Танец Хаоса. Иллюзии

Рассветное солнце позолотило мир, сделав его удивительно тихим и каким-то глубоким. Воздух напился росы прямо из щедрых ладоней неба, и теперь в нем стояла кристальная свежесть. Горизонт просматривался далеко-далеко, буквально до самого края мира, и Милана улыбалась, разглядывая с высоты раскинувшийся под ней во все стороны Бреготт. Все здесь было в новинку, хоть она уже и начала привыкать к огромному, ничем не сдерживаемому небу, к пряному запаху степей, болезненно напоминающему о доме. В становище Сол свободные ветра Роура тоже приносили этот запах: сладкий, терпкий, донельзя душистый, разноцветной диковинной нитью вплетающийся в холодный аромат снега с далеких гор и запах теплого душистого хлеба, который выпекали трудолюбивые руки ее сестер. Все здесь было поразительно другим и все – звало ее истомившееся по дому сердце. На заре озеро Тон отливало густо-синим цветом в мелкий рубчик волн, поднятых легким восточным ветром. К западу от него шумели высокие зеленые леса, резко обрывающиеся на расстоянии примерно километра, словно кто ровную линию на земле провел. Дальше тянулась пустошь без единого ростка выше колена – за этим внимательно следили лесорубы Озерстража. А все потому, что за этой пустошью темной громадой вставал Годваг Гивир – отравленный Сети’Агоном лес, в котором дремало зло. Торвин, правда, утверждал, что пока еще его сдерживает поставленный эльфами в глубокой древности барьер, который не давал возможности населяющим его темным тварям вырваться на поверхность будто гной из раны и затопить Бреготт. Но несмотря на это, на протяжении долгих тысячелетий бернардинцы не теряли бдительности и со скрупулезной тщательностью следили за западными границами, не давая ни единого шанса темным тварям подобраться к своим землям незамеченными. То же самое было и на востоке. Милане оставалось только одобрительно кивать, когда молодой дворянин рассказывал ей о системе оборонительных рвов, укрепленных фортах, разветвленной сети дорог, которая покрывала всю западную часть Хмурых Земель. Оборона страны создавалась и улучшалась на протяжении долгих веков, и все правители Бреготта считали долгом внести свой вклад в общее дело. Набеги дермаков в Пограничье были для бернардинцев делом обыкновенным, и старой сказкой Сети’Агона здесь никто не считал. Этим они тоже напоминали Милане анай. Зажатые между клещами Сета, бернардинцы на протяжении долгих тысячелетий с успехом сдерживали рубежи, давая всем остальным народам Этлана Срединного возможность мирно жить и развиваться. Возможно, именно поэтому люди здесь были проще и честнее, не такими изнеженными и ленивыми, как на сытом юге, не такими коварными. Мы ведь тоже жили так: в вечной войне против вельдов и кортов, постоянно вынужденные охранять свои границы и дорогой ценой покупать свое право на жизнь. Странно было думать о своем народе так, глядя будто со стороны. В последнее время Милана поняла многое, о чем раньше никогда и не задумывалась вовсе. Полетать было хорошо, очень хорошо после долгих недель на земле. Огненные крылья за спиной ловили упругие воздушные потоки, холод обволакивал все тело, встречный ветер заставлял жмуриться. Но здесь можно было не таиться, здесь и нужно было не таиться – именно потому ее сюда и отправили. Кажется, во всем Озерстраже уже не осталось ни единого человека, который бы не знал теперь, что означает белая форма. А еще – кто такая высокая женщина с разноцветными глазами и шрамом через все лицо. Дети бегали за ней восторженной стайкой, стоило ей только появиться на улицах, просили показать крылья или сделать огонек. Взрослые улыбались ей и с почтением кланялись, вежливо расспрашивали ее о том, нравится ли ей в городе, предлагали свою помощь и участие. Да и очередь желающих принести присягу Аватарам мало-помалу становилась длиннее. Особенно после заявления короля. Бернард был человеком слова, надежным, будто старый утес, за которым всегда можно было укрыться от непогоды. Уже в конце первой недели пребывания Миланы в Бреготте он созвал двор и во всеуслышание объявил, что королевский дом Бреготта полностью поддерживает Аватар Создателя в их войне, провозгласил создание ордена Спутников на территории Бреготта и прилюдно передал полномочия по организации ей и Давьену Санти. Знать почти безоговорочно поддержала его, а тех, кто остался недоволен решением государя, оказалось не так уж и много. Милана была на королевском приеме и внимательно присматривалась к толпе, стараясь запомнить тех, с кем в будущем могли возникнуть проблемы. Несколько не слишком могущественных лордов, буквально горстка на фоне всего остального двора, но с этим тоже требовалось считаться. Правда, с присягой на верность Аватарам король пока не спешил. - У нас люди честные и прямые, но их уважение нужно заслужить, - сказал он Милане тем же вечером во время устроенного в честь Аватар приема в Большом зале замка Озерстража. – Никто из них не будет воевать за тебя, если ты не докажешь, что стоишь того. Они посмотрят на вас, хорошенько подумают, да и сами смекнут, что им делать дальше. Я сказал свое слово, и оно немало значит, но их верность вам придется завоевывать самим. С этим нельзя спешить, иначе добра не будет. И в этом Милана была с ним согласна. У анай ведь тоже дела обстояли схожим образом. Каждая из них заслуживала свое место в клане, получая его не по праву рождения, но по праву способностей и силы. Даже Великая Царица и Держащая Щит. И пусть их воля считалась непререкаемой и необсуждаемой, пусть они определяли направление движения всего народа в целом, никто не стал бы подчиняться этой воле, коли считал бы ее абсурдной и губительной. А потому они с Давьеном Санти приступили к работе, и она не слишком-то отличалась от того, к чему Милана привыкла дома. Там, в становище Сол, она тоже помогала первым в организации быта представителей своего сообщества – в это вносил лепту каждый, иначе и быть не могло. Да и с ману работала много лет, наблюдая за тем, как она управляет кланом. Так что работа оказалась ей привычна и по плечу. Бернард выделил им большой особняк на западном берегу – в части города, где располагались представительства иностранных государств и наемнических сообществ со всего мира. Туда перебрались приехавшие с ней из Андозабара Спутники, и на следующее утро об этом уже знал весь город. К полудню у входа в здание выстроилась толпа желающих узнать побольше о Спутниках и самих Аватарах. Люди улыбались и любопытно глядели, многие выкрикивали их с Давьеном имена, требуя информации. Так что они просто подтащили к углу здания несколько перевернутых бочек, вскарабкались на них, чтобы было хорошо видно издали, и принялись рассказывать. С тех пор это повторялось изо дня в день. Все новые и новые люди приходили послушать об Аватарах, поглядеть на чужеземцев, узнать их получше. Многие просили показать крылья, и Милана, нисколько не стесняясь, демонстрировала им полученный от Роксаны дар под многочисленные оханья и аханья. Другие ходили не по одному разу, и кое-какие лица она уже начала узнавать в толпе. Ей приветливо улыбались, ее приветствовали, как и Давьена, и уже на второй день первый бернардинец из этой толпы громко прокричал, что хочет принести присягу Аватарам, и спросил, что от него потребуется для этого. - Ничего, - только пожала плечами Милана, ловя на себе удивленные взгляды людей. – Мы не требуем от вас ровным счетом ничего. Хотите принести присягу – приносите ее в своем сердце с полной искренностью и отдачей, и их защита с той самой минуты будет с вами. Хотите присоединиться к нам и вступить в ряды армии Спутников – очень хорошо, мы с радостью примем вас и поставим на довольствие. Хотите жить с этой защитой в сердце среди близких и родных – живите, никто не заставит вас сниматься с места, бросать семью и куда-то маршировать. - Тогда какой смысл в этой армии, если можно остаться дома? – выкрикнул один удивленный голос. - Вы же собираетесь воевать! Зачем же тогда нужны Спутники, если не для войны? – спросил второй. - А как же борьба? Как же поход? – поддержал третий, и толпа зашумела. Милана не умела красиво говорить и произносить пламенные речи, да здесь, наверное, этого и не нужно было делать. Бернардинцы смотрели на нее открыто и честно, не кривили душой, ждали ответа. Потому она просто вскинула руку, призывая к тишине, и, когда эта тишина установилась, сказала то, что шло от сердца. - Присяга защитит вас от Рабов Аватара Хаоса – это единственная защита от их угрозы. И это ваше право – приносить или не приносить ее, потому что это ваша жизнь, и только вам распоряжаться ею по своему усмотрению. Вы – поданные Бреготта, у вас своя война и своя битва, которая рано или поздно позовет вас, если наш общий Враг решит начать вторжение. И никто не заставит вас повернуть в другую сторону и бросить свою страну на разграбление дермакам, если вы не захотите того. Мы не заставляем вас клясться под угрозой смерти, мы не заставляем вас никуда идти, мы вообще не заставляем вас и даже не просим! – она сама хмыкнула, и в толпе раздались ответные смешки. Люди смотрели на нее с ожиданием, и Милана ощутила, что в воздухе почти нет недоверия. Только запах удивления и любопытства, и это было хорошо. – Присяга Аватарам – это ваш щит на случай вторжения Рабов. Но это не поводок, за который Аватары потянут вас туда, куда им нужно. - А что она дает Аватарам? – крикнул кто-то. - Силу, чтобы противостоять Аватару Хаоса, - не раздумывая, ответила Милана. - Уверенность в том, что присягнувший не заразится марью и не поднимется Рабом. - Но вы же здесь! – недоуменно проговорил средних лет мужчина, стоящий в первом ряду собравшихся. – И вы – вроде как при оружии, значит, воины. Вы же здесь, куда они вас послали. Так как я могу быть уверен в том, что они не захотят услать меня на другую сторону мира, коли я присягну? - Мы здесь, потому что мы сами выбрали так, - отозвалась Милана. – Мы хотели не просто обезопасить свои жизни от Рабов, мы хотели сражаться за Аватар. Это наш выбор – потому мы здесь. Присяга – это не обязанность, это выбор, который вы можете сделать сами. И то, что последует за ней, - также ваш собственный выбор. Вы можете остаться дома, а можете стать частью армии. Можете сражаться оружием, а можете – поддержкой и доверием, которые вы оказываете Аватарам, с полной искренностью открывая им свое сердце. Вас никто не неволит и никуда не зовет. Вот и все. - Что-то я все никак в толк не возьму, - пробормотал тот же мужчина, почесывая в затылке. – Все как-то слишком просто выглядит для такого важного дела. - Все на самом деле очень просто, - пожала плечами Милана, улыбаясь ему. – Нет никакой необходимости что-либо здесь усложнять. Эта сила и впрямь была такой простой и такой знакомой, что хотелось лишь улыбаться в тишине и просто жить. Милана приняла ее давным-давно, она выросла с ней в крови, и для нее мир был местом крайне простым и понятным, хоть и все равно удивительным. Но люди по эту сторону гор не были похожи на анай, хоть бернардинцы походили среди всех других гораздо больше. Простота казалась им вещью чересчур плоской, чересчур открытой, чтобы за ней не скрывался обман. Кажется, они гораздо охотнее поверили бы, если бы Милана предложила им денег, почестей или стращала их угрозой смерти. Как и предвидел Бернард, людям требовалась демонстрация. Давьен Санти был солдатом, а потому лучше всего умел подчиняться и выполнять чужие приказы, так что придумывать план действий пришлось Милане. Решив не мудрствовать лукаво, она предпочла использовать излюбленный метод – тренировки. И оказалось, что для бернардинцев он подходил едва ли не так же хорошо, как и для анай. Так что теперь утра Спутников начинались с тренировок на небольшом пятачке земли за особняком, который также был предоставлен в их распоряжение Бернардом. На рассвете прибывшие с Миланой из Андозабара солдаты выстраивались там, и начинался учебный бой. Это зрелище тоже привлекло внимание, и вокруг тренировочной площадки постоянно крутился народ, рассматривая и комментируя происходящее. В конце первой же недели несколько молодых парней пришли в штаб-квартиру, застенчиво переминаясь на пороге и разглядывая все вокруг круглыми глазами. Они оказались детьми ремесленников, от несения военной службы были освобождены, а потому не были скованы по рукам и ногам долгом, который помешал бы им попроситься на службу к Аватарам. Причем выглядели они так благоговейно и торжественно, озвучивая свое желание, будто к Жрицам пришли просить одобрения на свадьбу. Милана только посмеивалась, но про себя, и ребятам не отказала. У них приняли присягу, выделили им довольствие, сняли мерки на форму. Со следующего утра они уже принимали участие в тренировках, хоть пока еще и едва понимали, с какой стороны держать меч. Но это было начало, и начало неплохое. Следом за ними потянулись и другие, и день ото дня орден Спутников Бреготта начал расти. Вольторэ снабдила ее достаточным количеством золота в дорогу, да и Бернард выделил из казны некоторую сумму на содержание. Так что с новыми членами сообщества появились и новые надобности. Милана связалась с местными оружейниками и заказала несколько комплектов оружия, с портными, которые должны были пошить белую форму. Торговец лошадьми с радостью продал им два десятка голов местной породы и согласился в будущем предоставить еще по первой же надобности. Да и окрестные трактирщики не были против скинуть немного за регулярных клиентов, столующихся в их заведениях. С каждым днем они обрастали связями, и эти связи в дальнейшем должны были сослужить им добрую службу. Люди верили, когда узнавали, они переставали сомневаться, когда видели, что им ничто не угрожает, когда чувствовали доброту. Все можно было обратить в свою пользу, это Милана уже давно уяснила для себя, наблюдая за тем, как управляется мани с рутинными делами клана. И теперь просто пришло время применить это знание на практике. Дельную мысль предложила и Хэлла Натиф, хоть она не слишком большое участие принимала в работе по созданию ордена Бреготтских Спутников, пропадая где-то целыми днями. Милана подозревала, что дело было в молодом лорде Айрене Гведаре, который проявлял к маленькой ведьме повышенное внимание. Но это тоже было к лучшему – общаясь со знатью, ведьма нет-нет, да и рассказывала про Аватар, так что и в этом направлении дело двигалось. А идея ведьмы была очень простой и действенной. Все наемные сообщества Бреготта рассылали по тавернам и гостиницам, по площадям и рынкам вербовщиков, которые предлагали молодым парням и девушкам, не призванным для несения обязательной службы, временные контракты. Хэлла Натиф предложила сделать то же самое – с той лишь разницей, что контракты будут предлагать не временные, а постоянные. Вербовщики должны были обходить рынки, таверны, увеселительные заведения и рассказывать людям об Аватарах, чтобы уговорить тех, кто сомневался, оповестить тех, кто сам не счел необходимым прийти утром к их штаб-квартире и послушать, что говорят Давьен с Миланой. Так что во второй половине дня большая часть андозабарских ребят теперь разбредалась по городу, таская с собой белое знамя Аватар и отвечая на вопросы всех желающих. И помаленьку поток рекрутов увеличивался. Давьен Санти согласился взять их обучение на себя, целиком и полностью погрузившись в работу. И это было только на руку Милане – ее-то далеко от крепости никто не отпускал. Клятва, данная Бернарду, связала ее по рукам и ногам, и разрываться между штаб-квартирой и замком становилось с каждым днем все сложнее. Даже при том, что сама по себе ситуация с этой самой клятвой и ее выполнением до сих пор так до конца и не прояснилась. Правда, после предложения Давьена свободного времени у нее не то, чтобы и прибавилось, - его съели другие дела и другие обязанности. С утра она тренировалась – теперь на Плацу вместе со стражниками крепости и теми знатными лордами, кто предпочитал поддерживать себя в форме. Хоть по сути эти тренировки ничем не отличались от тех, в городе. Солдаты во время коротких передышек расспрашивали ее об Аватарах, о Спутниках, и Милана без конца терпеливо отвечала на одни и те же вопросы. Она сразу же обозначила свою позицию: никого из регулярных войск перетягивать на свою сторону Аватары не собираются. Коли захочется солдатам, могут приносить присягу Аватарам и служить дальше под началом своих командиров. Все равно все они делают общее дело, вносят вклад в борьбу с Сетом, пусть и на разных фронтах. А сама присяга – уже достаточная помощь и поддержка для Аватар, гарантия, что принесшие ее люди если и не помогут непосредственно в борьбе с Рабами, то хотя бы не пополнят войска Аватара Хаоса. Солдаты в ответ только недоверчиво хмыкали и качали головами, и пока еще никто из них присягу не принес – во всяком случае, ей о том никто и ничего не говорил. Впрочем, она и не ждала того. У этих людей был долг перед своей родиной, и менять этот долг на обещания первого встречного было бы высшей степенью подлости и легкомыслия. Но диалог постепенно налаживался, и доверие росло. После тренировки она отправлялась завтракать – непременно в обществе Бернарда и его домочадцев. Обычно на таких завтраках присутствовал тесный кружок близких королю людей: его дочь и временами ее избранник Торвин, сестра его умершей жены и тетка наследницы леди Дэлая Антир, друзья короля лорды Гренел Гведар, Ромел Эвион, Денвар Айягел. Иногда они собирались в полном составе, и тогда завтрак проходил особенно шумно, иногда Милана составляла компанию одному только Бернарду. Но неуклонно он звал ее каждое утро, и лорды начали привыкать к ее присутствию. Милана догадывалась, зачем он это делает. Договор-то об охране наследницы Гаярвион Бернард с ней заключил, но саму дочь, похоже, пока еще об этом в известность не поставил. И немудрено. Характер у молодой женщины был крутой. К отцу она относилась с неизменным уважением, но приказывать ей не рискнул бы никто. Гаярвион правила вместе с ним, составляя ему достойную пару, была в курсе всех дел, при ней обсуждались военные планы, без нее не решалось ни одной даже самой мало-мальски значимой проблемы. Лорды прислушивались к ее мнению, и Милана видела, что прислушивались искренне, а не только из почтения к королю. Да и мысли наследница высказывала дельные, держала себя сдержанно и уверенно, спуску никому не давала. Не раз Милана видела, как она с видимой легкостью осаживает слишком разгорячившихся в споре лордов или непреклонно отстаивает собственную позицию, не теряя самообладания и своей особой открытой, но при этом слегка насмешливой манеры держать себя. Бернард в ней души не чаял и, кажется, спустил бы ей с рук даже откровенную дерзость, но молодая королевна обладала слишком глубоким внутренним достоинством и прекрасным воспитанием, чтобы выходить из себя. Она была приветлива со всеми, по-королевски благожелательна, щедра на доброе слово и остра на язык. Но каждый раз, как ее взгляд обращался к Милане, в нем сверкала острая как игла искра неодобрения. Скорее всего, она догадывалась о том, о чем Бернард пока молчал. Единственная из всех – остальные принимали присутствие Миланы как должное, ведь в воле короля было приближать к себе того, кого он считал необходимым приблизить. Лорды выказывали ей свое расположение, подолгу и о многом расспрашивали, особенно молодой Торвин Найдал, с которым у Миланы сложились почти что дружеские взаимоотношения. Мужчина импонировал ей: открытый, сдержанный, уверенный в себе и том, что делает, он при этом любил посмеяться и обладал внутренней деликатностью не лезть в чужую душу, если его туда не звали. Уже трижды он приглашал ее вечером на партию в литцу, старинную эльфийскую игру, в которую здесь играли все, и они засиживались допоздна над каменными фигурками на расчерченном поле, потягивая вино, дымя трубками и беседуя. Похоже, наследнице это все не слишком-то нравилось. Внешне она держалась приветливо и мило, обращалась к Милане подчеркнуто вежливо и уделяла ей времени в разговоре ровно столько же, сколько и всем остальным собеседникам. Но то и дело в речи ее проскальзывали фразы, которые можно было понять двояко. То ли издевки, то ли шпильки, воткнутые побольнее и поглубже, сказанные при этом таким тоном, будто королевна шутила или говорила абсолютно искренно. Но запах выдавал ее, и Милана чувствовала ее нерасположение к себе. И по мере того, как лорды и особенно Торвин теплели к Милане, это нерасположение только усиливалось, грозя перерасти в открытую неприязнь. После таких вот милых завтраков Милана обычно улетала в город и посвящала свой день делам сообщества, прерываясь на обед опять-таки в компании короля. Всегда находились дела, требующие немедленного решения, на которые у Давьена Санти просто не хватало времени. Например, наемники из других сообществ, которые не слишком доброжелательно отнеслись к тому факту, что среди них появились новые вербовщики, отбивающие потенциальных клиентов. Или – сами андозабарские ребята, слишком рьяно взявшиеся демонстрировать бернардинцам щедрость и доброту Аватар при помощи шумных попоек, длящихся до самого утра и вылетевших Милане в кругленькую сумму. Или еще десятки мелких вопросов, без конца всплывающих проблем, которых с каждым днем становилось все больше из-за увеличения количества рекрутов. К вечеру она возвращалась в крепость, и там ее ждало совещание с самим королем или его лордами, касающееся вопросов войны. Неизменно на них присутствовала и Гаярвион, и Милана то и дело ощущала на себе ее холодный неприязненный взгляд. Обсуждалась на таких совещаниях в основном ситуация на восточных рубежах, и с каждым днем Милана все больше узнавала о том, как устроена и функционирует система обороны Бреготта. Но много времени они тратили и на обсуждение ситуации на юге – в стане войск Аватар и возможного развития событий в будущей войне между Андозабаром и Ишмаилом. Расспрашивали ее лорды и об анай. Сначала – просто о народе и обычаях, о возможном вступлении их в войну на стороне Аватар, о союзе с вельдами и войсках вельдов и кортов. Позже лорды заинтересовались Великой Войной, и Милана постаралась рассказать им все, что знала сама о том времени из рассказов наставниц и родителей. При помощи дворцовых писарей удалось составить более-менее подробную карту Роура, хоть в ее достоверности Милана и не была безоговорочно уверена, ведь помогала составлять ее по памяти. Используя эту карту в качестве наглядной демонстрации, Милана рассказала лордам о передвижениях войск, тактике, которую использовали анай против дермаков, стахов, Псарей и Свор. Ее слушали с интересом, уточняли, расспрашивали, и кое-что из опыта анай даже взяли на вооружение для укрепления восточных рубежей. - Нам бы хотя бы одного Первопришедшего! – в сердцах выдохнул Торвин, пыхтя трубкой как-то вечером, когда в разговоре с Миланой они вновь коснулись темы войны. – Если бы они смогли растянуть Мембрану хотя бы на отдельных отрезках восточного оборонительного рва, это послужило бы большим подспорьем в грядущей войне! - Быть может, попросить о помощи Речной Дом? – вопросительно взглянула на него Милана, попыхивая трубочкой. – Я уверена, вы смогли бы договориться с ними при определенных условиях. Мы же со своими эльфами договорились. - Речной и Лесной Дом находятся практически в состоянии необъявленной войны, - только устало вздохнул в ответ Торвин. – А Лесной Дом – самый надежный и верный союзник Бреготта за последнюю тысячу лет. Значит, не видать нам ни Мембраны, ни Первопришедших, и дело с концом. Этим низинники тоже отличались от анай – невозможностями, которые связывали их по рукам и ногам и не давали двигаться дальше. Или лучше сказать – мнимыми невозможностями, которые они сами себе придумывали и в которые свято верили, отчего они обретали силу и этими самыми невозможностями и становились. Милана молчала, держа свои мысли об этом при себе до времени. Все становилось возможным тогда, когда человек искренно верил в свои силы. Но вряд ли имело смысл это все объяснять тогда, когда этой самой внутренней веры в человеческом сердце еще не было. На ежевечерних советах помимо прочего они обсуждали и возможное вступление в войну против Сета других народов. Милана слушала о ситуации в Мелонии, на юге – в Рудном Стяге и Медных Копях, в Ильтонии, слушала и запоминала все, что могло пригодиться Аватарам. Они с Вольторэ условились о связи через Теней между Хэллой Натиф и Нгуеном Шанитом, и Милана исправно передавала каждую неделю доклады о своих успехах, снабжая их информацией о ситуации в мире в целом, полученной от Бернарда. Если это как-то могло помочь Аватарам во всех хитросплетениях интриг, царящих при дворе, то Милана была рада помочь даже такой малостью. После окончания обсуждений у Миланы оставалось еще несколько свободных часов до сна, которые она могла тратить по собственному усмотрению. Некоторые из них она проводила за книгой – благо библиотека в крепости оказалась огромной, и книг в ней насчитывалось великое множество, а доступ туда ей никто не ограничивал. Другие – в обществе того же Торвина, приглашавшего составить компанию в партии в литцу. Но были и вечера вроде вчерашнего – когда леди Дэлая присылала к ней нарочного с приглашением посетить ее загородное имение, где проводила большую часть времени. Или, если оставалась ночевать в крепости, сама посещала покои Миланы. Бернард уже начал посмеиваться в бороду и беззлобно подтрунивать над Миланой по этому поводу, но она не видела никакого смысла в том, чтобы что-то от кого-то скрывать или, наоборот, активно демонстрировать. Ложь всегда выплывала на поверхность, как бы глубоко ее ни прятали, как бы тщательно ни скрывали, а манипулирование правдой и интриги по своей сути не слишком уж и сильно отличались от откровенной лжи. Милана предпочитала жить честно и держаться подальше от всех этих заигрываний. Поэтому и беззлобно скалилась в ответ на подшучивания Бернарда, не сочтя нужным ничего отрицать. Вот только не всем нравилась подобная ее честность. Глаза наследницы Гаярвион день ото дня становились все холоднее, особенно в те моменты, когда Дэлая во время совместных трапез напрямую обращалась к Милане, кокетливо улыбалась ей или беззастенчиво заигрывала, ничуть не стесняясь присутствия остальных лордов, которые только поглядывали с любопытством, но вопросов не задавали. Наследница ничего не говорила Милане, но в ее отношении к тетке наметилось некоторое похолодание. Во всяком случае, резких замечаний в ее адрес стало больше, да и улыбалась ей Гаярвион явно натянуто. Впрочем, Дэлая отвечала ей тем же. Со стороны они походили на двух раздраженных кошек, дергающих хвостами, которые без конца бросали друг на друга косые взгляды и прижимали уши, но при этом внешне демонстрировали друг другу напускное расположение. Правда, как оказалось, конфликт у Дэлайи с Гаярвион был давним, и уж точно не присутствие Миланы послужило ему причиной. Как-то за партией в литцу Торвин мимоходом пояснил, что после смерти матери Гаярвион Дэлая предпринимала попытки усилить свое влияние на нее и даже занять место матери, чему Гаярвион активно сопротивлялась. Разница в возрасте у них была не такой уж и большой – Дэлая была старше всего-то лет на десять, как поняла Милана. К тому же, характер у наследницы был тяжелым, так что все попытки Дэлайи провалились. Но, как водится у женщин, сам факт попытки и неудачу запомнили обе, и пусть с тех пор прошло много лет, периодически одна из них так или иначе пыталась поставить другую на место по старой памяти. Бернард в это не вмешивался, продолжая оказывать поддержку дому Дэлайи, одному из сильнейших и влиятельнейших домов Бреготта, а та неизменно держала сторону короны во всех решениях и вопросах государственного управления. Но личной неприязни между двумя женщинами никто не отменял. Вот так и получалось, что в качестве охранницы молодой наследницы Милана, сама о том не подозревая, первым делом умудрилась вызвать к себе ее неприязнь, а не снискать расположение. И это при том, что охранницей она была пока еще неофициально. В конце концов, оставшись как-то во время обеда наедине с Бернардом, Милана решила прояснить у него этот момент, и король в ответ только нахмурил кустистые седые брови и тяжело вздохнул. - Ты пойми, у нее характер, как у растревоженной гадюки под камнем. Может, пошипит и уползет, а может, и ужалит – тут уж как повезет. Да еще и гордая, как молодой норовистый конек, пойди накинь узду. Вон Торвин уже сколько лет пороги оббивает, и все без результата, а уж он-то парень упорный. – Бернард отхлебнул из своего кубка и вновь вздохнул, покачав головой. - Первый, но если ты хочешь, чтобы я сберегла ей жизнь, она должна знать, что я этим занимаюсь. Рано или поздно придется поставить ее об этом в известность. Да и глупо это – что я сделать-то смогу для ее защиты, если вижусь с ней только во время еды да советов? – Милана с ожиданием взглянула на него. - Я все это понимаю не хуже тебя, Спутница, - тяжело глянул на нее король. – Но для нас всех будет лучше, если она к тебе попривыкнет прежде, чем узнает об этом. - Сдается мне, она уже догадалась, - сообщила ему Милана, и Бернард вновь поморщился, отмахиваясь от нее куском зажатой в руке лепешки. - Да знаю я! - Так чего же ты ждешь? – вздернула бровь Милана. – Не проще ли ей сейчас все рассказать о нашем договоре? Самому рассказать, пока она не пришла к тебе с резонным вопросом об этом? - Последний раз, когда я попытался решить что-то за нее, Гаярвион пригрозила мне, что зарежется, если я попробую сделать так еще раз, - в запахе Бернарда сквозь раздражение пробивалась тщательно скрываемая гордость. – Может, сейчас уже и не сделает подобного, дури-то у нее поубавилось с годами, но проблем все равно будет превеликое множество. Ей нужно приглядеться к тебе, попривыкнуть. Попробуй подружиться с ней. Она любит силу, честность, откровенность, а в тебе всего этого предостаточно. - Первый, ты же видишь, что я не слишком-то нравлюсь твоей дочери, - заметила Милана. – И вряд ли понравлюсь в дальнейшем. Мне кажется, наследница из тех, кто душой не кривит, и коли мнение свое сложил о чем-то, уже не меняет. - Это так, - вновь со смесью восхищения и раздражения кивнул Бернард. – Но она все же не глупа, соображает, что к чему, и способна прислушаться к голосу рассудка. Вам просто нужно получше узнать друг друга. И вскоре эта возможность вам представится. - Что ты имеешь в виду? – уточнила Милана, чувствуя, как внутри заскребли кошки. Голос короля звучал уверенно и удовлетворенно, а значит, он твердо решил добиться своего любой ценой. И вряд ли им с Гаярвион обеим эта его решимость придется по душе. - Сейчас середина лета, на восточной границе затишье. Обычно в это время мы объезжаем с инспекцией оборонительный ров, и сейчас как раз самое время для этого. Через пару дней мы отправимся в поездку, и я надеюсь, что ты составишь нам компанию. – Он полувопросительно-полуутвердительно взглянул на нее, и Милана кивнула. Выбора-то у нее не было. – До начала осени мы должны обернуться. Я намерен остаться до равноденствия в Остол Офале, а Гаярвион вместе с тобой посетит Вернон Валитэ. У вас будет почти два месяца для того, чтобы договориться. Думаю, этого времени вполне хватит, а если нет – там посмотрим. - И все это время ты намерен скрывать от нее, что теперь я состою при ней охранницей? – недоверчиво взглянула на него Милана. - Посмотрим, как пойдет, - энергично отозвался Бернард. – Она и так уже прекрасно все поняла, и решение за ней. Если захочет поговорить – придет прямиком ко мне. Если решит молчать и смириться, то все решится само собой. Она достаточно проницательна и умна для того, чтобы понять, чем именно продиктовано мое решение, и принять его, даже если она сама сделала бы по-другому. К тому же, многое зависит и от тебя. Расположи ее к себе, заслужи ее доверие, покажи, на что способна. Времени у тебя на то предостаточно. - Как прикажешь, первый, - без особого энтузиазма отозвалась Милана. На его идеи она смотрела скептически: выкаблучиваться и выслуживаться перед наследницей Милана не намеревалась, не собачкой же домашней была, в конце концов. Но найти общий язык можно было с любым человеком, и в этой ситуации Милана рассчитывала хотя бы на перемирие с гордой молодой женщиной, так чтобы совместное времяпрепровождение не вызывало у обеих притока желчи. Король явно обозначил свою позицию – Милане придется справляться самой, пока он самоустранился и снял с себя всю ответственность. Возможно, Гаярвион тоже понимала это, а коли так, то они оказывались в одинаковой ситуации, и это уже несколько сближало их. Порыв ветра толкнул в крыло, когда она аккуратно изменила направление полета, направившись к массивным башням крепости на острове. Высоко в небе полоскались знамена – красный бегущий по белому полю конь Бреготта, расправивший крылья черный орел дома Эрахир. Хорошие знамена, соответствующие этому месту как нельзя лучше. Даже несмотря на все сложности, Милане нравилось здесь. Только очень уж не хватало сестры, присутствие которой было таким привычным и обыденным, что сейчас она едва ли не половины мира лишилась, не чувствуя ее за спиной. Да и родителей хотелось увидеть, и крошку Нави. Так давно она не слышала ее смеха, не видела улыбки! Нави готовилась стать Жрицей, росла мягкой, ласковой, словно крохотный пушистый котенок. Конечно, она не полетит на эту войну, нечего ей здесь делать. Где-то сейчас бродит среди густых лесов, окружающих Белый Глаз, поет песни деревьям, кружится одна среди лесных полян, топча босыми ногами мягкую траву и белые соцветия кислицы. Милана улыбнулась, припомнив, как ловко плели тонкие пальцы сестры разноцветные венки, как журчал ее голос, взволнованный, полный глубокого сокровенного трепета, когда молилась она по утрам встающему солнцу и просыпающемуся миру. Нави любила Аленну и уж точно сама была Ее любимицей, тонкая, будто тростинка, легкая, как перо, с огромными любопытными глазами олененка и золотым смехом, что рвался из груди. Такие любы были Богине, таких Она привечала и одаряла Своей нежностью. И Милана часто просила Милосердную за нее, чтобы укрыла, уберегла от напастей, сохранила в ковше Своих любящих ладоней. И Аленна слышала ее, как же могло быть иначе? Мелькнули под ней крытые черепицей крыши замковых построек, широкие крепостные стены, по которым двигались фигурки людей. Сверкнуло солнце на железном шпиле, над которым хлопал крыльями на ветру орел Эрахиров. Каждому из них Милосердная плела свою дорогу: кому-то тихую, словно дремлющее под замшевым корнем лето, кому-то грозную, как боевая песня войны. Милана всегда знала свое место в этом великом узоре и не желала иного. И просила только любимых сберечь на том пути, который избрали они сами. У ее покоев не было балкона, так что она просто приземлилась во внутреннем дворе, окружающем манор. Рассвет уже вовсю набирался силы, и утренняя тренировка на плацу успела начаться. Но Милана хотела привести себя в порядок после тяжелой дурманящей ночи в объятиях Дэлайи, когда ей и поспать-то толком не удалось, а потому зашагала прямиком через Большой зал манора к своим покоям. Встречные обитатели крепости кивали ей, приветственно вскидывали руки, перебрасывались с ней одной-двумя фразами. Кто желал доброго дня, кто справлялся о здоровье, и все были неизменно приветливы. Казалось, весь Бреготт принял Милану кроме одной единственной женщины в нем – его властной и гордой хозяйки. Вот только спокойно переодеться и освежиться ей так и не дали. Стоило Милане потянуть на себя ручку двери, как из комнаты пахнуло знакомым запахом – одуванчики и сладкие плюшки. Она только улыбнулась, прикрывая за собой дверь. Так пахло от Хэллы Натиф, и почти также, только чуть мягче – от маленькой Нави. Ведьма отыскалась почти сразу же – свернувшаяся в клубочек в глубоком кресле у окна и мирно сопящая. Рот у нее приоткрылся, толстая черная коса растрепалась, и несколько спутанных прядок упали на лоб. Голову она откинула на подлокотник кресла и теперь медленно сползала с него, выгнувшись в какой-то странной позе, словно завернувшийся в узел кот. И громко сопела, чуть похрапывая, только усиливая сходство. Хмыкнув, Милана прошла к дальней стене комнаты, где на комоде стоял глазурованный белый таз для умывания, а рядом с ним – кувшин с водой. За ночь она остыла – в окружении гранитных стен всегда было холоднее, - и Милана зафыркала, умываясь бодряще холодной влагой, от которой сразу же засаднили зубы. Сзади послышался какой-то хриплый всхлип, а затем заспанный голос Хэллы Натиф невнятно выпалил: - Что случилось? Что происходит? - Это ты мне скажи, - ухмыльнулась Милана, снимая с крючка на стене полотенце и вытирая лицо. А затем повернулась к сонно моргающей девушке, которая спустила ноги с кресла и теперь с бестолковым видом оглядывалась по сторонам. - Я что, задремала? – пробормотала та, моргая своими темно-карими глазами и глядя на нее так, будто не узнавала. И сразу же зашипела, хватаясь за шею. – Проклятье, как шея болит! - Тяжелая ночь? – вздернула бровь Милана, разглядывая ее. Белая форма Спутницы выглядела помятой, да и сама маленькая ведьма казалась какой-то вялой и невыспавшейся. - Я просто долго тебя ждала! – спохватилась та, складывая руки на груди и принимая самый обличающий вид из всех, какие только могла принять. Строго посмотрев на Милану, Хэлла Натиф вздернула бровь и вместе с ней свой нахальный оливковый подбородок. – Где ты была? Я ждала тебя прорву времени! - У меня были дела, - спокойно отозвалась Милана, откладывая в сторону полотенце и присаживаясь к столу напротив кресла ведьмы. На тарелке виднелись какие-то обкусанные недоеденные кусочки сыра – видимо, Хэлла Натиф подъедала здесь что-то вечером в ожидании ее. А в чайнике обнаружилось немного давно остывшего чая. Плеснув в первую попавшуюся чашку, Милана сделала глоток. - Дела? Какие у тебя могут быть дела, когда здесь такие дела творятся! – ведьма особенно выделила тоном слово «такие», укоряющее глядя на нее. Впрочем, она всегда так себя вела, и Милана давно уже успела к этому привыкнуть. - Что случилось? – отметая лишнее прочь, спросила она. - Послание от Говорящего с Тенями Нгуена пришло, - со всей возможной важностью сообщила ей ведьма. – Вольторэ выступает на Ничью Землю. - Отлично, - удовлетворенно кивнула Милана, внутренне пожелав ей удачи. Сумрачная молчаливая Аватара скрывала от всех, как тяжело далось ей объявление войны, какую боль причинило. Но она справлялась и делала то, что и должна была делать, как и все они. Ты уж держись там, нерожденная. А я постараюсь сделать все, чтобы помочь тебе. – А что Ниера? - О Ниере в послании не было ни слова, - будто оправдываясь, как-то не очень уверенно ответила ведьма. – Говорящий Нгуен передал, что выступление началось. И еще – что он оповестит о результатах атаки, как только они будут. - Хорошо, - кивнула Милана. Значит, оставалось ждать вестей. В победе Аватар она не сомневалась, особенно после полученных вестей о прибытии в лагерь войск зрячей Найрин. Это успокоило Милану ровно настолько, насколько вообще могло успокоить. Теперь Аватары действительно были в безопасности, и тревожиться о них не имело никакого смысла. Но вот Хэллу Натиф ее спокойствие, кажется, совсем не устроило. - Хорошо? И это все, что ты можешь сказать? – сердито заерошилась в кресле она, бросая на Милану колкие взгляды. – Началось сражение, которого мы так долго ждали. Неужели ты не понимаешь, насколько это важно, Спутница Милана? А еще она почему-то считала, что официальное обращение добавляет ее словам веса. Впрочем, что-то тут было не так. Милана принюхалась, внимательно присмотрелась к маленькой ведьме. Хэлла Натиф и впрямь походила сейчас на кота, который очень сильно старался скрыть какую-то пакость, но от него слишком разило виной, чтобы это действительно получилось. - Где ты была ночью? – спросила Милана, игнорируя ее протестующий вид и принюхиваясь к изменениям запаха. - Какая разница? Сейчас речь совсем не о том! – попыталась она, но у нее не получилось. - Где ты была, Хэлла Натиф? – уже полностью убедившись в своей правоте, повторила с нажимом Милана. - Почему я должна перед тобой отчитываться? Ты мне не мать! – сыграно было хорошо, но неубедительно, потому как запах вины и страха стал только сильнее. - Потому что если ты во что-то влипла, вытаскивать тебя из этого придется мне, - спокойно проговорила Милана. – Так что лучше просто ответь на мой вопрос. Еще несколько мгновений ведьма колебалась, а потом лицо у нее страдальчески исказилось, и она подалась вперед, заламывая руки и растеряв последние остатки независимого вида. - Мы вчера вечером договорились с Айреном и другими лордами, что пойдем на пикник при полной луне. Они мне так долго рассказывали, что это очень красиво, ну я и согласилась. А придумали это Айрен и Эльгар Антир, они настойчивее всех звали, - зачастила она, отчаянно глядя на Милану. – А когда я пришла на место, где мы условились собраться, там никого не было, кроме Эльгара. Я спросила, где Айрен с Малькомом, да и Гвендион они должны были с собой взять. Он сначала долго мне обещал, что они скоро придут, повел меня бродить вдоль береговой линии, показывал луну, виды всякие. И никто все не шел и не шел, и я начала беспокоиться. Милана с трудом сдержала глубокий вздох. Страхом от девчонки не пахло, только неуверенностью и виной, значит, ничего дурного не случилось. И вся эта ерунда была ерундой только для Миланы, а для Хэллы, разумеется, имела первостепенное значение, а значит, нужно было слушать. Теперь становилось понятно, какая из двух новостей – штурм Ничьей Земли или ее собственные похождения – привела сюда Хэллу Натиф и заставила ее так долго ждать возвращения Миланы. - Мы уже целый час прогуляли, и так никто и не пришел, - продолжала ведьма с таким расстроенным видом, будто вся вселенская несправедливость сейчас заключалась в этом факте. – А потом он привел меня обратно, на то место, где мы должны были встретиться, и там стоял стол плетеный со свечами, весь уставленный сладостями и вином, и там еще были его слуги. И он предложил мне поужинать пирожными… - Вкусно было? – очень серьезно уточнила Милана, и Хэлла Натиф, заморгав от неожиданности в первый момент от того, что ее прервали, нетерпеливо махнула рукой: - Вкусно, но не о том разговор. Когда я его спросила, что это все значит, и почему мы вдвоем, он мне сказал, что просто хотел побыть со мной наедине и поэтому наврал всем остальным, что я отменила встречу и осталась в крепости. Представляешь?! – Милана в ответ только головой покачала, почти искренно вскинув брови от негодования. – И я теперь не знаю, что мне делать, - расстроено закончила Хэлла Натиф. – Меня столько народу видело – и его слуги, и стражники во дворце, и все это обязательно передадут Айрену. И тогда он подумает, что я его обманула. Вспомни Сулико и Рощу Великой Мани. Милана приказала себе быть терпеливой. Она прекрасно помнила, какие глупости они с Крол творили, когда им было по столько же лет, сколько и Хэлле Натиф, и у них тоже тогда было полно очень важных проблем, которые так просто не решались и все. Роксана, пожалуйста, пусть с Гаярвион все окажется так же «сложно»! - Просто расскажи Айрену все, как было, - посоветовала она с надеждой глядящей на нее ведьме. – Этот Эльгар Антир тот еще прохвост, это все знают. Если ты сама скажешь об этом Айрену, он поверит тебе. Только не затягивай, иначе Эльгар подсуетится, и тогда тебе уже не выкрутиться. Молодой сын Дэлайи был той еще вертлявой бхарой, вечно создающей всем проблемы. Дэлая, - поразительно! - души в нем не чаяла, называя его в высшей степени достойным молодым человеком, но Милана успела уже составить о нем собственное и далеко не самое лучшее мнение. Он повсюду таскался за младшим Гведаром и, похоже, находил особое удовольствие в том, чтобы мериться с ним богатством, положением или еще более смехотворными вещами. Гведар же, будучи еще чересчур молодым и наивным, явно не понимал, с кем связался, и относился к сыну Дэлайи с искренней привязанностью и восхищением. Но не Милане было открывать Айрену глаза на истинную сущность его друга. Да и не имело это ровным счетом никакого значения ни для нее, ни для окружающих. Но не для всех, похоже. - Но я же не могу ему в глаза сказать, что его друг ему лжет! – Хэлла Натиф взглянула на Милану, как на сумасшедшую. – Разве же он поверит мне? - Лучше поддержать ложь Эльгара о тебе, чем сказать Айрену правду? – Милана насмешливо покачала головой и долила остатки чая себе в чашку. Может, они с Крол были и такими же глупыми, а может, и нет. Кто теперь мог бы о том рассказать? - Мне кажется, ты не до конца оценила всю сложность ситуации, - осторожно проговорила ведьма, бросая на нее долгие взгляды и старательно разглаживая полы своей белой куртки. Милана хмыкнула в ответ, и девушка вновь гордо вскинула вверх подбородок. – Здесь нужна деликатность, осторожность, осмотрительность. Это ведь политика, Милана, здесь не может быть ничего простого. - Конечно, куда уж быть простому? – Милана улыбнулась и поднялась из кресла, заканчивая этот разговор. – Коли это все, о чем ты хотела поговорить со мной, то я пойду, зрячая. - Куда? – удивленно заморгала Хэлла Натиф, глядя на нее. - Как и всегда – тренироваться на плац, - терпеливо ответила Милана. – Солнце уже взошло, меня ждут. Вдруг ведьма хлопнула себя по лбу и поморщилась, вновь растеряв всю свою уверенность и напускное превосходство. - И об этом я тоже забыла тебе сказать. Вчера вечером искала тебя, чтобы передать, еще перед тем, как встретилась с Эльгаром, но так тебя и не нашла. И где тебя носило? – Хэлла Натиф сердито взглянула на Милану, будто это была ее вина. – Если бы ты была здесь, я бы сразу передала! А не вот так вот, позабыв обо всем на свете! - Я была у леди Дэлайи, - спокойно глядя ей в глаза, произнесла Милана, и щеки у Хэллы Натиф полыхнули ярко-красным румянцем. – Что ты должна была мне передать? - Вот как, у нее. Ага, – кое-как справившись со смущением, которое неизменно вызывала у маленькой ведьмы связь Миланы с Дэлайей, Хэлла Натиф подалась вперед. – Что наследница Гаярвион желает видеть тебя в своих покоях, как только рассветет. Она вчера специально прислала ко мне слугу, чтобы сказать о том. - К тебе? – вопросительно взглянула на нее Милана. - Да, потому что тебя он не нашел! – Хэлла Натиф сердито подскочила с кресла и зыркнула на нее черными, как у вороненка, глазами. – В следующий раз потрудись быть там, где тебя ищут! Я тебе не посыльный и быть им не собираюсь! Доброго дня! С самым гордым видом крохотная ведьма направилась к двери, но достаточно медленно, чтобы у Миланы была возможность ее остановить и попросить прощения за столь вызывающее поведение. Та только ухмыльнулась и попросила: - Когда будут новости от Вольторэ, извести меня. Ведьма в ответ громко хлопнула дверью, наградив Милану напоследок испепеляющим взглядом. Да, женщины по эту сторону гор и впрямь сильно отличались от анай, и прежде всего – абсолютным нежеланием искать компромиссы и добиваться согласия. Или это просто меня такие окружают по воле Твоей, Переменчивая? Коли так, то мне ничего не остается, кроме как смириться с этим.