Heidi

К утру следующего дня ситуация не поменялась. Хайди не отвечала и даже не заходила в чат, заставляя Тилля думать о том, что своим рвением к встрече он напугал девушку. Несколько раз он порывался написать ей о том, что его слова не пустые, в них есть смысл. И даже хотел написать кто он есть на самом деле, но снова остановил себя, понимая, что таким способом может напугать Хайди еще сильнее. Во время репетиции он забывал слова, переставал петь, погружаясь в себя, или просто замирал, а к вечернему концерту настроение вокалиста упало настолько, что не хотелось выходить даже на сцену. Поэтому Тилль не нашел ничего лучше, чем принять упор лежа и начать отжиматься, чтобы выпустить пар. Он часто делал так. Со стороны это могло показаться странным, ведь для выступления требовалось много энергии, но таким образом Тилль выпускал только свои негативные эмоции, очищая голову. Вот и сейчас, сгибая руки уже который десяток, Линдеманн чувствовал, как становится легче. Мышцы приходят в тонус, а разум очищается от всего лишнего. И он хотел было пойти еще на один подход, как дверь гримерной распахнулась и голос Рихарда, от которого вокалист видел только высокие ботинки на шнуровке, оповестил: — Смотрите, кого я привел! И в дверном проеме показались две пары белых кроссовок. Вокалист тут же оставил свое занятие и начал подниматься, вместе с этим поднимая и свой взгляд, который узрел две пары джинс, белую футболку и черную майку, а потом и обладательниц всего вышеперечисленного. Футболка принадлежала Сабине, вид которой был уже привычным: волосы в высоком хвосте и темные глаза, смотрящие на музыкантов, которые поочередно здоровались с ней. А вот черная майка принадлежала блондинке, параметры которой были приближены к модельным. Девушка широко улыбалась своими ровными белоснежными зубами, с восторгом глядя на группу, и накручивала на пальчик свои светлые волосы, доходившие до груди, на которой Линдеманн остановил взгляд чуть дольше, чем на все остальном. Но на этом интерес Линдеманна закончился, и мужчина, не забыв поприветствовать девушек, направился в ту часть гримерки, где лежали его вещи, слыша за спиной голос Сабины. — Это моя подруга, Хайди, — представила она. При произнесенном имени, Линдеманн дернулся и, чуть повернув голову назад, усмехнулся тому, что это имя прочно врезалось ему в мозг, не давая покоя ни днем, ни ночью. Но больше внимания ни на кого он не обращал, заканчивая последние приготовления к концерту, пока остальные вели беседу с Сабиной, с интересом расспрашивая о прошедшем рабочем дне. Иногда кто-то переключался на разговор с Хайди, пытаясь узнать какие-то мелочи. Пауль шутил. А девушка смеялась, ведя себя вполне естественно и непринужденно. И все это продолжалось до тех пор, пока девушек не увели в вип-ложу, а музыканты начали считать минуты до выхода. Все началось как обычно. Столпы огня взлетели вверх, громыхнула музыка, занавес упал. Шнайдер самозабвенно задавал ритм, который подхватывал Пауль, Рихард четко играл соло, Оливер и Флаке дополняли остальных. Чуть согнувшись, Линдеманн вышагивал по сцене, рыча в микрофон и стараясь не думать, что где-то в гримерной, в рюкзаке с чистой одеждой, лежит телефон, в котором, возможно, есть долгожданное сообщение. Иногда он посматривал в сторону вип-ложи, где сидели девушки, одна из которых с восторгом наблюдала за происходящим, но все же не показывала лишних эмоций, ведя себя вполне адекватно для человека, давно рвущегося на концерт. Вторая же, скрыть эмоции не пыталась. Она подпевала, широко улыбалась и с нескрываемым удовольствием наслаждалась происходящим. Когда концерт отгремел, девушки, поблагодарив музыкантов, уехали, так как Сабина должна была рано утром заступить на дежурство, а Хайди, несмотря на уговоры Пауля и Рихарда, просто вежливо отказалась. Поэтому атмосфера в гримерной снова приобрела свой привычный вид. Все молчали, лишь изредка перекидываясь фразами, поскольку отдых, после грандиозного шоу, был необходимостью. Уже приняв душ, переодевшись и улегшись на диван с ногами, в ожидании остальных, Линдеманн достал телефон и его сердце начало биться чаще, поскольку на экране появилось долгожданное уведомление. Хайди: Извини, что не отвечала. Времени совсем мало. Надеюсь, у тебя все хорошо и сегодняшний рабочий день прошел без инцидентов. Поскольку шоу просто потрясающее! Сердце застучало еще сильнее и Линдеманн, нахмурив брови, даже сел, несколько раз перечитав присланную фразу. Л.Т: Какое шоу? Хайди: Концерт Rammstein. Я была там с подругой. Ты же работал сегодня? На такие слова Тилль совершенно не знал, что ответить. Сердце билось в бешеном ритме, а мысли скакали из стороны в сторону, пытаясь найти логическое объяснение всему происходящему. Л.Т: Да, работал. Хайди: Тогда, возможно, мы даже видели друг друга)) Л.Т: Возможно. Где ты была? Хайди: Будешь просматривать запись и вычислять меня из тысячи девушек? Л.Т: А это мысль. Хайди: Тогда я облегчу тебе задачу. Вип-ложа. И тут над головой словно лампочка зажглась, а бьющееся сердце вмиг остановилось и упало куда-то вниз, едва в голове Тилля всплыло имя подруги Сабины, красивой веселой блондинки, с улыбающимся взглядом. Внутри все сжалось. Почему-то стало трудно дышать, а руки затряслись от переизбытка эмоций. Он видел ее. Видел свою Хайди. Пусть даже так. И он не ошибся в ней. Она была прекрасна во всем. В какой-то момент Тилль поймал себя на мысли, что пытается вспомнить голос Хайди. Но тогда, перед концертом, он лишь на короткое время обратил на эту девушку внимание, тут же забыв. Но сейчас он отдал бы все, чтобы снова увидеть ее, ее улыбку, услышать ее смех. Его даже не отталкивало то, что Хайди принадлежала к числу поклонников группы, поскольку вела себя вполне естественно, как и все, наслаждаясь любимой музыкой. Ведь она, так же как и он, видели лишь внутренний мир друг друга, общаясь только в сети. Но теперь Тилль знал намного больше, поэтому потребность в личной встрече увеличивалась со скоростью света. Хайди: У меня сейчас сядет батарея на телефоне. Поэтому, как только появится время, обязательно вернусь сюда. Пока, Петер. Л.Т: До встречи. Пользователь «Хайди» покинул чат. От переполняемых эмоций хотелось зашвырнуть телефон подальше. Но Тилль вовремя вспомнил, что он взрослый состоявшийся мужчина и такое ребячество ему ни к чему. Поэтому вокалист просто с силой сцепил зубы и зажал телефон в руке. Он бы мог просто забыть, но Хайди, которая оказалась поистине красивой девушкой, заполнила все пространство его мозга и не думала отпускать. И он продолжал мучиться, только под утро немного успокоившись, начав выливать свои чувства на бумагу. Он писал, перечеркивал, писал снова, сминал, выбрасывал в мусорное ведро и опять писал, пока слова не начали образовывать строки, а строки — четверостишия. Останавливаясь на светофорах, на пути к базе спасателей, Тилль сразу же хватался за блокнот, боясь, что вдохновение, вызванное чувством боли и страданием, покинет его. И он продолжал мучить себя, а вместе с собой — бумагу, которая принимала на себя все изливания души вокалиста. *** Несмотря на то, что вчера она прекрасно провела время, исполнив свою давнюю мечту, и была за это безумно благодарна группе, с самого утра Сабина находилась не в лучшем расположении духа, поскольку работы прибавилось в несколько раз и тетради с конспектами так и остались в рюкзаке. А времени до экзамена, несмотря на то, что ее начальник договорился о переносе, оставалось не так уж и много. Поэтому Сабина нервничала, зная, что это последний шанс, поскольку дальше точно последует отчисление и путь к диплому врача рассыплется на мелкие кусочки. — Не дергайтесь… — недовольно сказала она, потянув руку Ландерса на себя, но тут же смягчившись, добавила: — …пожалуйста. Иначе я не смогу обработать как следует. Уже около получаса девушка занималась обработкой последствий вчерашнего выступления, потому, как мужчины, по всей видимости, решили, что с ожогами вовсе не следует обращаться в больницу, если они почти каждый день общаются с медиками. — Это хорошая практика для нас, — попытался убедить девушку Шнайдер. — В больнице бы вам оказали точно такую же помощь, — продолжала Сабина, осторожно промакивая кожу гитариста ватным тампоном. — Причем, своевременную. А я в ваши личные врачи не нанималась. — Кстати, это хорошая мысль, — усмехнулся Рихард, который уже сидел с повязкой на шее, под которой был спрятан ожог. — Надо поговорить об этом с Хелльнером. — Даже не думайте, — твердо сказала Сабина и, поднявшись на ноги, объявила Паулю: — Готово. Постарайтесь не мочить дня два. Название мази я вам попозже запишу. А где ваш вокалист, которому досталось больше всех? — Там, — махнул рукой в сторону Оливер. Кивнув в ответ, Сабина растолкала по карманам комбинезона все необходимое и быстро вышла на улицу. Осмотревшись по сторонам и не найдя Линдеманна, девушка показала большой палец коллегам, которые, чистя вертолет после утреннего вылета, поинтересовались успехами «перевязочного кабинета», и направилась на другую сторону базы. Быстро обогнув здание, она снова осмотрелась. Но кроме ящиков и коробок, которые еще не были вывезены, Сабина никого не увидела. И она уже хотела возвращаться обратно, как услышала чье-то шевеление, от которого противно скрипнул один из ящиков. Усмехнувшись и помотав головой, девушка обошла «башню» из коробок, останавливаясь напротив Тилля, который самозабвенно писал что-то в блокноте, лишь на секунду подняв взгляд на девушку. Постояв с пару минут, заинтересованно глядя на этого крепкого мужчину, который сидел на ящике, согнувшись в три погибели, Сабина присела рядом, стараясь не мешать ему. Но любопытство все же взяло верх. — Что вы пишите? — почти шепотом спросила она, глядя на множество перечеркнутых слов, написанных на бумаге в хаотичном порядке. — Новую песню, — отозвался Линдеманн, зачеркнув очередное слов. — Точнее, пытаюсь. — А можно посмотреть? — поинтересовалась Сабина, чуть вытягивая шею вперед и заглядывая через руку мужчины. Но тот тут же захлопнул блокнот и резко повернул голову к девушке, чем даже напугал ее. — Нет! — твердо произнес Тилль, видя, как Сабина подалась чуть назад. — Еще сольешь конкурентам, — и на его лице неожиданно начала расплываться улыбка. — Да, конечно можно. Я пошутил. Уголки губ Сабины, которая не сразу отреагировала на последние слова Линдеманна, продолжая сидеть, чуть отклонившись назад, неожиданно дрогнули, а потом изобразили короткую улыбку, которую девушка тут же поспешила спрятать. — Нет. Не буду читать, — мотнула головой она. — Лучше потом послушаю, когда запишите. — Как хочешь, — пожал плечами Тилль. — Зато ты улыбнулась. На его слова Сабина отреагировала странно. Ее брови чуть нахмурились, она прикусила губу и, глянув на музыканта, отвернулась, устремив свой взгляд куда-то в недра ящиков, стоящих возле нее. Так она просидела около минуты, а потом, начала тихо говорить, медленно поворачиваясь к мужчине и заметно нервничая. — Наверное, это может показаться странным, учитывая мою работу, но я… — она снова прикусила губу, вскинув взгляд на Тилля, который заинтересованно смотрел на нее. — Я очень трудно нахожу общий язык с новыми людьми. Мне тяжело контактировать с человеком, которого я не знаю. Нужно время, чтобы привыкнуть. Понимаете? — Понимаю, — закивал Линдеманн из головы которого тут же испарились все вопросы, касающиеся этой девушки. Он понимал, что то падение из вертолета послужило каким-то переломом, дав возможность ему взглянуть на нее совершенно по-другому, а ей — рассказать свою маленькую тайну, поделившись с ним, чтобы их дальнейшее общение не проходило подобно натянутой струне. — Как-то так, — пожала плечами Сабина в ответ и тут же, встрепенувшись, спросила: — Что там у вас с плечом? Показывайте. — Подрабатываешь личным доктором? — усмехнулся Линдеманн. — Нет. Обязанности врача я выполнять не могу. Поэтому просто обработаю. Давайте, у меня еще много дел. С этими словами она снова едва улыбнулась, совершенно спокойно глядя на то, как Тилль поворачивается к ней спиной, стягивая футболку, обнажая широкую спину, где чуть выше ключицы зиял ожог, как последствие удачно отыгранного концерта. *** Спортивный Порше притормозил возле здания базы и блондинка, покинув салон, быстро направилась к вертолету, у которого собрались музыканты, внимательно слушающие доктора Кранца, который объяснял им технику безопасности во время работы на тросе. Тилль стоял чуть в стороне и, заметив девушку, на ходу снимающую солнечные очки и расплывающуюся в улыбке, напрягся, отвлекаясь от обучения. Сердце снова начало биться чаще, ведь теперь он знал наверняка: эта девушка и есть его Хайди. А внутри разрасталось странное чувство, которое Линдеманн не мог объяснить себе. И он продолжал наблюдать за Хайди, которая подошла, стараясь никого не отвлекать, и поманила пальцем Сабину, сидящую в вертолете и ждущую своей очереди в продолжении обучения. — Привет, — удивленно произнесла Сабина, не ожидавшая увидеть подругу. — Ты чего здесь? — К дяде Густаву приехала приглашение отдать. Он у себя? — Да, — кивнула Сабина. — Только у него онлайн совещание с Министерством. — Придется подождать, — вздохнула Хайди, но тут же снова улыбнулась. — Кстати, надеюсь, ты не одна приедешь? — Еще не решила, — пожала плечами Сабина — Ладно. Ты решай поскорее этот вопрос, — взглянула на часы Хайди. — А я к дяде. Вечером созвонимся. Все, не отвлекаю, — и она, помахав рукой, быстро направилась к зданию. Сабина вернулась в вертолет, а Тилль, который все это время наблюдал за Хайди, быстро взялся за телефон, начиная набирать сообщение. Л.Т: Ты очень красивая. В порыве нахлынувших эмоций он быстро нажал на кнопку отправки и только тогда, когда сообщение высветилось в чате, сообразил, что написал недопустимое, рискуя вызвать вопросы со стороны Хайди, что и произошло спустя всего пару минут. Хайди: Ты ведь меня даже не видел. Понимая, что как-то надо выкручиваться, Линдеманн быстро начал набирать следующее сообщение. Л.Т: Потому что в вип-ложе все девушки были красивые. Хайди: А ты смотришь только на красоту? Л.Т: Если бы это было так, то я бы не предлагал встретиться, ни разу не видя тебя. Поэтому хочу сказать еще раз: я хочу тебя увидеть. Хайди: Боюсь, что это невозможно. Л.Т: Почему? Что тебе мешает просто прогуляться со мной, выпить кофе? Хайди: Мне интересно общаться с тобой. И, прости, если обижу, но я вижу в тебе только друга по переписке. Он несколько раз прочитал ее сообщение, словно не веря тому, что несколько недель могли перечеркнуться вот так вот, в один момент. И Тилль уже совершенно не слушал того, что рассказывал Михаэль, к которому присоединилась Сабина, выступающая в роли манекена, на котором наглядно показывали правила закрепления троса на поясе. Он лишь стоял в какой-то прострации, глядя в экран телефона и перечитывая сообщения, пока в мозг не поступил сигнал и догадка не осенила мужчину. Л.Т: У тебя кто-то есть? Пользователь «Хайди» покинул чат. Линдеманн с силой сжал в руке телефон, стараясь успокоить бурю, нарастающую внутри, и тем самым не привлекать к себе внимания. Так он и стоял еще несколько минут, пока до его слуха не долетел звук захлопнувшейся двери, заставляя Тилля обернуться. На секунду задержавшись на крыльце и заметив, что подруга очень занята, Хайди убрала в сумку телефон, который держала в руке, и быстро направилась к своей машине, вскоре отъезжая от базы под пристальным и каким-то грустным взглядом Линдеманна, которого будто окунули сначала в кипяток, а потом облили ледяной водой. Так он и простоял до самого окончания обучения, не зная, как заставить замолчать чувства, кричащие и разрывающие все внутри. А потом слонялся по базе, словно ища пятый угол, чем настораживал друзей, пытающихся выяснить причину такого поведения вокалиста. Но Тилль молчал, понимая, что несколько недель непонятной эйфории, заставляющие его парить и изливать все свои чувства на бумаге, закончились, привнеся пустоту. Несколько раз он снова выходил на улицу, садился на крыльцо и пытался писать. Вот только мысли, скачущие в голове, никак не давали складывать слова в строки. Их было настолько много, что голова просто не выдерживала такого напряжения. И Линдеманн, со злостью вырвав лист из блокнота, смял его и выбросил в мусорку, стоящую у крыльца. Но бумажный комок, ударившись о край, отскочил в сторону, угодив под ноги Сабины, идущей к вертолету с коробкой на руках. Пытаясь отвлечься от мыслей, Тилль поднялся со ступеньки, поднял смятый лист, все же отправив его в мусорное ведро, и быстрым шагом нагнал девушку. — Давай помогу, — сказал он и, не дождавшись ответа, забрал из ее рук тяжелую коробку. — В вертолет? — Да. Спасибо, — кивнула Сабина, потирая руки, на которых остались отпечатки. — Там кислородный баллон. Нужно закрепить его в вертолете. Я покажу как, — и она, взглянув на вышагивающего рядом Линдеманна, неожиданно улыбнулась искренней улыбкой благодарности, а во взгляде появился блеск, наполняя ее глаза жизнью.