Вернуться

— Люси Браун, как ваше самочувствие? Я вижу, гораздо лучше, — ответила на свой же вопрос Аманда. В последнее время она чаще стала улыбаться Люси, так как замечала, что та больше разговаривает и иногда её губы даже трогает милая улыбка. Аманда понимала, что это вовсе не заслуга психолога или таблеток, которые Уилл каждый раз приносит Браун, дело совсем в другом. Врач заходила к Люси всегда после посещений медбрата, и именно в эти моменты Люси прятала улыбку под простынёй. — Сегодня заканчивается срок, и вы больше можете не пить лекарства, мы оставим всего лишь антидепрессанты. Думаю, вы уже почти здоровы. После своих слов Аманда покинула палату, а Люси осталась лежать в раздумьях. Всё чаще она стала выходить за пределы белых стен, которые только ухудшали её состояние; видеть Уилла, который поднимал ей настроение. Люси стала испытывать интерес к Уиллу всё больше: ей хотелось привлечь его внимание или просто слушать. Он рассказывал весёлые истории, на которые Люси не могла сдерживать смешки. Она давно не слышала своего смеха. Кажется, около года. Ежедневные встречи с Уиллом, его теплые взгляды и забота постепенно меняли её саму и её отношение к мужскому полу. Браун не верила, что всё это происходило с ней. Всего пару месяцев назад она была готова прекратить жалкое существование или просто загубить себя алкоголем, но уже сегодня Люси поняла, что это совсем не выход. Она хотела бы стать счастливой, но понимала, что шансы минимальные. Вера покидала её сразу же при виде Уилла, Аманды или просто при взгляде на пустую улицу за окном. Люси отказывалась верить в то, что она сможет стать любимой и любить, но в душе она желала осуществить эту мечту. — Может, прогуляемся? — услышала она голос рядом с собой и повернулась на кровати. — Ну, по коридору, — уточнил Уилл. На улицу выходить всё ещё не позволяли. Люси кивнула и вышла вместе с ним из палаты. В мыслях она желала забыть её навсегда. Они шли молча. Слова были излишни. Люси думала о том, как скоро она покинет больницу и станет жить по-своему, а Уилл просто улыбался, ни о чем не думая. — Этот парень у нас уже около года, у него тяжелая ситуация. К нему совсем никто не приходит, — сообщил Уилл, когда они увидели молодого человека, сидящего на кушетке в коридоре, свесившего голову и качающегося из стороны в сторону. Рядом с ним сидела медсестра. — А что у него? — поинтересовалась Браун, сложив руки на груди. — Клиническая депрессия. Её можно вылечить довольно быстро, и если бы не высокое сопротивление лекарственным препаратам, парень был бы здоров. По крайней мере частично. За это время его состояние улучшилось только на десять процентов, — вздохнул Уилл и посмотрел на Люси. Она снова улыбалась, но не понимала отчего, ведь больной человек не повод радоваться. Возможно, причиной снова был Уилл. Браун, поймав его взгляд, тут же отвернулась и покраснела, а тот подавил смешок. — Снег, — сказал парень и посмотрел в окно. — Я люблю снег, — тихо ответила Браун. — И скучаю по улице, — ещё тише. — Завтра я попрошу, чтобы тебя отпустили, сам понимаю, каково это — целыми сутками сидеть в четырёх стенах. — Ты тоже был болен? — Люси сама не поняла, как сказала «тоже». В подсознании она уже признала, что больна, но не хотела показывать. Было тяжело принимать тот факт, что ты человек с нарушенной психикой, что ты не нормальный, как все остальные. — Я два года находился в депрессии, но не лечился в больнице. Меня не смогли заставить и поэтому держали дома, — пожал он плечами и хмыкнул. Браун склонила голову в осознании того, что рядом с ней частично больной человек, но с виду абсолютно счастливый. Значит, шанс на хорошую жизнь ещё есть? За стеной вдруг послышалось рычание, будто там держали дикого зверя. Люси, испугавшись, развернулась и протараторила, что пойдёт к себе. Уилл проводил её взглядом, а сам зашёл в палату, где только что послышался крик больного.