открываю книги Ламура. У меня дома чуть ли не целая библиотека его романов и рассказов. И знаете, действительно помогает. «А что помогает мне, когда я плачу в подушку ночью или постоянно натыкаюсь на фото с мужем?» В зале вдруг стало душно. София стала искать глазами Чарли, чтобы узнать, может ли она выйти на воздух всего на пару секунд. Его нигде не было. — Кого-то потеряли? Белфорт застыла и округлила глаза. Рядом с ней стоял мужчина, за ее столиком. Неужели он был здесь все это время? Ей стало неловко, она ведь даже не поздоровалась. — Простите… Добрый вечер. Я ищу Чарли. — Он пока не пришел, но может я могу вам помочь? Софи замолчала, подумав. Вообще-то ей не нужна была помощь, чтобы найти выход, но идти одной ей стало чуждо. С кем-то она бы смогла выбросить дурные мысли из головы. — Я хотела бы подышать воздухом. Мужчина сопроводил ее, по пути они взяли верхнюю одежду. Когда они остановились на крыльце, Софи сложила руки на груди и засмотрелась на спутника. Ей снова показалось, что рядом стоит Роберт. — Я ведь даже не спросил, как вас зовут, — виновато проговорил мужчина. — София. Морщины возле глаз и поседевшие пряди выдавали его возраст. Хотя возможно, это проблески тяжелой жизни. Сложно было сказать, что он получает удовольствие от будней. Белфорт отвела взгляд от больших глаз напротив и засмотрелась куда-то вдаль. — Люк. Люк Томас. Он протянул ей ладонь, Софи замешкалась, но слегка пожала ее. От прикосновения к чужой, незнакомой коже, чужому теплу ее передернуло. По коже прошлась волна холода. Съежившись, она сделала несколько глотков воздуха. Пока Белфорт молча разглядывала уже появлявшиеся огни города, она ощущала на себе взгляд. Ее щека горела. Тогда она повернулась и столкнулась с волнением на лице Люка. Он не улыбался, из-за чего казалось, будто тот сердится. Но доброта в его смущенных глазах говорила об обратном. Он казался симпатичным, но всего лишь как человек. София не могла думать о чьей-то еще красоте. Она не могла признаться, что ей мог бы понравиться кто-то еще. — Вы любите книги? — спросила она. Ей стало интересно, почему такой застенчивый и молчаливый мужчина пришел на этот вечер. Обычно на подобные мероприятия приезжают люди, заинтересованные в книгах, творчестве, писательстве, или просто те, кто хорошо знали виновника вечера. Такие, как Джереми Эванс или Чарли. — Я знаком с оратором этого вечера. Не то чтобы я знаток литературы, но иногда бывает интересно, — он пожал плечами, не отрывая взгляда от Софи. Ей стало неудобно. «Не смотри так. Не смотри.» Белфорт кивнула. Люк не спросил, почему она пришла сюда. И София не стала говорить. Ей хотелось отвлечься от навязчивых мыслей при помощи разговора с другим человеком, а в итоге она задумалась еще больше. Они простояли молча еще пару минут, и Софи сообщила, что возвращается. Люк помог ей сдать верхнюю одежду. — Если говорить о книге «Соль земли», то можно остаться здесь до утра… София и Люк вернулись за свой столик. Шампанское Софи осталось нетронутым, возвращаться домой ей нужно было на своей машине. Слушать Джереми было скучно. Возможно, так казалось из-за ее угнетенности. — … братья Сакетты собрались продолжить свой путь на Запад. Но в Тейзевилле они столкнулись с шайкой Черного Фетчена… Белфорт внимательно смотрела на рассказчика. Он жестикулировал руками, голос у него был звонкий и запоминающийся. Гости воодушевились речью, увлеченно уставившись на него, пили шампанское и перешептывались. Софи никого здесь не знала. Кроме Чарли, который стоял где-то вдали. Он оперся подбородком на подставленную руку и задумчиво смотрел на Джереми. После гости стали включаться в беседу с рассказчиком. Они говорили о рассказах и сборниках Луиса и его жизни. — А вы хорошо знаете Лу… Как его… Люк чертыхнулся, замявшись. Софи усмехнулась. Впервые за этот вечер она смогла улыбнуться. Благодаря чужому человеку. — Луиса Ламура? Нет, как ни странно. — Почему странно? — Я люблю книги и литературу, заведую книжном магазином. — О, по вам не скажешь. — Спасибо. — София поджала губы, не зная, хорошо это или плохо. Она слишком плохо выглядела для администратора книжного магазина? Или наоборот? Как вообще он должен выглядеть? Люк вдруг разговорился, болтая о наступающей погоде и о том, как он терпеть не может холод. Вероятно, он подумал, что Белфорт им заинтересовалась. Она просто была вежлива. Не сказать, что София слишком любила общение и частые новые знакомства, но она умела поддержать разговор при необходимости, иногда его завести. Но не сегодня. И не завтра. Неизвестно, сколько прошло времени до окончания этого вечера, но ноги Софии уже порядком устали от каблуков, с учетом того, что она привыкла ходить в туфлях сутками. Ей стало холодно. Тело устало. Она услышала, что вечер памяти подходит к концу и вздохнула с облегчением. Какое-то время после завершения беседы толпа стояла посреди зала, что-то обсуждая. София направилась в гардероб. Люк ушел куда-то немного раньше ее. — Уже уходите? — послышалось сзади. Жизнерадостный голос не угас даже после такого тяжелого вечера. — Да, Чарли, я немного устала. — Ох, так жаль… Ну ничего, — расстроившись сначала, он вдруг резко заулыбался. Его веселый блеск в глазах испугал Софи. Как можно быть таким веселым целыми сутками? У него хоть иногда бывает плохое настроение? Чарли напоминал ей юношу, которые еще не знал забот и проблем жизни. Его лицо украшали мелкие и едва заметные веснушки, а темные кудряшки на голове позабавили Софи, напомнив Рика. Чем-то они были похожи. Чарли проводил Софи к выходу, пожелал хорошего вечера и поблагодарил за присутствие. Софи в свою очередь сказала, что это был прекрасный вечер. И не важно, что немного приукрасила. Он действительно не был плохим, просто события дня сложились неудачным образом, и Белфорт не смогла полностью окунуться в эту атмосферу, но, как минимум, она смогла насладиться красотой зала и осталась под приятным впечатлением. У нее осталось желание вернуться сюда однажды. Когда Белфорт вышла на улицу, перед ней внезапно появился Люк. Она растерянно охнула. — Я вас напугал? Простите, — он виновато опустил голову. — Все в порядке. Но я уже ухожу. — Я вас провожу. Белфорт опешила. Он мог спросить, можно ли ее проводить. Почему Люк решил, что ей этого хочется? Не найдя, что сказать, она молча согласилась. Благо, идти все равно было недалеко. — Вот моя машина, спасибо. — Так быстро? Софи промолчала, доставая ключи из сумочки. Люк стоял рядом, словно никуда не собирался. Навязчивое поведение ее начинало злить. Разговор на вечере ничего не мог значить. С чего бы вдруг он решил, что ей и дальше захочется с ним общаться? — Мне пора, спасибо, что проводили, — на секунду взглянув в его лицо, пробормотала София и открыла машину. — София, простите меня, но возможно мы еще увидимся? Белфорт застыла, так и не сев в автомобиль. Люк прожигал ее профиль взглядом, топчась сбоку. — Простите меня, София, но возможно мы еще встретимся? — Я не могу ничего вам обещать, Роберт, но вы можете мне позвонить. Глупая похожая фраза выстрелила Софии в грудь. Руки задрожали. Она стала злиться. Мгновенно вспыхнув, она бросила сумку на пассажирское сидение и обернулась на нового знакомого. В ее глазах загорелся огонь раздражительности. Люк испуганно пошатнулся. — Нет, Люк, мы не увидимся. Это был всего лишь вечер памяти, и мы всего лишь поговорили о погоде. Спасибо за компанию. На этом София подтянула уголок рта и села в машину, захлопнув дверь. Несколько секунд она сидела, не шевелясь и надеясь, что Люк ушел. Когда она завела автомобиль, взглянула в зеркало. Люк удалился только когда она уехала.