Танец Хаоса. Иллюзии

Макто под Бьерном сложил крылья и камнем падал вниз. Бьерн и сам прижался как можно ближе к его чешуйчатой темно-коричневой, почти черной спине, жмурясь от тугих потоков ветра, режущих глаза, разглаживающих кожу на лице. Ему нужно было спешить, чтобы как можно быстрее передать приказ Тьярда. Еще неизвестно, сколько придется искать Боевую Целительницу Найрин, сколько времени займет разработка плана. По первоначальной версии именно она должна была выходить против Ярадана, потому что обладала необходимой для того мощью. Оставалось надеяться, что Хан продержится до того момента, как придет помощь. Он был одним из сильнейших ведунов за всю историю Эрнальда, и даже убеленные сединами Белоглазые склоняли перед ним головы в почтении. И все же, тревога сжимала сердце холодной рукой, запуская свои когти прямо в его плоть. Но даже так – полетать было хорошо. Ульрик, макто Лейва, на котором они оба отправились в этот поход, уже достаточно привык к Бьерну, чтобы слушаться каждого его даже самого легкого движения. Дар Иртана в груди горел, объединяя их обоих в одно существо, и сквозь него Бьерн чувствовал макто – то, как билось его сердце, как перекатывалась сила в мощных крыльях, как радовался Ульрик разворачивающейся вокруг битве. Они ведь тоже чувствовали, все чувствовали, что происходило вокруг них, и отвечали на это в своей собственной манере, так отдаленно напоминающей людскую. Эмоции макто походили на ничем не сдерживаемые неконтролируемые волны, разливающиеся широко, как Хлай в весеннее половодье. Вот и сейчас Ульрик переживал возбуждение, которое буквально переполняло его изнутри, заставляя кровь кипеть в жилах, а тело – звенеть от распирающей его энергии. И часть этой радости передавалась и Бьерну, как всегда бывало, когда между макто и наездником устанавливалась глубокая связь. Он чувствовал внутри себя подрагивающее опьяняющее желание схватки, силы и скорости, ослепительной остроты жизни. Оно было чужим, - сам Бьерн ненавидел войну и сражения и всю жизнь пытался избегать открытых столкновений, чтобы не уродовать собственную душу насилием, - но оно все равно затрагивало что-то внутри него, что-то, лежащее очень глубоко и мало отличающееся по своей сути от того же макто. Инстинкт охотника, загоняющего жертву. Жаль, ты остался на земле сегодня, Лейв. Тебе бы понравилось это, не так ли? Даже несмотря на тревогу, при воспоминании о муже Бьерн невольно улыбнулся, направляя Ульрика в сторону торчащей в небо башни Небесного Дворца. Нужно было предупредить ведунов, что… Внезапно ослепительная вспышка буквально поглотила эту самую башню под ним, разрастаясь и разрастаясь огромным солнечным шаром, который с каждым мгновением стремительно увеличивался в размерах. Бьерн даже вздохнуть не успел, уже прекрасно понимая, что ему не удастся уйти или укрыться, а по связи между ним и макто мелькнуло колкое ощущение паники. В следующий миг сфера света разорвалась на куски, взорвалась во все стороны, и Бьерна ударила взрывная волна. На несколько мгновений он вообще потерял ориентацию в пространстве, пока макто швыряло и крутило в воздухе, а сам Бьерн не выпадал из седла только благодаря крепежным ремням и собственному телу, намертво вцепившемуся в жесткий роговой панцирь Ульрика. Перед глазами было белым бело, словно на свете больше не осталось ничего, кроме слепящего сияния, а громовой раскат взрыва был таким сильным, что уши оглохли. Чтобы не потерять крылья и не переломать себе шею, макто инстинктивно свернулся в шар, и теперь Бьерн тряпкой болтался на его спине, едва ли не зубами цепляясь за шершавые пластины его панциря. Долгие, бесконечные секунды его волокло назад и вверх, швыряя вокруг себя, и на мгновение страх сжал душу Бьерна. Мы же разобьемся о скалу! Насколько мы были далеко от склона? Крылья! В порядке ли его крылья? Но додумать свои мысли он не успел. Вспышка померкла в один миг, ровно так же, как и возникла, и свет закатного солнца, отодвинутый в сторону громадой горы, показался обожженным глазам Бьерна тусклым и слабым. Уши все также ничего не слышали, забитые противным звоном, настойчивым комариным писком на одной невыносимо высокой ноте. Телом он ощутил Ульрика, который попытался расправить крылья и восстановить равновесие, а следом за этим макто начал падать. Бьерн прижался к его спине еще крепче, даже не дотрагиваясь до поводьев. По опыту он знал: помогать макто после удара укрепиться в воздухе – крайне неудачная идея, граничащая с самоубийством. Ящеры сами прекрасно знали, как сделать так, чтобы не разбиться о землю, сами ловили восходящие потоки под крылья, и помощь наездника чаще всего только сбивала их с толку и пожирала драгоценные секунды стремительного падения с небес на землю. Единственное, что он мог сейчас сделать, – это слиться с Ульриком в даре Иртана в груди, передавая ему свою уверенность, силу, спокойствие. Бьерн нырнул туда, запретив себе даже думать о том, с какой немыслимой скоростью приближается к ним земля, нырнул прямо в связь между ними обоими и обнял макто так крепко, как только мог, окутав своим сознанием со всех сторон. Несколько секунд, показавшихся настоящей вечностью, они падали вниз камнем, и Ульрик рвано кричал, беспорядочно колотя крыльями и размахивая хвостом. Бьерн не слышал ничего этого, но чувствовал – по вибрации тела макто под собой, по отчаянной пульсации дара Иртана в собственной груди. А потом ящер справился, поймал равновесие и распахнул крылья. Резкий рывок бросил Бьерна ему на спину, а в глазах на миг помутилось. Но почти сразу же бешеное падение прекратилось, и макто плавно пошел вверх, выскользнув из воздушной ямы и планируя на расправленных в стороны кожистых крыльях. Бьерн позволил себе один единственный вздох, а затем аккуратно ощупал сознанием макто изнутри. Он многому научился за эти годы, долгие годы после смерти его Гревара. Чуять боль макто, чувствовать предел его выносливости, понимать, когда лучше предоставить ему свободу действия, а когда – принудить выполнять указания седока. И все же, боль от той потери так никуда и не делась. Гревар умер, спасая жизнь Бьерна, вывозя его из кипящей бездны мхаир над развалинами города Кренальда, умер, находясь в полном соединении со своим наездником, и Бьерн пережил его смерть внутри самого себя. Мало кто выживал после такого и оставался в здравом рассудке. Его вытянули из черного мрака по ту сторону только искрящиеся глаза Лейва и его самые надежные руки на свете. Ульрик ранен не был, если не считать ушиба в правой части груди, который он, судя по всему, получил по собственной же вине, слишком сильно поджав крыло при падении. Но макто перепугался, и его огромное сердце билось натужно и быстро, гоняя кровь по телу в несколько раз быстрее, чем у человека. Ему нужно было успокоиться, и Бьерн позволил ему просто планировать вперед, не дергая за поводья и мягко поглаживая золотой комочек Иртана в собственной груди. А сам перегнулся в седле и выглянул из-за крыла макто, пытаясь понять, что произошло. Небесной башни внизу теперь как не бывало. Она укоротилась примерно на половину своей длины, и вельдов, что атаковали ее со всех сторон, далеко разметало по небу во все стороны. Бьерн быстро обежал глазами ящеров, что пытались выровняться в воздухе, и прикинул потери. Недоставало как минимум нескольких десятков, видимо, тех, что находились ближе всего к башне в момент взрыва. Слава тебе, Иртан, что ты увел нас оттуда, подумал он, осенив лоб защитным знамением. Они с Тьярдом все это время держались вплотную к башне, на максимально близком расстоянии, чтобы Хан мог почуять присутствие Эвилид. И если бы не ушли вверх, сейчас бы их уже не было в живых. Но что это было? Что за удар чудовищной силы? В ушах у Бьерна до сих пор звенело, и обычный звук не торопился возвращаться. Он выпутал правую руку из поводьев и осторожно потрогал ушную раковину. Крови на пальцах не было, значит, перепонки он сохранил, как и слух, и это уже не могло не радовать. А глаза все шарили и шарили по башне под ними, и сквозь расплывающиеся обожженные полосы на роговицах Бьерн к своему удивлению разглядел маленькую фигурку на самой ее вершине. Единственную фигурку, стоящую в одиночестве на почти что срезанном взрывом этаже. Кто это мог быть? Человек был одет во что-то темное, стоял, выпрямившись, не сдвигаясь с места, будто ждал кого-то. На жреца он был не похож, - те одевались в балахоны, - да и держался слишком расслабленно, ни от кого не прятался. Бьерн заморгал, пытаясь разглядеть детали, но перед глазами все слишком сильно расплывалось, они слезились и болели из-за вспышки. К тому же, Ульрик начал набирать высоту, постепенно отдаляясь от города, и Бьерну пришлось сосредоточиться на управлении ящером, чтобы не дать ему далеко улететь. Когда он развернул его и направил по плавной спирали вниз, Бьерн вновь взглянул на вершину обломанной Небесной башни, и на этот раз на ней уже было два человека. Мужчина в белом наседал на того, первого, и с рук его срывались струи огня, которые почему-то огибали его соперника, почти что плашмя растянувшегося на остатках изуродованного взрывом пола. В груди кольнуло, и Бьерн нахмурился, вглядываясь вниз. Что-то странное было в этом человеке в белом, что-то, что его беспокоило. Он чувствовал в нем какую-то неправильность, опасность, и не только потому, что колдовское пламя лило с его ладоней, словно лава из жерла вулкана. Сам Бьерн ведуном не был, и свечения ауры Источников видеть не мог, но что-то было в этом человеке, какая-то сила, которая отличала его от всех остальных. Да и взрыв до этого… Мог ли он устроить все это? Но тогда перед ним был Эвилид. Решение пришло само, и Бьерн развернул макто, делая крен в сторону башни. Даже если это был не Ярадан, плечи его все равно покрывал белый балахон. И коли так, то это жрец, а значит, их противник. И сильный противник, если он смог разворотить половину башни. Привычного цепа у Бьерна с собой не было – он вез Хана, а значит, в открытый бой вступить не мог. Но он прихватил окованную сталью булаву просто на всякий случай, и сейчас рука сама отстегнула ее от седла за его спиной. Если метнуть ее под правильным углом, он свалит этого жреца и поможет его сопернику. Оставалось только попасть. После взрыва ветер как будто взбесился, закручиваясь в водовороты, в которых макто летел неровно, то и дело ныряя крыльями в воздушные ямы. Но и взрывы внизу почти прекратились: уцелевшие защитники спешили закрепиться на стратегически удобных позициях, вельдов верхом на макто раскидало достаточно далеко от башни, и они только возвращались к ней, перегруппировываясь и пытаясь возобновить обстрел. Хана с Бьерном больше не было, но Ульрика узнавали издалека – в Гнездовье было не так уж и много годных под седло ящеров, и опытные наездники знали «в лицо» едва ли не всех из них. Бьерн вскинул руку, привлекая к себе внимание, сделал отрывистый жест рукой, трижды вскидывая ее вертикально вверх. Это означало, что он принял командование, и два ближайших к нему ящера изменили траекторию полета, спеша навстречу. На первом из них сидел Драго Нарон, а из-за плеча его выглядывал перепуганный насмерть крохотный по сравнению с огромным наездником корт-ведун. На другом – какой-то молодой вельд-наездник, которого Бьерн знал лишь в лицо, но не по имени. Из-за его спины на Бьерна смотрел Черноглазый Уго, и вид у него был гораздо увереннее, чем у ведуна кортов. Хоть и усталый до предела. - Царь Небо передал командование мне! – прокричал Бьерн, изо всех сил напрягая легкие. Его собственным ушам, которые только-только начинали заново слышать звуки, его голос казался не громче комариного писка. Подлетевшие к нему с двух сторон вельды тоже морщились и подавались вперед, пытаясь расслышать его слова. Видимо, грохот взрыва оглушил здесь всех. – Наверху над нашими головами Белый Источник! – эти слова они расслышали, и лица всех четверых вытянулись от удивления. – Оповестите всех! И бейте по Небесной башне! Сдается мне, что это – Ярадан Эвилид! – он указал вниз, на двух сражающихся людей. Ведуны закивали, поворачиваясь в сторону того, что раньше было подпирающим сами небеса строением. Бьерн тоже взглянул туда и широко распахнул глаза. Мужчина в белом балахоне лежал поверженным, распластавшись на обломках стен, а над ним нависал тот первый в темной одежде. - Я не чувствую способности соединяться с Источником у того человека! – Уго кричал так, что у него жилы на шее вздувались черными узлами, но Бьерн слышал его едва-едва, будто голос долетал до него через толстый слой ваты. – Уточните цель, милорд Мхарон! - Выходит, он его убил? – Бьерн удивленно вскинул брови, глядя вниз. Это был не Эвилид? Я ошибся? - Тот человек в белом мог соединяться и был очень силен! – подал голос ведун-корт с таким видом, словно сам не ожидал от себя такой храбрости. – Но он теперь мертв. - Я вижу, - рассеяно кивнул Бьерн, глядя вниз. Впрочем, времени на то, чтобы удивляться и раздумывать, у него не было. Раз белый ведун был повержен, значит, и дело с концом. А подробности он еще успеет узнать. Развернувшись к Уго, он приказал: - Царь Небо наверху, у Белого Источника, и ему нужна помощь! К нему нужно отправить самых сильных Белоглазых ведунов из всех, что у нас есть! Черноглазых бросайте на штурм дворца! Пусть высаживаются на крышу и спускаются вниз, зачищая этажи! - Слушаюсь, милорд, - кивнул Уго, почтительно склоняя голову. Поколебавшись, Бьерн добавил: - Нарон, полетишь со мной. Я хочу убедиться в том, что этот человек мертв. Развернув Ульрика, он направил его к срезанной верхушке Небесной башни. Вонь дыма от горящих внутренних помещений заполнила ноздри, но Бьерн сейчас был увлечен другим. Мог ли Ярадан и впрямь умереть так легко? Он ведь был одним из Эвилид, не каким-нибудь простым ведуном! Так как же тогда его умудрился убить какой-то человек, который даже не мог соединяться с Источниками? И кем был этот человек? Точно не вельдом, но кроме вельдов и анай в этом городе не было людей, осмелившихся бросить вызов Ярадану. Все остальные сражались на его стороне. Разве что те несколько ведунов, о которых говорила Найрин, те самые, что пошли освобождать Аватару. Мог ли этот человек быть одним из их числа? Но он был не в белом, а Бьерн знал, что Спутники носили белое. Не выпуская булавы из рук, Бьерн притормозил полет Ульрика, заставив его зависнуть над более-менее ровным участком крыши. Макто мощно бил крыльями, и тучи пыли поднялись с развалин в воздух, затягивая его серо-бурым маревом. Рядом приземлился макто Нарона вместе с кортом-ведуном, но Бьерн не стал дожидаться их. Выпростав ноги из стремян, он легко спрыгнул на пол и зашагал в сторону места битвы, приглядываясь к выжившему в ней мужчине. Этот человек был не слишком высоким, темноволосым, темноглазым. На щеках у него топорщилась иссиня-черная щетина, когда-то щегольский, а теперь изодранный в лоскуты серый камзол сверху донизу покрывали пятна гари и грязи. Бьерн вскинул бровь, заметив на его спине огромную кровавую рану. Такая бы кого угодно свалила с ног, заставила корчиться на земле, изнывая от боли. А этот оставался в сознании, да еще и низко склонялся над телом распластавшегося на камне мужчины в белом, по груди которого расплывалось большое кровавое пятно. Бьерн нахмурился, пытаясь понять, что происходит, и приподнял руку в предупреждающем жесте следующим за ним вельду и корту. - Эй! – еще издали окликнул он мужчину, и тот обернулся к нему. Бьерн вздрогнул и поежился, чувствуя себя не в своей тарелке. Всего на мгновение ему показалось, что зрачки у мужчины вертикальные, а между губ стегнул длинный тонкий раздвоенный язык. Но, скорее всего, просто привиделось: вокруг клубилась пыль, и лучи закатного солнца преломлялись в ней, меняя очертания объектов, обманывая зрение. Зато слух постепенно возвращался, и теперь уже Бьерн слышал даже скрип каменного крошева под подошвами своих сапог. Поэтому он возвысил голос, и спросил: - Кто ты такой? И что здесь делаешь? - Мое имя – Марл Навин, - хрипло отозвался мужчина после паузы. Он не предпринял попытки встать или развернуться к Бьерну, да и неудивительно, с такой-то раной. Он только тяжело опустился прямо на остатки каменного пола, вытягивая ноги и морщась от боли в спине. Прищурившись на один глаз, Марл Навин рассматривал подходящего к нему Бьерна. – Я – Говорящий с Тенями, - добавил он, как ни в чем не бывало. – Пришел выручать Аватару Вольторэ. С кем имею честь? - Наездник на макто Бьерн Мхарон, - коротко отозвался тот. Мужчина смотрел на него со сдержанным интересом, казалось, рана на спине его нисколько не беспокоила. Выглядел он весьма странно: будто уселся передохнуть после долгой дороги. Но он назвал себя Говорящим с Тенями, а Найрин упоминала, что так в этом краю называют человеческих ведунов, использующих расовые особенности своей крови. Подозрения Бьерна крепли с каждой минутой, и он указал зажатой в руке булавой на тело. – Этот человек, которого ты победил. Это Ярадан? - Ага, - кивнул Марл Навин, осклабившись и бросив довольный взгляд на тело. Так охотник мог бы смотреть на подстреленного им оленя. Обернувшись к Бьерну, он ухмыльнулся. – Он самый. И если твой приятель-ведун поможет мне, то я и Гротан Кравор попробую победить. А то не слишком сподручно будет лезть на него с дырой в спине, как считаешь? Сзади за спиной Бьерна охнул Нарон, корт забормотал молитвы на своем гортанном наречии, взывая к Небесному Змею и его милости. А Бьерн вдруг хмыкнул, глядя на ухмыляющегося в ответ Марла Навина, прищурившего один глаз, чтобы солнце не слепило. Это был первый низинник, которого он видел по эту сторону гор. И уже сейчас Бьерн мог сказать, что он ему понравился. - Что здесь происходит? – раздался за плечом Бьерна знакомый голос, и он обернулся. Серебром сверкнули на фоне закатного неба два крыла, и неподалеку от них на остатки башни приземлилась Боевая Целительница Найрин. Она была вся в белом, и последний луч закатного солнца вызолотил короткий серебристый ежик волос на ее голове. Пристальные зеленые глаза быстро обежали всех собравшихся, она уверенно зашагала к Бьерну. Марл Навин на земле пошевелился, громко втянув в себя воздух и не спуская глаз с приближающейся Найрин. Бьерн только усмехнулся его реакции: нимфа действовала так на всех, кто интересовался женщинами, но для самого Бьерна была не опасна. - Этот человек убил Ярадана Эвилид, зрячая, - ответил ей Бьерн, указывая булавой на ведуна, который при ее приближении непроизвольно выпрямился. – Он ранен, но намерен отправиться убивать Гротан Кравор. Ты сможешь исцелить его? - Смогу, - кивнула Найрин, разглядывая сидящего на земле ведуна. – Ты пришел сюда вместе с Гайдой Хатор освобождать Аватару? – тот кивнул, и в голосе Найрин послышалась тревога. – Ты видел Крол дель Каэрос и Китари дель анай? Где они? - Видел, - кивнул тот, уже справившись с первой реакцией на нимфу и возвращая на лицо кривоватую усмешку. – Они направляются туда же – убивать Отчаянье. И если ты хочешь, чтобы они остались в живых, исцели меня. Я знаю, что надо делать. - Куда они ушли? Где Гротан Кравор? – спросила нимфа, не теряя времени и засучивая рукава. Глаза ее вспыхнули серебром. - Наверху, на горе. У Белого Источника, - ответил Марл Навин, и глаза Найрин удивленно расширились. Следом за ней Бьерн тоже взглянул вверх на заслоняющую полнеба черную вершину пика Грозара. Пальцы сами сжались на рукояти булавы, а внутри твердым стержнем застыла решимость. - Я пойду с вами, - проговорил он, кивая самому себе. – Там Тьярд, и он нуждается в нашей помощи. Что такое сражаться с отчаяньем, Бьерн знал едва ли не лучше всех остальных. И прекрасно понимал, где его место теперь, когда Ярадан повержен, а одна из двух главных задач в этом сражении для них всех выполнена. Подле Царя Небо, как и всегда. *** Лайна Манней не упиралась и не пыталась вырваться, освободить туго перетянутые за спиной руки, но вести ее все равно было сложно. Ноги под ней подкашивались, женщину кидало из стороны в сторону так, словно она в любой момент могла потерять сознание. Она всхлипывала и икала, давясь рыданиями, тряслась, будто осиновый лист. Гайда гнала ее перед собой, то и дело подталкивая в спину, когда та пыталась остановиться или привалиться к стене, и кривилась от омерзения. То же мне, Аватара нашлась! Когда вокруг все на цыпочках ходили, небось, иначе себя вела! А теперь вон, скулит, готова на что угодно пойти, лишь бы выбраться отсюда! На мгновение Гайда попыталась представить себе на ее месте Вольторэ или Ниеру и не смогла. Эти две, какие бы тяжести ни падали на их плечи, только сжимали зубы и ломились вперед без тени сомнения. И невольная гордость разлилась внутри вместе с осознанием того, что она сделала правильный выбор. Все было не зря. Башня вокруг содрогалась от грохота, и ступени лестницы под их ногами ходили ходуном. Пока еще на ней никого не было, но Гайда слышала впереди какие-то выкрики, голоса. За ее спиной торопливо сбегала по ступеням Идиль, а еще дальше тяжело дышала Крол, волоча на себе постанывающую Китари. Последние мгновения Спутницы проводили вместе. Им нужно было добраться до какого-нибудь окна, одного единственного окна, из которого анай смогут вылететь наружу, чтобы направиться к Белому Источнику убивать одного из Гротан Кравор. Одна мысль об этом заставляла все нутро Гайды сворачиваться в болезненный ледяной узел. В следующий миг оглушительный грохот раздался над их головами, и Гайду ударило в спину, а полы вылетели у нее из-под ног. Инстинктивно она сгруппировалась и рухнула прямо на Лайну Манней, сбивая ее с ног. Ступени врезались в спину и плечи, она билась обо что-то твердое, кубарем катясь вниз по лестнице, почти что стесав подбородок о полы, и только каким-то чудом умудрилась выставить перед собой руки и не врезаться лицом в выросшую перед ней стену. И тогда падение остановилось. Уши оглохли, в них звенело так, словно кто-то остервенело колотил в медный таз поварешкой. Все тело раздирала боль от ушибов, и Гайде понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с ней. Она огляделась. Лайна Манней лежала рядом на полу, скрутившись в болезненный узел и поджимая колени к груди. С другой стороны с пола с трудом поднималась Идиль, вид у нее был изможденным. Крол и Китари барахтались выше на ступенях, причем Китари упала на нее сверху, и по лицу Волчицы из рассечения над бровью текла тонкая струйка крови. В голове звенело, перед глазами все кружилось, и Гайда встряхнулась, пытаясь понять, что произошло. Из лестничного пролета сверху вниз медленно опадала пыль, сыпались куски отвалившейся от стен штукатурки. Зато башня больше не дрожала, взрывы вокруг на несколько минут прекратились, как будто их и не было. Слух медленно-медленно возвращался к Гайде, сквозь забившую уши вату послышались первые, еще очень отдаленные и приглушенные стоны спутниц. Но взрывов она не слышала, и это было хорошо. Это наш шанс! Что бы там ни случилось наверху, а отсутствие взрывов давало им возможность проскочить по коридорам невредимыми. Сжав зубы, Гайда оттолкнулась ладонями от пола и кое-как поднялась. Пол шатался под ней, отбитое о ступени тело болело, голова кружилась. Она приказала себе не реагировать на это и нагнулась, подхватывая Лайну Манней под локти. Та в ответ брыкнулась всем телом и тонко завыла, пытаясь отползти от Гайды в сторону. Судя по всему, страх совсем ослепил ее, лишив последних остатков разума. Вздохнув и поднатужившись, Гайда подхватила ее под плечи и одним рывком поставила на ноги, рыкнув: - Стой, бхара! Иначе тобой займется Идиль, и тебе это не понравится! Даже собственный голос звучал как-то отдаленно, словно Гайда слышала его из другой комнаты. Но Лайна Манней, какой бы перепуганной ни была, а все расслышала и даже смысл уловила, потому что сразу же неистово замотала головой, огромными белыми глазами глядя на нее. А та повернулась к остальным Спутницам, что уже поднимались на ноги. - Все целы? – спросила она, наблюдая за тем, как Крол поддерживает Китари. Рядом стояла Идиль, ухватившись рукой за стену и согнувшись почти пополам. - Все, - тяжело отозвалась ведьма. Китари вдруг громко охнула, судорожно задышала, сжимая обеими руками живот. Лицо у нее было бледным, почти белым, и Гайда знала, что это означает. Время у них заканчивалось, счет шел на минуты. Еще немного, и от золотоволосой девочки не останется ничего, а вместо нее появится черная страшная кукла с белым лицом и мраком вместо глаз. - Идиль! – Гайда повернулась к ведьме всем телом, принимая решение. – Пробей эту проклятую стену, пусть улетают! Сейчас затишье, никто не атакует! У нас есть возможность вывести их отсюда. - Хорошо, - на этот раз ведьма даже не спорила, только тяжело втянула носом воздух и повернулась к стене, за которой по всем прикидкам Гайды должна была находиться пустота. - Спасибо, Гайда Хатор, - хрипло проговорила Крол, глядя на нее во все глаза. Кровь заливала ее лицо, смешиваясь с пылью и белыми пятнами побелки, но взгляд разноцветных глаз был таким интенсивным, что его почти что невозможно было выдерживать. – Я не забуду. - Удачи вам! – кивнула Гайда, вкладывая в эти слова всю свою надежду и молитвы за них обеих. – Кану Защитница да охранит вас! Китари только прикрыла глаза, привалившись к плечу Крол и тяжело дыша. Выглядела она так, словно уже не совсем владела собственным телом, а сознание ее находилось где-то далеко отсюда. Встревоженный взгляд Волчицы не отрывался от ее лица. В следующий миг по стене перед ними прошла трещина, каменные блоки неистовой силой ломало, раздавливало, выталкивало из пазов и удерживающего их раствора. Взметнулась еще одна туча пыли и побелки, и кусок стены с громким треском разломился, выпадая наружу. В пролом сразу же хлынул ослепительный после полутьмы коридоров свет, свежий воздух, от сладости которого Гайда буквально задохнулась. Крол подхватила полубессознательную Китари под плечи и потащила ее к стене, но возле самого прохода остановилась и взглянула на Идиль. Ведьма сумрачно смотрела в ответ, исподлобья, и плечи ее ходили ходуном от тяжелого дыхания. - Ты когда-то дала мне обещание выполнить мою волю, помнишь? Задолжала мне слово. – Крол прищурилась, совсем по-волчьи склоняя голову набок. - Помню, - отрывисто отозвалась ведьма. Видимо, ее совсем припекло, раз даже сил огрызаться не было. Обычно они с Крол не отказывали себе в удовольствии как следует пооскорблять друг друга. - Тогда вот что, - удовлетворенно кивнула Волчица, и ее взгляд скользнул на трясущуюся подле Гайды Лайну Манней. – Когда все это закончится, и Вольторэ окажется в безопасности, убей эту бхару. – Лжеаватара издала перепуганный визг, но Крол не остановилась, твердо продолжив: - Живой она создаст проблему. У низинников нет чести, и они поверят в какую угодно ложь, пока Ниеры здесь нет. Сделай это, и мы будем квиты. - Вольторэ это не понравится, - покачала головой Гайда, хоть и сама поступила бы также. Лайна Манней ослабляла Вольторэ, одним своим существованием подтачивала ее авторитет, давая повод для слухов и лживых речей. До тех пор, пока она была жива, она оставалась угрозой и для Ниеры. Все в мире знали, что эльфы не могут использовать энергию Источников, а значит, Аватара человеческого происхождения выглядела гораздо правдоподобнее Аватары-эльфийки. Но Вольторэ никогда бы не отдала приказ убить ее, в этом Гайда не сомневалась. Что-то связывало их в прошлом, хоть она и не знала деталей. Но она знала Вель и ее доброе сердце, кровью обливающееся от разрушения и жестокости, которую она сама же поневоле несла миру. Она знала ее боль, глухо ноющую в глубине ее собственной груди, и эта боль была лучшим доказательством ее предположений. Идиль остро взглянула на Крол, в глазах ее темнел гнев. Волчица зыркнула в ответ и настойчиво добавила: - Ты дала мне слово, и ты выполнишь обещание. Эта бхара умрет. Больше я ни о чем не прошу. - Большего и не надо, - криво усмехнулась ведьма. – Этого вполне достаточно, чтобы разрушить все, что я с таким трудом создавала. - Тогда в следующий раз будешь умнее и не станешь манипулировать теми, с кем можно договориться и без лжи, - отрезала Волчица. Впрочем, почти сразу же взгляд ее слегка смягчился, да и голос зазвучал устало. – Береги их, они не справятся одни. Ты бываешь иногда не такой уж и стервой, как кажешься со стороны, зрячая Идиль. И ты – одна из немногих, кому они доверяют. - Умеешь ты говорить приятные вещи! – усмехнулась Идиль, качая головой, но все-таки пожелала им с Китари: - Я сдержу слово, Волчица Крол. Вседержитель да хранит вас! Удачи! - Прощайте, - резко кивнула Крол в ответ, в последний раз взглянула в глаза Гайде, а затем легко подхватила Китари на руки и выпрыгнула в пролом в стене. Гайда вздрогнула: все-таки до сих пор это выглядело для нее слишком странно. Одно дело – знать, что анай могут летать, и совсем другое – видеть собственными глазами, как кто-то из них выпрыгивает из пролома в стене на головокружительной высоте прямо в пропасть. Впрочем, почти сразу же на фоне голубого неба снаружи мелькнула фигура в ореоле огненных крыльев, быстро устремившаяся вверх. Гайда проводила ее взглядом, чувствуя, как сжимается сердце в груди. Среди всего этого беспросветного мрака ей до боли хотелось верить в то, что они справятся. Будет очень жестоко, если ты позволишь этой светлой золотой девочке умереть, Громовержец. Не оставь ее и убереги от всего! Яви чудо! Уж кто-кто, а они обе этого совершенно точно достойны. Отвернувшись от пролома в стене, Гайда посмотрела на Идиль. Та хмурилась, мрачно разглядывая небо, и вид у нее был крайне усталым. - Я поддержу тебя перед Вольторэ. Она поймет, - проговорила Гайда, и за ее спиной горестно, почти по-собачьи завыла Лайна Манней. - Спасибо, Лисица, - ведьма бросила на нее короткий колкий взгляд и вздохнула. – Ладно, пошли уже. Не будем терять времени. Веди, ты же чуешь, куда нам нужно попасть? - Она где-то внизу, в подвалах, - отозвалась Гайда, прислушиваясь к золотой градине в середине груди. Там пульсировало и жгло, волны боли и усталой решимости накатывали на нее по связи. Будто ее собственное отражение, глядящее из туманной дымки старого потемневшего зеркала, где-то глубоко внутри нее самой ждала Вольторэ. - Я накрою нас Тенью, отклоняющей прочь свет. Жрецы не заметят нас, если не будем шуметь, - устало проговорила Идиль, поднимая руки со стесанной кожей на ладонях вверх, словно предлагая кому-то свою кровь. Гайду передернуло, она даже знать не хотела, к кому сейчас обращается ведьма. Взгляд ее остекленел. – Но от Псарей мы не укроемся, а сил у меня не так уж и много. Хватит только на один переход, чтобы вывести Вольторэ. Так что прикрой меня. - Иди-ка сюда, девочка, - Гайда без особых церемоний дернула Лайну Манней за веревку на руках, притягивая ее к себе, заслоняясь ей, как щитом. В руке появился нож, который она прятала в рукаве, и лезвие ткнулось прямо между лопаток Лжеаватаре. – И без глупостей. Молчи и иди, большего от тебя не требуется. - Вы убьете меня? – в голосе Лайны Манней звенел панический страх. – Не убивайте! – взмолилась она, вновь начиная плакать. – Я все, что угодно сделаю, только не убивайте! - Тогда для начала делай, что тебе говорят. И рта не разевай понапрасну, - предупредила ее Гайда, сопроводив слова несильным рывком за веревки. – Иди! Тишина пока еще лежала над башней, и взрывов не слышалось. Но она очень не нравилась Гайде, очень. Будто затишье перед настоящей бурей, и они должны были успеть эту бурю обогнать, если хотели спасти Вольторэ. *** Улицы становища внизу почернели от хлынувших на них половодьем дермаков, среди которых то и дело мелькали громадные одноглазые головы Гончих Тьмы. В каждом доме и окне прятались эти твари, обстреливая с высоты пытающихся оказать сопротивление анай. Поначалу они высыпали и на крыши, обстреливая небо, но Орлиные Дочери довольно быстро положили этому конец. Теперь твари предпочитали скрываться среди улиц, прятаться за оконными рамами и дверными косяками, бить исподтишка, выцеливая первых перьев и крыльев, чтобы деморализовать армию. Первая правого крыла Лунных Танцоров Натала дель Лаэрт, уже пала от их стрел, как обе первые правого и левого крыла Двуруких Кошек дель Нуэргос. Вполне возможно, жертв среди командования было и больше, Лэйк не могла углядеть всех. Теперь битва по-настоящему перехлестнула на улицы становища, и лишь на третьей стене до сих пор сражались Боевые Целительницы и ведуны Ярадана, а третий уровень все еще оставался недоступен для анай. После оглушительного взрыва, снесшего половину башни Небесного Дворца, когда к ним ко всем с горем пополам вернулся слух, а на голову перестали сыпаться обломки скал, Найрин заявила, что ощутила огромный выброс энергии Белого Источника. «Возможно, это был Ярадан», - мрачно сказала она, хмуря брови. «А раз так, я убью его». Лэйк не стала ее удерживать, только сжала ее плечо на прощанье и заглянула в глаза. Найрин была достаточно сильна, чтобы справиться с таким врагом, Лэйк видела, как она проделывала в прошлом вещи куда более безумные, чем попытка напасть на одного из Эвилид. В конце концов, он был ведуном, да очень сильным ведуном, но тем не менее из плоти и крови, а значит, его можно было убить. И сейчас Лэйк не могла позволить себе беспокоиться о нимфе, ей нужно было вести сражение. К тому же, после той вспышки наверху и ухода Найрин больше ничего не происходило, разве что глаз уловил какие-то огненные всполохи на верхушке того, что раньше было Небесной башней, но вскоре и они прекратились. И грохот взрывов тоже не спешил возобновляться. Грохотало только на третьем ярусе стен, который продолжали удерживать вражеские ведуны. Сами царицы разделились, чтобы иметь возможность сражаться на двух нижних уровнях становища. Аруэ и Руфь улетели вперед, зачищать второй ярус, а Магара, как водится, досталась в пару Лэйк, к чему на этот раз та отнеслась философски. Видимо, на роду у меня написано быть постоянно окруженной проклятыми Дочерьми Воды. Пора бы уже привыкнуть и принимать как должное, что я так приглянулась Тебе, Милосердная! Теперь отбитые у врага крепостные стены стали плацдармами для дальнейшего расширения давления анай, и из атакующих они превратились в защитников. Первые ряды Лунных Танцоров, усиленных на флангах Клинками Рассвета и Двурукими Кошками пытались пробиться в становище, наступая вперед от крепостной стены по извилистыми, вьющимся серпантином улицам, а сверху их поддерживали Орлиные Дочери, отстреливая засевших под прикрытием окон лучников врага. Пока еще они продвинулись не глубже, чем на пару кварталов, растянувшись цепью вдоль всей крепостной стены и наступая на каждой улице, на каждом перекрестке. То и дело на крышах домов между труб мелькали силуэты Ночных Лезвий – удачная идея Магары. Пока остальные сообщества сражались на земле, а Орлиные Дочери обстреливали окна, Ночные Лезвия высаживались на черепичные крыши и сквозь слуховые окна проникали внутрь строений, зачищая их изнутри и выдавливая засевших внутри дермаков на улицы. Дело шло, но очень медленно, гораздо медленнее, чем предполагала Лэйк. Ни одно сражение не проходит так, как планировалось заранее. Мудрый полководец умеет менять планы прямо на ходу, не держась за старые решения. Наставница Ия учила их этому много лет назад, а сейчас и сама сражалась там, внизу, где-то среди мелькающих алыми точками крыльев Каэрос на втором ярусе становища под командованием цариц Нуэргос и Раэрн. Но ее науку Лэйк помнила хорошо. Взгляд ее скользил по улицам внизу, оценивая ситуацию, прикидывая дальнейшие ходы, предугадывая развитие событий. Анай медленно, но верно наступали, шаг за шагом тесня дермаков в сторону второго яруса становища. Но врагов было очень много, гораздо больше, чем они предполагали. Десятки тысяч. - Сдается мне, это не онды, - задумчиво проговорила рядом Магара, вглядываясь вниз и щуря свои острые стальные глаза. Пахло от нее густым азартом и крайней сосредоточенностью. А еще тревогой, хоть Магара и пыталась скрыть это изо всех сил. Где-то там, внизу, сражалась Держащая Щит Лаэрт и супруга Магары Ая. От одной мысли о том, что Саира тоже могла оказаться в этой мясорубке, Лэйк передергивало. – Какие-то они здоровые слишком. Больше похожи на тех тварей, которых вы привели с собой из Железного Леса. Лэйк внимательнее пригляделась к мечущимся внизу черным фигурам. Они и впрямь были повыше, чем привычные ей кривоногие низкорослые онды, держались более сплоченно, отражали удары гораздо увереннее своих трусливых собратьев. Но и мелкие дермаки тоже мелькали – несколько тел, подстреленных Орлиными Дочерьми, вывешивались из окон, и Лэйк приметила знакомые лысые затылки и зеленоватую кожу. - Я одного не понимаю: где все жители? – задумчиво спросила она, разглядывая становище под ними. Стараниями Боевых Целительниц пожары пылали уже в нескольких местах. Будто свечки, объятые пламенем высотные дома выбрасывали в небо черный смолистый дым и снопы искр. И до сих пор еще за все это время Лэйк не видела ни единого человека, который бы бросился их тушить или, наоборот, выбежал из домов наружу, чтобы спасти свою жизнь. – Неужели в становище только дермаки? Но куда тогда делись люди? - Пошли на корм, - мрачновато отозвалась Магара, сплевывая. – Эти твари же только мясо жрут, вот Ярадан и подсуетился. - Но как он протащил их так далеко от Страны Мрака, да еще и незамеченными? – Лэйк пристально всмотрелась в улицы внизу. На центральной как раз сейчас непробиваемая стена из Лунных Танцоров Раэрн пыталась справиться с тремя черными Псами, беснующимися и кидающимися вперед, прямо на острые искривленные лезвия нагинат. Ответ напрашивался сам собой, но он был настолько безумен, что ей и не верилось даже. Возможно, Сети’Агон вывел их прямо здесь при помощи маток – изуродованных прикосновением тьмы созданий, которые способны были метать икру, воспроизводя все новых и новых дермаков в огромных количествах. Но для выживания маткам был необходим Источник Энергии Богинь, они питались его выбросами – так сказали им Анкана много лет назад, и Лэйк верила их слову. В Данарских горах имелся Источник Рождения, и именно оттуда началось вторжение ондов много лет назад. Имелся он и неподалеку от развалин Кренена, расположенного на подступах к Семи Преградам, и вторая волна дермаков вывелась именно там. Выходит, где-то здесь тоже был выход жилы? Тьярд говорил ей, что его ведуны искали ее в Эрванском кряже. Возможно ли, что жила располагалась здесь? Но если так, то почему Найрин и другие Боевые Целительницы не ощутили ее, когда анай приблизились к становищу? - Сулико! – Магара полуобернулась, обращаясь к зависшей в воздухе за их спинами Боевой Целительнице. – У меня тут идея появилась. Раз там нет людей, то и жалеть нечего. Прикажи Боевым Целительницам бить по домам в центральной части яруса. – Палец ее прочертил прямую линию в воздухе аккурат поперек становища от одного конца крепостной стены до другого. - Пусть поджигают их вместе с теми, кто прячется внутри. Попробуем разделить их армию на две части и добить с двух сторон. - Слушаюсь, царица! Сулико усилила свой голос и принялась передавать приказ тем из ведьм, которые сейчас наступали на неприятеля внизу, поддерживая войска анай. Ее слова еще не отгремели до конца, а Боевые Целительницы уже поднимались в воздух белыми бабочками на фоне постепенно отгорающего закатного неба. Это несколько ослабило анай: атакующие поднажали, как только взрывы и огонь перестали сыпаться им на головы, но план Магары стоил того. И почти сразу же следом за этим взрывы обрушились на центральную часть первого уровня становища, огненными цветками расцветая на черепичных крышах. А со стороны второй стены послышался усиленный энергией Источников голос царицы Руфь: - КАНАЭ! СОБЕРИ КРЫЛО, РАЗВОРАЧИВАЙ ЕГО И ИДИ НА СОЕДИНЕНИЕ С СЕСТРАМИ НА НИЖНЕМ ЯРУСЕ. БЕЙТЕ С ДВУХ СТОРОН! - Ага! – довольно протянула Магара, вглядываясь вперед, в сторону второй стены. – Руфь еще помнит Вахан! Я тогда с ней плечом к плечу сражалась, умнейшая баба! Хоть и слегка блажная, но тут уж ничего не поделаешь. Лэйк только усмехнулась в ответ. Магара вечно брюзжала и судачила об остальных царицах, когда тех не было рядом. Интересно, что же она говорит обо мне? Но додумать мысль до конца ей не удалось. Внезапно странное, смазанное чувство навалилось на нее, подмяло под себя. Словно само время вокруг нее замедлилось, и теперь текло как-то неправильно, как-то очень туго, с большим трудом. Она чувствовала, как бьется ее сердце, как раздуваются легкие, заполняясь воздухом, но при этом все это происходило как будто медленнее, с гораздо более низкой скоростью, чем обычно. Подобное ощущение у нее было во время перехода за Грань, когда из привычного мира твердых форм тело шагало в тонкий мир и растягивалось, будто длинный липок смолы, зависая над бездной. - Что происходит? – невнятно проговорила рядом Магара, поднося руку к лицу и потирая лоб. За ее спиной охнула Боевая Целитльница Сулико, послышался тяжелый вздох одной из ее телохранительниц Ниды. Лэйк и сама ощутила, как накатывает волнами слабость, заставляя тело просесть в воздухе на метр, заставляя сердце в груди биться тяжело, гулко, натужно. Крылья плохо слушались ее, став какими-то чужими. В голове было мутно и жарко, как с похмелья. - Что случилось? – вновь повторила Магара, запрокидывая голову и оттягивая пальцем ворот своей формы. – Мне так душно, Аленна!.. Взрывы внизу прекратились, как не бывало, больше Лэйк не слышала ни одного хлопка. Восприятие затуманилось, и сама она ощущала себя какой-то вялой, какой-то чужой, неповоротливой. Словно сквозь вату она взглянула вниз и, моргая до невыносимости медленно, увидела, как отступают анай, шатаясь, будто пьяные, отходят обратно к стене, теснимые черными массами врага, что напирали и напирали, будто ощутив второе дыхание. Почему они отступали? Они не должны были отступать! Это же просто дермаки!.. А потом какое-то странное чувство обрушилось на нее сверху, давя и давя на грудную клетку, едва не разрывая сердце в груди, заставляя его колотиться на пределе своих сил, шумно и больно стучаться в ребра. Лэйк задохнулась, хватаясь обеими руками за грудь. Отчаянье. Бесконечное, бесповоротное, лишающее сил, заставляющее опускать руки и безразлично ложиться на землю отчаянье накрыло ее с головой, и во всем мире не осталось ничего больше, кроме тьмы и смерти.