Танец Хаоса. Иллюзии

Вильхе изломался, падая на правое крыло, и по широкой дуге облетая вытянутую длинным пальцем в небо башню Небесного Дворца Ишмаила. Воздух свистел в ушах, ледяной ветер резал глаза, и Тьярд щурился, чтобы различать хоть какие-то детали на такой скорости. Погода по эту сторону гор была теплее, чем в Роуре, гораздо теплее, и даже сейчас, на закате и на такой высоте ему было жарко в глухо застегнутой под горло кожаной летной куртке. Всем своим существом он чувствовал Вильхе под собой – мощные мышцы спины, перекатывающиеся под панцирем из мелких черных чешуек, покрытых темно-синими крапинками раскраса, тугие удары его сердца, гоняющего кровь по могучему телу, то, как раздуваются его бока при каждом вздохе. Уже очень много лет они летали вместе, слитые воедино, и Тьярд знал своего макто, как себя. А объединяющий их обоих в одно Дар Иртана в его груди сейчас пульсировал солнцем, позволяя им даже не думать, но просто быть одним живым существом. Созданным для неба, созданным для танца и для войны. Была ли разница между этими вещами? Макто обходил по большой спирали башню Небесного Дворца, и Тьярд смотрел во все глаза, пытаясь оценить происходящее. Это было даже забавно – вести ту часть битвы, в которой сражались ведуны, не видя при этом энергетических потоков. Фактически он командовал вслепую, и если бы не макто Бьерна, который вез за своими плечами Белоглазого Хана и ни на метр не отставал от Тьярда, именно так и было бы. Могучий Бьерн правил своим макто с легкостью опытного наездника, большую часть жизни прожившего в небе. Ветер развевал его кучерявые темные волосы, бросая их за спину, отчаянно трепал кожаную летную куртку, едва не лопающуюся на его широких плечах. Сложением Бьерн не уступал кузнецу, и с годами стал только крупнее, напоминая невозмутимую и недвижимую скалу, которую не смогли бы сдвинуть с места даже самые свирепые землетрясения и ветра. Толстые кожаные ремни постромков на его огромных кулаках смотрелись тонкими ниточками, и каждый раз, как он тянул на себя поводья, Тьярду казалось, что он сейчас с легкостью вырвет их из креплений на голове макто. Хан за его спиной на фоне гигантской фигуры Бьерна казался даже меньше, чем был на самом деле. Высокий, ладно сложенный, но при этом удивительно изящный, с открытым лицом и светлым взглядом, одетый в белый балахон ведуна, Хан не сводил глаз с происходящего внизу, и белки его сияли ослепительной белизной. В этой битве Хан был глазами Тьярда, и если уж по чести, то это именно он по-настоящему руководил сражением, а вовсе не Тьярд. Но небесным змеям нужно было видеть своего лидера собственными глазами, чтобы понимать, за кого и за что они бьются, и именно поэтому Тьярд сейчас был здесь, а не сражался внизу на улицах города плечом к плечу с анай, где от него было бы гораздо больше пользы. Небось охота тебе копьем помахать после стольких-то лет, сестра! – с улыбкой подумал он, бросая взгляд вниз, на раскинувшиеся далеко внизу улицы города, которые сейчас заполняли разноцветные огоньки крыльев анай. Странная тишина владела им – огромная и всеохватная, наполняющая его равнодушием и каким-то удивительным молчаливым созерцанием, совсем не подходящим настоящему моменту. Будто на своем макто он парил не над жарко кипящей под ним битвой, а над бескрайними равнинами Роура на рассвете, когда только небесная тишь правит миром, и в ней медленно движется золотая колесница солнца, вновь отвоевывая у жадной ночи свои владения. Эта тишина пришла к нему еще ранним утром, как только Найрин принесла весть о захвате Аватары Создателя, и все это время он плыл в ней, переполненный покоем до самого краешка. А битва внизу кипела, с каждым мгновением только набирая обороты. Судя по всему, дела у анай шли не так уж и плохо – Тьярд видел на трех уровнях городских стен подавляющее большинство огоньков крыльев, а не крохотных закованных в сталь фигурок защитников. Но его делом был Небесный Дворец, и отвлекаться от него на что-то другое явно не стоило. План, разработанный ими с Ханом и анай, был прост. Бросить все силы ведунов вельдов и кортов на Небесный Дворец, бить и бить по нему до тех пор, пока они не привлекут внимание Ярадана Эвилид и не выманят его из той берлоги, в которой он прятался все это время. А потом в битву вступит Боевая Целительница Найрин – самая сильная из всех присутствующих по эту сторону гор ведунов, самая опытная. Хан всегда говорил о ней с особым уважением в голосе, ведуны вельдов склоняли перед ней головы, хоть не стали бы этого делать ни перед кем из анай. Тьярд не мог ощутить, насколько она сильна, но понимал это по реакции окружающих его Белоглазых и Черноглазых. А еще он помнил, что во время Великой Войны именно Найрин отправилась к Белому Источнику, чтобы нанести последний сокрушительный удар по врагу, и она справилась с возложенной на ее плечи задачей и даже пережила это, хоть все и думали, что она погибнет. Так что и на этот раз она должна была управиться, пусть и противником ее стал один из легендарных Эвилид, которые считались непобедимыми. Все Черноглазые и Белоглазые ведуны вельдов до последнего сейчас были в воздухе, заняв место второго наездника на спинах макто. Но и это еще не все. Хану удалось убедить ведунов кортов тоже сесть в седла ящеров, хоть на это у него и ушло несколько дней непрерывных увещеваний. Корты считали макто детьми самого Небесного Змея Солнце, почитали их и вельдов почти как богов, и даже прожитые три десятилетия в мире и равенстве не до конца еще выбили из их голов эти устаревшие представления. Иногда Тьярду казалось, что он половину собственной жизни согласился бы отдать, чтобы случилось чудо, и все эти глупейшие серые предрассудки и суеверия исчезли в один миг. Только, к его глубочайшему сожалению, таких чудес Иртан Всеблагой никогда не дарил своим сыновьям. Знание и мудрость достигались только тяжелым упорным трудом, а уж чувство уважения к своему собственному и всем остальным народам давалось человеку еще тяжелее. Не одно поколение должно было кануть во тьму времен до того мига, когда корты и вельды станут поистине равны внутри собственных голов и смогут жить, как один народ, а не господа и слуги. Тьярду оставалось только молиться о том, чтобы увидеть этот день однажды. На данный момент в небе со стороны объединенного войска кортов и вельдов находилось почти тысяча ведунов от самого сильного до самого слабого. Учитывая Эвилид, оставлять кого-то в резерве Тьярд посчитал нецелесообразным. Да и подготовка жрецов по эту сторону Эрванского кряжа сильно отличалась от того, что умели анай и вельды, так что этот шаг оказался правильным. Макто черной стаей кружили по спирали вокруг башни, нанося один удар за другим. Без перерыва и отдыха ведуны бомбардировали старые стены боевыми рисунками: огненными шарами, ледяными стрелами, копьями молний и ревущим ветром. Грохот в небе стоял такой, будто тысячи гроз разразились в один миг, и у Тьярда волосы на затылке потрескивали от напитывающих воздух разрядов. Вельды пытались взрывать камни изнутри, вытягивать воздух из коридоров, пытались развалить Небесный Дворец по камушку, но пока еще не особенно преуспели в этом. Враги быстро сориентировались и оказали достойное сопротивление. За окнами белоснежного строения то и дело мелькали силуэты людей, оттуда в макто летели все те же боевые рисунки, уже знакомые вельдам, и те, о которых они и не слышали никогда. Первые потери не заставили себя долго ждать. Тьярд насчитал уже несколько десятков ящеров, рухнувших вниз на крыши города, некоторые макто остались с одним седоком на спине. Но и у защитников города дела шли не так уж и хорошо. В стенах Небесного Дворца зияли пробоины с кривыми обломанными, обгорелыми краями, из окон в некоторых местах валил дым. Белоснежные стены покрывали черные ожоги боевых рисунков, золотой шпиль в некоторых местах оплавился и потек вниз, образовав кривые безобразные наросты. Макто кружили вокруг дворца по спирали, двигаясь навстречу друг другу так, чтобы ни на мгновение не оставаться на одном месте и вести обстрел сразу же со всех сторон. К тому же, они без конца меняли высоту, чтобы жрецы, защищающие дворец, не успевали привыкнуть к силе и манере ведения боя каждого конкретного нападающего вельда. «Хороший полководец сам ведет своих людей в бой», - так учил его отец, а Тьярд не знал ни одного человека, способного сравниться в силе воли с покойным Царем Небо. Порой одно лишь присутствие царя вселяло уверенность в воинов, не одна битва была выиграна вельдами только потому, что Царь Небо сам вел своих сыновей в бой. Битва против анай, которые сейчас сражались на их стороне, но разве имело значение то, кто был твоим соперником? Вильхе плавно по дуге уходил в сторону, то и дело меняя высоту или направление полета. Так ведунам противника было сложнее попасть в них. Несколько раз Хану уже приходилось отражать их атаки, не позволяя сбить Царя Небо. Но пока еще ведуны в башне были слишком заняты налетающими на них вельдами, чтобы выцеливать и охотиться на царя. Но у их казавшегося бесполезным кружения вокруг башни была и еще одна цель, пожалуй, самая главная цель в этой битве – почувствовать присутствие Эвилид. Хан являлся одним из самых могущественных Белоглазых ведунов Эрнальда и мог почувствовать присутствие другого сильного ведуна даже на большом расстоянии. А потому именно он сейчас следил за возможным появлением Эвилид и должен был подать знак Боевой Целительнице Найрин. - Хан, есть новости? – крикнул Тьярд, перекрикивая шум ветра и грохот взрывов вокруг. Небесный Дворец содрогался, и грохот вокруг стоял такой силы, что от него уши закладывало. - Его еще нет! – прокричал Белоглазый в ответ. – Только жрецы! - Их становится больше? – уточнил Тьярд. – У них есть резерв? - Не могу сказать, - отозвался тот, качая головой. – Если и есть, то они хорошо прячутся. - Какова обстановка? - Мы давим их, - сосредоточенно откликнулся Хан, не сводя глаз с башни. – Сопротивление медленно, но верно слабеет. Думаю, еще полчаса, и мы сможем высадиться. - Продолжай наблюдение, - кивнул Тьярд. Радоваться было еще рано, тем более, что речь шла об одном из Эвилид. Вряд ли стоило рассчитывать на легкую победу. На военном совете этим утром царица Лаэрт Магара сразу же открытым текстом заявила, что следует ждать провокаций и ловушек, и Тьярд был полностью с ней согласен. - Царь Небо! – голос Хана звучал напряженно, и Тьярд обернулся, глядя на Белоглазого. Тот хмурился, не сводя глаз с горного пика, закрывающего полнеба над их головами. Смотрел Хан выше оплавившегося и потекшего, будто свеча, золотого шпиля Небесного Дворца. – Я чувствую что-то странное там! Нужно проверить! - Где? – Тьярд вывернул голову, вглядываясь в лежащую на боку скалы тень. - Выше дворца! Лети за нами, я поведу! Макто Бьерна плавно изменил движение полета и пошел вверх, уходя в сторону каменной громады. Тьярд тоже натянул постромки и склонился к спине Вильхе, заставляя его лететь вверх. Макто натужно захлопал крыльями, разгоняя ветра, и начал набирать высоту. Бьерн держался впереди, Тьярд следовал прямо за ними, пытаясь рассмотреть, что же привлекло внимание Белоглазого. На первый взгляд ничего необычного в скале не было. Небесный Дворец стоял на широком каменном выступе, нависая над городом, а с другой его стороны поднималась лишь обрывистая стена Пика Грозара, как его называли здесь. Но подлетев поближе, Тьярд разглядел и еще кое-что. Узкую тропинку, вырубленную прямо в камне, едва заметную – один человек с трудом бы прошел, которая змеилась по боку скалы вверх. Выглядела она такой крутой, что вряд ли по ней смог бы вскарабкаться хоть кто-нибудь кроме горного козла, многие ступени обрушились, зияя проломами и опасными сколами краев. Одному Иртану было ведомо, зачем делать такую тропу на отвесном склоне. Бьерн взлетал все выше, забирая вместе с тропой все больше к югу, и Тьярд обернулся, хмурясь. Не стоило выпускать из поля зрения битву внизу. По опыту он знал, что провокации случаются как раз в те моменты, когда человек к ним меньше всего готов, и ради какой-то козьей тропы вряд ли стоило рисковать исходом битвы. - Что ты там увидел, Хан? – крикнул он вслед уходящему вверх макто Бьерна. Белоглазый обернулся в седле, продолжая держаться за Бьерна, ровно настолько, насколько ему позволяли страховочные ремни, и прокричал в ответ: - Я чувствую очень сильное энергетическое возмущение! Очень сильное поле! – голос его долетал обрывками – ветер на такой высоте в близости от скалы играл с воздушными потоками по собственной воле, снося звук прочь. Но голос Хана звучал достаточно встревожено, чтобы Тьярд напрягся. – Там впереди что-то огромное! - Что это может быть? – спросил Тьярд, глядя поверх его головы на медленно приближающийся пик горы, протыкающий насквозь зазолотившееся закатное небо. – Это Эвилид? - Это очень похоже на то, что я чувствовал за Семью Преградами! – крикнул в ответ Хан, и Тьярд ощутил изумление, вглядываясь вперед внимательнее прежнего. Только глаза шарили, шарили по голой скале и пока не видели ничего, кроме извивающейся по ней серпантином тропки. – Такое чувство, что там впереди – выход Источника на поверхность! Тьярд едва не расхохотался, всем собой переживая ослепительное осознание. Так вот, где вышла та жила, которую они искали все эти годы! Двадцать долгих лет после окончания похода за Семь Преград ведуны вельдов обследовали Эрванский кряж в поисках энергетической жилы. Черный Жрец Каярди запечатал Источник, заставив его уйти за Грань, в мир тонких сущностей, которым он и принадлежал. Но ведуны Эрнальда в один голос утверждали, что жилу не так-то просто заставить исчезнуть. И если в одном месте месторождение закрывалось, то в другом оно могло раскрыться заново. Тьярд надеялся с помощью Иртана отыскать эту жилу и использовать ее во благо вельдов. Тем более, что Черноглазые и Белоглазые в один голос утверждали: что-то есть на востоке, какие-то колебания, которые они фиксировали, достаточно слабые, чтобы отследить их источник было сложно, но постоянные, что давало надежду на его обнаружение. Столько сил и ресурсов было затрачено на это, а теперь оказалось, что Источник находился восточнее Эрванского кряжа! Но почему тогда Хан сразу не почувствовал его, как только они приблизились к Асфею? Ведь он говорил, что в прошлый раз во время финальной битвы в бездне мхаир фиксировал излучение Черного Источника за много сотен километров от того места, где он располагался. Быть может, все дело было в одном из Эвилид, который каким-то образом экранировал излучение Источника, не давая ведунам вельдов его почуять? - Осторожнее! – крикнул Тьярд, прижимаясь еще ближе к спине Вильхе и заставляя его лететь быстрее, чтобы нагнать макто Бьерна. – Ярадан может быть там, у Источника! Хан только отрывисто кивнул, даже не поворачиваясь. Глаза его были прикованы к скале, ветер рвал длинные черные волосы, бросая их за спину. Каменная порода быстро скользила перед глазами Тьярда, тропа упрямо взбиралась по ней вверх. А в голове вихрем неслись мысли, еще более оглушительные, чем грохот сражения внизу. Если там, наверху, есть выход Источника на поверхность, то Ярадан, скорее всего, там и прячется. И ему нет никакого резона спускаться вниз. Достаточно лишь дождаться, когда войска внизу расслабятся, решив, что побеждают в сражении, а потом ударить по ним, обрушив всю мощь Источника им на головы. Прихлопнуть одним ленивым ударом, как муху на стене, да и дело с концом. Нужно как можно скорее предупредить Найрин! Но сначала я должен убедиться. Ветра на такой высоте бесновались, став злыми и холодными. Воздушные потоки натыкались на громаду горы и изламывались, искривлялись, разбиваясь на два рукава и обтекая ее с обеих сторон, образуя завихрения и воздушные ямы. Вильхе начал терять скорость, натужно хлопая крыльями и с трудом пробиваясь вперед. Чтобы не мешать ему, Тьярд еще плотнее прижался к его спине, приник как можно ближе, чтобы снизить трение о воздух. А сам все искал, искал, шаря глазами по голой поверхности отвесного склона, по которому взбиралась тропа. Вдруг скала перед ним изменилась, открыв узкий проход. Будто гигантский топор расколол гранитную породу, образовав узкую и глубокую трещину. Именно в нее и вела тропа, превращаясь в длинный извилистый тоннель, и Тьярд дернул Вильхе за поводья, заставляя его зависнуть в воздухе, прекратив подъем. Бьерн сделал то же самое, и его макто завис в нескольких метрах справа от Тьярда. - Там Источник! – прокричал Хан, указывая рукой на трещину. – Я чувствую его! - Что будем делать? – Бьерн вскинул на Тьярда встревоженный взгляд. Его брови мрачно сошлись к переносице. – Пойдем туда? Тьярд оценивающе взглянул на трещину. Вполне возможно, что именно там скрывался Ярадан, и коли так, лезть туда без подготовки и плана было сущим безумием. Но был ли у них выбор сейчас? - Я могу попробовать дотянуться до Источника отсюда, - напряженно проговорил ведун, не сводя взгляда с ведущей во тьму тропы. – Здесь достаточно близко, я чувствую его. - Но ты же Белоглазый ведун, - нахмурился Бьерн, оборачиваясь через плечо. - Впереди Белый Источник, - твердо ответил Хан. - Белый? – удивленно вскинул брови Тьярд. – Не Черный? - Белый, я совершенно уверен, - подтвердил ведун. - Но как это возможно? – Тьярд вновь взглянул на скалу, чувствуя себя сбитым с толку. Что-то не связывалось, что-то совершенно точно шло не так, как он ожидал. – Там ведь должен быть Черный Источник! Ведь за Семью Преградами уничтожили Черную жилу. - Я не знаю, почему так получилось, Царь Небо, но впереди – Белый Источник. – Хан взглянул на Тьярда, и в его голубых глазах была решимость. – И если ты позволишь мне попробовать, я постараюсь овладеть его мощью. Он был так похож на своего брата-близнеца Кирха – такой же упрямый, такой же несгибаемый, такой же непоколебимо уверенный в своих силах. И безрассудный. Тьярд заколебался, еще раз оглядываясь назад, на сражение, что кипело далеко внизу под ним на стенах города. С такого расстояния детали не удавалось разглядеть, только черные точки кружащихся вокруг башни макто, огоньки крыльев анай внизу. Да еще ветер доносил приглушенный грохот взрывов. Мог ли он так рисковать? Мог ли сейчас броситься в пекло, оставив сражение позади и никого не предупредив о грядущей опасности? Но разве же просто так ты привел меня сюда, Иртан? Решение пришло само, и на этот раз Тьярд не колебался. - Бьерн, принимаешь командование! Высади Хана на тропу и лети вниз. Найди Боевую Целительницу Найрин и расскажи ей о том, что мы нашли здесь, предупреди всех. Мы пойдем к Источнику. Несколько мгновений Бьерн смотрел на него, и на лице его отражалось сомнение. Но на то он и был сам собой, что спорить не стал. Тьярд благословлял небо за то, что послало ему Бьерна. Этот человек был верен ему и никогда не оспаривал его решений, какими бы безумными они ни были, предпочитая предлагать по делу, чем пререкаться и на корню отвергать любой план только лишь из собственного упрямства. Все мы изменились после Великой Войны, стали теми, кем и должны были стать. Кивнув, Бьерн ограничился лишь коротким: - Будьте осторожны! Иртан с вами! Макто Бьерна подлетел к скале и завис в воздухе над самой лестницей, а Хан принялся быстро отстегивать удерживающие его в седле крепления. Тьярд ждал в стороне, удерживая Вильхе на одном месте, следя за тем, чтобы создаваемые его крыльями воздушные течения не толкали под крыло макто Бьерна. Лестница была узкой и очень ненадежной, а падать с нее было очень далеко. Не стоило искушать судьбу, им и так предстояла опасная задача. Ты уверен? Лезть туда вдвоем, учитывая Эвилид, не слишком-то хорошая идея. Возможно, стоило бы подождать подмогу. Но было ли у него время? Он слишком хорошо помнил Великую Войну и тот удар, что нанесли ведуны стахов по анай, который едва не уничтожил всю их армию в один миг. Тогда никто и не предполагал, что у врага может быть столь мощный боевой рисунок, и это при том, что за спиной у вражеских ведунов еще не было ни Эвилид, ни всей мощи Белого Источника. Тогда они отбились ценой огромных потерь и использовали оружие врага против него же самого. Но судьба редко давала шанс дважды выбраться из одного и того же капкана. Хан спрыгнул на каменные ступени, и Бьерн, сотворив над ним в воздухе охранный жест, увел своего макто в сторону. Тьярд уверенно направил Вильхе к лестнице, отстегивая при этом ременные крепления от ног, чтобы не терять время. Неизвестно, было ли у них вообще это время. Эвилид мог нанести удар в любое мгновение, так что мешкать не стоило. Вильхе удивленно взглянул на Тьярда, когда тот сполз с седла и легко спрыгнул вниз, на каменные ступени лестницы. Тронув комочек дара Иртана в груди, он отпустил макто. Черно-синий ящер хрипло каркнул, недоверчиво взглянул на него своими золотыми глазами, а потом легко развернулся и, сложив крылья, камнем упал вниз. Внутри себя Тьярд ощутил медленно затухающее присутствие – макто отдалялся, и связь между ними теряла свою интенсивность. - Пойдем, - кивнул он Хану на расщелину в скале. – Не будем терять время. Белоглазый ведун первым легко поднялся по ступеням и свернул на узкое плато, отделяющее уходящую вглубь скал тропу от раскинувшейся внизу бездны. Ветер в последний раз зло дернул их обоих за волосы, а потом они вступили в расщелину, и весь звук как будто обрубило у них за спиной. Здесь было совсем холодно, черная тень от горы густо заплела проход, лишь вверху над их головами тянулась тонкая и очень-очень далекая полоска золотого закатного неба. По обеим сторонам поднималась ледяная порода, и тропа, ведущая к Источнику, больше всего походила на трещину в скале, возникшую естественным путем. Разве что пол под ногами выпрямили, да кое-где по стенам сбили выступающие в проход камни, чтобы легче было идти. Вдвоем здесь было не развернуться, так что Тьярд пропустил Хана вперед, разумно рассудив, что сейчас от него больше толку. Он ведь мог ощутить присутствие Эвилид и излучение Источника. - Почему ты не почувствовал его раньше? – понизив голос, спросил Тьярд. Странно, в узком ущелье эха не было, звук как будто тонул в вязкой темноте, не разносясь дальше, чем на несколько метров. Но он не хотел рисковать и привлекать к себе чужое внимание. – И ведьмы анай тоже ничего не сказали. - Источник укрыт чем-то вроде экрана, - также тихо и очень сосредоточенно отозвался Хан. – Я почувствовал его только потому, что отсюда пришла вибрация, пока мы кружили вокруг Небесного Дворца. Одна единственная вибрация рисунка, которая пришла сверху, а не сбоку – это насторожило меня. - Это был Ярадан? – уточнил Тьярд, и пальцы сами легли на рукоять клинка Ярто Основателя, висящего на поясе. Вряд ли он имел какой-то шанс побороть Эвилид при помощи обычного оружия, пусть и созданного в глубокой древности ведунами Анкана. Но ровно также он знал и другую вещь: Иртан никогда не вязал на нити человеческих судеб лишних узлов, коли для них там не было места. И если что-то случалось, то только потому, что Он того хотел. Я слышу волю твою, Всеблагой, и пойду туда, куда ты поведешь меня. Страха внутри совсем не было, только твердая, как клинок, решимость. Страха не было и в голосе Хана, который приглушенно ответил ему, внимательно вглядываясь в проход впереди: - Это был ведун достаточно сильный, чтобы даже на таком расстоянии я ощутил его. - Ты сможешь противостоять ему? – спросил Тьярд, и Белоглазый, поколебавшись, ответил: - Все будет зависеть от того, успею я взять под контроль Источник до того, как он обрушит на меня свою силу, или нет. Хан говорил просто и без тени сомнений в голосе, впрочем, как и всегда. Этого человека не пугало ничто, в этом Тьярд уже успел убедиться за прошедшие годы. Многое в этом мире решала сила, но гораздо более важной на поверку оказывалась уверенность в собственных силах и уравновешенность. Хан являл собой непоколебимый сосуд из спокойствия, которое ничто не могло нарушить, а значит, шанс победить одного из Эвилид у них был. Пусть и очень призрачный шанс, но лучше уж такой, чем никакого вообще. Чем дальше они углублялись в тоннель, тем меньше звуков доносилось снаружи. Взрывы внизу превратились в приглушенные отдаленные хлопки, которые глушила монолитная скала, и с каждым пройденным шагом становились все тише, будто здешнее пространство буквально всасывало в себя звук, поглощало его. Ущелье петляло, постоянно меняя направление, и Тьярд не видел дальше, чем на десяток метров вперед. - Он там, - вдруг едва слышно проговорил Хан, притормаживая и вскидывая руку, чтобы остановился и Тьярд. – И он… что-то делает. - Ты можешь сказать, что? – напрягся Тьярд за его спиной. - Какой-то рисунок. Достаточно мощный, ему нужно много силы на его создание, - Хан замер, вглядываясь в пространство перед собой, а потом вдруг резко распахнул глаза и почти что выпалил: – Он сделал переход! Он уходит! - Вот и хорошо, - удовлетворенно проговорил Тьярд, буквально всем телом ощущая правильность происходящего. Самое безумное как раз и состояло в том, что несмотря на грохот бушующей внизу битвы, несмотря на смертельную опасность, нависшую над ними всеми, он при этом ощущал внутри тишину. Глубокую, словно бездонные бирюзовые волны океана, бескрайнюю и тихую, как небо над степью. Так приходил Иртан, забирая человеческое сердце в ковш ладоней и храня его светоч во время самых страшных потрясений и невзгод, и Тьярд очень хорошо знал это прикосновение. Оно вселяло бесстрашие, в нем просто не было места для сомнений. - Все, он ушел, - твердо проговорил Хан и почти что бегом сорвался с места. – Это наш шанс! - Осторожнее! – предупредил его Тьярд, следуя за ним шаг в шаг. – Не думаю, что он оставил Источник без защиты. Нам все равно придется драться. - Придется, - согласился Хан на бегу. – Я чувствую присутствие чего-то темного впереди, скверну. Держись прямо за мной, Царь Небо! Узкий тоннель петлял, уводя все дальше и дальше вглубь горы. И темнота с каждым шагом становилась как будто плотнее, буквально сдавливая их обоих, подступая все ближе. В какой-то момент звук вдруг совсем пропал, как и свет, и Тьярда со всех сторон окружило ощущение, которого он никогда раньше не испытывал. Растянутое до бесконечности время, в котором он плыл то ли слишком быстро, то ли слишком медленно, и каждое движение растягивалось и растягивалось без конца, становясь вечностью. Все мысли ушли прочь, ушло прочь само ощущение тела, будто его вырвали из его мяса и костей и опрокинули головой вниз в черный колодец ночного неба, дна которому не было. И он падал туда, падал неудержимо и так медленно, словно протискивался сквозь густой войлок, каким корты крыли свои походные шатры. А потом пространство как будто вздулось пузырем наружу, и он выступил из тьмы, охнув и широко распахнув глаза. Яркий свет ударил в лицо, все ощущения вернулись разом, наполнив его до края острым переживанием жизни. Оглушенный и не до конца понимающий, что случилось, Тьярд огляделся. Они стояли посреди огромного каменного колодца в самом сердце горы. Ровным кругом поднимались вверх к небу отвесные горные склоны без единой трещины или уступа, словно продавленные в породе гигантским резаком. А впереди, прямо по центру пещеры располагалось в каменной чаше нечто, напоминающее озеро. Только поверхность его переливалась всеми цветами радуги, бросая разноцветные сполохи на стены, насыщая воздух густым и мощным ощущением первородной силы. Все тело Тьярда запело, словно внутрь щедро плеснули меда наслаждения, все его существо замерло в предвкушении на одной единственной ноте, и он ощутил себя крохотным обнаженным младенцем подле стоп матери, ожидающим самого сладостного и безопасного прикосновения в своей жизни. Все вокруг него пело, напоенное силой, и эта сила звала его, поднимаясь в ответ из глубины его существа, из горящего дара Иртана в центре груди, который распахнулся наружу, изливая и изливая наслаждение. Никогда еще он не ощущал ничего подобного. Застыв посреди каменного колодца, Тьярд дышал, дышал всей своей грудью, всем своим телом, не сводя глаз с каменной чаши Источника перед ним. Источника всей мировой силы, Колыбели Мира. Ты со мной, Иртан! Я чувствую тебя!.. - Небесный Змей!.. – потрясенно пробормотал рядом Хан. Лицо его осветилось странной мягкостью, какой Тьярд на нем никогда не видел, ведун сделал нетвердый шаг вперед, заворожено глядя на озеро мощи, начинающееся прямо у его ног. Насколько бы не был Тьярд сейчас переполнен этой бесконечной силой, насколько бы он ни переживал каждой своей клеточкой полное единение с величайшей силой мироздания, а все-таки некоторые инстинкты невозможно было вытравить из собственного нутра. Тело подсказало ему само, словно кто-то мягко положил руку на затылок и повернул его голову в сторону, позволив глазам заметить движение. Он даже и не сразу понял, что видят его собственные глаза, и еще мгновение ему потребовалось, чтобы осознать это. Свет Источника струился повсюду, растекаясь золотыми переливами, полностью заполняя чашу колодца в сердце горы. Но в одном месте этот свет как будто искривлялся, изламывался, обрисовывая силуэт фигуры. У нее не было четких очертаний – только призрачная форма, которую создавал нежелающий касаться ее свет, но она при этом двигалась, направляясь к ним с Ханом. Словно сама пустота плыла к ним прямо сквозь световые волны, разбивая их, отклоняя прочь от себя, отводя в сторону. Высокая фигура, казавшаяся темной из-за того, что на нее не падал свет, тень без тени, одни только очертания, сквозь которые Тьярд видел противоположную стену колодца. - Что это?.. – еще успели пробормотать его губы, а потом на него обрушился удар. Это не походило ни на что из всего, что он когда-либо ощущал в жизни. Невыносимая тяжесть обрушилась на плечи, пережала грудную клетку, не давая сделать вдох, зажимая сердце так, что оно больше не могло биться. И с каждым мгновением эта тяжесть все нарастала и нарастала, будто на Тьярда кто-то тонна за тонной взваливал всю горную гряду Эрванского кряжа. Ноги подломились, и он упал, придавленный к полу этой мощью, безмолвно шевелящий губами и напрягающий горло в безуспешной истошной попытке глотнуть воздуха. Тело стало чугунным, непослушным, совершенно чужим, словно растертая по каменным плитам пола грязь. Кровь с каждым мгновением все больше густела, все медленнее текла по венам, становясь перекисшим молоком, все сильнее жгла его изнутри, словно налитое прямо в вены пламя. И сердце билось все медленнее, все натужнее, с каждым ударом замедляя свой ритм. Он понял, что умирает, когда перед глазами потемнело. Отчаянно, словно утопающий с привязанным к ногам грузом, он рванулся вверх, цепляясь за все еще горящую в груди золотую градину Иртана. Сейчас она пылала, будто второе солнце, рассыпая во все стороны ослепительные лучи-иглы, сейчас она была последним, что еще заставляло его сердце продолжать биться. Вцепившись в эту градину, Тьярд корчился на земле, отстраненно ощущая агонию собственного тела, но не это сейчас было важно. Сам не понимая, что и как делает, он устремился в самую глубину собственного существа, как делал, когда сливался с макто. Ничего не было важнее на свете, чем держаться за этот свет. Сердце стукнуло в последний раз и болезненно замерло, горло окаменело, выкрученное в судороге, но все это не имело значения. Был только свет. Только… Давление исчезло моментально, словно вся эта скала, что наваливалась на него, в один миг взорвалась изнутри, разлетевшись на мириады осколков. Тьярд захрипел, ощутив, как с ослепительной болью впервые ударило вновь сердце, разгоняя по жилам тяжелую вязкую кровь, как врывается невыносимо сладкий воздух в его опустевшую и обратившуюся пеплом грудь. Боль крутила его и ломала, боль сводила с ума, но глаза его снова видели, и он снова был жив, пусть и распластан по полу, словно придавленная кончиком палки лягушка. Несколько мучительных секунд тело вновь возвращалось к жизни, выбираясь, выкарабкиваясь с той стороны, а потом стало чуточку легче, и он смог оглядеться по сторонам, понять, что происходит. Странная фигура, от которой отклонялся свет, теперь стояла в десятке шагов от них с Ханом, не двигаясь и застыв на месте, как вкопанная. Белоглазый ведун тоже корчился на земле, хрипя и конвульсивно хватая пальцами вздувшееся в судороге горло. Тьярд сделал над собой нечеловеческое усилие и сел, хоть тело и казалось вялым и дряблым, как желе, словно в мышцах не осталось больше никакой силы. В середине груди у него горело, так горячо, будто головню засунули прямо под кости. Лишенный мыслей, ничего не понимающий, он смотрел на то, как светится его тело, светится, будто масляный фонарь в ночи, почти так же ярко, как и Источник в двух шагах перед ними. А следом за этим пришло и осознание – дар Иртана не дал ему умереть. Дар Иртана и что-то еще, что-то невыразимое и очень знакомое, то, что он не испытывал уже много лет с тех самых пор, как поклялся вытащить с того света собственного отца. Будто и не было этих лет, не было времени вообще, его больше не существовало. Чья-то властная рука просто смела его прочь, как лишний сор со стола, и Тьярд ощутил, как продолжается то «сейчас» - бесконечное и золотое, никогда не прерывающееся. Словно он сделал шаг из себя самого тридцать лет тому назад прямо в этот миг, а все, что лежало между двумя этими точками исчезло, растворилось, оставшись сном сна, смятой измочаленной картинкой, серой ложью и полуправдой. Сил прибавилось, тело как будто выпрямлялось само по себе, жадно припав к источнику такой знакомой, такой бесконечной и необходимой силы. Он пил и пил, всей грудью впитывая этот божественно сладкий нектар и чувствуя, как вместе с кровью он теперь бежит по венам, вместе с воздухом наполняет каждую клеточку его тела. Какое-то движение вновь привлекло его внимание, и Тьярд поднял глаза, уже за миг до этого зная, что увидит перед собой. Зная все, вспоминая все в тот же самый миг, как оно осуществлялось перед ним. Фигура впереди теперь уже не выглядела лишь силуэтом, простыми очертаниями, созданными отклонившимся в сторону светом. Теперь он видел ее. Высокая, худая, одетая в какие-то странные бесцветные одежды, спадающие с ее плеч до самой земли. Кажется, волос у нее не было, но он не мог бы с точностью утверждать этого, потому что индивидуальные черты фигуры расплывались, растекались водой, постоянно меняясь, как и золотые всполохи на самой поверхности Источника за ее спиной. Единственным, что было в ней прочного и по-настоящему видимого, были глаза. Острый, тяжелый, пронзительный как нож взгляд на одно мгновение почти что проткнул Тьярда насквозь, вновь попытавшись обратить его тело в бездвижную кучу содрогающейся на полу материи, но на этот раз он был готов. Ослепительным золотым диском полыхнул в груди дар Иртана, и Тьярд выпрямился перед существом, явившимся с той стороны Грани, - теперь он знал это и даже не удивлялся тому, что видит его перед собой во плоти. Все происходило ровно так, как и должно было происходить. Иртан никогда не посылал человеку больше того, что человек мог вынести. Именно потому Тьярд и ощущал этот странный покой, именно потому совершенно не тревожился во время битвы. Этому зову он доверял всю свою жизнь, позволяя ему вести себя и приводить ровно туда, куда он и должен был прийти. Потому что этот зов когда-то спас его народ от гибели. Потому что даже звучащий едва слышно в одной единственной человеческой груди он был громче и мощнее всех боевых рогов войны и яростного рева жестокости всего остального мира. Все встало на свои места, и он улыбнулся, глядя на того, кто стоял перед ним. Теперь Тьярд знал, кто это, знание развернулось в нем и заполнило всего его ощущением готовности и отсутствием страха. Взгляд пронзительных глаз не отрывался от него, взгляд тяжелее всех мировых законов и оков, привыкший повелевать и уничтожать с одинаковой легкостью. Гротан Кравор, имя которому было Отчаянье, смотрел прямо в глаза Тьярду, но он не смог убить его и, - Тьярд знал это, - не сможет этого сделать. - Хан, бери под контроль Источник, - тихо приказал он Белоглазому, что уже начал медленно подниматься с пола. – С этим врагом я справлюсь сам.