...Но тогда они выплясывали по улицам, как дурошлепы, а я тащился за ними, как всю жизнь волочился за теми, кто мне интересен, потому что единственные люди для меня — это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен спасаться, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, а лишь горят они, горят, горят, как сказочные желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками, а посередке видно голубую вспышку, и все взвывают: «А-аууу!»...
Джек Керуак, «На дороге»
Белый тюль плавно обволакивал мою ладонь, вытянутую перед собой. Правая рука, едва касаясь, медленно плыла по шелковистой ткани вверх, а потом тыльной стороной вниз. Захотелось повторить те же движения левой, но мне что-то мешало. Я опустила глаза и увидела препятствия в виде капкана из крепких мужских пальцев. Перебралась взглядом чуть выше, встретив знакомые длинные светло-русые волосы, затем торчащие из-за пшеничного занавеса стиснутые челюсти, натягивающие кожу на подбородке и выделяя ямочку на нём. Уилл! Он стоял ко мне боком и раздражённо сверлил широко распахнутыми глазами даль, скрывающуюся за белоснежным тюлем. — Уилл, — обратилась я к парню. Мой голос звучал низко и сопровождался эхом. Он не шелохнулся, тогда я решила поинтересоваться, что его так злит, и медленно начала поворачивать голову вправо. Моё лицо встретил сильный порыв ветра и яркий свет, вынуждавший сильно сощуриться. Немного привыкнув, я открыла глаза, тюль испарился. Мы с Уиллом очутились в зелёном саду. В шаге от нас струился небольшой мраморный фонтанчик, окаймленный дымчатой брусчаткой. По бокам рделись и благоухали огромные кустарники нежных роз различных оттенков. Напротив нас, по другую сторону от фонтанчика, в тени живой арки из листьев вьющегося плюща пряталась пара. Они, облачённые в кремовые свободные блузы, сидели к нам спинами на белой резной скамье и о чём-то ворковали. Послышалось знакомое звонкое кокетливое хихиканье, и кудрявая макушка девушки повернулась к её спутнику. Я узнала в ней Эшли. Кожа щёк подружки порозовела от смущения. Блондин, сидящий рядом, последовал примеру Эш и тоже явил нам с Уиллом свой профиль. Это был Мэттью. Он поднял свою ладонь и мягко дотронулся тыльной стороной до щеки девушки. Эшли, прикрыв глаза, наслаждалась нежными прикосновениями Ангела. Мэттью счастливо улыбался и что-то шептал, из-за звука воды слова не получалось расслышать. Эшли снова захихикала, и смех исказился помехами, как и вся разворачивающаяся перед нами картина. Кадры сменялись резкими переходами. Вот Мэтт прильнул к шее Эшли, заставляя ту наклонить голову и приоткрыть губы, то пара снова застыла, обращённая к нам спиной. Уилл непременно среагировал на действия Ангела, сильнее стягивая капкан. Предыдущий кадр, и через несколько секунд новый. Пара уже страстно целовалась, Мэттью нависал над Эшли, поддерживая за талию. Подруга притягивала Ангела за шею одной рукой, а другой крепко ухватилась за край скамейки, заставляя тонкие пальчики краснеть от напряжения. Это напряжение в десятикратном размере транслировал на моей ладони Уилл. Снова первый кадр. Мне становилось больно, я старалась вырваться из железной хватки, но рука совсем не поддавалась. Костяшки захрустели под давлением. Он сейчас мне руку сломает! — Уилл, отпусти! Мне больно! — моим вопящим мольбам о пощаде вторило эхо. Руку жгло огнём, а сердце в страхе колотилось, как у трусливого кролика. Однако соло-гитарист не замечал воплей и принесённой им боли. Он, стиснув зубы и скаля их, заиграл желваками и продолжил сжимать мою ладонь. Мэттью и Эшли всё также соединялись в страстном поцелуе на садовой скамье. Хруст моих костей слился в унисон со звериным рыком Уилла… Я резко открыла глаза и очутилась в своей комнате. Холодный пот застыл капельками на лбу, и неприятные покалывания левых кисти и запястья сообщали, что они затекли. Сердце бешено стучало, даже не думая замедляться. Уилл же его убьёт, убьёт Мэттью! Снова глаза превратились в блестящие стекляшки. Пожалуйста, Всевышний, пусть этот сон не станет явью! Вероника, это просто кошмар, просто очередной кошмар…***
Кто придумал пятницу отдать под покровительство Венеры? О какой красоте и женственности может идти речь в последний рабочий день недели? Всё, на что ты способен в пятницу, так это вынуждено собрать оставшуюся измотанную волю в слабенький кулачок, мечтая о конце уроков, как о невероятном подарке судьбы. Учитель физкультуры вяло отдавал нам команды, а ученики небрежно повиновались и волочились по кругу, похожие, в его представлении, на дементоров, высосавших из него за неделю всю энергию. Я ничем не отличалась от остальных ходячих призраков, однако волнительно предвкушала сегодняшний вечер и искренне надеялась, что после занятий откроется второе дыхание. Немного взбодрившись от активности на уроке, мы с Эшли покинули спортивный зал. — Эш, я пойду. У меня математика. Надо с Мэттью поговорить, заодно узнаю, почему его вчера не было, — быстро говорила я. — Мне всё равно в другой корпус, так что валяй, — кинула Эшли, зевая. — Ты же отпросилась на тусовку Джаспера? Я замялась, поскольку хотела попросить Эш прикрыть меня и подыграть с выдуманной ночёвкой у неё. — Понятно, ты не говорила предкам, — недовольно выдыхая и закатывая глаза, изрекла подруга. В отличие от моих строгих родителей мама и отчим Эшли относились более лояльно к отсутствиям дочери дома. Думаю, что они были больше заняты воспитанием младшего сына, сводного брата Эш. Поэтому моя подруга, свободная от тотального контроля, не до конца понимала всей сложности отпроситься к Джасперу, который и так у родителей впал в немилость. — Слушай, я могу сказать маме, что останусь у тебя на ночёвку? — с надеждой в голосе спросила я у подруги. — Без проблем, будем сюиту учить, — усмехнулась Эшли. — Ладно, заеду за тобой в шесть. Смотри только, не спались! — бросила подруга. Девушка казалась измученной, как будто не мне сегодня во сне ломали руку, а ей. Быстро обнявшись, мы разошлись каждый на свой урок. У двери в кабинет математики я встретила Мэттью, он коротко улыбнулся мне. — Никки, я… я — придурок, — Мэтт заискивающе заглянул мне в глаза, пытаясь уловить мою реакцию. — Я не должен был этого говорить. Прости меня, ок? Мэттью виновато ждал моего ответа, а я выдержала паузу в несколько секунд, сохраняя непоколебимое равнодушие, и, как ни в чём не бывало, улыбнулась ему, понимая, что у Ангела сдают нервы в связи с последними событиями. Как можно долго обижаться на парня, с которым вы препарировали свинью? — Мэтт, иди сюда! Парень осторожно обнял меня, не доверяя моей улыбке. — Ещё раз на меня наорёшь, ни черта не объясняя, тебе крышка, Морено, — прошептала я Ангелу с нарочитой кровожадностью, поднимаясь на цыпочки. — Я понял, мэм, больше не повторится! — пробурчал Мэттью, пародируя солдафона. — Разрешите сопроводить Вас до дома после наискучнейшей математики? Я отстранилась от Мэттью и кивнула с постановочной учтивостью. Прорешав тысячу и один пример, миссис Кларк сжалилась над нами и не стала устраивать очередной тест. Радостные от незаслуженных B-шек за предыдущий, я и Мэттью рванули на парковку к его тачке. — Никки, можно мы не будем сейчас вспоминать мой эмоциональный бред в среду? — страдальчески спросил Ангел. Честно сказать, я была в слишком приподнятом настроении, чтобы обсуждать истерику Мэттью. Не хотелось всё омрачать, мне хватило слёз Эшли и страхов, вызывающих ночные кошмары. — И, да, я вчера тупо проспал, ничего такого. Мама сообщила в школу, что мне якобы плохо, — добавил Мэтт. — Она меня спасла от долбанной отработки. — Ок, — бросила я. Мэттью же подозрительно сощурился, не веря своим ушам, и тут же громко выдохнул. — По такому случаю, устроим примирительный рок-н-ролл! — воскликнул Ангел и завёл машину, приводя в действие работу динамиков. Оттуда зазвучали звонкое соло Ангуса Янга и ярко выраженный бас Клиффа Уильямса. Заражаясь драйвом мелодии, мы с Мэттом катили до моего дома и подпевали визжащему вокалу Брайна Джонса.Да здравствует рок-н-ролл! Да здравствует рок-н-ролл!
***
Я, как данность, объявила маме о ночёвке у Эшли. Та подозрительно спокойно отреагировала и разрешила остаться у лучшей подруги. Хм, зачем я готовила тщательно спланированную ложь про неподъемную сюиту от мистера Льюиса? Сложив косметику и одежду в рюкзак, я выскочила на улицу и влетела в машину Эшли. Та, по-моему, опешила от моих действий. — Вот она, вот она — свободная женщина! — рассмеялась подруга. В доме Эшли мы быстро перекусили и погрузились в подготовку к вечеринке. Я достала из рюкзака тонкий серебристый лонгслив и короткий черный сарафан с большими металлическими пуговицами спереди. Эшли бегала по своей комнате, как заведённая. Пока я натягивала на себя колготки с мелкой сеткой, девушка, накрасив один глаз, тут же хваталась за одежду, недовольно кидала её на кровать и снова возвращалась к макияжу. Спустя час сборов, совладав с собой, Эшли удалось собрать образ воедино. Однако её опять что-то не устроило, пришлось ждать ещё минут пятнадцать, любуясь на себя в зеркало и нанося блёстки по лицу. Надеюсь, что там будет хоть кто-то знакомый… — Готово! — громко заверила Эшли. Мы двинулись навстречу сладким сумеркам, разрезая влажный воздух Чарлстона. Неописуемая жажда свободы манила и влекла двух семнадцатилетних девчонок покорять вечер пятницы. Мы с Эшли припарковались чуть дальше от дома Джаса, поскольку возле него было не приткнуться. Я точно иду на вечеринку к Джасперу Коулману, а не Экслу Роузу? Откуда столько народу? — Посмотри на меня. Я нормально выгляжу? — привлекла моё внимание Эшли, поправляя задравшуюся мини-юбку. В ответ я одобрительно показала ей петушка, соединив колечком большой и указательный пальцы, и услышала знакомые голоса, доносящиеся со стороны дома. — …Я решил, что нафиг эти рамки морали, пора выкладывать свои фотки на онлифанс! Такое заявление участники беседы встретили взрывной волной смеха. Я тоже усмехнулась и потащила прихорашивающуюся подругу к месту взрыва. Та дёрнулась, щёлкая зеркальцем, и, распределяя губами нанесённую помаду, хотела было отдернуть руку, но я её остановила. — Никки, что ты… — начала возмущаться Эшли, но я зашипела на неё и указала на свои уши, мол, дай послушать. — Ржите, ржите! Вы знаете, сколько там тёлки зарабатывают? А я знаю, общался с одной, можно в принципе и семью из трёх человек прокормить на эти деньги! — Деньги не пахнут, согласен! — кто-то ответил расчётливому. Ответчиком оказался Уилл, прижавшийся вплотную к стене, освящённой фонарём. Остальные ребята спрятались за кроной виргинского дуба. — Я вам отвечаю, трусы Дайва Грола на eBay продаются за 50 тысяч баксов! Раздались уже более сдержанные смешки, а мы с Эшли всё ближе приближались к месту оживлённой дискуссии. — На кой чёрт тебя потянуло смотреть стоимость трусов Грола? Калеб, ты бы хоть историю браузера стёр, а то потом всей семье придётся любоваться? — раздался знакомый голос, иронизирующий над словами рассказчика. — Зная мистера Батлера, он «оценит»! На реплику последовала незамедлительная реакция остальных в виде сдавленных смешков. — Хьюз, да иди ты! Когда прославимся, можно будет толкать наши обноски за бешенные бабки, а фотки так вообще, приколите? Эшли шепнула мне на ухо: — Где здесь кнопка «кринж»? Меня тоже волновал этот вопрос. Мы обогнули дуб, и можно было рассмотреть всех участников этой «увлекательной» беседы. Рядом с Уиллом, на садовой лавочке под окном гостиной, переливающимся разноцветными огнями, сидела троица. Джаспер в синей рубашке и дежурных озорных штанах развалился, закинув одну ногу на другую, и потягивал содержимое бутылки. Итан с заправленными за уши локонами порциями выдыхал дым и смеялся, приводя в движение плечи своей косухи. Третьего я видела впервые. Незнакомый голубоглазый мулат лыбился и, как и все, устремлял взгляд на коренастого блондина–рассказчика. — О-о, я теперь слежу за тобой, Калеб, — смеясь, предупредил Джаспер. — Так отвлечёшься, а твои боксеры уже продаются на eBay за тысячу баксов! Райли, переминающийся с ноги на ногу по другую сторону от троицы, видимо, завидев нас с Эшли, начал приплясывать с зажженной сигаретой в зубах. Он, перебивая Калеба, потряс его за плечи в качестве поддержки. Блондин пытался оправдаться и сказать что-то внятное на отпущенную шутку Джаспера. Райли, отпустив друга, в той же игривой манере достиг крыльца и выплюнул сигарету, в два прыжка преодолел лестницу и резко распахнул дверь в дом, выпуская наружу громкие звуки гитар и барабанов The Rapture. — Общение, это место — рай, — тряся кудрявой головой, начал завывать Райли, и, помогая себе всем туловищем, натягивал на ладони рукава чёрного сетчатого лонгслива с надписью «Hustler», как у Тайлера Дёрнера. — И если ты его увидишь, что прозвучит в ответ? — шут схватился руками за дверной косяк и принялся раскачиваться на пятках, вскинув голову к чернильным небесам. — За мои — сотка, Калеб! Я не жадный, фетишисты тоже люди! — крикнул Райли. Он облизнул губы, кинув на нас туманный взгляд, и скрылся в тусовочном портале, хлопнув за собой дверью. Проводив Шута, все парни обратили своё внимание на нас с Эшли. Каждый улыбнулся нам, а расчётливый кудрявый блондин обернулся, смущённо скривив рот, и сразу же решил ретироваться за Райли. — Пойду, проверю клоуна, чё-то хорошо его вштырило, — Калеб прокашлялся и удалился, захватив с собой мулата. Я смотрела им вслед и тянула время, чтобы не поворачиваться к Джасперу и Итану. Может, тоже пойти поискать Райли, только чтобы не встречаться взглядом с «таинственным поклонником»? Моя рука непроизвольно потянулась заправить за ухо спадающие на лицо распущенные волосы. — Королевы шума прикатили на тусовку! — воскликнул Уилл хриплым голосом, искажённым алкоголем. Он проскользнул между мной и Эш, едва задев пальцами наши талии, и повернулся к нам лицом, пошатываясь. Джаспер присвистнул, Итан бросил мне короткую улыбку и медленно выдохнул колечко дыма. Он что, тоже решил выделываться, как Райли? — У-у! Покажите, девчонки, на что вы способны! — воодушевлённо требовал Джаспер. Месяц назад на одном из выступлений Уилл заставил Эшли, Карли и меня изображать звуки наслаждения, подражая участницам группы The Runaways. Понятия не имею, какая жидкость ударила в его башку сейчас, но он решил повторить этот эксперимент, ещё и Рыжий с ним заодно. — Девочки! — скомандовал Уилл и небрежно взмахнул руками, исполняя роль дирижера. Мы с Эшли, не сговариваясь, решили сделать так, как он просит, приняли карикатурно соблазнительные позы и изобразили стоны. Правда, у подруги вышло более правдоподобно, в отличие от меня. Вместо звуков оргазма получился вой гиены. Позор! Уилл свёл брови и одарил меня пьяным, но очень сосредоточенным взглядом. Отчаянно пытаясь скрыть опьянение, парень сфокусировался на моём подбородке и обратился к нему. — Вероника, надо тебе поработать над исполнением, — изрёк блондин и повертел кистью руки, изображая знак «так себе». Залившись краской от смущения, я решила найти поддержку у Джаспера, но он лишь улыбнулся и развёл руками. Итан же, потупив взгляд, старался сдержать улыбку то ли от моего воя, то ли от комментария мастера по женским оргазмам. От непонимания мне ещё больше хотелось стать невидимой и спрятаться от пьяного Уилла. — Вот смотри, — соло-гитарист, тыча пальцем на свою шею, начал объяснять, как правильно извлекать звуки наслаждения. Но Уилла остановил Джаспер, положив руку на плечо «мастера». — Бро, да-да, ты — большой специалист в женских оргазмах, – медленно разворачивая друга к себе и похлопывая по спине одной рукой, указал другой в сторону двери, – пойдём лучше выпьем, а? Итан затушил сигарету и поднял печальные глаза на нас четверых. — Дрессирует девчонок симулировать, — заговорил он, как будто рассуждая сам с собой, — потом не разберёшь. Разве это не естественный процесс? Джаспер подал Итану знак заткнуться, иначе Уилл вспыхнет, и сложно будет его потушить. Но водитель «Охреневоза», к счастью, не заметил брошенных реплик, поскольку был слишком увлечён улыбчивой Эшли. Подруга уже не знала, куда себя деть от такого количества нетрезвого внимания со стороны предмета воздыхания. Джаспер слегка потянул Уилла в сторону двери, задав ему направление движения, и тот послушно отлип от засмущавшейся подружки. Итан выпрямился и спокойно ожидал, когда мы уже все мирно зайдем. Господи, какой же он всё-таки высокий! Джас не стал никого томить, и, прихватив меня и Эшли за плечи, повёл нас внутрь. – Не обращай внимания, малыш, – шептал мне на ухо Джаспер, – сама знаешь, пьяный Уилл – не Уилл! – Ага, – я положительно кивнула, – не думаю, что стоит ему ещё наливать. Услышав в ответ: «да, это понятно, не переживай», я непроизвольно обернулась и встретилась взглядом с Итаном. Он улыбнулся и подмигнул мне, захлопывая входную дверь. Что-то всё-таки завораживало в его грустных серо-голубых омутах… Непрекращающийся гомон сопровождался громкой ревущей музыкой. Плотный воздух успел пропитаться алкоголем и травой. В помещении ощущалась приятная духота. Здесь рождался хаос. У одной стены расположилась импровизированная сцена: несколько усилков, подключенные к ним электроакустические гитары, пара микрофонных стоек, перенесённых из гаража. По центру придавались развязным танцам подростки. «Выживший» диван и кресла переместились к противоположной стене, превращаясь в зрительные места. Куча новых лиц мелькали в сиянии разноцветных огней. В этом бедламе я пыталась найти хоть кого-то знакомого. На диване вразвалку сидел Мэттью, обнимая одной рукой банку, а другую закинув на спинку, и что-то рассказывал брюнету. Я хотела махнуть ему, но тут Джаспер направил меня в сторону импровизированной сцены со словами: — Карли тебя искала! Я пробралась через дрыгающихся людей к вокалистке, не понимая, зачем ей понадобилась. — Карли, привет! Джас сказал, ты меня искала, — громко поздоровалась я. — Долго! Пока вы тащились с Эшли, все уже навеселились, особенно Клепп и Райли, — ворчала Карли, словно не обращая на меня никакого внимания. — Ты же хочешь выйти из своего угла? Отличный шанс. Так, вот этот парень, Пол, будет ритм, ты будешь соло, — Карли показала рукой на сидящего шатена с карими глазами. Тот застенчиво нам улыбнулся. Я соло? Что? Ладно, ритм (аккорды в состоянии зажать), но не соло! — Я — басистка. Алло! — напомнила я, но Карли не заботили мои возмущения. — Помнишь, Клепп тебя учил играть «Zombie» на акустике? Неплохо получалось, так что давай, не тушуйся, Вероника, — Карли протянула мне красный стаканчик с желтой жидкостью, мои пальцы крепко сжали его. Понимая, что убедить вокалистку поменяться с Полом партиями у меня не выйдет, я решила поинтересоваться выбором песни. — Карли, а почему именно «Zombie»? Она же не тусовочная, под неё не потрясёшься. Да и текст…, — Карли прислонила к моим губам свой указательный палец с огромным нарощенным ногтём. Я замолчала, испугавшись, что девушка сейчас проткнёт меня им. — Не умеешь ты аудиторию анализировать, — заключила Карли и наклонилась ко мне. — Присмотрись, все уже устали, особенно танцоры! И правда! Небольшая толпа на импровизированном танцполе лениво подпрыгивала и раскачивалась, вовсе не попадая в быстрый ритм музыки. Кто-то замедлялся, тяжело дыша, кто-то пытался переговариваться, крича друг другу в уши, а кто-то выдохся и решил устроить привал прямо на полу. — Эту песню знают все, да и при нужной кондиции пробирает любого, а эти, — брюнетка кричала мне в ухо, небрежно указывая рукой на присутствующих в гостиной, — они как раз в той самой! Я не стала спорить, хоть и начала жутко нервничать и уповать на мышечную память, поскольку ни одного фрагмента табов в голове не всплывало. Мои пальцы нервно сжимали пластиковый стаканчик, это заметила Карли. — Ты уже пила? — спросила она. — Нет, — отрезала я. — Самое время! Выпей для храбрости и расслабься! — девушка несколько раз перевела глаза на мой стакан, призывая хлебнуть из него. — Если ты лажанёшь, то никто завтра об этом и не вспомнит, — пыталась успокоить Карли, она даже радушно улыбнулась. — А что тут? — удивлённо спросила я, опешив от ободрений девушки. — Водка с юпи, — бросила Карли. Блин, а ещё чего покрепче не нашлось? Я смутилась, но заставила себя выпить содержимое стаканчика. Жидкость легонько обожгла горло и медленно разлилась по нему, вызывая теплую волну, уносящую с собой тревожность. Однако ненадолго! Карли вручила мне акустическую гитару, покрытую чёрным лаком, и отвернулась к Полу. — Чья она? — поинтересовался я. — А, да, Хьюз вроде притащил, — не поворачиваясь, ответила брюнетка. Ну правильно! Если смачно плюхаться в лужу перед всеми, то только с гитарой «таинственного поклонника» в руках. Чувства растерянности и страха опозориться в очередной раз попытались сразить меня, но я старалась не поддаваться. Музыка стихла, включился мягкий свет, и все присутствующие громко зашушукались. — Кх-кх, меня слышно? — Карли постучала когтем по микрофону, проверяя его работу. — Ребят, сейчас мы с Полом и Вероникой исполним известную песню, которую вы все наверняка слышали. Поддержите, дайте шуму! Раздались аплодисменты вперемешку со свистом. — Пол, где ты брал медиатор? — прошептала парню я. — У меня свой, — улыбнулся он. Мне нужна срочная помощь зала. — Не найдется лишний медиатор? — громко спросила я, обращаясь к ребятам, которые занимали свои «зрительные места» (в основном, на полу). Справа ко мне медленно подошёл Итан и одарил добродушной улыбкой. На моих щеках предательски вспыхнул румянец при воспоминании о подаренных деньгах и случайном лайке в его профиле. Успокойся уже, обыкновенная поддержка музыканта! Я бы тоже поделилась, будь у меня медиатор! Итан копался в правом кармане темно-серых джинс, пристально наблюдая сверху вниз за тем, как я в растерянности жду своего второго фиаско за вечер, обнимая гриф его гитары. — Держи, Никки, — парень протянул медиатор, зажатый между пальцами. Главное теперь его в резонатор случайно не уронить с непривычки. Я аккуратно подцепила вещицу, коснувшись гладкой кожи рук Итана, и почему-то помедлила, засмотревшись на татуировки на фалангах. Карли вывела меня из транса тычком в бок, мол, давай начинать. Я обернулась в её сторону, чтобы кивнуть, и тут же вернулась обратно, чтобы поблагодарить Итана, но парень уже опускался на пол в нескольких ярдах от меня. Пол настраивал свою гитару, не переставая крутить колки. Я последовала его примеру, подключив инструмент к усилку, и судорожно начала вспоминать табы с комментариями Уилла.Девятый лад третьей струны, потом седьмой, возвращаешься обратно к девятому и съезжаешь на четвертую… Не дёргай сильно струны… Вот так, да!
Сейчас я готова была отдать свою левую руку на растерзание Клеппу, лишь бы он верно направлял её. Звук нормальный, даже чище, чем предполагала. Пол смело и громко ударил по струнам, приняв мою отмашку о готовности. Я выдохнула и закрыла глаза, концентрируясь на мелодии и абстрагируясь от назойливого гомона. Вступаю! Пальцы на удивление вели себя послушно. Поверив в себя, я распахнула глаза. Карли расставила ноги чуть шире плеч и развела руки словно крылья, подражая Долорес О’Риордан.Посмотри: здесь не я,
Здесь не наша семья.
В голове у тебя только бойня одна.
Будто танки идут,
Пули, взрывы и жуть.
В голове у тебя все в слезах вновь.
На припеве гостиную охватил стройный хор. Карли подпевали все! Вокалистка заводила толпу, стреляя йодлями в сердце каждого. Пули, пущенные под ребра, разрывались от утробного надрывного рычания «зомби». И я не была исключением, «плач» Карли меня пробирал до кончиков пальцев. Чередуя верхние и нижние регистры, вокалистка будоражила звуками «э» и пробуждала мятежные мурашки. Ужас и восторг сливались воедино. Я, немного освоившись и отвлекаясь от накатывающей печали, изучала зрителей. В левом углу стояли Эшли, показывающая мне палец вверх, и, облокотившись на неё, Уилл, выходящий из дрёмы от пения Карли. Сидящие на полу зрители были мне не знакомы, кроме одного. Я боковым зрением ловила взгляд Итана на себе. Он снова с интересом присматривал за мной, кивая головой, пока какая-то блондинка что-то шептала ему на ухо. Может, Итан просто за гитару переживает? Я бегло скользила глазами из стороны в сторону, изредка пересекаясь с голубыми грустными омутами, и старательно делала вид, что не замечаю его попыток поиграть со мной в гляделки. Зато вовлеченность Ангела сложно было игнорировать, да и не хотелось. Очень уж он забавно двигался, даже лёгкая улыбка, не смотря на серьёзное исполнение, появилась на моём лице. Мэттью подпрыгивал на диване, кружа в странном вальсе банку, зажатую в ладони, и возносил голову к потолку, подпевая. На слове «зомби» сжимал свободную руку в кулак, поднятый на уровне груди, и резко утапливал его вниз. Брюнет рядом с ним тоже подпевал, озадаченно косясь на воодушевленного Мэтта. Мулат из компании Джаспера поглядывал на нас, отвлекаясь от экрана смартфона. Рядом с ним находилась парочка. Крепкая рука Калеба не давала Райли, опьянённому дурманом, вскочить с кресла и ворваться в номер. Пригвождённый Шут пританцовывал, дергая худыми ногами в такт, и шевелил губами. Вот же чудило! Тем временем Карли заканчивала второй куплет, а находчивый Пол решил пропускать одно движение боя и постукивать по корпусу тыльной стороной ладони. Видимо, парень хотел добавить мощи исполнению, ведь барабаны не участвовали в нашем действе. Кстати, о барабанах. А где Коулман? Я еле отыскала его рыжую макушку среди хора, но тут же потеряла. Все сидящие повскакивали с мест и, помогая Карли, Полу и мне, завыли. Создавалось ощущение, что стены дома сейчас сложатся, а стёкла на окнах вылетят от такого количества энергии. Громче всех голосил окончательно проснувшийся Уилл.В голове-е зо-омби…
Я доиграла свою партию и аккуратно поставила гитару Итана на место. Возникло желание искупаться во всеобщей эйфории после номера. Но тут Рыжий сам меня нашёл. Не давая насладиться восторженными криками зрителей и аплодисментами, Джаспер схватил меня за руку и глухо прошептал: — Разговор есть, пойдём… Две бутылки пива, зажатые в свободной руке друга радостно позвякивали — разговор будет долгий… Водка, пиво — МЕШАНИНА! Заинтригованная я, не сопротивляясь, следовала за Джаспером на второй этаж и провожала глазами купающихся в эмоциях подростков. В полумраке комнаты Джаспера нас встретил висящий плакат с Джимом Моррисоном. Кумир указывал на тебя пальцем и пугал пристальным взглядом, целящимся прямо в душу. Никогда к нему не привыкну, каждый раз бросает в дрожь. Рядом с Королем Ящериц стоял во всю стену огромный белый шкаф, до отказа забитый книгами. Иногда казалось, что у Джаспера есть лишь два состояния: читатель и барабанщик. Каких писателей на полках друга только не было: авантюрист Хемингуэй, «отец американской литературы» Твен, создатель расового героя Ли, мрачный По, эксцентричный Капоте, фантаст Берроуз, сатирик Воннегут, натуралист Стейнбек и, конечно же, главный битник Керуак. Последнего Джаспер любил больше всех, рыжий хоть и не мог понять людей «разбитого поколения», но, чем старше он становился, тем больше срастался с беззаботной жизнью богемы. Возможно, это объясняет, почему Коулман пригрел около себя керуаковских сумасшедших: талантливого прощелыгу Уилла Клеппа, умненького весельчака Мэттью Морено, чокнутого и время от времени таскающегося за Джаспером клоуна Райли Скотта. Наверное, Эшли, Карли и я были тоже со своими тараканами, но наши тараканы явно вели себя спокойнее, чем у парней. Порой выходки этих безумцев переходили все границы. Но мне тоже хотелось находиться рядом с этими часто пробуждающимися вулканами, пока их пепел не начинал падать на голову, и магма не заставала врасплох. Джек Керуак появился в библиотеке барабанщика года два назад, благодаря его кумиру Джиму Моррисону. Великий поэт тоже в юношестве вдохновлялся его произведениями. Джаспер, как и Мориссон, как и персонажи «На дороге», как и многие творческие люди, признавал «чертовски хорошим» вопрос: «— Вы, парни, куда-то едете или просто едете?». — Ну что, Эрн, готова втыкать в ночное небо? — спросил Джаспер с грустными нотками в голосе, поглаживая стекло на виниловом проигрывателе и направив взгляд на замусоленный конверт «Waiting for the Sun». — Загрустил из-за песни? — поинтересовалась я у друга. — Пф, — фыркнул Джаспер, протягивая мне пиво, — меня уже давно эти вещи не трогают, во-первых, я слышал её слишком много раз, во-вторых, война никогда не оставит этот мир! Джаспер взял с полки книжку с помятым корешком и развернул обложкой ко мне. — В некоторых аспектах я с ним полностью согласен, — продолжал Джас, похлопывая подушечкой указательного пальца по форзацу с портретом Фридриха Ницше. — Например, человек не стал ещё человеком, потому что не справляется со своей животной составляющей… Друг пригласил меня жестом к выходу на маленький балкон. Чтобы попасть на эту крохотную смотровую площадку, нужно было вылезти через окно, что я и сделала. — Браво, Джаспер! Ты говоришь о бесконечной войне, ссылаясь на главного философа фашизма! — съязвила я, опираясь локтями на деревянные перила и отпивая из бутылки. Прохладный воздух взбодрил моё сознание, пребывающее до этого в шоке от авантюры Карли. Я что, сыграла соло-партию перед всеми? — Не, не, я не про это, забудь, — запротестовал Джаспер, накрывая мои плечи своей толстовкой на молнии. — Вообще, прикольная у него, конечно, дихотомия — разделение на два начала апполонического и дионейсийского в честь греческих богов Аполлона и Диониса. О, кстати, здесь ты разбираешься больше меня,— Джаспер улыбнулся мне, — по его мнению, мы находимся где-то между этими двумя… — Ну да, вроде, как Бога и дьявола, если рассматривать их в конкретных мифах, — перебила я. — Фу, Никки, звучит очень по-христиански, вообще мимо, — Джаспер недовольно свёл брови к переносице. — А что не так с христианством? — удивлённо бросила я, поворачиваясь к другу, и отвлеклась от загадочного покрывала, усыпанного слабо мерцающими звёздочками. — Как тебе словосочетание «раб божий»? Нравится быть чьей-то рабыней и подавлять в себе стремление к собственному счастью? — усмехнулся Джаспер. Я слегка напряглась, давно ли это друг обратился в нигилисты. У меня и Джаспера в семьях все протестанты и те, и другие регулярно ходят на воскресные службы. —Кажется, ты с этим усатым дядькой согласен не только в плане неспособности людей бороться с животными инстинктами, — я нахмурилась. Отец всегда говорил, что Ницше опасен, а особенно опасен своим появлением в тех головах, где любая новая идея приводит к переоценке всех ценностей и запросто может свести с ума неподготовленного человека. — Дальше что? Воля к власти — как основа жизни? Джаспер в ответ сдержанно рассмеялся и объявил: — Я уже и так у власти, я — лидер лучшей группы! Я криво улыбнулась, вспоминая слова отца. — А давно ты так радикально настроен по поводу христианства? — спросила я с нескрываемым беспокойством. — Когда Софи не стало… — Джаспер запнулся. Семья Коулманов пятнадцать лет назад переехала из «штата одинокой звезды» в Южную Каролину и основательно здесь осела. Однако родственники на землях Дикого Запада остались, и мой друг часто навещал своих бабушку и дедушку. Вплоть до совершеннолетия Джаспер с удовольствием гостил у них целый месяц на летних каникулах. Ему искренне нравилась атмосфера ранчо, прогулки на лошадях и энергия коренного народа, заселявшего эти земли до прихода испанцев. Он не раз рассказывал истории о том, как бабушка часто заставала их с кузиной Софи, увлечёнными обсуждением преданий и традиций свирепого народа апачи. Они перелистывали старые пожелтевшие от старости страницы книжек и подсвечивали их карманным фонариком вместо того, чтобы мирно спать в своих кроватях. Возможно, именно индейцы с их легендами и преданиями разожгли страсть к чтению у Джаспера. А может, именно этот факт связывал моего друга с его кумиром. По рассказам Джаспера, с Софи они были очень близки по духу, хоть она и младше его на пять лет. Когда друг приезжал с ранчо дедушки и бабушки в Чарлстон, он только и болтал о невероятной поездке по техасской пустыне на границе с Мексикой, экстремальном родео и о той размеренной жизни далекой от мегаполисов. А я внимательно слушала, иногда казалось, что половину Джаспер придумывал на ходу, но свои догадки оставляла при себе, чтобы его не расстроить и насладиться захватывающими байками. Однако, жестокая судьба забрала у его спутницы в мире Дикого Запада жизнь, Софи заболела раком и быстро сгорела, чуть ли не за два или три месяца. Джасу как раз должно было исполниться семнадцать, свой День рождения Коулман младший провёл в трауре. Друг сильно переживал из-за случившегося, но он тщательно это скрывал. После смерти Софи он лишь раз посещал техасское ранчо, и уезжал Джас не на месяц, а едва на неделю. Сбежав от нахлынувших воспоминаний, друг вернулся разбитый и словно повзрослевший на несколько лет. После, по пьяни он рассуждал о «несправедливости этого грёбаного мира». В душе рыжего мечтателя поселилась скорбь, скорбь, которую парень активно сублимировал в творчество. Джаспер погрузился в поэзию, писал сильно и точно для его возраста (правда, порой слишком сложно для понимания обывателя). Настолько, что родные и учителя были уверены, что место в колледже другу обеспечено. Но Джас решил «оттянуться годок». Я догадывалась, что смерть кузины потрясла друга, смерть близкого человека, но не осознавала силы этого потрясения. — Джас, я уверена, она ушла в лучший мир, — не выдержав паузы, я кинулась другу в объятия. Джаспер неохотно ответил и отстранился. Лицо его помрачнело. — Не-не, Коулман, сегодня пятница, сегодня нельзя грустить, слышишь? — неуверенно произнесла я и коснулась уголков его губ указательными пальцами, чтобы заставить друга улыбнуться. Он поддался, но всё также без особого желания и пряча от меня голубые глаза. — Давай заземлимся немного, я хотел тебе сказать кое-что важное… — задумчиво начал Джас и бережно поместил мою ладонь в свои, сложенные лодочкой. Я занервничала, не понимая, о чём сейчас будет идти речь. — Вероника, я…