Heidi

Вечерний Берлин, несмотря на игру тысячи огней, нагонял тоску, заставляя Тилля ощущать себя будто в каменной коробке. Он сидел на балконе своей квартиры, глядя вдаль и вертя в руках стакан с золотистой жидкостью, к которой даже не притронулся. Рядом молчаливо лежал телефон, в очередной раз напоминая, что сказка закончилась слишком быстро и чудес на свете не бывает. И Тилль безуспешно пытался успокоить себя тем, что его эксперимент мог провалиться в любую секунду, что знакомства в интернете — русская рулетка, ведь никогда не знаешь, кто может оказаться по другую сторону монитора. Но к своему сожалению Линдеманн знал, и образ девушки никак не хотел выходить из головы, продолжая стоять перед глазами, будто издеваясь над ним. А в довершении всего, обожженное плечо начало саднить с такой силой, что мышцы на руке напрягались, заставляя конечность подрагивать от боли. Вернувшись в квартиру, Тилль аккуратно поставил стакан на стеклянный столик и быстрым шагом направился в ванную комнату, на ходу стягивая футболку. Включив свет, мужчина быстро повернулся к зеркалу и нахмурился. Кожа вокруг раны горела, а само плечо припухло, не давая даже прикоснуться, поскольку боль становилось невыносимой. Поэтому, решив не испытывать судьбу, Линдеманн вернулся обратно в комнату и взял в руки телефон собираясь набрать номер скорой помощи. Но тут же передумал, решив, что связываться с бумажной волокитой в больнице и терпеть на себе ошарашенные взгляды он не хочет. Поэтому промучившись около часа, Линдеманн быстро собрался и вскоре уже ехал в направлении базы спасателей, чувствуя, как горит все плечо. Остановившись на парковке, Тилль медленно покинул салон автомобиля и слегка помотал головой, поскольку перед глазами от боли начало все плыть. Он втянул воздух носом, запуская его в легкие, и только потом зашагал к входу, замечая отсутствие вертолета на площадке. Но на его счастье в комнате, залитой ярким светом, была Сабина. Девушка сидела за столом, склонившись над тетрадями, и что-то бормотала себе под нос, иногда делая пометки карандашом, который вертела в руках. — Привет, — поздоровался Линдеманн. Но его голос в тишине прозвучал подобно грому, поэтому Сабина подскочила на стуле, резко обернувшись в направлении двери, но, заметив там стоящего Тилля, выдохнула. — Вы меня напугали. Я даже не слышала, как вы вошли. — Извини, — сказал Линдеманн, проходя в комнату. — Не хотел тебя пугать. Ты одна? — Да, — кивнула Сабина и чуть нахмурила брови, поскольку вид мужчины ей явно не нравился. — Михаэль и Отто на вызове, — начала пояснять она, внимательно разглядывая Тилля. — Там что-то серьезное. Перестрелка, кажется. Меня с собой не взяли. Вы какой-то бледный. Что с вами? — Плечо горит, — честно признался Линдеманн, тяжело присаживаясь на стул. Нахмурившись еще сильнее, девушка быстро поднялась с места и, задев Тилля за руку, сказала: — Футболку снимайте. Посмотрю, что там у вас. Он вздохнул, понимая, что сейчас снова ощутит адскую боль, но послушно начал стягивать футболку, крепко сжимая зубы, чтобы не проронить ни звука, пока девушка водружала сумку с медикаментами на стол. — Почему вы так упорно не хотите обращаться в больницу? — поинтересовалась Сабина, сбрызгивая руки антисептиком. — Слишком много ненужных бумаг, которые отнимают много времени, — коротко пояснил Тилль, дернувшись в тот момент, когда пальцы девушки задели раздраженную кожу вокруг ожога. — Сильно болит? — чуть наклонившись в бок, чтобы видеть лицо мужчины, спросила Сабина и снова начала рассматривать рану. — Обычно я терпеливый, — усмехнулся Тилль, — но к вечеру стало невыносимо. — Душ принимали? — поинтересовалась Сабина, перебирая баночки и коробочки, аккуратно уложенные в сумке. — Да, — Линдеманн хотел повернуться, чтобы взглянуть на девушку, но она остановила его, слегка надавив на здоровое плечо. — Похоже, вы меня совсем не слушали, — недовольно произнесла Сабина. — Я же перед вашим отъездом с базы напомнила, что нельзя мочить. Тилль тоже нахмурился, пытаясь вспомнить то, о чем ему говорила девушка. Но в тот момент его мысли занимала Хайди, поэтому слова Сабины просто вылетели из головы. — Обработаешь? — спросил Линдеманн, поскольку девушка медлила с выполнением своей работы. Но Сабина молчала, продолжая перебирать медикаменты и только спустя минуту, дала неожиданный ответ на вопрос. — Обработаю. Только с одним условием, — сказала она, глядя на развернувшегося на стуле Линдеманна. — Услуга за услугу. — Шантажируешь? — усмехнулся тот, чуть нахмурив брови. — Ну, если вам так больше нравится, то… — девушка быстро развернула Тилля обратно и кивнула. — Да. — Хорошо, — снова усмехнулся Линдеманн и помотал головой, будто сам не веря в то, что соглашается. — Слушаю твои условия. — Я обрабатываю, — начала говорить Сабина, осторожно касаясь ожога тампоном, обработанным холодном раствором, чувствуя, как Тилль снова дернулся, — а вы составляете мне компанию на свадьбе, которая будет послезавтра. Я просила Михаэля, но Эггер ему отгул не дал. Отто женат. Больше мне просить некого. — Свадьба? — опешил Линдеманн, совершенно не ожидая такого поворота. — Нудные речи и куча народа? Ну уж нет. — Услуга за услугу, — напомнила Сабина, вскинув брови. — Или я могу продолжить подготовку к экзамену? — Шантаж тоже входит в программу обучения докторов? — поинтересовался Линдеманн. — Хорошо. Но у меня тоже есть одно условие! — Не волнуйтесь, — догадалась Сабина. — Насколько я знаю, безумных фанатов среди приглашенных нет. — Это радует, — снова усмехнулся Тилль. — Так, все, не вертитесь, — серьезным тоном произнесла Сабина, продолжив оказание помощи уже в полной тишине. Осторожно касаясь ноющей раны, Сабина понимала, что доставляет ужасную боль мужчине. Но почему-то именно сейчас, когда за свою работу она видела ситуации и похуже, девушка сама морщилась, словно боль Линдеманна передавалась и ей. И хотя Сабина знала, что так нельзя и чувства нужна засунуть глубоко в себя, сделать она этого не могла. Поэтому, закусив нижнюю губу, девушка старалась как можно осторожней продолжить обработку. Когда помощь пострадавшему от собственной неаккуратности была оказана, Тилль вышел на улицу, на ходу доставая сигарету и закуривая еще в дверях. А Сабина, будто выйдя из непонятного состояния, вдруг скривила лицо и помотала головой. — Что? — почти шепотом произнесла она. — Услуга за услугу? Это надо же было такое ляпнуть! — и Сабина быстро принялась складывать препараты обратно в сумку. — Так, ладно. Ничего же страшного не произошло. Он вообще мог и отказаться. Это его выбор, — начала уговаривать она сама себя. — Боже, слышал бы сейчас мои условия профессор, выгнал бы тут же из университета. Боже… Так она и продолжала медленно ходить по комнате, убирая препараты и возмущаясь собственной глупости до тех пор, пока в здании снова не появился Линдеманн. Он все еще был бледен, но своего состояния старался не показывать, хотя Сабина все прекрасно видела и так. Но помочь больше ничем ему не могла. — Может, все-таки, в больницу? — поинтересовалась девушка. — Я не могу вколоть вам обезболивающее. Оно подотчетное. — Все нормально, — отмахнулся Тилль и осторожно присел на диван. — А вот от кофе я не откажусь. — Хорошо, — только кивнула Сабина, и, убрав остатки медикаментов, направилась к столику, где стояла кофеварка. — А почему тебя не взяли? — поинтересовался Тилль, откидываясь на спинку дивана, при этом стараясь не разбередить плечо и продолжая смотреть в сторону девушки. Складывая в кружки кусочки сахара, Сабина пожала плечами. — Из-за безопасности, — сказала она и, налив кофе, подошла к Линдеманну, протягивая одну из кружек, а сама разместилась напротив за столом. — Звучит, конечно, смешно, учитывая в целом все, что мы делаем. Но на месте до сих пор продолжается перестрелка. А я еще только учусь и без подготовки… — Понятно, — закивал Тилль, отпивая кофе. — Серьезная работа у тебя. Сабина вдруг хихикнула, чем весьма удивила Тилля, и ее губы растянулись в улыбке, которую почти полностью загораживала кружка, поднесенная ко рту. — Да не всегда, — ответила девушка. — Вот, к примеру, на прошлой неделе был вылет. Оказалось, в закрытый мужской клуб. Девушка пристегнула своего клиента наручниками к кровати. Рука распухла так, что начала синеть, а ключ потерялся. Пришлось отпиливать. — Что? — вскинул брови Линдеманн, даже отставив кружку на подлокотник. — Ну, конечно же, не руку, — снова улыбнулась Сабина. — Нас вовремя вызвали, поэтому процесс омертвения тканей не пошел. — А я-то уж подумал, — тоже улыбнулся Тилль. — Не вы один, — закивала Сабина. — Девушка так визжала, что ей пришлось давать успокоительное, пока ее не убедили, что никто никому никакую конечность отпиливать не будет. А вообще, у нас много исключительных случаев. То любовник, убегая от вернувшегося мужа, между прутьями решетки застрянет, то особо умные начнут проверять, действительно ли лампочка входит в рот, а обратно не достается… И Сабина, отпивая свой кофе, продолжала рассказывать случаи из своей практики. А Тилль сидел, глядя на девушку, которая будто раскрывалась с каждой секундой все больше и больше, чувствуя, как на его лице появляется невольная улыбка. Он видел ее каждый день. Видел, как редко она улыбается, погружаясь в свою работу целиком. Но сейчас, Сабина была совершенно другой, не похожей на ту Сабину, которая работала здесь днем, когда база кишела людьми. Сейчас она словно сияла изнутри, отдавая частичку своего настроения ему. Поэтому с базы спасателей Тилль уже уезжал в приподнятом настроении, забывая обо всех своих проблемах и о боли, поселившейся не только в обожженном плече. *** Интервью и автограф-сессия заняли весь последующий день, в который группа не появлялась на подготовке. И Линдеманн ловил себя на мысли, что в его жизни, с момента попадания на базу санитарного вертолета, стало чего-то недоставать. Частая суматоха, сменяющаяся спокойными буднями с обучением или простым отдыхом, проходящим на мягкой зеленой траве под ярким жарким солнцем, писк рации, литры кофе и разговоры со спасателями — все это стало частью его. Поэтому в день «Икс», Тилль проснулся, не дожидаясь будильника, быстро закинул в желудок пару бутербродов, залив сверху крепким кофе, оделся, как подобает и выехал в направлении базы, чтобы, как и обещал, забрать Сабину с дежурства. На выезде из города образовалась небольшая пробка, и вокалист откинулся на спинку сиденья, сдвигая солнечные очки на лоб. В салоне играла тихая музыка, а кондиционер обдувал прохладным воздухом, контрастируя с необычайной жарой на улице. Просидев несколько минут, оглядывая обстановку на дороге, Линдеманн взял в руки телефон и, покрутив его в руке, нажал на иконку приложения, открывая заветную страницу чата. Со вчерашней суматохой Тилль даже смог забыться, не имея времени даже прикоснуться к телефону, но сейчас, ненадолго угасшие эмоции, вновь разожглись сильным пламенем, снова начиная мучить сознание музыканта. Он не мог, не хотел верить в то, что Хайди просто так могла прекратить двухмесячное общение, которое было идеальным во всем. А ее глаза, ее волосы, фигура, улыбка, никак не выходили из головы мужчины. Поэтому, Тилль уже хотел было набрать сообщение, но машина, стоящая впереди, тронулась, говоря о том, что пробка окончилась и можно продолжать путь без препятствий. И Линдеманну ничего не оставалось сделать, как убрать телефон и нажать на педаль газа. На базе спасателей было тихо. Вымытый вертолет стоял в ангаре. В комнате отдыха за столом сидели Отто и Михаэль, как обычно заполняя утренние отчеты, и на приход музыканта лишь махнули рукой в сторону раздевалки, сообщая о том, что Сабина там. Решая им не мешать, Тилль присел на диван и принялся ждать, все чаще кидая взгляд на конспекты девушки, лежащие рядом с ним. Все листы были исписаны беглым почерком, что-то зачеркнуто по нескольку раз в порыве эмоций, на полях приклеены цветные стикеры, нарисованы звездочки. Тилль улыбнулся, в очередной раз понимая, что ошибался в этой девушке с самого начала. А когда на пороге появилась Сабина, понял — ошибался сильно. Одетая в короткое белое платье, черные босоножки, ремешки которых обвивали лодыжку, с распущенными волосами, струящимися по плечам, с легким макияжем глаз и красной помадой на губах, Сабина стояла в дверях, роясь в маленькой сумочке — Доброе утро, — поздоровалась она с Тиллем, который медленно поднялся с дивана, оценивающе глядя на нее. — Я готова. Можно ехать. — Хорошо повеселиться, — не отрывая взгляда от бумаг, отозвался Михаэль. — Напейтесь там за нас, — поддержал его Отто. — Нам сейчас это очень необходимо, а то голова уже взрывается. — Без проблем, — усмехнулась Сабина и вместе с Тиллем вышла на улицу. Дойдя до своей машины, он предусмотрительно прошел вперед, открывая перед девушкой дверь и, дождавшись, когда Сабина сядет, захлопнул ее, направляясь к своему месту. — Куда едем? — поинтересовался Линдеманн, начиная разговор, поскольку уже знал, что Сабину нужно разговорить, чтобы поездка не проходила в тишине, а вечер не был омрачен общим молчанием и ощущением присутствия не в своей тарелке. — Вот сюда, — девушка быстро ткнула пальцем в навигатор в телефоне и Линдеманн отъехал от базы. Половину пути он задавал совершенно стандартные вопросы о проведении свадьбы, узнавал детали, в который раз убеждаясь, что фанатичных гостей среди приглашенных не будет, а значит, его спокойствие останется ненарушенным. И только тогда, когда до места назначения оставалось несколько километров, Линдеманн неожиданно вспомнил, деталь, которую до сих пор забыл уточнить. — А на чью свадьбу мы едем? Оторвавшись от пейзажа, проплывающего за окном, Сабина поправила волосы и, взглянув на мужчину, ответила: — Моей подруги. Хайди.