As We Forgive Those

− Пусть Бог, Отец извечного, укрепит вашу взаимную любовь, дабы мир Христов всегда был с вами и в вашем доме. Аминь. Чтобы вы были благословлены детьми, находили утешение среди друзей, жили со всеми мирно. Аминь. Будьте свидетелями Божьей любви в мире. Будьте добры и щедры к бедным и страждущим, дабы в один прекрасный день они могли приветствовать вас на Небесах. Аминь. Взгляд Кастиэля направлен в конец церковного помещения, голова слегка склонена, поскольку заключительное благословление он произносит по памяти. − И пусть Всемогущий Бог благословит всех собравшихся здесь. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь. − Аминь, − эхом отзываются гости, сидящие на скамьях. − Теперь можете поцеловать невесту, − ясно произносит Кастиэль. Дин и Лиза целуются перед ним, улыбаясь, светясь от собственного счастья. Их семьи рассажены рядами вблизи алтаря, у которого стоят молодожены, одетые в белое платье и белый же утренний костюм. И Кастиэль между ними как тень в своем черном одеянии. Хорошо, что он чувствует стыд за себя, полагает священник. Ощущать его − самое то, здесь, в доме Господнем, так как он связывает две души, одна из которых была проклята его собственной рукой. Однако ревность − совершенно новый опыт. Он смирился с тем, что склонен к проявлению некоторых человеческих желаний, несмотря на должность священника и веру в Бога. Компромиссом был ежегодный поход в бар, где он встретил Дина. Так он успокаивал демонов своего либидо, чтобы контролировать их потом до следующего года. Обычно секс носил поверхностный характер: он встречал незнакомца, трахался с ним и уходил физически удовлетворенный, но внутренне стыдящийся самого себя. Кастиэль никогда не был с одним и тем же человеком дважды, никогда не встречал кого-то из них еще раз, и никто еще даже близко не приблизился к тому, чтобы заставить его чувствовать... Лиза улыбается ему и благодарит за прекрасную службу. Дин даже не смотрит в его сторону. Ревность снова напоминает о себе вместе со стыдом, такая разъедающая и горькая. Ясно, что это наказание за попытку обелить свой грех в свете внутреннего компромисса. Родители Дина обнимают сына, оба пьяны от гордости и светятся от радости. Кастиэль отступает от них подобно тени в ярком свете их буйного энтузиазма. Сегодня их сын женился. Дин, идеальный сын, идеальный муж. И даже притом, что все кончено, и Кастиэль сумел освободиться от цепких уз дьявольской обольстительности Дина, он не может перестать думать. Это не поможет, но так и тянет сказать прямо в сияющее блаженством лицо Лизы: − Сначала он был моим. Зависть горит в его глазах, и больно от осознания, что именно он добрался до сущности того, кем является Дин, а все, что есть у Лизы − лишь приукрашенная выдумка, спасение Дина от становления изгоем. Тенью. После того, как гости покидают церковь, оставив после себя букеты белых роз и программки, на которых выведено "Дин Винчестер и Лиза Брейден", Кастиэль выходит из здания, запирает двери и идет к себе домой. Это небольшой дом с верандой, в котором есть все современные удобства благодаря предыдущему жильцу. Кастиэль включает свет, садится за кухонный стол и выпивает бокал вина. Он ложится спать в одиночестве, стараясь не думать о том, что сегодня чья-то брачная ночь. *** − Мы поклонники панна-котты* или фавна*? − спрашивает Лиза, лениво рисуя образцом цвета квадрат на стене. Она стоит на третьей ступеньке небольшой стремянки, кисть в руках, на щеке бледное пятно краски. − Они оба кремовые, − отмечает Дин, опираясь на стремянку, чтобы держать ее ровно. − Я согласился на кремовый цвет. Я просто не знал, что ты найдешь пятнадцать оттенков. − И я оставила всего два, − возражает Лиза и хмуро смотрит на стену. − Если только... лучше слоновая кость? Нет. Пахта*. Дин коварно улыбается. − Я могу чуть сильнее толкнуть эту стремянку, ты же знаешь. Он слегка качает ее, и Лиза визжит, держась крепко за самый верх. − Не смей! − хихикает она, хватается за его плечи и соскальзывает на пол. − Так, это было подло. − Игриво, − оправдывается Дин, Лиза шлепает его по руке. − Ауч! − Ты это заслужил, − пожимает плечами Лиза. Дин опускает руки на ее бедра, мягко подталкивая к стене, медленно наклоняется, ухмылка исчезает, когда он целует ее. Прокладывает поцелуями дорожку от ее губ вниз по шее, и Лиза хихикает, затаив дыхание. − Ты испачкал краской мои волосы... ммм... Дин дергает ее старую рубашку вверх, когда она хватает его за руки, останавливает. Он смотрит на нее. − Я только что вспомнила, что у меня есть дело в церкви, − она сконфуженно вздрагивает. Дин вздыхает. − Мне действительно нужно принять душ. − Лиза расстегивает рубашку по пути в ванную комнату. − Ты идешь? − В церковь или в душ? − спрашивает Дин, убирая кисти. − И туда, и туда, − улыбается Лиза и скрывается в ванной. Дин направляется следом за ней, снимая рубашку через голову, как делает всегда. Заходит в полную пара ванную, и следующая фраза Лизы прерывает его размышления. − Но я уверена, что отец Новак был бы не против. Знаешь, если хочешь, то пойдем вместе. Дин игнорирует скованность в плечах при упоминании этого имени. Он не слышал его довольно давно. Лиза редко упоминает священника, и когда Дин думает или мечтает о нем, он всегда "Кастиэль". − Эм, я так не думаю, − произносит Дин тихо, застыв на пороге душевой кабинки, джинсы все еще на нем. − Он бы хотел, чтобы ты пришел, − угодливо говорит Лиза. Дин негромко хмыкает, звуком показывая, что сомневается в ее словах. − Он всегда спрашивает о тебе, − небрежно бросает Лиза. − Так ты идешь или как? − Нет. Я... эээ... схожу сначала на пробежку, − говорит Дин рассеянно. − Ты бегаешь слишком много, − добродушно упрекает Лиза. − Ну, сидя пять дней в неделю на заднице, я нуждаюсь в этом, − Дин отворачивается в поисках рубашки, весь вспотевший. Это правда, год супружеской жизни уже негативно сказывается на его теле. Он стыдится этого и находит оправдание в том, что все это − доказательство его устроенной и нормальной жизни. − Ладно, увидимся позже, когда вернусь из церкви, − Лиза пожимает плечами под горячей водой. − Удачи, − говорит Дин рассеянно, но не слышит ее ответ. Они состоят в браке почти год, и Дин делает все возможное, чтобы сделать его успешным. Он не был с мужчиной так, как до свадьбы. Он блокирует в себе любые фантазии во время просмотра порно на личном ноутбуке − все, что может пробудить его темную сторону. Он по-настоящему счастлив, теперь, когда они с Лизой являются правильной, хорошей супружеской парой. Его семья в восторге, мама всегда приносит много печенья и остается поболтать с Лизой на кухне. Ему же всегда достаются одобрительные похлопывания по спине от отца, и оба родителя интересуются, когда же они станут бабушкой и дедушкой − они продолжают работать над этим, к большому волнению Дина, − он всегда думал, что будет хорошим отцом. Только Сэм странным образом отсутствует, его визиты сократились со времен свадьбы, и он избегает необходимости приглашать Дина в свой дом − придумывает оправдания. Дин знает, что это именно оправдания, потому что однажды, когда Сэм сказал, что он на работе, Дин видел его в "Старбакс" в другом конце города от юридической фирмы "Гаррисон и сын". Может быть, Сэм был влюблен в Лизу. У Дина было такое ощущение, когда они женились. Или, может быть, у брата новая подружка, или на уме много работы. Могут быть сотни причин. Дин определенно не думает о небольшой речи, которую Сэм произнес ему за десять минут до свадьбы. Поскольку все было улажено, в конце-то концов. Это не может иметь никакого отношения к тому, что Сэм теперь держится на расстоянии. Каким-то образом Дин останавливается на том, что задается вопросом, действительно ли отец Новак спрашивал о нем. Но он отбрасывает эту мысль подальше, прямо к мыслям о речи Сэма и чувству паники, что он испытал, когда Лиза отступила от него, будто знала, что он думал о Кастиэле, прямо перед тем, как она спросила у него о краске. ------------------------------------- * Панна-котта − северо-итальянский десерт из сливок, сахара и ванили. Традиционная панна-котта имеет белый цвет. * Фавн − светло-бежевый цвет, который можно сравнить с желто-бежевым прибрежным песком или окрасом шерсти косули. * Пахта − побочный продукт переработки молока, полученный при производстве масла из коровьего молока.