Heidi

Яркое солнце с палящими лучами давно стояло высоко в небе, заставляя щуриться шестерых музыкантов, прибывших на базу санитарного вертолета, где они должны были пройти подготовку перед съемками фильма. Режиссер поставил перед фактом сразу: роли тяжелые, эмоциональные и требующие большого профессионализма. Поэтому единогласно было решено пройти подготовку перед предстоящими съемками, чтобы не ударить в грязь лицом. И теперь все шестеро стояли на парковке, глядя на невысокого полного мужчину с небольшими залысинами на голове, который спешил к вновь прибывшим, улыбаясь во все тридцать два зуба. Его костюм был велик и мужчина смотрелся в нем довольно чудно. Поэтому когда он приблизился, музыканты уже во всю улыбались. — А-а-а, господа, — сквозь улыбку протянул подошедший, протягивая свою пухлую ладонь и пожимая каждому руку. — Добро пожаловать. Моя фамилия Эггер. Я руковожу этой подстанцией. Очень рад встрече. Пройдемте? И он махнул рукой на центральную дверь, приглашая войти. По его жестам и быстрой речи, музыканты поняли, что мужчина очень спешил, поэтому не стали задерживаться, а быстро проследовали за ним, оказываясь в самом центре базы спасателей. Узкий светлый коридор расходился в три стороны. Прямо находилась закрытая дверь, на которой висела табличка «Раздевалка». Вправо ответвлялся еще один коридор, который можно было преодолеть в пару шагов, а в конце — дверь с говорящей табличкой «Начальник базы Густав Эггер». И в третьей стороне, слева, была большая светлая комната, отгороженная от коридора большой стеклянной стеной, за которой находился стоящий по центру стол с несколькими стульями, три больших дивана, стеллажи с документами и рабочий стол с рацией и пультом управления, за которым сидело двое мужчин, сосредоточенно заполняющие какие-то бумаги. На звук приблизившихся шагов, оба отвлеклись от своего занятия и даже встали, уставившись во все глаза на гостей. — По вашим лицам я вижу, что представлять никого не нужно? — усмехнулся Эггер, глядя на своих подчиненных, которые поспешно мотнули головами. — В таком случае, — и он поочередно указал рукой сначала на одного спасателя, затем, на второго, уже обращаясь к музыкантам. — Знакомьтесь. Отто Зейгер — наш пилот, — указал он на молодого высокого загорелого блондина, по комплекции напоминающего Линдеманна. — Михаэль Кранц — врач, — и он указал на второго темноволосого мужчину, который был чуть ниже своего коллеги и уступал ему в телосложении. — Ну и сани…тар, — Эггер обвел взглядом комнату, — которого я почему-то не наблюдаю. — Так экзамен же, — напомнил Отто. — Ах, да. Экзамен, — растерянно закивал Эггер. — Совсем из головы вылетело. Так… О чем это я? Да! О цели приезда. Господа из Rammstein будут принимать участие в съемках фильма о работе спасателей. Поэтому, ближайшее время проведут здесь у нас с целью прохождения обучения. — То есть, мы должны обучить их основам? — догадался Михаэль. — Да, — кивнул начальник. — Основным навыкам оказания медицинской помощи и управления вертолетом. — Да без проблем, — улыбнувшись, кивнул Отто. — Ну, тогда оставляю на ваше попечение, — снова затараторил Эггер и, взглянув на часы заторопился еще больше. — Так, у меня телефонные переговоры с министром, — и он развернулся, чтобы уйти, но резко остановился и снова посмотрел на подчиненных. — С экзамена вернется, пусть зайдет ко мне, — и только после этих слов скрылся в своем кабинете. А шестеро музыкантов и двое спасателей уставились друг на друга и, после короткого молчания приступили к самостоятельному знакомству. Они улыбались, обменивались рукопожатиями и простыми фразами, а потом разошлись по разным сторонам комнаты. Спасатели, вежливо извинившись, вернулись за столы, чтобы закончить заполнение отчетов, а группа расселась на диваны, продолжая рассматривать все вокруг. Осмотрев все, что было интересно, Тилль снова достал телефон, открывая приложение чата. Но новых сообщений в нем не было. Последним так и оставалось то самое, присланное в ответ вчера уже поздно ночью. Хайди: О да. Денек сегодня что надо))) А ты, наверное, уже спишь. Поэтому… Спокойной ночи, Петер. Линдеманн усмехнулся и, спрятав телефон, снова начал рассматривать помещение, переводя взгляд то на друзей, то на спасателей, усердно заполняющих множество бумаг. Иногда они отвлекались, быстро поясняя музыкантам то, чем заняты на данный момент, задавали вопросы, касающиеся их подготовки, и снова углублялись в работу. И это продолжалось до тех пор, пока за окном не промелькнул силуэт. Спасатели тут же подняли головы, переглянулись и, развернувшись к входу, стали ждать. Дверь открылась практически сразу и за стеклянной стеной возникла девушка. — Поздравляем! — радостно выкрикнули ее коллеги. Но та только кинула на них пустой взгляд и, произнеся: — Я не сдала, — быстро скрылась за дверью, находящейся прямо по коридору, даже не дав музыкантам как следует рассмотреть себя. А спасатели тут же повскакивав с места так, что стулья громко пробороздили по полу, кинулись к закрытой двери, прильнув к ней. — Что случилось? — обеспокоенно осведомился Михаэль. Но за дверью была полная тишина. И спасатели продолжили стоять до тех пор, пока их коллега не вышла из раздевалки, уже одетая в форменный красный комбинезон, белую футболку и армейские ботинки. — Ничего не случилось, — пожала плечами она, направившись в комнату. — Просто профессор начал валить меня вопросами. Ну я и… — и тут ее взгляд остановился на шестерых мужчинах, глаза которых любопытно рассматривали ее, — …сдулась, — закончила фразу она, в свою очередь глядя на шестерку и изумленно хлопая глазами. И пока девушка стояла, пытаясь сообразить причину появления здесь группы Rammstein, коллеги начали живо объяснять, отвечая на ее немые вопросы. А когда музыканты поочередно подошли, осторожно пожав руку третьему члену спасательной команды, девушка словно ожила. — Сабина Вернер, — представилась она. В этот момент Тилль, пожимающий хрупкую женскую руку, чуть помедлил с отходом на свое место, поскольку что-то знакомое врезалось в его слух. И он внимательно вгляделся в девушку. Невысокого роста, с русыми волосами, забранными в хвост на затылке. В общем, ничего особенного, кроме… Глаза смотрели сосредоточенно и холодно, так же, как и вчера, когда она быстро раздавала ему указания. И Тилль нахмурился, наконец, отходя назад. — Мне показалось или это… — начал было шепотом Шнайдер, когда Линдеманн поравнялся с ним. — Та самая, — подтвердил Тилль, продолжая смотреть на девушку, которая, уже повернувшись боком к ним, слушала своих коллег, иногда мельком поглядывая на музыкантов, столпившихся у дивана. По всему ее виду можно было определить что она, и так находясь в угнетенном состоянии, была недовольна всем происходящим, потому как шумно выдохнула и закатила глаза, уперев руки в бока. Поэтому когда на пороге появился начальник, она развела руками и, уставившись на него, проговорила: — Герр Эггер, вы серьезно? — Вас что-то не устраивает? — вскинул брови тот, отключая телефонную трубку, зажатую в руке. — Господа будут проходить подготовку, за которую, кстати говоря, нам выделили не маленькую сумму на покупку оборудования. И поскольку доктор Кранц сейчас занят ежемесячными отчетам, то вам придется взять на себя обучение по медицинской части. — Что? — продолжала припираться Сабина, совершенно забыв о том, что объекты этого обсуждения находятся за ее спиной. — Герр Эггер, у меня и так работы хватает, мне к пересдаче нужно готовиться… — Ничего страшного, пересдадите в следующем месяце. С профессором я договорюсь, — спокойно ответил начальник, но тут же нахмурился. — В чем проблема, Вернер? Вы же недавно рвались на их концерт. Только я вам отгул не дал. — Не вижу связи, господин Эггер, — парировала Сабина слегка скривившись, видимо потому, что свои музыкальные предпочтения она не хотела выносить на обзор тех, кто и был этим самым предпочтением. — Музыка музыкой, а работа работой. А если… — А если — быть не может! Да и, в конце концов, умейте распределять свое рабочее время! — поставил точку начальник и, многообещающе глянув на подчиненную, снова скрылся в кабинете. — Здорово, — усмехнулась Сабина и, продолжая игнорировать группу, которая явно пребывала в полном изумлении, повернулась к коллегам. — И что мне делать? — Ну не знаю, — пожал плечами доктор Кранц. — Начни с основ первой медицинской помощи. Я присоединюсь, как только освобожусь, — пообещал он и, похлопав девушку по плечу, снова уселся за свои бумаги. Тяжело вздохнув, Сабина обвела музыкантов сосредоточенным взглядом, а потом, снова обернувшись к коллегам, спросила: — Моника в ангаре? — Как всегда, — кивнул пилот и тоже занялся своими отчетами. — Ладно, — вздохнула Сабина. — Ну, пойдемте. Начнем с азов, — и она махнула рукой, зовя музыкантов за собой, и вышла на улицу, направляясь к вертолетному ангару. Зайдя внутрь и дождавшись когда шестеро мужчин войдут следом, Сабина быстро указала туда, где можно было взять стулья. Поэтому группа вскоре уже сидела перед девушкой и ждала начало обучения. Но та почему-то медлила. Она осматривалась по сторонам, хмурила брови, но, на удивление, вела себя абсолютно спокойно, вопреки тому, что сидящая перед ней группа была ее предпочтением. — Начнем с азов, — наконец, произнесла Сабина и присела на конструкцию, служившую площадкой для вертолета, который сейчас стоял на улице. — Техника искусственной вентиляции легких. Тренироваться будем на Монике. — А я думал, что на вас, — пошутил со своего места Ландрес, но тут же скрыл улыбку, потому как выражение лица девушки осталось абсолютно непоколебимым. — Кстати, она прямо за вами, — продолжила говорить Сабина, проигнорировав высказывание мужчины. — Принесите ее сюда. Хлопнув в удивлении глазами, все шестеро сначала переглянулись, а затем обернулись назад, а через секунду волна смеха прокатилась по амбару. — А что, очень даже привлекательная женщина, — с серьезным видом сказал Кристиан, глядя как Оливер и Шнайдер берут манекен, одетый в женскую одежду и светлый парик, и укладывают его рядом с Сабиной. А когда все приготовления закончились, девушка, словно строгий учитель, начала рассказывать о показаниях и технике выполнения искусственного дыхания, стараясь как можно проще объяснить все медицинские термины. — Ну как вам? — шепотом спросил Ридель, наклонившись к друзьям и не сводя взгляда с девушки, продолжающей обучение. На что Тилль пожал плечами. Еще вчера познакомившись с этой сотрудницей службы спасения, он понял, насколько разными могут быть девушки. И та, что сейчас сидела перед ним, ему явно не нравилась. За все время, что он мог видеть ее, на ее лице ни разу не появилась улыбка. Она была слишком серьезна и сосредоточенна. В ее глазах не было даже намека на искру, которой обладают люди, радующиеся своей жизни. Тиллю вообще казалось, что эта девушка не знает, что такое улыбка и радость, в отличие от его Хайди, которая всегда пребывала в веселом настроении и легко шла на контакт. — Никак, — дал исчерпывающий ответ Линдеманн. — Девушка как девушка. Не в моем вкусе. Особенно характер. — Да нормальная вроде, — оживился со своего места Пауль. — Такая же как все. — Ключевая фраза «такая же как все», — подключился к общему шептанию Рихард, так же, как и остальные продолжая смотреть на Сабину, проводящую манипуляции с манекеном. — Строит из себя… А сама уже наверное вся трясется рисуя красивую жизнь с кем-нибудь из нас. Одним словом — фанатка. — Да ладно тебе Рихард, — поморщился Флаке. — Не надо всех укладывать под одну гребёнку. — Спорим? — вскинул брови Круспе. — Я тебя умоляю, — закатил глаза клавишник и сделал весьма сосредоточенный вид, давая понять, что дальше разговаривать он не настроен. Но Круспе не унимался: — Боишься проиграть? — Давай со мной, — решил принять вызов Шнайдер и протянул ладонь. — На что спорим? — На мою аукционную бутылку Бренди, — не задумываясь ответил гитарист. *** Весь день шестеро музыкантов пробыли на базе. Они рассматривали документы, знакомились с работой спасателей, постепенно осваиваясь и становясь частью этого небольшого коллектива, который оказался весьма интересным и простым в общении. Они смеялись, рассказывали различные смешные ситуации, происходившие когда-либо на заданиях, и вели себя так, будто перед ними не сидели мировые звезды, что весьма порадовало группу. Вот только вели себя так не все. Угрюмая, по мнению группы, девушка Сабина, выполнив свою часть работы, уселась в самом дальнем углу комнаты и, разложив перед собой конспекты, углубилась в чтение. За весь день ее лицо не поменяло выражение. Она не улыбалась, не смеялась, а продолжала вести себя так, будто ее жизнь тяжелым грузом лежала на ее плечах. Поэтому к концу рабочего дня Рихард уже пожалел о том, что затеял этот спор, поскольку общаться с девушкой ему совершенно не хотелось. Но спор есть спор. И когда часы указали окончание смены и спасатели вместе с музыкантами начали покидать базу, Круспе остановил Сабину возле своей машины, осторожно ухватив девушку за локоть. — У вас ко мне какой-то вопрос? — спросила та, внимательно глядя на мужчину и пытаясь понять, что он от нее хочет. — Да, — кивнул тот и, на секунду глянув на друзей, стоящих неподалеку, спросил: — Не хочешь поужинать со мной? Ее глаза тут же прищурились. Она наклонила голову в бок и, рассматривая гитариста, уточнила: — Поужинать? С вами? — тут же ее бровь изогнулась дугой, а губы, слегка дернулись, словно в попытке ухмыльнуться. — Почему бы и нет. — Тогда, поехали? — улыбнулся Рихард и широким жестом распахнул перед ней дверь. Но девушка садиться не спешила. — Да, — кивнула она, поведя плечиком. — Только… Я сейчас, — и с этими словами она быстро скрылась в здании. А Рихард лишь победно глянул на друзей и развел руками, говоря тем самым: «Что и требовалось доказать!». *** В салоне машины гитариста Rammstein было тихо. Не играла даже музыка, создавая вокруг какое-то напряжение. Сабина сидела молча и устало смотрела в окно, ни разу за все время их поездки не взглянув на своего спутника. Рихард, в свою очередь, тоже молчал, но все же искоса поглядывал на девушку, которую оценил в стоимость коллекционной бутылки Бренди. Гитарист усмехнулся, чуть растянув губы в улыбке, и свернул на перекрестке, как вдруг молчавшая до сих пор Сабина произнесла: — Может быть, обойдёмся без ужина? — повернувшись к мужчине, спокойно и тихо сказала она, не сводя своего взгляда с него. — Давайте сразу к вам. Вы хотите меня, я хочу вас. Зачем затягивать очевидное? — и она передернула плечиками, ожидая реакции. Рихард ждать себя не заставил, еще раз убедившись, что за свою успешную карьеру успел выучить таких девиц «от» и «до». И он развернулся на перекрестке, выезжая на соседнюю улицу. А Сабина, тем временем, что-то достала из своего рюкзака и протянула раскрытую ладонь. — Что это? — нахмурился Круспе, на секунду отведя взгляд от дороги, замечая в руке девушки таблетку. — У вас был насыщенный день. Вы устали. Это поможет… — пояснила Сабина, внимательно глядя на то, как Рихард, даже не задумавшись, принял переданную ему таблетку, — …поможет успокоиться. Дня на три, так точно! — закончила она свою фразу и тут же схватилась за ручку двери, поскольку Рихард резко свернул к тротуару, вжав тормоза. — Что? — выпучил глаза он, разворачиваясь к девушке, сидящей с непоколебимым видом. — Ваш друг правильно сказал. Не нужно укладывать всех девушек под одну гребёнку. Мне нравится музыка Rammstein, а не мужчины, которые его составляют. Говорила четко и спокойно. На ее лице не дрогнул ни один мускул. А глаза смотрели на гитариста без эмоций, словно говоря: «Придумай сам, что я сейчас чувствую». — Черт! — выругался Круспе и, чуть опустив голову, приложил ладонь ко лбу, начиная нервно смеяться. Она обвела его вокруг пальца, с самого начала не планируя ни ужин с ним, ни вытекающее продолжение. Она просто посмеялась, хотя на ее лице не было ни намека на улыбку. Над ним — гитаристом с мировым именем. И от этого внутри разливались странные чувства. С одной стороны ярость плескалась через край, с другой — Рихард ощутил долю уважения к этой особе. Но факт оставался фактом и перспектива «успокоения» на три дня совершенно не радовала. Поэтому Круспе продолжал глупо улыбаться и мотать головой, нещадно называя дураком. — Да не переживайте вы так, — попыталась успокоить его Сабина, отстегивая ремень безопасности. — Дня через три, максимум через четыре, ваша потенция придет в норму, — с этими словами она вышла из машины, но тут же наклонилась, снова заглядывая в салон. — И не забудьте бутылку Бренди. До завтра. Чуть подняв руку вверх в жесте прощания, девушка захлопнула дверь, обошла машину и, оглянувшись по сторонам, быстро перебежала дорогу, на ходу доставая из кармана телефон. Внутри все ликовало от гордости за саму себя. Поступить так с гитаристом Rammstein — под силу не каждой. Но для собственного успокоения она просто обязана была это сделать, чтобы с самого начала расставить все точки над «i». Поэтому, весьма в приподнятом настроении, Сабина быстро произнесла, едва в динамике послышался голос: — Привет, Хайди. Я освободилась и могу съездить с тобой на примерку. Скоро буду, — и она, лишь на секунду оглянувшись на машину Круспе, которая все еще стояла у тротуара, быстро скрылась в подземном переходе.