Вернуться

Пятнадцатого февраля Люси выпила лекарства, которые принес ей Уилл. Она сделала это и утром, и днём, и вечером. Что помогло ей? Она сама. Браун заставила себя сама. Неужели она осознала, что больна и ей нужна помощь? Нет. Она не убедилась в этом, а всего лишь решила, что попробует. Просто потому, что так нужно. Кому-то, не ей. Уилл приходил к Люси в хорошем настроении, каждый раз даря ей милую улыбку и вопрос: «Как дела?». Она молчала в ответ. И каждый раз медбрат, зная это, всё равно задавал его. Ему так хотелось. Люси не желала видеть Аманду и тем более — Роману. Она не любила, когда ей промывали мозги и что-то нарочно внушали, то, что было неправдой. То, что она сама не считала правдой. Психолог приходила ещё два раза с нравоучениями, которые Люси пропускала мимо ушей. Она снова ничего не отвечала и желала, чтобы Романа ушла. Каждый раз, когда она видела его, ей хотелось заговорить с ним, но не удавалось себя пересилить. Блеск в его глазах Люси замечала не раз и пыталась отгадать — почему так? Но не решалась спрашивать. Дни в больнице только усугубили ситуацию с её необщительностью — она перестала говорить с кем-либо вообще, отвечала или молчанием, или кивком головы. Удивляя саму себя, Люси желала что-то сказать Уиллу. Такого интереса к мужчинам у неё не было ни разу за всю жизнь. Пухлые губы красиво складывались в улыбку, которую Люси никогда не видела. Таких не было. Ей казалось, что таких красивых черт лица нет в этом мире. Он медленно прикрывал глаза, как в замедленной съёмке, когда смотрел на Люси, а она лишь косо пыталась это увидеть. Иногда он рассказывал ей что-то, она не слышала, что именно, лишь только улавливала звучание приятного голоса. Он не был ей противен, как другие. И это удивляло. — Как вы себя чувствуете? — на следующий день спросил Уилл. Он снова улыбался. — Лучше, — едва прохрипела Люси. За последние дни молчания голос совсем пропал. — Спасибо… — сама не понимая за что, поблагодарила Браун. Сначала Уилл изогнул бровь в удивлении, а затем пожал плечами. — Ко мне вчера подошла маленькая девочка и подарила шарик… А потом улыбнулась и ушла. Я даже не смог ничего сказать. Было так неудобно брать его. — Уилл хмыкнул и посмотрел на Люси. Та в упор смотрела ему в глаза, но молчала. В мыслях Браун всплыл момент, когда они со Сью гуляли по парку. Тогда она увидела очень много детей лет шести-семи, и с ними несколько старших. Они были с жёлтыми шариками. Слеза скатилась по щеке Браун, она поспешила скрыть лицо под простыней. — Всё хорошо, Люси, — тихо проговорил Уилл, после чего скрылся за пределами комнаты. «Ошибаешься…» — проскользнула мысль в её голове. Конечно, не всё хорошо, ведь Люси всё ещё терпит неосязаемую боль и плачет по ночам, когда никто не видит. Снаружи она казалась довольно сильной девушкой, особенно в последние дни, когда стала принимать лекарства, но внутри скрывалась разруха, пустота, от которой, думала Люси, уйти не получится.

***

Спустя пару дней Люси вышла из комнаты. Эти дни она думала только об одном — как покинуть больницу. Ей с каждым разом становилось всё противнее видеть врачей, белые стены и чувствовать запах спирта и других больных. Она с интересом оглядывалась по сторонам и осматривала каждый сантиметр, ведь попала сюда первый раз. Недалеко от палаты была стойка, где толпились медсёстры и, кажется, родственники больных. Они приносили что-то в пакетах и лили слёзы, сидя около палат. Жалкое зрелище. А ведь к Люси никто не приходил… Потому что у неё никого не было. Если бы кто-то пришёл — она бы выгнала его, потому что она не больная и ей не нужна показуха. Она знала, что мамы и папы переживают за своих детей, находившихся здесь, но для неё это не было чем-то важным. Мимо неё пронеслась Аманда с подносом в руках. Она мельком посмотрела на Люси и пошла дальше. Романа больше не приходила к Браун, видимо посчитав, что та больше не нуждается в нотациях. Или она просто сдалась, ибо Люси всячески игнорировала психолога. Бежевые стены были слегка украшены узорами снизу, вдоль них стояли кушетки и цветы в углах. Изредка попадались небольшие плакаты для пациентов с шизофренией и других больных или просто картины. За пределами палат больница выглядела намного лучше. Браун смотрела в окна. Она соскучилась по снегу, который мирно лежал и блестел в редких лучах солнца. Из приоткрытой форточки она уловила свежий воздух, который пробил её до мурашек. Захотелось на улицу, но даже в такой мелочи ей вынуждены были отказать: «На раннем этапе лечения на улицу выходить запрещено». Браун закатила глаза и поспешила уйти от противных медсестёр. Около получаса Люси блуждала по коридорам, попадая каждый раз в различные отделения. По пути она встречала больных, которые ей показались наркоманами. Одной девушке сделали укол прямо в коридоре, потому что двоим медсестрам не хватало сил держать её. Люси стало страшно, и она вернулась к себе. «Неужели я со стороны выгляжу как больная?» — снова пронеслось в мыслях Люси. Она пару раз смогла уловить разговор Аманды и Уилла. Они говорили о том, что мне придётся пролежать здесь ещё больше, потому что часть лечения — это посещение психолога и разговоры, а Люси так и не нашла в себе желания с кем-либо говорить, кроме Уилла. Ей на минуту показалось, что благодаря его доброте и притяжению она поймала часть смысла жизни.