Вернуться

      Десятого марта Люси вышла в коридор только один раз, в её душу закралось чувство тревоги и волнения, но отчего — она не могла понять. Что-то пугало её, настораживало и заставляло думать о плохом, вспоминать ужасные картинки из жизни.       Уилл заходил к ней не раз, но она отворачивалась, потому что не знала, что ему сказать.       Браун могла признаться ему честно, а могла просто молчать. Второй вариант был ей ближе. Но она понимала, что когда-то ей придется сказать правду, потому что он её заслужил. Как человек, которому она небезразлична.       Небезразлична.       Это слово, едкое и незнакомое, застряло где-то в глубине души, вытесняя всю боль и страхи. Люси никогда ещё не чувствовала подобного: когда хочется просто так улыбаться, когда есть желание говорить. Говорить с мужчиной, делиться всем, чем не могла с другими.       Она умела любить. И умеет.       Просто Люси уже долгое время знает, что этого не заслуживают они — мужчины.       Она не считала их настоящими. Как раз после того, как осталась одна с ребенком.       Сью, её малышка. О ней Браун никогда не забывала. Лишь старалась делать вид, что всё налаживается. Нет, жизнь действительно менялась, менялась к лучшему, но отголоски прошлого не желали оставлять её и теперь. Дочь часто ей снилась, но она не говорила об этом даже Уиллу, тому, кто мог понять её. Без слов.       Так же, как и по маме с папой, она скучала. Скучала и понимала, что, будь они рядом, её жизнь сложилась бы совсем иначе, она смогла бы преодолеть свои страхи, свою боль и отчаяние. Родители помогли бы ей даже лучше, чем врачи этой больницы.

***

      В очередной раз в дверь палаты постучали: это был Уилл.       Он принёс ей лекарства, которых осталось совсем мало, и конверт.       Белый конверт, где чёрными печатными буквами написано лишь «Люси Браун».       Она испугалась. Никогда ещё Люси не получала таких писем. Только в кино она видела, как их передают молодым девушкам или мужчинам в возрасте, и всегда там оказывались плохие известия.       — Кто это передал? — дрожащими руками Люси взяла его и села на кровать, долго рассматривая своё имя. Испарина появилась на висках, а в горле застрял ком, не дающий толком глотнуть воздуха.       — Я не знаю, медсестра сказала, что курьер принес. — Уилл пожал плечами и удостоверился, что Люси нужно остаться одной. Он понимал, что ей нужна поддержка, но не в эту минуту.       Письмо было заклеено, значит, его никто не открывал. Браун выдохнула и разорвала белый конверт. Не зная, чего ожидать, она в первую очередь обратила внимание на почерк: он был ей незнаком. У Люси всегда была хорошая память на мелочи, но сейчас она не узнавала его.       Люси, здравствуй. Ты не знаешь меня, но я всё же представлюсь — Майкл Нэвис, я работал в одном из полицейских участков Бостона. Он находится на Лонгвуд Авеню, 180. Да, ты знаешь, что это за место. Именно поэтому это письмо сейчас у тебя. Я пишу тебе, потому что ты обязана знать: полиция небезнадежна, не бессильна, просто есть в этом мире уроды, которые тычут везде деньгами. Да, чёрт возьми, они заплатили нашему руководству, чтобы никто не узнал, в чём причина смерти Сью, твоей дочки. А начальник запретил нам, иначе попёрли бы нас к чертям собачьим. Время прошло, об этом все забыли, поэтому я решил, что ты должна знать, что же случилось тогда летом. Тебя ударили, ты это помнишь, а затем вкололи снотворное. Скорую вызвали прохожие. Это был тот малолетний урод, отец Сью. Я не знаю, какого чёрта ему надо было от тебя, ведь, насколько мне известно, он сбежал. В общем, ребёнок погиб от большого количества снотворного, которое они со своим дружком вкололи ему. Дело закрыто по причине отсутствия улик и доказательств. Конечно, им заплатили, чёрт возьми! Я уволился после этого случая, переехал в другой город и теперь пишу тебе. Найти тебя мне не составило труда. Прости, что так поздно, и что вообще держишь это письмо в руках, это больно, я знаю, но ты мать, и ты обязана знать. Я не знаю, накажет ли этих подонков полиция, но одно знай точно — их накажет жизнь. А ты просто поверь, что у тебя ещё всё впереди. Будь счастлива. М.Н.       Слёзы ручьём стекали на шею Люси. Именно сейчас она не знала, как успокоить себя, как унять ту боль, что рвется наружу из груди. Казалось, будто в сердце проделали ещё несколько дыр, они сильно кровоточат и не позволяют дышать.       — Люси? Всё в порядке? — Уилл зашёл незаметно, или просто Браун не услышала его шагов из-за громких всхлипов. — Что такое? Что это за письмо? — Он обнял её за плечи, она не стала сопротивляться, а только сильнее прижалась к нему и заплакала.       Уилл не стал больше ничего спрашивать, он гладил Люси по волосам и шептал что-то на ухо.       Казалось бы, судьба дарит нам счастье, а потом его вмиг забирает. Для чего — нам не суждено узнать, но если мы должны проходить через эти страдания, то ведь потом нам это зачтётся?       Мысли менялись одна на другую, а слёзы уже высохли.       Браун лежала на коленях Уилла, сама того не понимая. Он сказал ей, что она самая красивая девушка на планете, и Люси уснула.       В этом сне она увидела не дочь, а человека, из-за которого её потеряла.       Его пронзила пуля, унося с собой жизнь.       Браун убила его.