Это было очень дурным знаком, срочной телеграммой из вселенной, предупреждением, что мир устроен не так, как он верил; возможно, даже совсем иначе, чем он мог себе представить.
Поприще Брайт, «Изысканный труп»
«Дорогая Вероника, Это уже пятый листок бумаги, на котором я пытаюсь оправдаться. Да, именно этим и занимаюсь уже битый час. Стоит, наверное, рассказать, как я, на самом деле, жил в Нью-Йорке, а не то, что приходилось выдумывать, чтобы скрыть свои проблемы от тебя. В октябре, на одной из тусовок с новыми одноклассниками, я познакомился с некой Тиффани. Она была очень похожа на тебя внешне, даже голос такой же. Второй раз в жизни мне не захотелось переспать с кем-то, как и с тобой…» — три строчки письма были плотно заштрихованы ручкой. Я повертела лист в руках, рассчитывая обнаружить на обратной стороне выделенные буквы и попытаться разобрать скрытый текст. Увы, сзади меня встретил тот же слой чернил. Окончательно сдавшись, я продолжила читать «оправдания бывшего»: «Ты и эта Тиффани слишком красивы для какой-то грязи типа животной близости, а вот Агата Сейлор. От неё пахло чем-то низменным, и похоть сама меня к ней вела. Я не мог сопротивляться…» — преодолевая чувство отвращения и желание плюнуть в лицо Сэма, я заставляла себя читать дальше. — «С тобой и помыслить не мог о чём-то извращенном, Вероника. Мы даже редко целовались с языком, становилось не по себе. Знаешь, это как склонять херувима к…» — слово «сексу» было зачёркнуто. Какой же Оливер придурок! «Короче, я не хотел тебя в этом смысле, и Тиффани тоже, а Агату — да. Честно, это очень напрягает, напрягает жить двуличной мразью, Вероника. По совету друга я обратился к психологу. На приёме мне объявили о комплексе Мадонны и блудницы, якобы мой мозг делит женщин на два типа. Ты Мадонна, Вероника, поскольку напоминаешь мне мать. Как я могу спать со своей матерью? Никак!» — я усмехнулась и прикрыла веки на пару секунд. На что он рассчитывал, когда это сочинял? Как история с комплексом должна подействовать на меня? — «Год я был вынужден проходить терапию и посещать сеансы два раза в неделю. Кажется, она помогла, поскольку Линду, мою новую девушку, я воспринимаю всецело, не разделяя её. Чего и тебе желаю с твоим защитником Джаспером» — на этом моменте я поперхнулась и, переведя дух, прочла следующее: «Убеждён, что мы с тобой в равной мере были неверны друг другу, поскольку твой Рыжий слишком хлопотал за тебя, кидаясь в меня дерьмом в сообщениях аж с января. Можешь отпираться сколько угодно, но я не поверю в то, что вы даже ни разу не целовались. Думаю, ты знала о наших развлечениях с блудницей Агатой (сто процентов она уже всей школе растрепала, как только я забрал документы), а из-за вашей «дружбы» с Коулманом делала вид, что всё хорошо. Вероника, отдаю должное, ты офигенная актриса. Может, тебе стоит подумать в этом направлении?» — я громко цокнула и подняла голову к потолку, ища поддержки у небес. Удобно, наверное, приписывать заодно и другим свои грехи. По себе людей не судят, Оливер! — «Ладно, прости за мой сумбурный слог, устал переписывать. Почему, кстати, я решил бумажное письмо отправить? Всё просто. Сожги эту чушь, возьми зажигалку и подожги, зайчик. Возможно, так тебе будет проще забыть меня и полтора года, что мы общались. И, да, я не лгал, когда говорил о любви. Правда, любил, платонически любил тебя. Если кто-то когда-то тебе скажет, что ты пустышка, то влепи пощечину этому дебилу, Вероника, я разрешаю! Удачи тебе с Джаспером, надеюсь, наставишь его перестать играть роль неудачника, работающего за кассой в супермаркете! Пиши, звони, всегда буду рад узнать, как твои дела, Вероника! Сэм P.s. Комбик и плакат — идея Джаспера.» — я, долго не раздумывая, смяла листок бумаги в руке. — Всё-таки ты мудак, Оливер! Сказочный мудак! — я подвела итоги вслух по-прежнему, сжимая бедный лист и вглядываясь в июньский пейзаж открытого настежь окна. Неужели этот «сумбурный слог», переписанный четыре раза, станет напутствием к моему восемнадцатому лету? Прочтение этого уже потерявшего актуальность и смысл письма я оттягивала как можно дольше, да так, что напрочь забыла о его местонахождении. Однако сегодня утром мама решила постирать все тёмные вещи и, видимо, проверяя карманы, нашла конверт в моём худи. Хорошо, что она его не вскрывала. Хотя, было бы интересно посмотреть на её лицо после прочтения. Может, образ благоверного мальчика-отличника тотчас рухнул бы для мамы? Не знаю, сейчас неважно, уже совсем неважно. Надо последовать совету Сэма и сжечь этот комок никому не нужной правды или лжи. Понятия не имею, чего там больше — того или другого! Я долго копалась по всей комнате в поисках зажигалки и, наконец, нашла её, затерявшуюся в недрах школьного рюкзака, временно освободившегося от учебников. Он смотрелся бесформенным и слегка унылым. Отчасти рюкзак казался таким, поскольку я наделила его этим чувством опустошения, своего опустошения, появившегося на следующий день после выпускного бала. Однако, в отличие от рюкзака, во мне, вместе с приятной пустотой, томилось предвкушение чего-то неизведанного, нового. Я и мои друзья едем в Беркли, едем знакомиться со взрослой жизнью начинающего профессионального музыканта. — Пусть это пламя очистит страждущим пилигримам дорогу! — произнесла я, наблюдая за тем, как оранжевые языки пламени облизывают почерневшие краешки записки и превращают бред в пепел. — Вероника, ты у нас теперь ведьма? — рассмеялась Виктория, смотря на горящую бумагу над пепельницей отца. — Да, приворот делаю, не видишь? — подыграла сестре я. — На младшего Хьюза? — допытывалась Тори с хитрой ухмылкой. — Именно, — я удовлетворенно улыбнулась сестре. — А, серьёзно? — гипнотизируя сизые кусочки пепла, спросила Тори. — Кажется, я сожгла своё детство…***
— Мистер Эрн, здравствуйте! — Итан учтиво протянул отцу руку, поглядывая на меня. — Привет-привет, Калтех, — сдержанно улыбнулся папа, пожав в ответ руку парня, и отошёл чуть в сторону, освобождая Хьюзу путь. — Привет, принцесса, — Итан прильнул к моей щеке, робко касаясь её губами и заставляя меня смущаться от всего сразу: от свидетеля нашей близости — отца, от поцелуя и в принципе присутствия Хьюза. — Отойдём? — Да, — согласилась я, и Итан взял меня за руку, приветственно махнув Джасперу, беседующему с моей мамой и Эшли. Хьюз обхватил меня одной рукой за талию и прижал к себе. — Я уже скучаю, Вероника, — тихо прошептал Итан и убрал волосы с моего лица, лаская взглядом каждый его дюйм. Ещё одна подобная фраза от него, и я передумаю куда-либо ехать. Когда Итан узнал о том, что на поездку уйдёт пять дней, он расстроился, что не сможет присоединиться. Поехать с нами, бросив на такой срок работу и отца, он не мог, поэтому принял моё небольшое путешествие с друзьями без него как данность. Виктория всячески убеждала меня в том, что поездка даст возможность нашей страсти задышать и разгореться ещё сильнее после возвращения. Бывает сильнее? Не скрою — я, как и Хьюз, немного загрустила от померкших мыслей о прекрасном совместном путешествии, где Итан держит мою ладонь, комментируя то, что видит, или как я засыпаю в его уютных объятиях на заднем сидении. Последняя картинка стала часто посещать мои фантазии, особенно перед сном. Почему-то думалось, что рядом с Итаном спится намного лучше, но вот парадокс: как заснуть с трепетом в сердце, продолжающим возникать даже от случайных, почти незаметных касаний? Вчера Хьюз долго не отпускал меня, пылко впиваясь в губы, слегка опухшие от сладостных истязаний. Моё состояние походило на небольшое головокружение, поскольку вся кровь утекла вниз, обжигая возбуждающим пламенем. Ноги жили своей жизнью, напряженно вжимаясь до ноющей боли друг в друга, а руки стискивали футболку на спине Хьюза. Кажется, Итан это заметил и положил одну ладонь на моё оголенное колено, давая команду мышцам расслабиться. Хьюз держался джентльменом, как и всегда: он не переместил руку выше, задирая юбку, или не спустился ко внутренней стороне бедра, поглаживая чувствительные участки кожи, а иногда жутко хотелось… Вероника, о чём ты думаешь?! — Я тоже, — разглаживая ткань тонкой рубашки на груди Хьюза, ответила я и с мечтательной улыбкой на губах озвучила свои планы: — привезу тебе фигурку статуи Свободы, Итан! — Побыстрее привези себя, Вероника, — он чмокнул меня в нос и продолжил, — Скидывай видосы, фотки почаще, ладно? — Да, хорошо, — единственное, что я успела ответить, поскольку Итан перебил меня жарким и влажным поцелуем, укрепляя моё желание бросить всё и остаться в Чарлстоне. — Долго будете лизаться, голубки? Не на год расстаётесь, даже не на месяц, каких-то пять дней… — звонким радостным голосом нас отвлёк Джаспер. Итан несколько секунд не обращал никакого внимания на Рыжего и продолжал меня целовать, а я — с той же страстью отвечать, плюя на мысли родителей. В приглушенном свете фонарей было почти не различить, насколько глубокими были наши поцелуи. Но Итан нашёл силы остановиться и, нежно оттягивая мою нижнюю губу, медленно отстранился. — Повеселитесь там, жемчужинка, — прошептал Хьюз, встречаясь с моим одновременно печальным и счастливым взглядом. — Угу, — пролепетала я, и Итан повёл меня к Коулману, нетерпеливо стучащему пальцами по крыше собственной тачки. — Давай, Рыжий, повнимательнее, отвечаешь головой за этих двоих, — предупредил Итан шутливым тоном. — Никки, усмири своего командира, а то он тут начал задания всем раздавать, — усмехнулся Джаспер. — Не сцы, Хьюз, Эшли и я ездили в ту сторону, знаем дорогу! Я чмокнула Итана в щёку и отошла попрощаться с родителями, оставив парней вдвоём. — Аккуратнее, и всегда на связи, ты меня поняла? — наставляла мама. — Да, мамуль, всё будет нормально, не переживай, — приобнимая маму, я попыталась успокоить её тревоги. — У вас первая остановка в Ричмонде? — переспросил папа. — Надеюсь, часов за пять дотуда доберёмся, — кивнула я. — Отлично, — заключил папа и, обняв меня, выдал: — слушай, а мне нравится твой Итан. Он кажется надёжным, приехал тебя проводить… Скорее всего, отцу нравился не сам Хьюз, а его образование. Нет, я уверена! — Чудесно, пап, — с натянутой улыбкой ответила я и отстранилась от отца, чтобы поскорее оказаться в машине Джаса. Крепко обняв на прощание Итана и нанеся очередную царапину на сердцах обоим, я прыгнула на заднее сидение рядом с воодушевленной Эшли. Подруга, как обычно, накручивала кудряшки на указательный палец и, сгорая от нетерпения, буравила в окно фигуру Джаспера, продолжающего разговаривать с Хьюзом. — Эш? — я попыталась отвлечь подружку. — Долго они там будут трепаться? — нервничала Эшли, стукнув по стеклу, чтобы привлечь внимание. Джаспер тут же обернулся и, хлопнув по руке Итана, направился на водительское сидение. Пока Рыжий усаживался и заводил машину, я рассматривала ковбоя. Хьюз сначала немного кривился, но потом выдавил одобрительную улыбку. От неё мне стало чуть легче. Послав Итану воздушный поцелуй, я резко отвернулась, чтобы не укреплять в себе стремление выбежать из тачки и броситься в его объятия. Чем не план на целое лето? Ему надоест, Вероника! — Ну что, готовы, девчонки? — Джас уселся на водительское сидение и поделился испытующим взглядом в зеркале, заводя автомобиль. — Наконец-то, ты набубнился, Коулман, и оставил силы для приёмной комиссии… — поворчав, Эшли переспросила с надеждой в голосе: — ты же оставил? Бёрнс явно была не в духе: возможно, она переживала за Джаспера в такой странной форме? — Давай поговорим об этом в Бостоне, Эш, а не сейчас, — ответил Джас и тронулся с места. — Ладно, я спать, — сообщила Эшли, шмыгнув носом, и закрыла глаза, откидываясь на сидение. Я последовала примеру подруги и тоже постаралась заснуть, жмурясь от яркого света фар встречных автомобилей, рассевающего мрак летней ночи. Но пришлось оставить свои тщетные попытки: сон отказывался приходить. Вместо него лезли бесконечные мысли об Итане в перемешку с оценками поведения Эшли и Джаспера. Почему Бёрнс недовольна Коулманом? Что с Мэттью? Мы с ним не виделись с самого выпускного, а ведь у Морено скоро День рождения… Через час марафон размышлений прекратился, когда покрытие дороги резко сменилось на более гладкое. Мы выехали на 95 шоссе, простирающееся по всей восточной части страны. Оно пронзало насквозь пятнадцать штатов от соснового Мэна до солнечной Флориды, изредка прячась в зарослях высоких деревьев и извиваясь змей по зелёным равнинам. Обогнув небольшой городок Санти, мы въехали на длинный мост через Марион, названный в честь «Болотного лиса». Сизая гладь водохранилища с размытыми бликами ещё не потухших ночных огней автомагистрали дрожала от мелких речных волн. Вдали, справа от моста, разрасталась тонкая желтеющая рассветная полоска бродяги-солнца; оно держало путь с другого материка, тоже омываемого загадочной Атлантикой. Облака сразу превратились из угрюмых мыслителей в золотистых мечтателей, небо стремительно поголубело и застало врасплох крепкий сон Эшли. Она недовольно поморщилась, и я натянула сильнее капюшон её толстовки, чтобы задержать Эш в мире грёз. — Эй, Никки, ты чего не спишь? — шепотом спросил Джаспер. — Не спится, Джас, — хмыкнула я, продолжая встречать в окне рассвет. — Слушай, ты разговаривал с Мэттью по поводу репетиций? Морено показательно пропустил последнюю, не предупреждая меня заранее. Это было ожидаемо, что он не придёт из-за той ситуации возле клуба, но Мэтт так переживал за цельность группы и обещал мне наладить худой мир с Уиллом… Видимо, Ангелу требовалось на это время? Почему я ищу оправдания поступкам Морено? В репетиционной витал вопрос: «Мэттью больше не с нами?», однако никто не решался его задать. Все старались делать вид, что разлада никакого не существует. Не знаю, как ребята, а я всю репетицию, переодически останавливаясь взглядом на двери, старалась отогнать от себя мысль о том, что молочная голова Ангела больше не появится в этом проёме. — Да они даже разговаривали с Уиллом, представь себе, — Джас тихо усмехнулся. — Со слов Клеппа, они помирились… Не знаю надолго ли… — А как с Эшли теперь? — уточнила я, бросая взгляд на сладко сопящую девушку. — Вы вообще общаетесь, Никки? — удивился Джас. — Ну-у, — протянула я, пытаясь вспомнить, когда последний раз оставалась наедине с Эшли, и расстроено вздохнула, поджимая губы, — сейчас, почти нет… — А вы кого не поделили с ней, не Морено же? — я не видела лицо Джаспера, но чувствовала, как он лукаво улыбается. — Тебя не поделили, Коулман! — цокнула я, плавно замолкая и смотря на спящую Эшли. Кто из нас виноват, что мы так отдалились друг от друга? — Всё разрешится, малышка, всё разрешится…— заключил Джас, добавляя газа и унося нас дальше по серой нити огромной паутины дорог навстречу неизвестности. — Хоть бы так… — произнесла я себе под нос и перепрыгнула на переднее сидение. Джас улыбнулся, немного сощурившись из-за ярких рассветных лучей, просочившихся сквозь листву посадок вдоль автомагистрали. Я искала нужную атмосферу и молча отправляла песню за песней из плейлиста Джаспера в чёрную пропасть, зажимая на дисплее две стрелочки, повернутые вправо. — Эта для глубокой депрессии, эта для сотрясания головой, эта с хорошей мелодией, но про безответную любовь, эта про Гражданскую войну, — комментировала я, находясь уже на грани отчаяния своих поисков. — У тебя, вообще, имеется что-то из фолка… — я не успела задать вопрос, как заиграла акустическая гитара, вдыхая в меня невероятное чувство беззаветной любви к окружающим меня пейзажам. Знакомые звуки пробудили ощущение утренней прохлады, распространяющейся по телу мягкими переливами. Казалось, что вот-вот, и я упаду на Эшли, минуя невесомой спиной обивку сидения. Возможно, это обычная усталость, или нет? Этот чисто американский мотив навеял мне воспоминания о вечерах в Кембрии на окраине «золотого штата» в гостях у дедули и бабули. Единственное время, когда можно было выходить на улицу знойным летом — после заката, окрашивающего небосвод в необыкновенный малиновый цвет и дарующего долгожданную прохладу. Дедушка со своей старой подругой гитарой выходил на крыльцо и наигрывал нам «Ventura Highway». Мы с Тори, Барбарой и Ноа (мои кузины из Небраски), изнуренные жарой, находили силы танцевать и подпевать хриплому голосу деда. Раньше слова этой песни воспринимались по отдельности, а эти быстро сменяющиеся картины родной природы, пробуждающейся от недолгого сна, сложили их воедино, превращая в оду неизмеримой свободе. Кто, как не хиппи могут разбираться в ней, правда? — А приколи, лет пятьдесят назад такие же подростки, как мы, колесили стопом по этой дороге на неизвестных попутках, ища ответы на тысячи вопросов внутри себя или жаждя присоединиться к коммуне под музыку Вудстока… Кайф! — Джас довольно растянул губы и покачал головой. Друг явно наслаждался, воображая себя голосующим на обочине где-то в конце 60-х, начале 70-х годов. — Думаю, в то время люди больше доверяли друг другу, чем сейчас, когда столько всяких поехавших спокойно себе разъезжает. Хотя… Судя по песням твоего любимого Моррисона, и тогда было неспокойно, — выказала опасения я, качнув головой в сторону друга. — Не знаю… Чарлстон душит своим однообразием… Блин, будь у меня возможность, я бы захипповал хотя бы на одно лето. Уверен, это было бы самым незабываем временем за всю серую жизнь среди этого проклятого капитализма! — заявил Джас. — Из тебя получился бы отличный хиппи, — я поддержала друга, но тут же омрачилась, вспоминая опыт Джаспера с ЛСД. Да он и без путешествий стопом прекрасно вписывался в психоделический образ. — Как думаешь, как бы меня звали в системе? — поинтересовался Джас, замечтавшись. — Думаю, что-то солнечное, может, просто Солнце? — равнодушно предположила я, представляя, как Джаспер триппует, раскинувшись звёздочкой в замусоленном жёлтом шатре. Огненные волосы разметаны по грязной радужной простыне, бежевая рубашка с бахромой задралась, оголяя белый торс, усыпанный конопушками, а полы разноцветных штанов протёрлись, посерев от пыли. — Почему? — воодушевленно допытывался Коулман, не обращая внимания на отсутствие моей вовлеченности. — Ты, вроде как, со всеми делишься лучиками тепла, но никому по-настоящему не принадлежишь, — рассуждала я, блуждая взглядом от бардачка к стремительно исчезающему под машиной асфальту, и вдаль, за поле, простирающееся вдоль трассы и поблескивающее бриллиантами–росинками, — ты кажешься независимым, но, на самом деле, нуждаешься в чужом мнении, Джас… Смысл в том, чтобы ты каждый раз поднимался, и твой восход кто-то ждал, не так ли? — я повернулась к другу всем туловищем, чтобы понаблюдать за его реакцией. — Хм, и давно ты такими речами заговорила, малышка? — Коулман отреагировал неоднозначно, но, кажется, я попала в точку. Может, его малышка, наконец, выросла и перестала делить всё на чёрное и белое? Я, с лицом победительницы, вернулась к ускользающим красотам Южной Каролины. — Эй, Никки, а как бы звали тебя? — Джас не терял надежды вернуть меня в разговор, а я в свою очередь задумчиво посмотрела на ожидающего друга, пытаясь найти ответ по-интереснее. — С меня довольно прозвищ, — усмехнулась я. Тут руки Эшли легли мне на плечи, а после обвили мою шею. — Ну вы и болтливые, Солнышко и Принцесса, — хриплым ото сна голосом заключила Эшли. Моя кровь становилась королевской только рядом с Итаном, поэтому я возмущенно закатила глаза. — Нет! — запротестовала я, дернувшись на сидении, но Бёрнс вернула меня обратно, пригвождая своими ладонями к спинке. — Эш, а ты будешь… Есть женская версия Прометея? На этот вопрос отвечает знаток, Принцесса! — объявил Джаспер, сгибая руку в кисть и указывая на меня. — Думаю, Медвежонок… Да, точно, звучит неплохо! — отомстила я и тут же была постановочно придушена ладонями Эшли. Джас засмеялся и вместе с Бёрнс, сменившей гнев на милость. Изобразив приступ удушья и вытащив язык, я тоже присоединилась к общей лавине смеха. Вот они, вот — это мои друзья!Шоссе Вентура в лучах солнца,
Где дни длиннее,
Ночи сильнее, чем самогон,
Ты пойдёшь, я знаю!
***
Мы успешно добрались до Ричмонда, правда, поспать так и не удалось: нас увлекли обсуждения дальнейших планов поездки. Джаспер же изрядно устал чесать языком и гнать почти шесть часов без остановки. Друг, зайдя в наш небольшой номер мотеля, упал животом на кровать, разводя руки в стороны. Мы с Эшли кинули себя и вещи на синий диванчик, пытаясь собраться с мыслями. — Я умер, — раздалось со стороны кровати. — Прекрасно! — саркастически воскликнула я, разглядывая картину, выполненную в отталкивающих коричневых оттенках. Она висела над ложем Джаспера на стене с голубо-персиковыми обоями. — Лучшая новость за сегодня! — поддержала Эшли и протянула мне ладонь. Я, не задумываясь, отдала пять, чем вызвала лёгкое недоумение Джаспера, что уже перевернулся на спину к нам лицом и подпёр рукой отяжелевшую голову, но вместо того, чтобы заявить о неблагодарности, начал вещать: — Вы тоже видели лицо администраторши, которая выдала нам ключ? — Джас сощурил глаза, изображая подозрительный взгляд женщины, и напряг нижнюю часть лица. Мы с Эшли захихикали, уставившись на друга. — Она, небось, решила, что я ваш сутенёр, — взорвался Коулман и впечатался в подушку, заливаясь смехом. Мы с Эшли переглянулись. — Коулман, только если эскорт, на меньшее не согласны! — выдала Эшли, а я, молча, вопросительно подняла бровь. Рыжий максимально прижал подбородок к груди и окинул нас сомневающимся взглядом: — Милая, ты сидишь на обшарпанном синем диване, даже не на кровати, в мотеле на окраине Ричмонда, о каком эскорте идёт речь? Я тебя умоляю! А на меня посмотри, на мой прикид? — Джас снова уткнулся в потолок, посмеиваясь, видимо, представляя себя в роли успешного бизнесмена. — А я считаю, что «Ричмонд» звучит дорого, — Эшли откинулась на спинку дивана и мечтательно вздохнула. — Ага, дорого-богато, Эш, особенно эти кремовые занавески, стираные пять лет назад… — усмехнулась я и направилась в уборную. — Десять, Никки, — вдогонку пустил Джаспер, поправляя меня. Коротко улыбнувшись, я зашла в ванную комнату и занялась своими делами, попутно замечая, насколько тут тонкие стены. Эшли восприняла наши обсуждения далеко не свежего ремонта номера на свой счёт, поскольку она бронировала эти «суперапартаменты». — В следующий раз будете сами тусоваться на букинге и выбирать… Занавески им не такие, подумаешь, — сокрушалась Эшли. Я не разобрала бурчание Джаспера, но после этого Бёрнс велела Коулману немедленно заткнуться и подвинуться на край кровати. Видимо, Рыжий пытался парировать, но ему жёстко дали понять, что надо спать. Через десять минут я, прокравшись к дивану, тоже провалилась в глубокий сон. Где-то к полудню меня разбудил скрип. Это Коулман сел в постели, теребя пачку сигарет в руке, и всё его внимание было обращено на происходящее за окном. Я украдкой наблюдала за другом, притворяясь спящей. Затем Джаспер принялся изучать свои растопыренные пальцы, и, видимо, ему что-то в них не понравилось, поскольку парень выругался шёпотом: — Да твою же мать… После он бросил взгляд в сторону моего дивана, а я, в шаге от того, чтобы выдать свои подглядывания, естественным образом перекатилась со спины на бок. Думаю, Джас не заметил моей игры. Через несколько секунд всё тоже неугомонное любопытство заставило приоткрыть веки и стать свидетелем того, чего бы я никогда не хотела видеть. Рыжий сменил пачку сигарет в руке на маленькую прозрачную оранжевую цилиндрическую баночку с белой крышкой, уж очень похожую на упаковку для лекарств. Он спешно вытащил оттуда таблетки и закинул в рот. Я еле сдержала в себе вопль протеста, вспомнив про события месячной давности, и отсекла попытку подсознательно оправдать друга, выдавая колёса за лекарства. Что этот придурок творит? В порыве гнева я отвернулась к стене и взялась одной рукой за голову, надеясь, что это поможет справиться с бушующим потоком негодования. Как забыть увиденное и не связывать это с блюдцами-зрачками в конце апреля? Мешающие сну терзания прекратила Эшли, дотронувшись до моего плеча. — Никки, вставай, надо поесть и ехать дальше. Если поспешим, успеем заскочить на пляж, — по мягкому голосу Эш можно было точно сказать, что подруга выспалась и готова вести тачку вместо Джаспера. Если я правильно поняла, то за руль ему не полагается. — Ага, — пролепетала я и, поднявшись на локтях, осмотрела всю комнату в поисках подозрительного Коулмана. — Эш, а где наш сутенёр? — громко спросила я, обращаясь к подруге, находившейся в уборной. — Никки, — высунувшись на половину из проёма уборной, недовольно начала Эшли и обвела в воздухе круг рукой, занятой зубной щеткой. — Ты можешь типа потише? Курит, наверняка! Я тяжело вздохнула, окончательно приняв решение сделать вид, что не застала приёма таблеток непонятного назначения. Но пообещала себе выяснить название вещества, пока Джаспер будет в отключке, и если вскроется, что это наркотики, скинуть без спроса их в пучину Атлантического океана. Поберегись, Рыжий! Быстро заправив желудки в местной закусочной, наша троица забилась в автомобиль Джаспера и помчалась по тому же 95-му шоссе вверх к никогда не спящему Нью-Йорку. Путь лежал через «Ди-Си», «столицу кварталов» Балтимор, «Новую Швецию» Уилмингтон и «город Братской любви» Филадельфию. Высотки сменялись на цветущие поля, транспортные развязки с бетонными бабочками-эстакадами, на двухполосные дороги, спрятанные в тени густых деревьев. Жаркий день медленно приближался к финалу, перемещая солнце к западу от моста над сизой рекой Делавэр. Всё было в новинку, и я жадно запоминала увиденное, хватаясь взглядом за водную гладь, проносящиеся деревья, необычные дома и местных жителей. Но, как обычно, мне что-то мешало с наслаждением складывать в копилку впечатления. На этот раз помехой стал Джаспер. Ранее бледное и усталое лицо друга немного зарозовело: возможно, еда помогла придать Джасу более здоровый вид. На удивление, Коулман за три часа не проронил ни слова; он будто прилип к окну, как игрушка на присоске, и почти не менял позу, прокручивая пуговицу на рубашке. Я незаметно следила за ним через зеркало, не зная, каких вспышек на нашем Солнце ожидать. Эшли же не волновало состояние Джаспера; она уверенно вела машину и подпевала музыке на радио, улыбаясь мне. Я робко пыталась поддержать подругу, думая о том, как познакомлюсь с новым огромным мегаполисом и периодически отвлекалась на голосовые сообщения Итана, перемешанные с текстовыми переживающих родителей. — Джас, нервничаешь? — уже на подъезде к Мидленд Бич решила поинтересоваться я. Джас поднял на меня мученический взгляд и приказал: — Эшли, останови! Я удивилась, и подруга, видимо, тоже, кривя лицо. — Останови тачку, блять! — повысил тон Джаспер, и шокированная Эшли съехала на обочину около небольшого супермаркета. Друг попытался быстро покинуть машину, но пальцы не слушались. Я ловила каждое неуклюжее движение позеленевшего Джаспера. — Что с тобой? — не на шутку испуганным голосом спросила я. На этот вопрос друг тоже не ответил и, наконец, справившись с дверью, выскочил из автомобиля. Парень попытался согнуться вдвое, однако успел опереться на рядом стоящее дерево. Весь обзор загораживала спина, но можно было запросто догадаться, что Коулмана сильно укачало, и весь обед вышел наружу. — Блин, от чего же его так вывернуло? — обеспокоенно размышляла Эшли, а я поспешила высказать предположение: — Может, из-за колёс? — Каких ещё колёс? — Эшли отвлеклась от спины Джаспера и перевела непонимающий взгляд на меня. — Я случайно увидела, как он принимал что-то, когда мы были в мотеле, — пояснила я, находясь в таком же ошеломленном состоянии, что и подружка. — Может, у него что-то болит? Ну там, не знаю, давление, перенервничал? Вдруг, это таблетки от головы? — накидывала варианты Эшли, вцепившись в руль. — Эш, ты сама себя слышишь? Джаспер никогда не нервничал до такой степени, чтобы его мутило даже перед важными мероприятиями! — заверила я, ощущая лихорадочное биение собственного сердца. — Так, давай тоже успокоимся и аккуратно выясним, что происходит, но позже. Думаю, сейчас он явно не настроен на обсуждение чего-либо, — закрывая глаза в попытках сосредоточиться, предложила Эшли. Почему-то мой мозг яро отвергал тошноту Джаса, как реакцию на стресс. Наверное, если бы я не стала свидетелем той сцены в мотеле, то спокойно выбрала одну из версий Эшли. — Никки, не кипятись! Всё после прослушивания, а пока постарайся состроить лицо попроще, умоляю! Вдруг, Джаспер реально сильно переживает, ок? — успокаивала Эшли и впилась в меня взглядом, ожидая положительного ответа. Видимо, моё выражение лица отражало полную боевую готовность немедленно зарядить в Джаспера упрёками, иначе неясно, для чего подруга уговаривала меня немного умерить пыл. — Ладно, — выдавила я, соглашаясь отложить допрос. Джаспер вернулся в машину и судорожно начал копаться в рюкзаке, между этим заправляя рыжие пряди, выбившиеся из хвоста, а мы с Эшли молча вытаращились на суетливого Коулмана. — Ты в порядке? — подруга первой нарушила молчание, сопровождавшееся шуршанием предметов о стенки рюкзака. — Влажные салфетки есть? — спросил Джас, поднимая уставшие покрасневшие глаза. Я спешно присоединилась к поискам, только в своей сумке, и, наконец, выудив пачку, в полной тишине передала её Рыжему. Мученик какое-то время приводил себя в порядок, а после сделал пару глотков воды и положил голову на смятую куртку на сидении. — Мы сразу в гостиницу? — спросила Эшли, поворачиваясь к лобовому стеклу лицом. — Нет, — резко пробурчал Джаспер, не поднимая головы, — мы едем на пляж, как запланировали… — Но ведь… — начала подруга, однако её тут же заткнул Коулман, не повышая голоса. — Я говорю, мы едем на пляж, Эшли! Подружка покорно подчинилась и тронулась с места в направлении Мидлен Битч. Я же вжалась в сидение, мысленно заталкивая вглубь сознания ревущие крики отчаяния. Что делать, если это и правда наркотики? Разговор не клеился, хоть Эшли и пыталась разрядить обстановку шутками Мэттью по поводу нашего путешествия. Джаспер продолжал изображать свою тень, проводя пальцем по раме окна в сотый раз. Всю дорогу до пляжа я пыталась придумать, как привести в чувства расклеившегося друга, но почти сразу сдалась, рассудив, что лучше ничего не предпринимать. Итан💚 17:15 Вы добрались до Нью-Йорка? Как настроение? Хьюз будто почувствовал перемены, задав последний вопрос. Я решила, что пока не стоит отвечать Итану, вдруг, что-то изменится и наш вожак оживёт, что он и попытался сделать, когда Эшли припарковалась у пляжа. Рыжий переминался с одной ноги на другую, улыбаясь асфальту и слегка дрожа. Он толкнул меня: — Эй, разве не вы хотели меня похоронить ещё в мотеле? — Джас, это были дурацкие шутки, — хмыкнула я и, подхватив его под руку, потащила за Эшли, от нетерпения подпрыгивающую у входа. Песок, словно имбирное печенье, запёкся под палящими лучами солнца. Он потемнел в закатном свете, приобретя оттенок капучино, или молочного шоколада. И вот, хрустя шоколадной крошкой под ногами, мы приблизились на достаточное расстояние к воде. Пляж был практически пустым; несколько голов торчало из воды, а те люди, что предпочли остаться на суше, разделились на тех, кто собирал на своём недостаточно загорелом теле последние на сегодня лучи, и тех, кто пытался запечатлеть себя на фоне розовеющих небес. — Будешь купаться? — спросила я, кладя вещи рядом с Джасом, усаживающимся на песок. — Не-а, не хочу! А вы, давайте, вперёд! — улыбнулся Коулман, легонько стукнув меня по голым коленкам. Я не стала тратить время на уговоры друга, подумав, что второй (на этот раз морской) за сегодня качки Рыжий не переживёт, и выдвинулась навстречу пенящимся волнам и машущей мне Эшли, на половину погруженной в воду… Невероятно приятно ощущать мокрый песок под ногами и наблюдать, как только что оставленный тобой след игриво слизывает волна. Немного полюбовавшись на блестящие холмы, находящие в бесконечном движении, я забежала в воду и стала их частью, ощущая, как всё тело обволакивает солёная жидкость. С детства знакомый океан казался другим, более загадочным, чем обычно, то ли из-за долгой дороги, то ли из-за виднеющихся вдали зеркальных небоскрёбов Готэма. Кудрявая макушка Эшли замерла: видимо, подружка изучала высотки, на что я непроизвольно усмехнулась и медленно поплыла обратно к берегу, на мгновенье опечалившись. Во всей это морской идиллии не хватало Итана. Жаль, что он сейчас точно не выйдет из-за угла, как на выпускном, и не насладится со мной закатом с видом на Нью-Йорк. — Никки, давай тоже пофоткаемся? — предложила Эшли, подплывая ко мне. — Давай! — переменившись в лице, радушно поддержала затею я. Эшли понеслась к Джасперу, увязая в песке. По телодвижением друга можно было понять, что Бёрнс попыталась окропить Рыжего морской водой, встряхнув кудряшками. Радовало, что он снова смеётся и пытается схватить её за ногу, не давая подойти к вещам. Я, покидая океан, развела руки чуть шире плеч, чтобы почувствовать, как он медленно отпускает меня, и провела пальцем по глади воды, оставляя причудливый символ. Пока моё внимание было сосредоточено на ощущениях, Эшли уже ожидала меня на берегу с телефоном и белой рубашкой. Это что, реквизит для съёмки? — Эш? — обратилась я к подруге, указывая на рубашку. — Отлично будет на тебе смотреться! Надевай, — подруга протянула мне реквизит и улыбнулась, — Просто доверься! Я натянула рубашку на мокрое тело, и она тут же прилипла к нему. — Встань вот сюда, в пол-оборота, — скомандовала подруга, и я повиновалась, — одну руку согни в локте! Вот, отлично! Так и стой! Я замерла, теряясь глазами в шоколадных песчинках и замечая, как солёные капли медленно сбиваются в струи и плавно стекают по коже. — А теперь сядь и посмотри в камеру, — продолжала руководить Эшли. Я плюхнулась на песок, но подруге что-то не понравилось в моём выражении лица: она изогнула брови, отвлекаясь от экрана. — Никки, не надо улыбаться, сделай взгляд более таинственным, сексуальным, — высказалась Эшли. — Более каким? — переспросила я. — Блин, ну представь, что я — это Итан, и ты пытаешься меня соблазнить, — рассуждала подруга. Я засмеялась, но согласилась, представив то, что попросила Бёрнс, и кокетливо запустила пальцы в слегка намокшие волосы. Хм, а ведь Хьюз ещё не успел увидеть меня в купальнике. Последнее время побережье сильно штормило. — Вот так, да! Рот чуть приоткрой, — Эшли настолько увлеклась, что начала показывать на себе, чем вновь вызвала мой смех. Правда, он почти тут же стих, когда в поле зрения попал Джаспер, сосредоточенно вглядывающийся вдаль Атлантики. Солнечный зайчик, что же с тобой происходит? — Слушай, а у вас с Хьюзом уже был секс? — неожиданно поинтересовалась Бёрнс. Я смутилась и перевела вопросительный взгляд на подругу, вспоминая, как Итан осторожно себя со мной вёл. — Нет, — ответила я, стараясь сделать вид, что заданный вопрос вполне обычный. — А что? — А-а, — протянула Эшли, — и долго будешь его ещё морозить? Непонятно, кто кого ещё морозит… — Я не… Эш, блин, а у тебя с Лоем уже, да? — после того, как вопрос выскочил из меня сам, я сразу же осеклась, понимая, что это было слишком бестактно. — Нет, и не собиралась. Он нужен для дела, — убирая от меня камеру, заявила Эшли и обдала ледяным взглядом. Она обиделась? — Извини, я просто не понимаю, что у вас за отношения, Эш, а после того, что о Лое мне рассказал Итан… — оправдывалась я, ища на лице Эшли намёки на прощение и понимание. — А что он тебе рассказывал? — заинтересовалась Эш. — Ничего особенного, но утверждал, что он очень непредсказуемый чувак… Я переживаю за тебя… Медвежонок… Блин, да откуда это прозвище взялось в моей голове в такой неподходящий момент? Но тут Эшли резко обняла меня, заставив сначала опешить, а после ответить, поглаживая Медвежонка по спине. У меня подступили слёзы от осознания, что я ужасно соскучилась по моей Бёрнс, но мне удалось сдержать накатывающие эмоции.***
Сделав кучу фоток друг другу на песке, в воде, в рубашке и без неё, мы быстро смыли с себя застывшие крупицы моря в местном душе и прыгнули обратно в тачку, убедившись, что с Джасом всё в порядке. Пока Эшли искала гостиницу по навигатору, я пыталась выбрать лучшую фотографию и отправить её Хьюзу. Думаю, со стороны было очень заметно, как к щекам прилила кровь от волнения. На выдохе я нажала кнопку отправки, и в переписке тут же высветились два вложения: на одном мои лодыжки ласкают вспенившиеся волны, оставляя мокрые следы на белой рубашке, небрежно завязанной на талии и соблазнительно открывающей полностью одну ногу и бикини, а на другом портретный снимок, где «сексуально» не смыкаются губы, и немного согнута спина, что визуально увеличивает грудь. Вроде красиво, но почему меня никак не отпускала тревога. Вдруг Итана что-то не устроит, или он подумает… Я заблокировала телефон, но тут же снова зашла в наш чат, где загорелись отметки, что Хьюз прочитал. Мы уже тронулись с места, а мне всё не давали успокоиться ожидание ответа и, при этом, надпись «онлайн» рядом с именем моего парня. Однако, как только я вышла и недовольно вздохнула, зарекаясь больше не скидывать ему ничего, пришёл десяток уведомлений. Эмоции Итана менялись очень быстро: сначала шли восхищенные и влюбленные смайлики со звёздами и сердечками вместо глаз, а после — опечаленные, с заключительным сообщением: Итан💚 19:01 Почему я в долбанном Чарлстоне, а не рядом с тобой? 💔 Смущенно улыбнувшись страданиям Хьюза, я ничего не ответила и нажала на блокировку экрана, прижимая телефон к груди. Почему-то совесть не бунтовала от моих умилений небольшим мучениям Итана — наоборот, захотелось ещё больше его раздразнить… Что со мной? Подумаю об этом позже, поскольку сейчас я лично прикоснусь к «Большому Яблоку» Америки. Огромный Нью-Йорк встретил нас часовой пробкой на въезде, сразу окуная в ритм каменного муравейника. Вырвавшись из замершего потока автомобилей, мы проехали по верхнему этажу висячего моста Верразон, соединяющего Бруклин и Статен-Айленд. — Этот город никогда не спит — пора бы подсыпать ему снотворного… — тихо пропела Эшли, а мы с Джаспером подхватили. — Нью-Йорк из бетонных джунглей, где рождаются мечты… Jay-Z, наверное, один из немногих рэперов, если вовсе не единственный, чью музыку Джас воспринимал. Коулман уважал исполнителя скорее как родоначальника нового направления, а не как творца чего-то по-настоящему великого. Вообще, Джаспер всегда говорил, что рэперы пробились и теперь вываливают свои детские травмы на весь мир, якобы говоря голосом улиц. «Кому-то реально интересно, сколько женщин хотят залезть на его стручок, и как много он поднял на продаже крэка? Серьёзно? Лучше бы пели о том, что пришлось переживать их предкам, нефиговая такая социальная тема!» — возмущался Коулман. — Эти улицы подарят тебе доселе неведомые ощущения, Городские огни вдохновят тебя… Давайте поприветствуем Нью-Йорк, Нью-Йорк, Нью-Йорк! — голосили мы хором, проносясь мимо коричневых четырех и пятиэтажных коробок. Спустя двадцать минут, мы остановились у нужной гостиницы и, бросив вещи в номере, где было три раздельных кровати (ура!), отправились за ужином в ближайший Макдоналдс. Подкрепившись, наша троица побрела к метро. Целью было подобраться к сердцу Нью-Йорка, а именно, очутиться на Таймс-Сквер. Для этого мы спустились в подземку, столкнувшись с контрастом населения в виде бомжей и офисных клерков, шагающих по одной лестнице к турникетам. Для меня, как для человека, ни разу не бывавшего ранее под землей, метро казалось верхом научного прогресса. Правда, унылый и мрачноватый вид станций с потрескавшейся белой плиткой и грязными вывесками сильно бросались в глаза, перебивая общее впечатление. Мы оказались у цели, проехав какое-то количество остановок. Честно сказать, я не запомнила их количество, поскольку наблюдала за пассажирами в переполненном вагоне и пыталась рассказать самой себе истории каждого, опираясь на их внешний вид. — Никки, тебе понравилось? — спросила меня Эшли, поднимаясь вверх по ступенькам. — Неплохо, но народу слишком много, — высказала своё мнение я. — Согласен, слишком быстро для жителей размеренного Чарлстона… — поддакнул Джаспер, дурашливо перешагивая через две ступени, — О, я вижу мир! — воскликнул Коулман и взяв нас за руки, буквально вытянул на поверхность. Сделав пару шагов по оживленной улице, мы дружно замерли, разглядывая серебристых великанов. Скользя взглядом по ним к самому верху, я ощутила себя на дне большого колодца, где виднелся лишь небольшой тёмный кусочек неба. Интересно, жители этих каменных джунглей знают о существовании звёзд, или это совершенно не важно, когда перед тобой столько возможностей и больших надежд? Джас ткнул меня в плечо, кивая головой в сторону здоровенного здания-экрана в самом центре. Рядом с ним возвышался такой же небоскрёб с плазмой поменьше. Это же плазма? Со всех сторон транслировали рекламу одежды, косметики, техники и мероприятий. Толпы завороженных туристов, разинув рты, втыкали в набор меняющихся цветных пикселей и делились эмоциями друг с другом. Я не понимала до конца, чему они так удивляются: броским цифровым щитам, или непрекращающемуся гулу мегаполиса? — Если пойдём вверх, то попадём на Бродвей, — сообщил Джас и вновь взял нас с Эшли за руки, чтобы не растерять в толкучке. Практически гуськом мы двинулись по Бродвею. Я слегка опешила, не зная, куда лучше смотреть: вперёд, на прохожих, или по сторонам, на изобилие бибикающих автомобилей у подножия стеклянных построек. Выйдя на более широкий участок улицы, усеянный маленькими столиками с разноцветными стульями, краем глаза удалось разглядеть ванильный фасад и спрятанный в облаках шпиль Эмпайр-Стейт-Билдинг. Через дорогу возвышались три коричневые башни, объединенные снизу двумя этажами словно фундаментом. Рядом с пешеходной дорожкой располагалась целая аллея синих велосипедов. Мы же продолжили путь на своих двоих в направлении магазина с виниловыми пластинками. — Говорят, что там можно встретить знаменитостей! — сообщил Джаспер, перекрикивая гудки проезжающих автомобилей. — Думаешь, нам повезёт? — снимая буквально всё вокруг на мобильный, отстраненно засомневалась я. — Почему нет, — усмехнулся Джаспер. Свернув с головокружительного Бродвея, мы очутились на Западной улице, ведущей к зелёным козырькам магазинчика. Напротив него шли ремонтные работы по восстановлению здания от набегов вандалов, исписанное различными граффити. Звуки подъёмника и непрекращающиеся крики перемешивались в общей какофонии, сверля ушные каналы. Поэтому, долго не задерживаясь у входа, мы шмыгнули в лавку, и я сразу же удивилась её размерам. На первый взгляд и не скажешь, что тут с десяток отделов с разными направлениями и сотни стеллажей, забитых пёстрыми корешками дисков и обложками пластинок. Эти стеллажи словно перетекали из одного в другой из-за схожего цвета с паркетом на полу. Настоящая цитадель для меломана! Эшли и я отправились пробежаться по всем полкам взглядом в надежде зацепится за что-то одно. Джаспер же завис у входа, целенаправленно изучая глянцевые упаковки рок-н-ролл исполнителей. Я остановилась рядом с блюзом и металась с выбором пластинки в качестве сувенира для Хьюза, зная из рассказов Итана о наличии у него дома проигрывателя. Очень уж хотелось подарить ему что-то не банальное помимо фигурки статуи Свободы или магнитика с небоскрёбами. Я уже хотела развернуться и пойти попросить помощи у Джаспера, но тут Эшли коснулась моего плеча и кивнула куда-то направо, к стеллажу у стены. — Никки, смотри, это что Оливер?