Вернуться

Тело Люси покоилось на кровати, от каждого движения скрипели пружины под матрацем. Её глаза были закрыты, но она не спала. Мысли были спутаны и переполнены: и тем, зачем она здесь, и тем, как бы уйти из места, где противен каждый сантиметр. Прошло два дня, в течение которых Аманда не раз приходила осматривать Люси и убеждать в том, что ей нужна помощь. Люси молчала в ответ, не считая важным как-то комментировать и повторять в сотый раз, что помощь ей не нужна. Её не желали понять — так она думала каждый раз, когда Аманда или Уилл твердили о том, что Люси больна. В день, когда Браун привезли сюда, Уилл принёс ей простые успокоительные. А сейчас заставляли пить не только их: микстуры, капсулы и прочие противные таблетки. По вечерам ставили капельницы минут на пятнадцать. Люси считала секунды, смотря на падающие капли в прозрачной колбочке. Она не могла выдернуть ее из руки, как хотелось бы. Не позволяла совесть. И капельница это было единственное, что попадало в её организм из препаратов. За эти дни Браун не приняла ни одной таблетки. Она наотрез отказывалась пить их, потому что всё ещё думала, что ей уже ничего не поможет. Она не вела себя истерично, не кидалась на врачей и медсестёр, не билась кулаками об стену, как делало большинство здесь лежавших, она была спокойна. Даже слишком. И это пугало Аманду Купер больше всего. Она предполагала, что прежде всего Люси нужен психолог. Браун пыталась затмить мысли и чувства, пытавшиеся вырваться наружу. Что-то внутри кричало ей: «Беги, беги за ней», а куда бежать — Люси не знала. Ей хотелось отключить разум, потерять сознание, чтобы никого и ничего не слышать, не видеть. — Люси Браун? — послышался голос где-то совсем рядом с кроватью. Люси открыла глаза и увидела перед собой миловидную девушку лет двадцати пяти. На её плечи был накинул голубой халат, а под ним виднелась блуза с открытым вырезом цвета коралла. На груди — брошь в виде цветка. Глаза и милая улыбка незнакомки были противны Люси. Она промолчала, лишь два раза моргнув в знак подтверждения. — Меня зовут Романа Оливер, я психолог. Я пришла к вам по просьбе вашего врача, Аманды Купер. Браун поняла — ей сейчас будут внушать, что она больна и нуждается в помощи. Снова. Но ей этого совсем не хотелось. Стало тошно. Она снова прикрыла глаза, но всё ещё видела улыбку Романы и её пышную шевелюру шоколадного цвета. — Вы можете не стараться, промывание мозгов мне не поможет. — Браун съёжилась и закуталась в простыню плотнее. Казалось, что от неё становилось ещё холоднее. — Люси, я знаю вашу проблему и всего лишь хочу рассказать вам одну историю… — Романа ненадолго замолчала, а затем снова продолжила, не услышав согласия: — Я знаю одну девушку, ей было всего двадцать, когда она потеряла ребенка, первенца. Его не стало спустя два месяца после родов. Такой маленький срок… — Романа на секунду задумалась о чем-то, устремив взгляд в потолок. — Эль, так звали молодую маму, очень тяжело переживала потерю. Но через год она поняла, что утрата — ещё не повод убиваться всю оставшуюся жизнь. И тем более — расставаться с ней. Да, она хотела свести счёты с жизнью. Два раза её спасали от самоубийства. Я не отрицаю, что это больно, это ужасно — потерять своего малыша. — Снова тишина. Она утомляла Люси ещё больше. — Сейчас у Эль двое детей и прекрасный муж. Она смогла перебороть себя. И я хочу донести до тебя то, что ещё не всё потеряно, ведь… Ты не виновата в случившемся, просто так было нужно. Кому-то, не тебе. Жизнь продолжается, и у тебя появится ещё ребенок, и даже не один. Я не заставляю тебя поверить, ты должна это сделать сама, просто обдумай. После речи девушки наступила тишина, напрягающая и устрашающая. Люси подумала, что Романа закончила и ждёт от неё ответа, но, открыв глаза, Браун никого рядом не заметила. Она ушла. А что оставалось Люси? Забыть слова Романы, как будто их не было вовсе, и жить дальше, путаясь в своих же мыслях? Или подумать и принять то, что действительно является правдой? Браун смотрела в потолок, ища ответ там, будто сейчас кто-то его напишет чёрным маркером по белой штукатурке. Но его не последовало. Пожалуй, Люси сама должна была найти его в своей голове. Только не хотела. Прокручивая моменты со Сью, она пыталась найти выход. Выход отсюда, из больницы, — в первую очередь, а уже потом — от изнуряющей тоски и боли. В мыслях всплывали обрывки времени, когда она могла держать на руках малышку или укачивать её перед сном. Слеза скатилась по щеке, и Люси стёрла её рукой. Что-то внутри подсказывало, что стоит прекратить мучить себя, но как это правильно сделать — Браун не знала. Одной было слишком тяжело найти правильный выход. Люси казалось, что его и нет вовсе, не существует. Но это не так. Есть масса способов борьбы. Например, остаться здесь и побороть саму себя, свои страхи и депрессию. Или же, наоборот, покончить с этим раз и навсегда. И что из этого правильнее?