В огромной библиотеке Департамента жнецов, по обыкновению, было тихо и, как бы это глупо ни звучало, — мертво. Уильям Ти Спирс рассматривал величаво возлежащего на одном из письменных столов Грелла Сатклиффа, призывая всё терпение и благоразумие, что только возможно.
— Зачем ты меня позвал, Уилли? — стараясь говорить спокойно и даже пошло, спросил аловолосый. Как обычно, от начальника не утаился настрой своего подопечного. Ещё раз убедившись в вероятной верности своих предположений, мужчина поправил очки.
— Хотел убедиться, что всё хорошо. Фантомхайв и Михаелис ещё не вспомнили, кто они? Никаких снов, возможно, демоническая сущность как-то проявилась?
— Нет, Босс. Всё отлично, — Грелл почувствовал, что врать не стоит, но в голове сам собой всплыл эпизод, когда Себастьян схватился за руку, на которой до этого была метка. А потом та история с найденной информацией в интернете. Да, возможно, это случайность и, в принципе, ничего не значит, но раз Уильям спрашивает, значит, что-то подозревает. Лучше бы увести его от этих подозрений.
— Поразительная ситуация. А как же то, что граф Фантомхайв прикончил троих?
— Самооборона. Мальчишка смазливый — парни пьяные были. Он защищался. Я проверил плёнки.
Ти Спирс согласно кивнул. Он тоже проверил плёнки и даже смог вытрясти из своего нерадивого подчинённого отчёт.
— И он ничего не вспомнил? Удивительно.
— Право слово, Уильям, ты слишком сильно беспокоишься об этих глупостях. Даже ситуация с информацией в интернете ничего не изменит. Они оба как слепые котята, — томно протянул Сатклифф, — лучше скажи. Что тогда произошло, почему полпланеты ушастыми ходить стало? Я чувствую себя так странно, особенно в Японии.
Ти Спирс изумлённо поднял бровь. Да чем этот красноволосый идиот слушал инструктажи? На последних пяти минимум три четверти часа посвятили этой теме! Вот же лентяй, чем он только занимался! Черти бы его побрали!
— И с чего бы тебе чувствовать себя странно? Ушастость тебя уж точно не касается.
Сатклифф тут же резко встал — но длинные волосы зацепились за какой-то особо упрямый гвоздь, которого и видно-то не было. Ойкнув и ещё пару раз дёрнув ту самую прядь, жнец потянулся за ножницами на столе.
— Руки оторву, — угрожающе предупредил Уильям, становясь на одно колено перед столом, чтобы найти тот самый гвоздь. Сатклифф нервно сглотнул. Шеф редко творил что-то такое из ряда вон. Но желание мыслить аналитически исчезло так же быстро, как и появилось. Сатклифф прислонился к столу и медленно сполз вниз. Начальник осторожно распутывал его волосы, всё так же безразлично глядя словно в никуда.
— Ты же сам говорил, что вообще не по уставу такая длина и вообще бла-бла, вызывающе, — легкомысленно сказал парень. Уильям закатил глаза.
— Верно.
— Так почему сейчас…
Начальник отцепил последнюю волосинку от гвоздя и поправил длинные — почти до талии — рыжие волосы. Нет, они всё-таки были алыми. Цвета крови.
— Расчёску дай.
Сатклифф начал вытаскивать из карманов кучу дребедени. Несколько шариковых ручек, пара смятых листов бумаги. Человеческий сотовый — явно без разрешения принесённый в этот мир. Наушники к нему, добрая горсть леденцов…
Уильям только диву давался, откуда столько всякого мусора в карманах у его подчинённого. Наконец Грелль выудил откуда-то из огромного кармана плаща небольшую красивую расчёску. Вещица была дорогая, вырезанный из красного гребень, усыпанный добрым десятком рубинов. На зарплату жнеца, даже с премиальными такую точно было не купить.
— Откуда она у тебя?
— Ох, Уилли, эти поклонники меня уже достали, — не скрывая самодовольства в тоне, протянул парень. Рука Ти Спирса больно сжала плечо. — Синяки будут, — тон парня стал серьёзнее. Брюнет рывком встал и, дёрнув жнеца за руку, потащил куда-то вглубь библиотеки. Сатклифф не сопротивлялся, свободной рукой он пытался не потерять расчёску и очки, без которых бы остался совсем слепым.
Поворот, ещё один поворот. Каждый стеллаж был ещё более пыльным, а стены отдавали сыростью. Уильям двигался ловко, пробирался по этому книжному лабиринту как кот. Наконец они оказались в каком-то тупике.
— Зачем?
Ти Спирс вздохнул и уставился на плохо помытое окно. Он уже и сам не знал, почему он притащил сюда Грелла.
— Ты придурок, Уильям. Я же тебе пообещал: если я с тобой, я ни с кем. А расчёску мне Гробовщик, между прочим, на мой день рождения подарил. На который ты не соизволил явиться, — обиженно пробубнил аловолосый.
— Это в прошлом году который?
Сатклифф шмыгнул носом.
— Меня тогда вызвали на ковёр к начальству из-за той твоей выходки в Иране. Я не говорил, чтобы праздник не портить.
Грелль ковырнул носком сапога ковёр. Ситуация выходила глупой. Вроде как Ти Спирс и виноват, а вроде и не виноват и вообще. Ох, не хотелось ему сейчас разбираться в их запутанных отношениях.
— Садись, я расчешу и уберу твои волосы.
Грелль ногой выбил стекло и открыл створку окна, потом с готовностью плюхнулся на подоконник, свесив ноги вниз.
Уильям только вздохнул, глядя на порчу казённого имущества. Читать нотации было бессмысленно. Он осторожно взял волосы Сатклиффа и, вспоминая, как примерно это делается, начал медленно расчёсывать длинные пряди.
Грелл, оперевшись о руки назад, блаженствовал. Суровый, непоколебимый и так далее по списку, включая зануду и редкую сволочь, Ти Спирс после начала их своеобразных отношений изменился. Не так, чтобы все это заметили, но вот именно ему это было видно. Например, оказалось, что ему нравилось расчёсывать длинные волосы, читать добрые, но занудные нотации на тему здоровья и так далее, смысл которых сводился к скрытой заботе. Хоть и был редкой колючкой, но всё же потихоньку открывался, что не могло не радовать. Ничего. Время всё поправит. А у жнецов времени вагон и полная коробочка.
— Это произошло в тысяча девятьсот семьдесят шестом году. На очередном из собраний глав фармацевтических корпораций представили новую разработку. Толком не известно, что этим идиотам хотелось изобрести, но использовались частицы кошачьего ДНК. Всё шло успешно, на собрании были представители компаний со всего мира, все хвалили японцев. Но что-то пошло не так, и здание сумели подорвать сотрудники конкурирующей конторы. Те, кто остались в живых, отправились по домам, а вскоре весь мир начало лихорадить. Начали рождаться дети с ушками, потом, после долгих исследований, выяснилось, что это не опасно и что их лишаются вместе с девственностью, так что скоро люди свыклись с этой особенностью, и интерес к этому поутих.
Уильям закончил расчёсывать волосы и начал заплетать их в длинную косу.
— Понятненько. А что насчёт Системы и, собственно, почему меня туда отправили?
— Всё просто: жнецы долгое время не вмешивались, это не наше дело, что делают люди со своей ментальной энергией, и пара-тройка убийств ничего в глобальном масштабе не изменит. Но вот появление организации «Семь Лун» нас немного насторожило. А один из её участников — Аояги Сеймей — и вовсе заставил нажать на все педали и знакомства даже в Преисподней. Этот человек, по сути, не опасен, но Легендарный предупредил, что нужно пресечь его потуги в самом зародыше. Больше он ничего не объяснил, но всем понятно. Раз уж Легендарный предупреждает, нужно задуматься и начать принимать меры.
Завязывать волосы было нечем, и Ти Спирс, похлопав себя по карманам, нашёл узкую канцелярскую резинку, которой обычно скрепляли банкноты. Готово. Сатклифф достал зеркальце и придирчиво осмотрел новую причёску. Длинная коса делала его лицо каким-то миленьким, слегка выделялись губы и глаза, а очки и вовсе делали его похожим на совершенно безобидное существо. Прям таки далеко от образа рокового покорителя сердец. Но, кажется, Уильям был доволен — на равнодушном лице проявилось нечто, отдаленно напоминающее умиление.
— Ты должен знать, что жнецы в Системе слепы. Нет, не в прямом смысле. Скорее, мы не можем полноценно участвовать в бою, максимум наблюдать и, возможно, использовать косу. Заклинания нам недоступны.
— Понятно. За этим-то руководству и выгодно появление Фантомхайва и Михаелиса. При должной подготовке они лучший вариант. Демоны чувствуют ментальные связи куда сильнее даже людей, а граф даже не заподозрит, что он помогает департаменту. Ну, до поры до времени. А даже если заподозрит, то приказ королевы ему не отменить. Даже если граф будет против нашей помощи — то Михаелис, так или иначе, пойдёт нам на уступки. Хотя бы во имя Сиэля. Мало ли что там в будущем будет — полезно в должниках иметь десяток жнецов. Плюс — они не худший вариант, граф вряд ли попросит о какой мерзости. В отличие от других демонов, он вполне честный и с ним можно иметь дело. Ну и у вас есть я, который неплохо знает и графа, и Себастьяна, так что ситуацию можно сносно контролировать. То, что они сейчас, грубо говоря, с запечатанными способностями, — тоже нам на руку. Мы можем наблюдать, а потом использовать ситуацию в своих целях, когда это станет выгодным.
Всё-таки в такие моменты Уильям Ти Спирс понимал, насколько ему повезло. Грелль понимал его и ситуацию с полуслова. Безалаберный до безобразия, он всегда его удивлял своей парадоксальной серьёзностью в некоторых моментах. А за последний десяток лет ему даже удалось его немного перевоспитать, вон сапоги на каблучищах снял, и о его похождениях больше не судачит весь департамент. Правда, совсем утихомирить этого безумца никому не удастся и всегда будет в ослепительно-белой рубашке с красным бантом и такого же цвета жилетом, но в этом был весь Сатклифф. И больше ни от одной его черты ему не хотелось отказываться.
Ти Спирс выдавил из себя подобие улыбки, но вышло угрожающе. Грелл пискнул от неожиданнности — когда он уже успел провиниться, раз шеф такие мины корчит, — инстинктивно дёрнулся и едва не выпал из окна. Брюнет схватил его за руки и буквально втащил обратно, но не удержался и рухнул на пол, машинально затащив Сатклиффа на себя. Грелль уткнулся ему в шею.
— Вот давай так немножко полежим, — неожиданно попросил Сатклифф. Ти Спирс, вздумавший было подниматься, кивнул и обхватил аловолосого за талию. Лежать, откровенно, было неудобно, Грелль прижался к нему всем телом, буквально заставляя каждым миллиметром почувствовать весь холод бетонного пола.
И тут до начальника отдела дошло. Наверное, Сатклифф соскучился, раз ведёт себя так покорно и вообще в рубашку вцепился так, словно душу из него вытрясти хочет. Да и он сам тоже. Когда они в последний раз вместе были? Не считая эпизода, когда Сатклиффа ранило в том же самом Иране и ему пришлось несколько месяцев в лазарете восстанавливаться.
Ещё одно озарение. А вдруг Грелль специально под удар полез, только чтобы на него внимание обратили? Ну да, скорее всего, так и есть. Тогда они месяц минимум вместе жили при лазарете, Сатклифф выглядел таким счастливым, что у всех был один вопрос — не тронулся ли наш Грелль совсем? Хотя вопрос был риторическим. Абсолютно неадекватным Грелля считали всегда, так что появление пары новых тараканов в этой голове не особо бы усугубили ситуацию.
Уильям почувствовал себя редкой скотиной. Прямо-таки мразью. Сатклифф так много для него делал, вон как изменился, а он ведёт себя… В общем, внимания от него как от луны солнечного света. Надо как-то загладить свою вину. Как только объяснить ему, что он тоже сильно скучает, но показать это никак не может.
Мужчина тяжело вздохнул. И что бы такого придумать? Нужно было что-то достойное, чтобы все свои косяки загладить. Может, сводить его куда? Но когда? Начальство сверхурочными завалило — спать времени нет. Время шло, Грелл уже наверняка думал вставать с него.
— Не торопись, — наконец выдавил из себя мужчина. Сатклифф приподнялся и уставился на лицо начальника.
Мужчина осторожно снял с него очки, тайно любуясь растерянным видом. Сатклифф-Сатклифф. Горе с тобой. И без тебя тоже горе. Приподнялся и поцеловал подчинённого в губы.
Забавный факт — но каждый поцелуй с Греллем был как в последний раз. Его хотелось обнимать так крепко, что порой опасался за сохранность его ребер. Его хотелось чувствовать, таким теплым, нет, горячим, было всё его тело. А руки и ступни всегда были ледышками. И как бы он не грел их своим дыханием, ничего не менялось. Сердце билось так, что едва не выламывало ребра, а отпустить Грелля из своих рук казалось невозможным. Словно его разлучали с его частью. Руки без ощущения его кожи казались пустыми — ненужными обрубками, губы без привкуса вишнёвого блеска тоже.
Неожиданно для самого себя Уильям понял, что повалил Грелля на спину и жадно целует его шею.
Вот это соскучился…
— Ох, Грелль, — посетовал мужчина, одёргивая себя на ходу. Ну вот нельзя же так. Ещё и на работе. Оба встали — Уильям отряхивал длинное пальто Сатклиффа, стараясь не смотреть ему в глаза. Было отчего-то стыдно. Даже понятно, по какой причине, с его стороны это выглядело, пожалуй, как использование. У них и свиданий толком не было — как-то всё закрутилось, а там встречи у кого-то дома и секс. Но такой, что утром друг на друга было стыдно смотреть, а работать и вовсе невозможно. У него самого из рук всё валилось, а Грелл то и дело засыпал на ходу, потирая ноющую поясницу.
Нет. Не дело это. Он больше не будет такой скотиной.
— Что сразу Грелль? Ты на меня напал.
— Не напал. Я соскучился, — выпалил Уильям. Сатклифф выпучил глаза, надел очки и, явно думая, что ослышался, переспросил:
— Соскучился?
Ти Спирс кивнул. Сатклифф сощурился. Подозрительно. Это ещё что за финт от любимого начальника?
— Ты ещё скажи, что меня любишь, — вкрадчиво протянул аловолосый. Уильям снял очки, протёр стеклышко и, глядя Греллу в глаза, добавил:
— Скажу. Я тебя люблю, Грелль Сатклифф.
— Заболел, что ли, дурак? Я принесу тебе градусник, чай с малиной. Рехнулся, может, с работой своей? Ох, не нравится мне всё это, — пробубнил на ходу жнец, обходя Уильяма стороной. Смотреть на начальника он больше не мог. А поверить в его слова так тем более.
— Сходим куда-нибудь. У меня будут дела в Японии. Я тебя найду, — донеслось сзади. Сатклифф застыл как статуя. Медленно обернулся — начальника не было. Что это было? Приятная галлюцинация или, ещё лучше, восхитительная реальность? Грелль Сатклифф не смог бы сейчас ответить. Он был слишком занят, чтобы анализировать. Он был счастлив.
********************
Сиэль ещё раз поправил рукав рубашки, чтобы синяк не видела Юико и не начала допрос. Проводив подругу до столовой, где та помогала, юноша направился вниз. Рицка проигнорировал его появление, хотя обычно проявлял куда больше эмоций. Фантомхайв понял, дело, наверное, в том, что Аояги ревнует его к Соби.
Юноша вышел на улицу, благо, сегодня было теплее. Как будто мысли прочитав, позвонил Агацума и попросил подойти к чёрному ходу.
— Рицка устроил драму. Меня игнорирует, тебя, я так понимаю, тоже?
Художник, ухмыльнувшись, кивнул. Тон у Сиэля был, что ни на есть, саркастический. Юноша положил телефон в карман, рукав, как назло, задрался, и Агацума увидел тёмно-фиолетовый большой синяк — отпечаток руки на запястье.
— Скажи мне, Соби. Я тут сопоставил некоторые факты, последние месяцы вы постоянно с Рицкой ругаетесь. Не я ли этому причина? Я тебе нравлюсь?
Блондин хмыкнул. Развёл руками.
— Не знаю. Ты мне приятен как собеседник, советчик, человек в целом. Возможно, я в тебе заинтересован, но не настолько, чтобы предпринимать каких-то действий. Наши ссоры с Рицкой совсем из-за другого. Порой он слишком…
— Слепой баран. Упрямый и бестолковый. Он не хочет думать. Полагается на «как бы поступил Сеймей» или «так неправильно».
Агацума кивнул. Верно. Абсолютно.
— Знаешь. Я хочу тебе кое-что сказать, — художник осторожно коснулся синяка, словно желая убедиться, настоящий ли он. — Иногда мы считаем, что люди, которых мы любим, априори хорошие. То, что мы получаем от них, — следствие наших поступков. Или же случайность. Я прошу тебя. Если ещё раз подобное повторится, беги от него. Ко мне, Греллю, неважно. Не терпи, даже если кого-то любишь. Иначе это может войти в привычку.
— Я, наверное, сам виноват.
— О, типичное заявление для Жертвы. Ладно, сам решай. Сейчас ты меня не поймёшь. Да и надеюсь, никогда не поймёшь.
Блондин отвёл взгляд в сторону. Убрал руку.
— Знаешь, я всегда считал, что ты очень хороший человек. И сейчас в этом убедился. Пусть Себастьян хоть сотни сцен ревности мне устроит, я всё равно буду с тобой общаться.
— Мне пора. Присмотри за Рицкой, сообщи, если что, — блондин полуулыбнулся и быстро ушёл.
****************
Чёрный до безобразия длинный лимузин уже несколько часов колесил по Токио, вызывая нездоровое внимание публики. Кто в нём? Идол? Политик? Актёр? Оставалось только гадать — стёкла были затонированы настолько, что даже самые любопытные и внимательные прохожие могли увидеть в них только свои отражения.
А в машине тем временем не было никого из вышеперечисленных. Да и вообще, по сути, было очень скучно. Невысокий блондин занял всё заднее сидение, разлёгшись там, как на диване. Юноша смотрел в потолок, в нетерпении бил длинным светлым хвостом по сиденью рядом и даже не смотрел на своего спутника, что третий раз терпеливо зачитывал ему какую-то информацию с планшета.
— Я всё понял. Не продолжай. То есть никаких следов за последние полгода. Как поехал в Японию — пропал. Но вроде же он с правительственной миссией приехал, не мог же он бесследно исчезнуть? Подняли бы шумиху, искали бы. Здесь явно что-то не так.
Брюнет отложил планшет и поправил перчатки.
— Верно. Это настораживает. Скорее всего, поработали жнецы — многим людям память подтёрли. В одной из гостиниц обнаружился президентский номер, который был снят несколько месяцев назад, там же нашелся швейцар, которому плохо подтёрли память. Судя по его воспоминаниям, там действительно жили граф Фантомхайв и его дворецкий. А ещё к ним, помимо помощника мэра и людей из правительства, два человека никак не связанные с правительственной миссией. Я проверил их по базе, студент и школьник. Собственно, мы направляемся в ту школу, чтобы их допросить. Одного я не могу понять…
Алоис рывком сел. Он уже знал, о чём спросит Клод.
— Это же Сиэль. Да и Себастьян тоже с ним. Эти психи нам уже как семья, я даже, можно сказать, беспокоюсь. Может, помощь нужна, а этот придурок из-за гордости своей, скорее, жизни лишится, чем кого-то о чём-то попросит. Да и, к тому же за мной пара долгов перед Сиэлем. Было бы неплохо их отдать, — блондин вздохнул и мстительно добавил: — Всё же времяпровождение получше, чем наш нелепый спор, в котором ты проиграешь.
Клод поправил очки и опять взял в руки планшет. Ну-ну. Это мы ещё посмотрим.
Дело в том, что граф Транси не больше, чем полгода назад после того, как обзавелся собственными ушами и хвостом в комплекте с немотой, что потом исчезла, будучи в ярости, заявил, что не понимает причины, по которой Клод с ним так обошёлся. На вполне разумное замечание, что его просто пытались наказать за отсутствие самообладания — немотой, граф обиделся и предложил проверить, у кого из них больше терпения.
А как лучше всего проверить самообладание? Правильно, воздержанием! Так и родился этот спор — кто дольше продержится без секса. Глупее не придумаешь, Клоду казалось, что Алоис первый сдастся, Алоису же — наоборот. Факт остаётся фактом, пари начинало потихоньку переходить в настоящую битву двух упрямых баранов. Самое забавное: уловки графа Транси уже подходили к исходу, и он искренне недоумевал, почему ничего не получается, то и дело начиная впадать в отчаяние. Фаустус, сцепив зубы, терпел, хоть и видел, что Алоис чувствует себя совсем не в своей тарелке и вот-вот впадёт в депрессию. Фаустус понимал, если сейчас он проиграет, то всю оставшуюся вечность будет под каблуком вконец распоясавшегося Алоиса. И уж поверьте, это было хуже, чем пара веков безвылазно в Преисподней.
— Время рассудит.
Алоис надулся.
— Шкаф бессердечный. За что ты мне такой?
Горечь в голосе юноши чувствовалась почти физически. Водитель — японец, который с трудом понимал английский, — и то, услышав эту фразу, незаметно взглянул в зеркало. Юный господин, убрав светлую прядь за ухо, обнимал себя руками, а в его глазах прямо-таки слёзы стояли.
Клод молча перелистнул веб-страницу. Главное не купиться на этот трюк, как в прошлый раз. И в позапрошлый раз. И вообще, можно сказать, не купиться, как обычно, на этот трюк.
— Мне все ваши прегрешения перечислить или в электронном формате отправить? Предупреждаю, если буду перечислять устно, то мы проведём здесь добрую неделю.
Сказал и всё-таки не удержался, боковым зрением посмотрел на страдающего Алоиса. М-да, Его Высочество хоть и изменился за все эти годы, но в некоторых вещах вёл себя хуже ребенка. Да и внешне немного не такой. Волосы отросли, совсем почти до плеч достают, а взгляд не такой отчуждённый. Такое ощущение, что эти годы ему на пользу пошли.
— Сволочь ты, Клод. А я, между прочим, тебя люблю.
Последний козырь на стол. Алоис шмыгнул носом и отвернулся.
Со стороны казалось, что юноша смертельно обижен. Худые плечи подрагивали, голос дрожал, а взгляд, о, этот взгляд так и говорил: «Мне очень плохо, а во всем виноват ты, жестокий, бессердечный человек!»
Водитель и вовсе проникся такой жалостью и сочувствием, что внезапно захотел как-то утешить этого хрупкого ребёнка, что страдает от жестоких слов этого хмурого мужчины. И плевать, что водитель не понял, что именно сказал спутник блондина. Явно ничего хорошего.
А на самом деле Алоис едва держал себя в руках, мысленно повторяя как мантру: «Давай, сдавайся, Клод! Ну тебе же крыть нечем! Ну!».
Фаустус закатил глаза. Он всеми силами пытался быть равнодушным. Он же знал, что, скорее всего, Алоис, как всегда, умело манипулирует его чувствами и ни капли не расстроен.
— Демоны не умеют любить, — отчуждённо ответил мужчина, отключая планшет и доставая смартфон.
Алоис поражённо уставился на своё отражение в окне. Он настолько удивился, что даже забыл, что несколько секунд назад был невероятно обижен.
Клод осторожно посмотрел на юношу и понял, что влип. Уже один взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Останови машину, — тихо и покорно попросил Алоис.
Клод поднял взгляд от телефона и, собственно, это его и спасло. Да, демоны, конечно, бессмертны и так далее по списку. Но от приличного количества взрывчатки, быстро подожжённой, запущенной вполне меткой рукой, да ещё на таком расстоянии, можно очень долго восстанавливаться.
Мужчина молча дёрнул юношу за руку, повалил на пол, закрывая собой. Свободной рукой он оторвал бикфордов шнур и выбросил в окно.
— Отпусти меня, извращенец.
Алоис брыкался несколько минут, Клод молча держал его, прижимая всем телом к полу в машине. Нужно было подождать, пока юноша выдохнется, иначе он его просто не послушает.
— Я не договорил, — наконец сказал мужчина, заметив, что Алоис молча смотрит наверх и ничего не предпринимает.
Блондин перевёл взгляд на дворецкого. Тот поправил очки и неожиданно с подобием теплоты посмотрел ему в лицо.
— Вашей Светлости удалось даже меня изменить.
Алоис несколько секунд переваривал услышанное. И тут до него дошло.
Все печали и ужасы этого мира мгновенно стали ничем. Транси отпихнул дворецкого и с выражением полного удовлетворения сел на своё место. Клод поражённо остался лежать на полу, рассматривая пустоту над собой.
К Транси просто невозможно привыкнуть.
— Клод, дорогой, мы, кажется, приехали. Не лежи на полу — у нас времени нет.
— Взрывчатка? Как-то мелко и скучно, Ваша Светлость. Хотя, признаться, неожиданно
Алоис развел руками.
— Я всегда буду тебя удивлять. Но ты прав, если ты вздумаешь ещё раз так меня напугать — я тебя проучу чем-то получше.
