*********
— И он серьёзно признался тебе в любви? Себастьян уныло кивнул. Он уже сам понимал всю глупость ситуации, потому что с чего бы это ему в голову полезли моральные принципы? Они же, по сути, с ним не родные люди, а просто близкие и, вообще, даже если он всё равно будет терзаться тем, что это подростковая вспышка гормонов или ещё что, то всего от одного поцелуя ничего бы совсем не изменилось. Нет, конечно, у него были свои принципы. И Сиэль, по сути, был ребёнком, да и он его опекун… — Дай угадаю, ты думаешь, что он ребёнок, ему такое рано и что бы там тебе не хотелось, ты должен думать о Сиэле в первую очередь. А тот у нас такой весь странный-загадочный, постоянно в себе и сам Сатана не в курсе, о чём он думает и как отреагирует на то или иное твоё действие. Глядя на вытянувшееся лицо Себастьяна, жнец хихикнул. Михаелис в человеческой вариации нравился ему не меньше, чем в демонической. Уж очень интересная личность в любом случае. Мыслит шаблонно, но всё равно не так, как простой человек. — Мальчик вчера троих убил, а он тут думает, как он отреагирует на то, если узнает, что его опекун к нему неравнодушен. Хотя да. Кто-то прирожденный убийца и для него человеческая жизнь — стоит не больше пары монет и в то же время тот же человек может преданно любить одного человека всё его существование. Всё равно это не отменяет того, что он сам делает свой выбор. А ты свой. Кстати, где он сейчас? Себастьян развёл руками. — Звонил художник, друг Рицки — одноклассника Сиэля, — и сказал, что Сиэль у него в мастерской и что он его проведёт прямо до дверей квартиры. Грелль нахмурился. Не нравилось ему всё это. Не хватало ещё, чтобы Соби узнал про скандал Себастьяна и Сиэля и решил воспользоваться ситуацией. — Я тебе так скажу. Я точно знаю, что ты любил его и был готов на всё ради него ещё до аварии. И я не думаю, что это была любовь опекуна к подопечному. Ты сам всё вспомнишь и поймёшь. А вот с Агацумой будь аккуратнее, он неплохой человек, просто его сердце мечется и душа буквально на перепутье. И тут до него дошло, что он сказал. Вернее, последняя фраза. Но о, чудо, Грелл Сатклифф оправдал в который раз своё звание очень везучего жнеца. Михаелис, услышав начало фразы, натуральным образом завис, перестав воспринимать всё остальное. Облегчённо вздохнув, мужчина налил себе воды и залпом осушил стакан. Вот честное слово, иногда он ненавидел свой язык больше, чем что-либо. А такой прокол Гробовщик бы ему не простил.*********
— Граф, если вы так же ведёте себя с Михаелисом, то иногда я ему завидую. Нет, в последнее время всё чаще и чаще. — Соби закатил глаза от удовольствия. Сиэль так нежно и бережно касался его волос, так осторожно их расчёсывать, что это становилось уже чем-то большим, чем простая помощь. По крайней мере, для художника. Внезапно щётка зависла в воздухе, и Сиэль замер. Граф. Граф. Ну вот опять он слышал это. Агацума застыл, как шпион, попавшийся на горячем. Парень прикусил язык. Чёрт подери, да что с его выдержкой в последнее время? Блондин осторожно посмотрел наверх, но Сиэль с отрешённым выражением лица заколол его волосы, чтобы они ему не мешали рисовать, и взялся за учебники. — Завидуешь, говоришь? — задумчиво протянул юноша. Агацума от греха подальше вернулся к своему холсту, мысленно умоляя всех богов, чтобы Сиэль был настолько глуп именно сейчас или, как обычно, ушёл в себя и забыл о его нечаянной фразе. — Я перепутал тебя с Рицкой. — И ты завидуешь Рицке, потому что он с Себастьяном, или что? Ты понимаешь, что за чушь ты несёшь, Агацума? — спокойно произнёс юноша. Хотя внутри он едва сдерживал себя от того, чтобы не начать допрос с пристрастием. Но как на счастье или назло, в дверь позвонили. — Я открою, — неожиданно отозвался Рицка. Сиэль искоса посмотрел на одноклассника, ему стало стыдно. Он ведь понял уже давно, что Агацума ведёт себя по отношению к нему неприлично холодно, хотя когда он только пришёл в школу, по ним было заметно, что они едва ли не встречаются. А эти странные взгляды чего стоили? Иногда Сиэлю казалось, что художник с него глаз не сводит. В отличие от обычного отрешённого вида Агацумы рядом с Рицкой. Хотя… Может, ему и показалось. Слишком много произошло в последнее время. В мастерскую вошли Себастьян и Грелль. Оба, похоже, попали в хорошую вьюгу, так как с них едва ли не сыпался снег. Сиэль молча взял в руки скрипку, но потом отложил. Глупо было брать в руки инструмент, когда он и не думал играть. Он не хотел общаться ни с одним, ни со вторым, да и вообще ни с кем. А за книжками прятаться было бесполезно. Телефон. Смартфон — вот оно спасение. — Нам нужно поговорить. — Я не собираюсь с тобой говорить, Себастьян. Кажется, я сказал всё, что хотел, ещё утром. Юноша машинально листал список приложений. Всё что угодно, — но не смотреть на Себастьяна. Он понимал, что ведёт себя по-детски, но иначе не мог. От голоса этого человека, такого же грубого, как и накануне, ему становилось не по себе. В голове всплыли воспоминания. Граф. Почему это не выходило из его головы? А что будет, если… Сиэль отвернулся к окну. Граф Сиэль Фантомхайв. Он ввёл это в строку запроса. И тут свершилось чудо. Первой же ссылкой его перебросило на Википедию, в которой ясно было сказано. Юноша махнул рукой, призывая всех к молчанию, и прочитал вслух: «Граф Сиэль Фантомхайв — семнадцатый наследник семьи Фантомхайв, глава компании «Funtom» и акционер нескольких крупных британских компаний, общий годовой оборот которых чуть больше двух миллиардов фунтов. Также имеет несколько резиденций по всему миру, самой крупной из которых считают его загородный дом в пригороде Лондона. Является последним из известных владельцем половины камня «Бриллиант Хоуп». Недостоверные источники говорят о его тайном сотрудничестве с британскими спецслужбами, политическими силами соединённой Великобритании и Королевой Елизаветой ll». — Что это за шутка? Может, вы просто однофамильцы? — фальшиво протянул Сатклифф. — Но на фото человек, очень похожий на меня. Хотя странно, у него повязка на глазу. Если бы не эта деталь, мы бы и вовсе были, как близнецы, — протянул Сиэль, придирчиво рассматривая несколько фотографий из статьи. Себастьян в несколько шагов преодолел расстояние между ними и молча забросил его на плечо. — По мне, хоть сам президент, нам нужно с тобой поговорить, — буркнул мужчина, выходя на улицу. — Простите, друзья, мы не вернёмся. Грелль, привезёшь его вещи, хорошо? Сиэль пручался, как ненормальный, но мужчина держал его так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Он только нашёл ниточку, он только что что-то выяснил, но эта сволочь опять вела себя как ей угодно! — Мне помочь? — вмешался Агацума. Сиэль хотел было кивнуть, но понял, что тогда начнётся драка. Да и к тому же он был уверен, что Себастьян не способен причинить ему вреда. — Не беспокойся. Себастьян молча впихнул юношу в машину и уехал на максимальной скорости куда-то в сторону выезда из города.***********
— Не знаю, кто и когда выложил эту информацию, но мы подчищали все хвосты в интернете. Ну и ну, Уильям будет в ярости. Хотя, кажется, никто из них ничего не вспомнил пока, так что будем делать вид, что это очередная ложь из непроверенного источника. — Но если он всё вспомнит? — Тебе бы очень этого не хотелось, Соби? — холодно спросил Рицка. Не дожидаясь ответа, юноша молча вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. — За двумя зайцами погонишься — рассмешишь обоих, — усмехнулся жнец, собирая тетради Сиэля и поднимая футляр с его скрипкой. Звякнул телефон. Сообщение. «Не приходи ко мне до тех пор, пока я не скажу. И в школу тоже. Это приказ.» Жнец заглянул через плечо в экран и с хохотом увернулся от кулака Соби. — А я что говорил? Сатклифф манерно подмигнул и молча растаял в воздухе. Художнику только оставалось ругать самого себя и Рицку, который даже не попытался ничего объяснить. Парень закурил и с тоской посмотрел на свои тетради, которые проверял Сиэль. Чёрт бы всё побрал.***********
— Что ты творишь? — юноша непроизвольно вжался в переднее сиденье, когда Себастьян в который раз опасно перестроился на скоростной магистрали. Себастьян молча утопил педаль газа в пол. — Куда мы едем? И опять вместо ответа рискованный поворот куда-то в сторону выезда из города. — О чём вы говорили с художником? Сиэль моргнул. Неужели Себастьян видел, что происходит в мастерской? А даже если и видел, то что там было такого? Ну говорили они, ну расчесал он кому-то волосы. Что в этом такого? — Что вы там делали? Мужчина резко затормозил. Когда он повернул лицо к юноше, Сиэлю стало не по себе. Это была ярость. Мерзкая, страшная. Михаелис походил больше на монстра, чем на человека. Сиэлю даже показалось, что его сейчас ударят. Но разве имел право кто-то, кто повёл себя так ужасно накануне, устраивать такую сцену? — Какое тебе до меня дело? Я не делал ничего такого, что могло бы вызвать у тебя такую реакцию. А теперь прекращай этот балаган, сволочь, и вези меня домой. — Я — сволочь? Я не флиртую с первым встречным после отказа по обоснованным причинам. Известно ли тебе хотя бы малое понятие того, что ты мне вчера сказал? Любовь — это в первую очередь верность. А то, что ты делаешь… Михаелис схватил его за запястья и притянул к себе. Юноша сначала смотрел на сиденье, в пол, а потом поднял лицо. Себастьян удивлённо посмотрел в глаза мальчику и понял, что, кажется, всё, что он хотел сказать, все те обвинения пропали. По щекам Сиэля градом текли слезы, но он упорно молчал. — А что я делаю? Я уже полгода терплю твоё ко мне отношение. Идеальный Себастьян — какой прекрасный и заботливый опекун! Так любит эту сиротку, что делает всё для него. Но никто, слышишь, никто не замечает, что ты — последняя дрянь! Что ты можешь прийти домой под утро, от тебя будет за версту нести женскими духами, алкоголем, а ты будешь оправдываться, что был на очередной ночной смене. И я буду, как последний дурак, кивать и делать вид, что не замечаю ничего. Да последнему дураку ясно, что ты околачивался в баре или ночевал у очередной подружки. Сколько их у тебя было, Себастьян? Ты хотя бы имена их помнишь? Мужчина разинул рот. Ему казалось, что он идеально маскирует свои похождения. — Верность. Верность. Верность, да кто ты такой, что смеешь об этом говорить? Верность — это каждую ночь ждать тебя, как собачонка, у двери. А когда ты придёшь и всё повторится, делать вид, что просто засиделся за компьютером. Я же глупый ребенок. Что я понимаю? Но, в отличие от тебя, у меня есть гордость. Я не собираюсь терпеть твои выходки! Сердце просто перестало биться. Вот и всё. Все карты на стол. Сейчас он сказал всё, что мучило его так давно. Вот только никому не нужна эта глупая наивная правда влюбленного идиота. — Я не знаю, сколько их было. Больше пяти, но меньше десяти. Примерно семь. Юноше показалось, что он ослышался. Себастьян с тоской посмотрел на пачку сигарет. Нет. Не хватало ещё приступа астмы и без того измученному ребёнку. — Что семь? — Девушек. Я даже имён их не помню. Сиэль сложил руки на груди, словно пытаясь себя успокоить. Какая мерзость. Мужчина шумно выдохнул. Придётся ответить правдой на правду. — С первой я познакомился случайно. Мы здорово тогда напились, и я проснулся уже у неё дома. Я долго думал, что именно меня привлекло в той особе, но так и не понял этого. Мужчина вздохнул. Каяться было трудно. — Вторая была примерно твоего роста. Третья или четвертая, не важно, были невысокими и изящными. Пятая знакомо хмурилась. После неё я понял, что и зачем я делаю. Я осознал, что в каждой из них я искал хоть что-то, похожее на твои черты. Цвет волос. Голос. Да что угодно, только бы в пьяном угаре можно было принять очередную из них за тебя. Я долго считал, что я полный извращенец, который думает только о том, что было бы, если бы я перешёл все грани приличий. С каждым днём моя забота к тебе приобретала всё более маниакальные формы. Я старался быть лучшим опекуном, это как-то сглаживало чувство вины. Я гнал эти мысли о тебе. Мне даже казалось, что у меня это почти получилось, было время, когда я почти себя убедил, что ты просто мой подопечный, но вчера я всё понял, если бы я тебя не прогнал… Если бы ты пробыл в моей комнате хоть на пару минут дольше, то я бы вычеркнул всё, что меня держит, из головы… Холодная ладонь мальчика закрыла ему рот, и пламенную сбивчивую речь пришлось прекратить. Сиэль, прижав уши, собирался с мыслями. — Хватит. Я понял. — Что же теперь делать? — Не знаю. Где-то в отдалении закричала птица. Сиэль поёжился от холода. В тонкой рубашке он совсем продрог. — Я идиот, — признал Михаелис. Мужчина снял с себя пальто и набросил его на мальчика. Сиэль укутался в него, как в одеяло, обнял свои колени — из черной ткани верхней одежды торчали только кошачьи ушки. — Глупо искать похожих, когда рядом есть оригинал. Мы справимся с этим. Хорошо, что ты иногда псих. Если бы не эта твоя выходка, мы бы и не поговорили. — Может, и псих. Но иногда это выручает. Щёлкнул ключ. Себастьян завёл машину. Пора было выбираться отсюда. — Жду в качестве извинений яблочный пирог. А лучше — торт. Михаелис расхохотался. Всё-таки Сиэль был неисправим.******************
Светло-голубые стены — чёрные глухие шторы. Несколько навесных полок, на которых десятки книг, дисков грозят своим весом рано или поздно оторвать все крепления и, рухнув на пол, хорошенько напугать грохотом всю округу. Вот нотные тетради сложены как попало — да здравствует творческий беспорядок! На столе наивной пародией на квадрат Малевича маячит монитор. Взгляд скользил по привычным вещам, словно впервые. Ещё никогда такая любимая комната — его настоящая маленькая крепость — не казалась ему такой чужой. Всё ведь хорошо, даже мысли о каких-то непонятных барышнях, в связях с которыми ему признался Себастьян, не так портили настроение, как собственная глупость. Себастьян был там, в соседней комнате. Наверное, как всегда, будет читать что-то допоздна или смотреть глупые комедии, надеясь уснуть. И делать-то чего? Поговорить? К нему пойти? Ну уж нет. Или да? Чёрт, а даже если он и пойдет, то что делать? Говорить-то чего? Мальчик уткнулся носом в подушку. Он считал себя неглупым человеком, но именно сейчас готов был признать себя идиотом. Трусливым идиотом. Что, по сути, произошло днём? Что это изменило? Себастьян был такой, как всегда, разве что вёл себя немного осторожнее и смотрел так внимательно, будто хотел его насквозь рассмотреть. Юноша спрятал голову под подушку. Сон не шёл. В голове всё так же была куча вопросов. И ни одного ответа. Ещё и настенные часы словно в насмешку тикали громче московских курантов на Новый год. Тихий стук в комнату — скрипнула входная дверь. — Сиэль, ты спишь? У тебя температура была вечером, нужно выпить лекарство. Мужчина, не включая основной свет, щёлкнул ночником над прикроватной тумбочкой мальчика. Убитый вздох Сиэля из-под подушки был таким забавным, что Себастьян улыбнулся. — Я думал поменяться с тобой комнатами, здесь действительно холоднее, но сейчас думаю, целесообразнее будет просто делить мою комнату с тобой. Если ты, конечно, хочешь. — Зачем? Хотя кто-то из нас точно должен знать, что делать в такой ситуации, — посетовал юноша, беря чашку в руки. — Положитесь на меня, милорд, — шутливо ответил мужчина. Внутри словно что-то щёлкнуло. Он уже говорил когда-то такое, но кому и зачем… Чёрт подери, не важно. Всё, что было ему дорого, было в этой маленькой комнате. Об остальном и думать не стоит. Михаелис подал чашку мальчику и, оперевшись локтем о постель, внимательно проследил, чтобы всё было выпито до дна. Наконец Сиэль отставил чашку. — Я прошерстил всю информацию в интернете после того упоминания в Википедии. Кстати, это единственный известный твой полный тезка. Удивительно и то, что о таком знатном человеке так ничтожно мало информации. Даже те фото из статьи — смазанные, некачественные. Дальше — интереснее. В статье указано, что граф — владелец корпорации «Funtom», но фактически уже второй десяток лет ею управляет некий Джеймс Летшерд. Владельца вживую никто и никогда не видел. Весь романтический настрой сбился. Сиэль положил подушку на колени и упёрся в неё локтями — так, в его понимании, думать было легче. Выходила странная ситуация. Информация в интернете легко могла оказаться фейком, да и забыть о ней можно было легко. Ну похожи и похожи. А вдруг его родители были романтиками, увидели такое редкое имя и дали своему ребенку, а фамилия просто совпала? Да и тогда в переулке его назвали графом в насмешку. Несколько глупых совпадений, право слово. Но почему его тревожило странное чувство, будто он упускает нечто важное? — Хорошо. Пусть так. Всё складывается так, словно совпадение. Вот только почему Соби оговорился и назвал меня графом? Ещё одно совпадение? Может, и так. Может, это всего лишь три совпадения. Единственный, кто может прояснить ситуацию, — это тот человек, который знал нас ещё до аварии. Сатклифф. Очень удобно, что он теперь неподалеку. Можно попытаться вытащить из него информацию. Себастьян кивнул. Во всем этом была логика. — Но если он не сказал нам раньше, то, может, нам и не стоит об этом знать? Может, та причина, по которой мы так спешно улетели в Японию, серьёзная? В словах мужчины был резон. Сиэль задумался. Может, и так. — Но неужели ты не хочешь узнать больше? В любом случае лучше знать об опасности и быть готовыми, чем сидеть сложа руки. — Интересно, а вдруг окажется, что ты граф? Что тогда будет? Сиэль посмотрел на свою пижаму, босые ноги, Себастьяна — что вальяжно расположился, занимая добрую половину постели. М-да, обстановка была явно не графская. Да и вообще, возможно ли такое? Наверное, нет. — Тогда трудно будет объяснить королеве, что продолжить графский род будет некому, — смущённо буркнул граф, вставая с постели. Себастьян недоуменно уставился на Сиэля, который, явно не желая продолжать разговор, укутавшись в одеяло, направился в соседнюю комнату. И тут до него дошёл смысл фразы юноши. Хохот Михаелиса был настолько громким, что Сиэль покраснел. Вот так всегда. Ляпнешь, не подумав, а потом думаешь, зачем рот открыл. Иногда всё же у Себастьяна совершенно отсутствовало чувство такта и, вообще, будь он настоящим графом, а Себастьян, к примеру, его дворецким, ох, он и отыгрался бы на нём. — Ты на кухне? Водички захвати, — донеслось из спальни. Сиэль тяжко вздохнул и поплёлся к холодильнику. Граф он или нет, водичку принести придётся и в школу ходить тоже. Юноша достал бутылку с водой, взгляд зацепился за большой синяк, который начал «расцветать» на запястье. В голове пронеслось жуткое воспоминание. Этот страшный, словно нечеловеческий, взгляд Михаелиса… Впервые с той минуты, как он очнулся в больнице, ему было настолько страшно. — Заблудились во владениях, Ваша Светлость? Сиэль закрыл холодильник. Бред. Полный. Это не больно, он больше надумывает себе, день был тяжёлый. Совсем не больно. Просто случайность. Досадная глупость. Себастьян не хотел причинить боли. Если сильно постараться, можно себя в этом убедить. А он приложит все усилия ради этого.