Чудовище храма Изиды

Благовония, письма и доверие. Всё с ног на голову. Новое нападение у храма Изиды. Слишком поздно! Не рядись в чужие перья. Олинф готов отступиться? Стратоника в роли сиделки.

      — Олинф! — завопил я во всё горло, начисто забыв обо всякой осторожности. И было отчего: пожалуй, даже какое-нибудь знамение свыше, о которых любил рассказывать мой наставник, не привело бы меня в больший восторг, чем его голос в ту минуту.       — Вот уж не ожидал, что ты так скоро обнаружишь моё пристанище, — довольно хохотнул он, похлопав меня по спине. — Я и сам это понял всего за двадцать шагов отсюда.       — Ты узнал мои следы? — обрадованно уточнил я.       — Не совсем, — Олинф хитро прищурился. — Если когда-нибудь захочешь провести меня, милый Антоний, не советуйся с богами перед каждым важным делом. Стоило мне учуять запах египетских благовоний, как я тут же догадался, что мой юный друг где-то здесь устроил на меня засаду. Ну что ж, вижу, я и вправду в тебе не ошибся, хотя и приглядывал за тобой поначалу — тогда, из кустов на обочине дороги. Ты ведь меня в тот раз и заприметил?       — Ну да… то есть нет, — я слегка смутился. — Меня навёл на след мальчишка со свёртком. Тут за ним кое-кто наблюдает.       — А-а! Диомеду всё не терпится поймать преступника для арены? Я и сам видел, как он часами торчит на своей крыше.       — Значит, прошлой ночью со склона Везувия за нами следил тоже ты?       — Не знаю кто, но точно не я, — покачал головой Олинф. — Хотя ваша поздняя прогулка и меня заставила поволноваться. Вообще в этой истории даже мне пока не всё понятно. Впрочем, было бы время, а ответы найдутся.       — А я-то думал, тебе от наковальни отойти некогда, — заметил я.       — Я и хотел, чтобы ты подольше так думал, — невозмутимо подтвердил Олинф.       Воодушевление, охватившее меня, разом померкло.       — Значит, я всё-таки не заслужил твоего доверия, учитель? — я не смог сдержать горечи и обиды.       — Ну, ну, полно, — он виновато потрепал меня по макушке своей мозолистой ручищей. — У меня и в мыслях не было сомневаться в тебе! Но, видишь ли, выступать в открытую — не всегда лучший выход. Иногда стоит и в катакомбах пересидеть, верно? Мне как раз и нужно было не привлекать внимания наших противников и притом не позволить Арбаку держать себя на коротком поводке. Я ведь сразу заподозрил, что он ведёт свою игру, и, судя по всему, не ошибся. А ты, Антоний, не в обиду тебе будь сказано, слишком открытая душа. Если бы я полностью посвятил тебя в свой план, делу бы это не помогло, зато неприятностей мы бы не обобрались. Ну, а так я могу оставаться в тени и притом держать все нити в руках. Здешние хозяева очень славные люди, даром что язычники. Старик Гай, когда узнал, что я интересуюсь Арбаком, поначалу струхнул, но потом согласился помочь. Мне ведь многого не надо — крышу над головой да поменьше любопытных глаз. А новости и всё прочее из города мне носит Кат. В том числе и твои письма.       — Так вот откуда взялся рисунок… А я боялся, что ты так и не добрался до них, — вздохнул я, вспомнив, сколько времени просидел над табличками.       — Зато ты, смотрю, уже добрался до моего тайника, — засмеялся в ответ Олинф. — Не Фортуната же оборвала вон ту ветку! Достань-ка их обратно.       Я зацепил свёрток посохом и стащил на землю. Мой наставник раскрыл верхнюю связку и первым делом рассмотрел каракули Ката.       — Рыба, значит… Так ты был сегодня у Диомеда? Повидался, должно быть, с его дочкой?       — Боюсь только, её рассказ нам не очень-то поможет.       — Там видно будет. — Олинф посмотрел из-под руки на сползающий к горизонту солнечный диск. — Я всё равно собирался назад в город, а читать уже темно. Может, по пути перескажешь мне, о чём говорилось в твоём втором письме? А заодно и последние новости.       Пока мы спускались вниз по извилистой дороге, я успел поведать о событиях прошедших дней — от неудачных поисков следов до сегодняшней беседы с Юлией. К тому времени как я закончил рассказ, сгустились сумерки, и над крышами домов затеплились первые звёзды.       — Ну, Хлоя, не ожидал! — восхищался на ходу Олинф. — Что ж, надеюсь, покуда у Арбака пыла поубавилось, мы успеем довести наше расследование до ума… Обо многом я, конечно, и сам догадывался, но про приворот для Юлии слышу впервые. Это порядком облегчает нам задачу, хотя, конечно, самое важное наша красавица всё же утаила. Кстати, не она одна напустила туману. Известно ли тебе, например, что Нидия уже третью неделю живёт не в таверне у Стратоники, а в доме Главка, который её выкупил и даже подарил ей собаку-поводыря — того самого Снупуса?       — Нидия? — поразился я. — Она же с самого начала нам помогала — зачем ей что-то от нас скрывать?!       — И всё же, как видишь, скрывает. А Главк, между нами, играет с огнём. Влюбиться в Иону — тут нет ничего удивительного, но нажить соперника в лице Арбака — честно говоря, ему не позавидуешь.       — Они что же… оба… в мою сестру? — у меня глаза полезли на лоб.       — Ты и сам мог бы догадаться после того случая во дворе храма. «Ибис на пруду», хм! Да и почитание богов диском не лучше. Впрочем, любовь Главка грозит бедой только самому Главку. Хотя, если подумать, то же можно сказать и об Арбаке. А любовь, Антоний… — последние слова сопровождались вздохом и выразительным жестом.       — Значит, опасность угрожает не Арбаку, а Главку? — изумлённо переспросил я.       — Смотря какая опасность, — многозначительно отозвался Олинф. — Вопрос лишь в том, сможем ли мы рассчитывать на откровенность Ионы. О том, что адская собака существует, она и без нас знает — иначе с чего бы ей предупреждать Арбака? — а пускать в ход крайнее средство без нужды не хочется.       В голове у меня всё перевернулось вверх дном. Вот так подозреваешь одних, а другие утаивают от тебя правду!.. И можно ли им верить во всём остальном — да и кому теперь доверять? Однако когда до меня дошёл смысл последних слов, я совершенно забыл даже об Ионе.       — Собака? — в возбуждении воскликнул я. — Ты видел её? Откуда ты знаешь, что она существует?       — Не видел, да и ни к чему. Ответ мне подсказали пропавшие сандалии Арбака. Ты же помнишь — сперва стащили новую, ненадёванную, а затем старую. Спрашивается, зачем? Да потому, милый Антоний, что старая обувь, в отличие от новой, хранит запах хозяина. Так я и понял, что наш злоумышленник хочет натаскать живого пса. Ну, а твой рассказ о прокушенной сандалии окончательно подтвердил мою догадку. В первый раз чудовищу просто показали жертву, но план не сработал, и теперь он будет действовать иначе. Так что, хоть я и рад, что мы снова вместе, у меня на душе было бы спокойнее, если бы ты сейчас находился рядом с Арбаком.       — А мы уже почти пришли, — не без удивления отметил я, оглядываясь по сторонам. Действительно, от того места, где мы стояли, до храмовой площади оставалось от силы несколько сот шагов.       И вдруг в вечернем воздухе отчётливо разнёсся низкий хриплый рык — так мог бы рычать лев, выпущенный из клетки на арену. И тем страшнее было слышать его не глухой ночью у подножия вулкана, а посреди спящей улочки, где всё только что казалось таким привычным и надёжным. Мои ноги словно приросли к земле, но почти сразу же новый звук вывел меня из оцепенения — пронзительный, полный ужаса крик.       — Где это? — я завертел головой, лихорадочно озираясь.       — Возле храма! — прорычал Олинф, срываясь с места. — Чудовище всё-таки пустили по следу. Только бы не опоздать!       Мы мчались со всех ног по тёмной безлюдной улице. Позднее, вспоминая ту ночь, я удивлялся, как же вой и крики не перебудили всю округу и почему никто не выбежал к нам на помощь, хотя где-то за ставнями — я мельком успел заметить — даже загорелся свет. В одном Нидия точно не слукавила — окрестные жители действительно боялись не на шутку.       Вопли становились всё громче и отчаяннее. Пробежав между соседними домами, мы вылетели на площадь возле самой ограды храма. Ворота были распахнуты настежь, и за ними нам открылось страшное зрелище.       В первое мгновение передо мной промелькнула неправдоподобно яркая, ослепительная до рези в глазах синяя вспышка. Я инстинктивно заслонился рукой, но вспышка тут же исчезла, и я различил на крыльце человека в длинной белой одежде, который, шатаясь и спотыкаясь, бежал вверх по ступеням. Но прежде чем я успел сделать хотя бы шаг, он вдруг запнулся, потерял равновесие и с коротким вскриком скатился вниз, прямо на мощёную дорожку. Над площадью повисла мёртвая тишина.       — Опоздали! — я в отчаянии стиснул кулаки. — Зачем я оставил Арбака одного?!       — На всё воля Божья, — вздохнул Олинф. — Пошли скорее, может, ещё успеем ему помочь.       Мы вбежали в ворота и склонились над неподвижным телом. Да, несомненно, перед нами лежал Арбак. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать его парадное жреческое убранство — плащ из шкуры леопарда, край которого закрывал сейчас его голову, широкое ожерелье из золота и чёрной эмали и длинный пояс со скарабеем на пряжке.       — Это… конец? — потерянно выдавил я. Что бы ни случилось между мной и бывшим наставником, но такой странной и внезапной смерти я не пожелал бы ему даже в мыслях. — Никогда себе не прощу!       — Да и я хорош, — хмуро отозвался Олинф. — Всё думал, какого подвоха можно ждать от самого Арбака, а настоящую-то опасность проморгал. Вот, Антоний, теперь нам придётся доказывать, что оба нападения связаны с собакой, если мы сами не хотим кончить жизнь на арене!       Он опустился на колени рядом с телом, приложил ухо к его груди и удовлетворённо кивнул:       — Ты смотри! Сердце бьётся. Похоже, арена нас ещё немного подождёт.       — Надо отнести его в храм, — заявил я, — и скорее искать следы чудовища. Оно не могло далеко убежать… Силы небесные, ты что?..       В эту самую минуту Олинф заглянул под край леопардового плаща и вдруг, к моему изумлению и ужасу, расхохотался:       — Борода, Антоний! У него нет бороды!       — Что? — оторопел я.       — Это не Арбак! Взгляни сам!       Он откинул плащ, и я увидел совершенно другое, но тоже хорошо знакомое мне лицо — чисто выбритый подбородок, длинный острый нос, глубокие складки в углах рта…       — Не может быть! Кален? Но почему на нём одежда Арбака?..       — Вот не зря говорят — «не рядись в чужие перья», — наставительно промолвил Олинф. — Собака почуяла запах одежды и погналась за ним. Мда… тщеславие, конечно, большой грех, но именно оно, похоже, сегодня спасло Арбаку жизнь.       — Вы… вы её видели? Эту синюю тварь?       В воротах, тяжело дыша, стоял Арбак в своей обычной чёрной тунике, которая только усиливала неестественную бледность его лица.       — Что тут вообще происходит? — жрец подошёл к нам, но при виде леопардовой шкуры невольно отшатнулся и протёр глаза. — Только не говорите, что я опять раздвоился!        — К счастью, нет, — возразил Олинф. — Похоже, Калену приглянулось твоё облачение. Мы с Антонием как раз спешили в храм, услышали его крики, но, увы, немного опоздали. Впрочем, кажется, он легко отделался.       — Я всегда подозревал, что старый проныра метит на моё место, — пробормотал жрец, пересиливая дрожь в голосе. — Но всё же, вы видели…       — Я пока вижу, что ты пренебрёг моими указаниями. Вышел ночью из храма в одиночку — чему ж ты теперь удивляешься?       — Я получил приглашение от Диомеда. Он передал с рабом, что хочет обсудить со мной нечто важное и что на той стороне площади меня будет ждать лектика.       — А что тебя ждало на самом деле — лучше спросить у Калена, — не сдержал усмешки Олинф. — Зато ты убедился, что собака существует?       — Д-да, признаю, что старинные папирусы не всегда лгут, — Арбак с усилием отвёл взгляд от лежащего собрата. — А я уже готов был поверить, что это твои единомышленники на меня ополчились…       — Эй! В чём дело?       Из темноты замерцал новый огонёк и вскоре высветил по ту сторону ограды два силуэта — мужской и женский, которые приближались к нам, держась за руки. Я с радостью и некоторым удивлением узнал в них Главка и Иону.       — Мы слышали чей-то крик, — афинянин облокотился на ограду, направив свет своей лампы вниз, на лужайку. — Надеюсь, вы все невредимы… а это ещё кто?       Он в растерянности переводил взгляд с Арбака на лежащую фигуру в плаще, словно не вполне веря своим глазам.       — Это Кален, жрец Изиды, — невозмутимо пояснил Олинф.       — Что же с ним случилось? — с тревогой спросила Иона, прижимаясь к своему спутнику.       — Ужасное дело! — выпалил я. — Он по ошибке…       — … запутался в плаще и сверзился с крыльца, — пробасил Олинф, не дав мне договорить, — когда готовился к торжественной церемонии. Что поделаешь, все под Богом ходим.       — А, вот оно что, — протянул Главк. — Я-то думал… Впрочем, мы давно уже ждали, когда же знаменитый Олинф соберётся пролить свет на эту тёмную историю.       — Не стоит ждать от меня чудес, благородный Главк, — серьёзно возразил мой наставник. — Я не герой и не заклинатель, а простой кузнец, и восставать против демонов, когда они являются во плоти на землю, для меня было бы слишком самонадеянно.       — Тогда хотя бы поможем Калену, — вмешалась Иона. — Он не сильно пострадал?       — Кости как будто целы, — заверил Олинф. — Всё, что ему нужно — это отдых и хороший уход.       — Но больным не место в храме, — предупредил Арбак.       — У него должна быть родня в городе, — припомнил я. — Ну конечно, трактирщик Бурбон и Стратоника!       — Пожалуй, лучше отнести его туда, — решил Олинф. — Не найдётся ли поблизости свободных носилок?       Носилки отыскались без труда, и, погрузив на них бесчувственного Калена, мы двинулись в сторону любимого заведения помпейских гладиаторов. Главк вызвался было помочь нам, но Олинф уверил его, что мы и вдвоём справимся.       — Учитель, — спросил я по дороге, — почему ты не дал мне рассказать, что на самом деле произошло с Каленом?       — Я пока никому не могу доверять, — признался Олинф, шагая впереди меня и не оборачиваясь. — Так что чем меньше лишних ушей посвящено в наши дела, тем лучше. Ну вот, второй удар — и снова мимо! А значит, третьего ждать придётся недолго. Есть, конечно, опасность, что наш противник решит затаиться до поры — но, сдаётся мне, у него не хватит терпения.       — Но кто же он? — настаивал я. — Человек или…? И зачем он желает зла Арбаку?       — Не всё сразу! Я ведь говорил: будет время — будут и ответы. Ну, а если тебе не терпится, то поразмышляй-ка на досуге: с каких пор у Главка с Ионой дела вдруг пошли на лад? Это может оказаться гораздо важнее, чем мы думаем.       Так, беседуя, мы добрались до таверны; её расписной фасад виднелся издалека даже в темноте. На стук и окрик вышла сама хозяйка — рослая, плечистая женщина с узлом пышных волос на макушке и лицом, выражение которого при всём желании трудно было назвать приветливым. Когда Олинф в двух словах объяснил, в чём дело (то же самое, что говорил Главку), Стратоника, похоже, нисколько не удивилась.       — Опять нализался жертвенного вина! — язвительно фыркнула она. — Что муженёк, что братец его — одного поля ягоды! Ну да что поделаешь, родня всё ж таки… Ещё и овсянку на него придётся варить, прах его побери!       Я робко предложил помочь, покосившись на носилки.       — Да нет уж, обойдусь как-нибудь, — отмахнулась Стратоника и, взвалив незадачливого жреца на плечи, с невозмутимым видом удалилась обратно в шум и чад.       Мы уже уходили, когда я краем глаза заметил в дверях высокую мощную фигуру, головой почти достававшую до притолоки. Посетитель таверны вряд ли обратил на нас внимание, но — странное дело! — мне вдруг показалось, будто я видел его раньше.