Танец Хаоса. Иллюзии

Вель стояла перед зеркалом, застегивая белую рубашку Спутницы на мелкие пуговички и следя за тем, чтобы не застегнуться криво. Она слишком плохо спала в последнее время, потому предпочитала проверять, правильно ли все делает или нет. Даже – в таких мелочах, особенно в таких мелочах, и это-то и пугало больше всего. Если ты даже рубашку не можешь застегнуть ровно, то как ты намерена вести войну? Свет раннего утра воровато ступал в комнату, заливая серенькими лучами ковер с густым ворсом на полу, изукрашенную золотом мебель, отражаясь в высоких напольных зеркалах. Дождь продолжал тихонько шептаться в водосточных трубах, хоть и присмирел после долгой бессонной ночи, когда безраздельно правил в этом городе, заливая своими ледяными струями каждый его клочок. Сырость наползала сквозь раскрытые окна, а камин, хорошо протопленный с вечера, давно потух, и лишь зола в нем высилась сиротливой горкой рассыпавшихся в прах углей. И никакой уют мягких простыней после долгих двух недель ночевок на неудобном жестком походном топчане, никакое тепло камина, никакой убаюкивающий шепот дождя за окнами не позволили ей нормально провести эту ночь. Вель устало вздохнула, чувствуя песок под веками и тупую ноющую боль в голове. Выглядела она паршиво: бледная, взъерошенная, под глазами круги, лицо какое-то осунувшееся. Словно первый день поднялась после долгой болезни, еще не до конца выздоровевшая и разбитая. Наверное, если бы это была болезнь, ее бы кто-то вылечил. В твоем случае все так просто не кончится. Но ведь не могла она не спать! Ни один живой человек не мог не спать, рано или поздно это любого свело бы в могилу. Ей нужно было хоть как-то восстанавливать силы. А стоило закрыть глаза, и та жуткая женщина с черным голодным взглядом вновь приходила в ее сны. О, ее саму Вель больше не видела, но прекрасно понимала, кто терзал и мучил ее, стоило лишь открыть глаза по утру. Эта женщина теперь принимала на себя другие лики. Боевой Целительницы Найрин, притягательной и такой желанной, что у Вель все тело выламывало от одного взгляда на нее во сне. Гибкой и опасной, словно дикая кошка Лайны, один вид которой, к тому же, вызывал еще и глубочайшее чувство стыда и раскаяния, потому что Вель бросила ее, оставила ее одну. И даже Данки, ее родной и любимой Данки, но только какой-то очень жеманной, очень капризной, очень темной. Все эти женщины преследовали ее, сменяя друг друга, тянули к ней руки, умоляли ее заняться с ними любовью, искушали всеми возможными способами, от которых внутри как будто оставались неровные саднящие ожоги. Каждый раз Вель упорно твердила им, что ее не интересуют взаимоотношения, и что она хочет уйти, что она любит одну лишь Данку, и что ничто в мире больше ее не интересует. Каждый раз она успевала ускользнуть, вырваться из цепких лап сна, уйти до того, как эти женщины сотворили бы с ней что-то ужасное. Но с каждым днем отбиваться от них становилось все труднее, все тяжелее было помнить во сне, кто она. Как вообще можно хоть что-то помнить во сне о своей реальной жизни? Как ей вообще удавалось хоть в чем-то противостоять этой череде иссушающих видений? Она даже почти научилась узнавать во сне ту жуткую женщину с голодными глазами, она каким-то внутренним чутьем ощущала, кто именно пришел к ней, чувствовала неправильность и темную вязкость всего происходящего. Но только в последний момент. В тот момент, когда руки этой женщины с чужим лицом оплетали ей шею, а губы оказывались опасно близко от ее губ. В тот момент, когда от падения и смерти ее отделял тонкий-тонкий, словно волосок, один единственный вздох. А может, проблема вовсе не в том, что кто-то пытается навредить тебе? Может, проблема в тебе самой? Вель смотрела в зеркало, вглядываясь в свои собственные темные глаза и в который раз уже не понимая, кого она видит перед собой: себя, Энерион, какую-то еще давным-давно умершую Аватару? Может, проблема в том, что ты – животное, которое неспособно думать ни о чем, кроме близости с кем-то? Может, та женщина с голодными глазами – это ты сама, твое собственное желание, глодающее тебя саму? Раз за разом, ночь за ночью почти предающая Данку, предающая себя. Может, если бы ты больше времени уделяла своим прямым обязанностям и учебе, все эти мысли не посещали бы тебя? Громкий стук в дверь ее комнаты заставил Вель вздрогнуть, и она поняла, что так и стоит перед зеркалом, замерев и вглядываясь в собственное отражение. Благо, рубашку уже застегнула и даже ровно. Если я отвернусь от зеркала, мое отражение отвернется вместе со мной? Или нет? От этой мысли ее проморозило, но она заставила себя отвернуться и сделать шаг к двери, заправляя края рубахи в белые присобранные на лодыжках штаны Спутницы. - Войдите! – глухо разрешила Вель. Дверь приоткрылась, и в нее просунулось ничего не выражающее лицо Баруха-джу. - Нерожденная, Идиль-ши, прозванная Осой, просит разрешения поговорить с вами, - сообщил он. Иногда Вель казалось, что этот человек и вовсе не человек – просто ходячая кукла, обладающая огромной силой, но лишенная хотя бы какого-то подобия эмоций и собственного мнения. Идиль говорила, что это из-за аскезы, которой посвятил себя Барух. Он копил энергию вместо того, чтобы тратить ее наружу, он собирал и собирал свою силу по капле, умерщвляя плоть и отводя от нее все жизненные соки для того, чтобы обрести поистине устрашающее могущество. Возможно, во времена Танца это было самое правильное решение из всех возможных, но сама Вель не стала бы так поступать, во всяком случае, по собственном желанию. С каждым днем в Барухе оставалось все меньше и меньше от человека. Если раньше, когда он был единственным ведуном при них с Данкой, а потому вынужден был исполнять их указания и расходовать свою силу, он еще проявлял какие-то человеческие эмоции, то теперь все изменилось. С приходом Говорящих с Тенями из Латайи подле Аватар теперь постоянно дежурили ведуны, и Барух наконец-то вновь смог заняться накапливанием мощи. И чем усерднее он собирал силу, тем дальше уходил от самого себя. А может, ты просто завидуешь тому, что его-то не тревожит и не искушает все то, что без конца терзает тебя? - Впусти ее, - разрешила Вель, силой отпихивая прочь от себя все эти голоса. Невозможно было слушать их бесконечный шепот, но и заставить их навсегда исчезнуть тоже было невозможно. Барух отступил, пошире открывая дверь, и в комнату Вель шагнула с решительным видом молодая ведьма. Вель выпрямилась, закладывая руки за спину и сгоняя с лица хоть какое-то подобие выражения. Идиль же осторожно присмотрелась к ней в ответ, стоя несколько скованно и не торопясь проходить на середину комнаты. Пожалуй, с ней у Вель установились самые странные отношения среди всех Спутников. Идиль очень нравилась ей своей прямотой, силой, наглостью, но при этом и не нравилась тоже и ровно по тем же причинам. Идиль многому научила ее, и Вель была признательна ей за это, но Идиль все время пыталась управлять ей, исподволь привязать к ее рукам и ногам веревочки кукловода, чтобы потом тянуть за них. Точно так же Идиль была одной из первых, кто присягнул им с Данкой добровольно, а это много значило. Но у нее были свои цели, и это Вель тоже чувствовала постоянно. Эта женщина была словно колючий свитер: и тепло, и без конца зудит при этом. И Вель все никак не могла определиться с тем, как держать себя с ней. Игнорирование, правда, давало свои плоды в последнее время. Идиль нервничала, даже сейчас нервничала, топчась возле двери с видом осторожно принюхивающегося зверя. Или делала вид, что нервничает? - Доброго утра, Вольторэ, - первой обратилась она, кивая головой в неловком приветствии – то ли просто дружеский кивок, то ли почти поклон. - Доброго, Идиль, - ровно отозвалась Вель, выдерживая выбранную стратегию поведения до конца. Пока она не извинится, не будет никакого доверия. Если я хоть раз дам слабину, эта женщина с моей шеи уже не слезет. - У меня есть кое-какие вести для тебя, - сложив руки на животе поверх своей белой формы Спутницы, Идиль подступила к ней на шаг ближе, настороженно разглядывая ее своими темными глазами. Взгляд у нее был, как у кошки, которая еще до конца не определилась, стоит ли подходить к протянутой руке. – Они касаются поджогов в городе во время первого штурма. - Говори, - кивнула Вель. Тень раздражения промелькнула по лицу Идиль и сразу же исчезла. - Мне удалось выяснить, что тот паренек, который поджигал здания по всему городу, работал на Ярадана Эвилид и действовал один по собственному почину, потому и не нанес столь значительного ущерба городу, как мог бы. – Идиль очень осторожно подбирала слова, Вель видела это по ее сосредоточенному лицу. - Наемник Марл Навин уже доложил об этом Гайде, - кивнула Вель, ожидая продолжения. Не затем же, чтобы пересказывать давно уже известные вещи, пришла сюда Идиль. - А говорил он, что паренек был из ведунов? – губы Идиль слегка искривились в довольной улыбке. Естественно, она ведь, скорее всего, ждала любой возможности вновь втереться в доверие к Вель. Но это еще не означало, что стоило верить первому же ее слову. - Откуда такая информация? – уточнила Вель, внимательно разглядывая ее. - Из надежного источника, - уклончиво ответила Идиль. – Достоверности его сведений можно доверять. - Ты не хочешь раскрывать его мне? – уточнила Вель. - Я не могу этого сделать, таково условие, - твердо посмотрела ей в глаза Идиль. – Тебе придется поверить мне на слово. - Вот как? – усмехнулась Вель, чувствуя, как внутри зашевелилось раздражение. – Поверить на слово? И ты думаешь, я так поступлю? Несколько мгновений Идиль явно боролась с собой, также исподлобья глядя на Вель, а потом все-таки тяжело вздохнула и очень неохотно проговорила: - Мне стоило предупредить тебя о том, куда я ухожу, прежде, чем я покинула дворец правителей Андозабара. Но я привела тебе помощь и доказала, что ушла не зря. Сейчас обстоятельства складываются таким образом, что я владею очень важной информацией, которая может помочь тебе, но не могу открыть ее источник, иначе лишусь доступа к ней. В прошлый раз я действовала из эгоистичных соображений, признаю и прошу у тебя за то прощения. Но в этот раз все действительно не в моей воле. Все иначе, Вольторэ. Я бы сказала, если бы могла, я уже усвоила урок. Слова из нее как будто клещами драли, да и лицо искривила неподдельная досада. Вель уже давно приглядывалась к ней и знала, что Идиль из тех редких ведунов, которые не имели привычки так уж сильно прятать свои собственные эмоции. А может, темперамент не позволял. Судя по тому, как она выглядела сейчас, ей самой сложившаяся ситуация никакой радости не доставляла. Наверное, можно было поверить один раз, ровно до тех пор, пока не возникнет хотя бы тень сомнения в том, что она вновь попытается диктовать свои условия. - С тобой никогда не бывает просто, да? – спросила Вель, чувствуя, как раздражение слегка укладывается внутри, хоть и не проходит совсем. - Такой уж на свет уродилась, - не слишком зло огрызнулась Идиль, разводя руками. Взъерошенная и настороженная, она сейчас больше напоминала кошку с отдавленным хвостом. Вряд ли она играла и притворялась. - Ладно, - кивнула Вель, и плечи Идиль слегка расслабились. – Значит, ты утверждаешь, что это был ведун. Как тогда Марл Навин умудрился убить его обычным ножом? Вряд ли ведун дался бы в руки смертному. - У нас у всех есть предел сил, я говорила тебе об этом, - отозвалась Идиль. – И после того, как этот предел исчерпан, призвать Теней на помощь уже невозможно. А создание нескольких переходов и поджог зданий требует много сил. - Хорошо, - кивнула Вель, принимая это объяснение, хоть оно и не выглядело слишком уж правдоподобным. – Идем дальше. Он работал на Ярадана, но в одиночку. Как-то не верится. - Мой источник утверждает, что все обстоит именно так. Ярадан собирает вокруг себя ведунов, которые по каким-то причинам желают выступить на стороне Сета. Он обещает им могущество и власть, а они за это примыкают к его армии. Сколько их и откуда, я не знаю, но надеюсь выяснить. Один из этих ведунов по собственному почину вызвался сеять хаос во время атаки на Бруенин. - Мы и так знали, что Сет вербует сторонников среди ведунов, - пожала плечами Вель. – Все остальное слишком расплывчато и притянуто за уши, чтобы я в это поверила. - А по мне, так все очень сходится, - нахмурилась Идиль, недобро глядя на нее. – Посуди сама: если бы атака была организованной, ударил бы по городу только один ведун? Уж наверное, они послали бы с десяток, а то и больше. - Я вообще не понимаю, зачем они ударили, - отозвалась Вель, подходя к стулу и снимая с его спинки наброшенную на него куртку Спутницы с символом Аватар на спине. Как ты там, моя девочка? Я так тоскую по тебе! – Ярадан не единожды уже подчеркивал, что хочет переговоров и надеется, что мы заключим с ним мирный договор. Потом он под покровом ночи посылает свои войска вместе с переодетыми Карателями на штурм Бруенина. Посылает не всю свою армию, а какие-то жалкие несколько тысяч, посылает их без ведунов и Псарей, без опознавательных знаков, без дополнительной поддержки. Словно это и не штурм вовсе, не объявление войны, а так, способ привлечь мое внимание. Или отвлечь его от чего-то другого. - От чего? – нахмурилась Идиль. - Я не знаю, - раздраженно дернула плечами Вель. – Если бы знала, наверное, уже что-то сделала бы. - Может, это не Ярадан их послал? – предположила Идиль с задумчивым видом. – А кто-то другой из Эвилид, кто хотел бы подставить Ярадана и лишить его слово веса в твоих глазах? Говорят, Эвилид без конца соперничают друг с другом. - А может, их послал Ярадан и сделал это специально, чтобы я взъярилась и бросилась вперед, очертя голову, не думая ни о чем и желая лишь одного: уничтожить его на месте. – Вель набросила куртку и принялась застегивать косой борт, изо всех сил заставляя себя контролировать собственное раздражение. – Может, он специально выводит меня из себя, чтобы я совершила ошибку и сама себя загнала в ловушку. - И что ты намерена делать? – настороженно взглянула на нее Идиль. - Уничтожить его, - спокойно отозвалась Вель, глядя на нее. – Как и собиралась сначала. Что же до твоих вестей… Это все? Или ты что-то еще хочешь рассказать мне? - Пока все, - без особой охоты призналась Идиль. – Но я надеюсь, что в ближайшее время мне удастся выяснить еще что-нибудь важное. - Желаю успеха в этом, - кивнула ей Вель без особого тепла, а затем бросила взгляд на дверь. – Ты еще о чем-то хотела со мной поговорить? - Я думала, ты захочешь со мной поговорить, - ведьма слегка нахохлилась, мрачно поглядывая на нее. – Ты говорила, тебя беспокоят сны. Я могла бы помочь с этим. Да и помнится, ты хотела продолжить обучение. - Сейчас у меня на это не слишком много времени, - покачала головой Вель, и на этот раз она даже испытывала легкое сожаление. – Как только его будет хотя бы на крупинку больше, мы продолжим обучение. Я призову тебя. - Как прикажешь, нерожденная, - без особой радости нагнула голову Идиль, и вот это уже был почти поклон. Тишину над просыпающимся городом внезапно нарушил протяжный звук рога. Он тянулся и тянулся, поднимаясь все выше, и Вель невольно прислушалась, полуобернувшись к окну. На этот раз он трубил и для нее. Впервые и вновь. Ты готова к этому, Аватара? Совершенно точно готова? - Что это? – прищурилась Идиль, склоняя голову набок и настороженно глядя на Вель. - Сигнал к сбору войск, - неожиданно для самой себя осклабилась она. – Надеюсь, ты не распаковывала своих вещей и сумеешь быстро собраться. - Но ведь ты говорила, что еще не выбрала время выступления, - уточнила Идиль, глядя на нее. – Что у войск будет возможность отдохнуть. - Да, я так говорила, потому что это должен был узнать Ярадан, - довольно кивнула Вель, не скрывая на этот раз своих эмоций. – Но мы выступим сегодня. И надеюсь, это хоть немного, но застанет врасплох Карателей. Взгляд Идиль стал пронзительным и каким-то удивительно глубоким. - Ты очень выросла, Аватара, - тихо проговорила она, и это не вызвало у Вель ничего, кроме раздражения. - Я всегда была такой, ты просто не желала этого видеть, - отрезала она. – Возвращайся в свои покои и собирайся. Мы выступаем через три часа. Поколебавшись мгновение, Идиль склонила перед ней голову, гораздо ниже, чем раньше, ровно так, как и надо было с самого начала, открыла дверь и выскользнула из ее покоев. Вель вышла следом, и не оглянувшись на эту комнату, в которой провела всего лишь одну ночь. У нее больше не было места, которое можно было бы назвать домом, кроме Данки, и сейчас, когда Данка ушла, она запретила себе привыкать хоть к чему-либо и называть это своим. Ты – моя душа, ты – моя жизнь. Ничего нет у меня, кроме твоих глаз, и лишь им я буду молиться, лишь ради них дышать. Все остальное не имеет никакого значения. В небольшой приемной ее, как и всегда, ждали Барух-джу, оберегающий ее сон, и Алеор Ренон, свежий и цветущий, будто отдыхал неделю. При ее появлении он поднялся, не обращая никакого внимания на поспешно мелькнувшую и исчезнувшую за дверью Идиль. Вель в очередной раз уже позавидовала его бессмертной крови: эльф мог не спать по несколько суток к ряду, и его это нисколько не утомляло. - Доброго утра, Вольторэ, - вежливо улыбнулся он, склоняя свою черноволосую голову. – Все готово, как вы и приказали. Войскам сообщено о сборе, обоз спешно сформирован ночью, все необходимые приказы отданы. Будут еще какие-то указания? Вель помедлила, чувствуя, как все внутри нее закаляется, будто бы обрастает толстой ледяной коркой. Они планировали все это на протяжении последних недель, тщательно обговаривали, обдумывали, соизмеряли каждую деталь, каждое действие, и вот теперь все это наконец-то начиналось. Я выхожу на войну. Господи, душа моя, прости меня. Вель даже не знала, что именно она чувствует. Страх? Ненависть? Решимость? Невыносимое желание сбежать? - Ове Верхан, - тихо проговорила она, отбрасывая прочь все свои сомнения. Не было никакого смысла бояться, рассусоливать, переживать. Ей нужно было делать дело. Только так я смогу выполнить то, ради чего родилась. То, ради чего мы встретились с тобой, моя душа. – Капитан Карателей Ове Верхан нужен мне живым и невредимым. - Я помню об этом, Вольторэ, - глаза эльфа сверкнули пониманием. – Я уже отдал приказ всем офицерам, и они донесут его до ведения солдат. Ове Верхан будет взят живым. - Вот и славно, - тихо кивнула Вель. Он должен был ей кое-что, и он это кое-что ей вернет. Чего бы это ни стоило. - Не соблаговолите ли разделить со мной завтрак? – Алеор отступил в сторону, плавно поводя рукой над уставленным серебряными приборами столом. – Перед битвой необходимо хорошо подкрепиться, поверьте мне, Аватара. На голодный желудок много не навоюешь. - Благодарю, Алеор, - кивнула Вель. Есть ей не хотелось, ей давно уже не хотелось ничего, кроме глаз Данки. Но есть было нужно, чтобы поддерживать силы тела, и эльф дал ей правильный совет. На столе ее ожидали кусочки поджаристого бекона, яичница с травами, несколько вариантов ароматных каш, ягодные джемы и тонко нарезанный сыр. Вель ела механически, не слишком ощущая вкуса еды во рту и ни о чем не думая. Поразительно, но голова ее была тиха, и ни один голос, ни единый шепоток не тревожил ее сейчас. Только тоска, бесконечная тоска по Данке, словно ноющий зуб, что никак не желал успокаиваться. И ощущение тревоги. Но все это стало настолько обыденной приправой ко всему, что она делала в последние дни, что Вель на это и не реагировала. - Нервничаете? – стрельнул в нее острым холодным глазом эльф, оторвавшись от своей тарелки. - Нет, - честно призналась Вель, нарезая бекон. - Хорошо! – довольно причмокнул Алеор, отпивая из своего бокала. - А вы? – подняла на него взгляд Вель. - Я в предвкушении, - Алеор улыбнулся, и в его улыбке было что-то хищное. Он приподнял свой бокал с алым, словно кровь, вином, и вгляделся в него, словно мог что-то важное увидеть в рубиновом свете утра, преломляющемся сквозь него. – Всю свою жизнь я ждал этого мига, знаете ли. Все долгие полторы тысячи лет скучнейшего, мерзейшего существования в одной и той же рутине, неизменной и донельзя нудной, словно заезженная история. И вот, этот миг настал. Сквозь странную пелену равнодушия и усталости, овладевшую ей в последние дни, Вель внезапно ощутила едва заметное касание любопытства. Она взглянула на эльфа иначе, или, быть может, он на мгновение приоткрыл перед ней одну крохотную чешуйку своей брони. - Каково это для вас? – тихо спросила она, глядя ему в глаза. – Что значит для вас Танец Хаоса? Алеор внезапно рассмеялся - совсем не такой реакции ожидала от него Вель, - залпом осушил свой бокал вина, поставил его на стол, сложил пальцы в замок и поглядел ей в глаза. - Что значит для вас ваша жизнь? В чем ее смысл? – спросил он, глядя на нее. - В Данке, - просто ответила Вель. - В Данке, - повторил Алеор, насмешливо разглядывая ее. – Вот так, сразу? Без сомнений, без раздумий? Так просто? - Да, - кивнула Вель, не сомневаясь. Сейчас ей не было ровным счетом никакого дела до его игр и изворотливости. - Что ж, это славно, раз так, - кивнул Алеор, глядя на нее. – И я думаю, это великая милость – иметь что-то в этой жизни, что превыше ее самой. Я, знаете ли, был лишен этого с самого детства. Жизнь довольно рано повернулась ко мне самой своей отвратительной и жестокой стороной из всех своих ликов, отобрала у меня все, что было мне дорого, растоптала то, что я считал святым. Моих родителей, мою страну, моего брата, мою веру в то, чем я являюсь. И знаете, Вольторэ? Я бесконечно благодарен ей за это. Вот уж поистине королевский дар – содрать с человека все его иллюзии, оставив его нагим, извивающимся от боли червем, который вопит во всю свою глотку и зовет, зовет хоть кого-нибудь, кто даст ему смысл дальнейшего существования. Хоть кого-нибудь, кто объяснит, зачем с ним так поступили. - И кто объяснил вам это? – спросила Вель. - Сети’Агон, - в улыбке Алеора было что-то такое холодное и страшное, что Вель даже сквозь свою тупую усталость и очерствение ощутила мурашки, пробежавшиеся по ее загривку. – О, он прекрасный учитель! Он объяснил мне все крайне доходчиво, - продолжил эльф, улыбаясь жестоко и зло. – И про то, что такое любовь, и про то, что такое семья, и про то, что такое родина и предназначение. Думаю, вам никто не говорил об этом, но мой родной брат предал и убил моих мать и отца, выкрал мою сестру и сбежал, перейдя на сторону Сета. И это дало мне полное понимание того, что представляет собой этот мир, самое яркое и лаконичное из всех, что только можно представить. Вель бросила взгляд на Баруха-джу, но тот не шевелился, стоя в стороне от них у внешних дверей и глядя прямо перед собой в пространство. Вряд ли он слышал то, что сейчас вполголоса говорил ей Ренон, а если и слышал, то ему не было до того дела. - Я не знала об этом, - проговорила Вель, не совсем понимая, как ей реагировать на слова Алеора. - Конечно, откуда вам знать? – пожал плечами эльф, все так же скалясь. – Эту тайну унесла с собой за Семь Преград моя дражайшая сестрица Рада и, судя по всему, удержала тайной от всех, даже от собственной дочери, за что я ей премного благодарен. - И вот теперь вы рассказали ее мне. Почему? – Вель смотрела ему в глаза. - Потому что мы с вами очень похожи, Вольторэ, - точно так же прямо посмотрел ей в глаза эльф. – Именно с вами, не с маленькой золотой Аватарой, сотканной из света и наполненной им до предела, нет. Вы знаете, что такое боль, знаете, что такое предательство, вы не верите ни во что, кроме собственной силы, и это делает нас почти что близнецами. И это – причина того, почему я ждал Танца столько лет. - Но вы же не могли знать, что я окажусь именно такой, - удивленно вздернула бровь Вель. - Не мог знать, - кивнул эльф, оценивающе глядя на нее. Что-то в нем сейчас странным образом приоткрылось, словно он впервые за все это время говорил с ней по-настоящему искренне, всей душой. Нет, не впервые. Также он говорил уже однажды, когда объяснял, почему не принесет ей присягу. И Вель внезапно ощутила между ним и собой что-то единое, странно колеблющееся, мерцающее, но очень и очень знакомое. Как старая рана, что никогда не заживет. – Но я знал другое. Что весь этот мир от его корней и до самой кроны пронизан ложью. И что ложь – все, что мы видим вокруг себя, даже самое красивое, самое светлое, самое прекрасное. Любовь, патриотизм, вера, милость. Все это – ложь, которой слабые прикрывают свой страх умереть в одиночестве, всеми позабытыми, никому не нужными. Все это – химера, которой жестокие боги забавляются, подбрасывая ее смертным, словно игрушку, словно тонкую бечеву человеку, который вот-вот сорвется с обрыва и рухнет вниз. Ведь так смешно смотреть на то, как он будет хвататься за эту веревочку, зная, что она все равно оборвется, будет хвататься за нее из последних сил, потому что она – его последний шанс. – Алеор хмыкнул, подливая себе еще вина и поглядывая на нее. – А вот Танец Хаоса – он настоящий. Это тот самый момент, момент истины, когда веревочка в руках дурака рвется, когда все маски срываются, и боги являют миру свое истинное лицо. Где они, когда смерть гуляет по улицам городов и превращает всех вокруг в ходячих трупов? Где они, когда пылают города, когда женщины убивают своих детей, чтобы из милости уберечь их от голодной смерти или гибели от рук врагов? Когда мужчины бегут от ужаса, бросая свое оружие и свою доблесть под ноги и стремясь в слепой панике спасти свою жизнь? Когда старики ползают на коленях перед мучителем, униженно выпрашивая себе еще минутку никчемной жизни перед тем, как их заберет смерть и придет расплата за все их грехи? Их нет, этих богов. Как нет ни любви, ни чести, ни доблести, ни чистоты, ни веры. Как нет ничего. – Он замолчал, глядя Вель в глаза, и она вдруг всей собой, всем своим существом ощутила его бесконечную злость и еще более огромную грусть, такую невыносимую, что могла бы затопить собой весь мир. – Танец Хаоса – это правда, Вольтрэ, - тихо проговорил он, глядя на нее. – Танец Хаоса – это тот момент, когда падают оковы лжи, и жизнь становится именно такой, какая она и есть: страшной, невыносимой, омерзительной, когда жизнь являет свое истинное лицо – смерть. Вот почему я ждал этого дня. Вот почему я жил ради него. И вот почему я не покину вас до тех пор, пока это не закончится. И уйду вместе с вами, потому что не хочу вновь увидеть времена лжи, что настанут, когда придет мир. Это будет слишком низко и слабо после того, как отгремит над миром великая правда его сути, которую люди слишком боятся увидеть и осознать в силу своей ничтожной трусливой природы. - Вы хотите умереть? – спросила его Вель. - Я хочу умереть, - тихо ответил он, ответил так искренно, что все внутри нее задрожало рефреном на его слова. – Но перед тем, как я умру, я хочу, чтобы весь этот мир тоже умер, провалившись в геенну огненную, какой он и является на самом деле. Я хочу, чтобы все это сгинуло – и Сети’Агон, и боги, и люди, и старые расы, все, до последней крупинки, потому что все оно пронизано ложью от начала и до конца. И вот тогда, быть может, родится что-то новое и настоящее. Вот тогда это и произойдет, но не раньше. - И что же, вы не видите никакой надежды для всего, что есть в этом мире? – спросила Вель, уже зная, каким будет ответ. – Ни единой даже самой крохотной возможности? - А вы – видите? – спросил с усмешкой Алеор, прихлебывая вина. Вель замерла, не зная, что ему ответить. Он был прав, целиком и полностью был прав, от начала и до конца. Но ведь было что-то! Что-то ведь было, она чувствовала это! - Что-то есть, - тихо проговорила она, прислушиваясь к неумолимому голосу внутри себя, что без конца бился о ее душу, как волны штормового прибоя. – Есть еще надежда на изменение, на одно единственное изменение, после которого все будет иначе. Я не могу объяснить, но я чувствую это. - Человеку всегда оставляют последнюю тоненькую бечеву, чтобы он не сошел с ума, - криво усмехнулся Алеор, глядя ей в глаза. – Но она всегда рвется. Вель не нашлась, что ответить ему, и остаток завтрака прошел в молчании. И все же, что-то было в этом неожиданном и странном разговоре, который случился между ними именно сейчас. Что-то было, пусть она даже не понимала, что именно. А потом пришел Салдан Ваар с докладом о готовности войск, а за ним следом – Нгуен Шанит, что тоже был посвящен в их с Алеором план. Ведун докладывал, что его люди готовы, как и жрецы Латайи во главе с Каярди Вардом. И белый жрец Давин, пришедший последним с мрачным видом, объявил о готовности своих частей, хоть и не удержался от ремарки: - Мы не будем применять свою силу против людей. Церковь приносит обеты мира и недеяния зла, и мы не повернем свою мощь против тех, кто не способен противостоять ей. - Даже если они – на стороне Сета? – с усмешкой осведомился Алеор. - Они не ведают, что творят, - тяжело поглядел на него Давин. – Они точно так же обмануты, как были обмануты мы чарами Черной Жрицы Маньяры, под личиной которой скрывалась Эвилид. Если мы будем действовать так же, как зло, мы ничем не будем отличаться от этого зла. Алеор только покачал головой в ответ на его слова, но Вель пропустила их на данный момент мимо ушей. Пока еще жрецы были в своем праве и не видели того, что видела она. Пока еще они оставались в плену своих собственных иллюзий, и не ей было эти иллюзии разрушать. Может, это и есть все, отведенное нам счастье, Создатель? Жить в иллюзиях о том, что являет собой этот мир на самом деле? А потом она покинула свои покои в сопровождении Алеора Ренона и Салдана Ваара, Баруха-джу, Нгуена Шанита, белого жреца Давина и всех-всех, присоединившихся к ним во время их пути от ее покоев до конюшен. Была здесь и Идиль, и Крол с Китари, и Боевая Целительница Найрин, и Кардан Бык, и Каярди Вард, и еще десятки знакомых и незнакомых лиц людей, которые выходили с ней на Танец Хаоса по собственной воле, руководствуясь какими угодно побуждениями и какими угодно мечтами. Что же ведет меня? – думала она, шагая по темным коридорам городской ратуши Бруенина. Что же на самом деле заставляет бороться меня? Твои ли глаза, моя душа? Или даже что-то большее, что стоит за ними? Что стоит за нами обеими? Гайда Хатор встретила ее на площади возле ратуши. Она сидела верхом на крепкой гнедой лошадке в окружении Наемников Запада – Хаднана Заира, Керниля Лопаты, Садижа Манри и Марла Навина, что на ее фоне казались огромными, будто горные пики. Вель поглядела на них и только усмехнулась. Все без конца твердили ей, что никогда нельзя доверять наемникам, и что же выходило на самом деле? Что пока от этих наемников было гораздо больше прока, чем от всех остальных ее солдат вместе взятых. А они тоже собрались здесь. Моросящий дождь без конца поливал и поливал обвисшие на древках знамена с изображением символа Аватар, эмблемы Наемников Запада Джен Итур Вануэль, герба Андозабара. И под ними стояли люди, построившись в более-менее ровные ряды, заполняющие собой всю площадь перед городской ратушей и ближайшие улицы. Вчерашние крестьяне и ремесленники, городские обыватели и отставные вояки, наемники и купеческие охранники, в основном мужчины, но и женщины тоже. Одетые в белую форму Спутников, в разномастное тряпье наемников или серебристо-зеленую форму стражи Андозабара. Принесшие присягу Аватарам Создателя или еще только раздумывающие об этом. Вель смотрела на них, и все они смотрели на нее в ответ, ожидая ее слова, ее приказа, ее действия. С мольбой, с фанатичной верой или скептическим любопытством, с безграничной преданностью или равнодушием. Они смотрели и ждали, когда она скомандует им начать Танец Хаоса. Где ты, моя душа? Почему ты сейчас не со мной? На мгновение Вель зажмурилась, пытаясь всю свою любовь, всю свою нежность передать Данке через связь между ними, отогреть ее, будто маленького птенчика в ладонях. А затем грум подвел ей серого жеребца и придержал стремя, пока она карабкалась в седло. Рядом точно также садились в седла ее Спутники. Алеор первым подвел своего мышастого поближе к ней, следом подъехали Гайда с наемниками и Салдан Ваар. Неподалеку оказались и анай, держащиеся отдельной группой, и ведуны, и жрецы. Вель взглянула на тяжелые закрытые крепостные ворота впереди, возле которых столпились стражники, только и ожидая приказа распахнуть их перед ней по первому слову. Ты готова к этому? Кто ты? Дочь жреца из захолустья Ишмаила или Аватара Создателя? - Выступаем, - негромко приказала Вель, толчком посылая своего серого жеребца вперед. За ее спиной запели трубы, повторяя ее приказ, зацокали копыта лошадей по мостовой, впереди заскрежетали створки ворот под руками стражников, бросившихся их открывать. Вель смотрела только вперед, обостренно ощущая, как время вокруг нее стремительно растягивается в одну бесконечную стрелу, пущенную куда-то за горизонт. И сама она становится этой летящей стрелой, стремящейся туда, за самый край мира, где нет уже ничего, кроме бесконечного неба.