Лики Вивека

Верилий с недоверием относился ко столь любимой данмерами риторике парадоксов, но всё же не спорил, что в ней таится своя, особая прелесть. Себя он, например, мог охарактеризовать как “странствующего домоседа”: при том, что путешествовать мессеру Страбону приходилось часто, на новом месте он быстро сооружал себе временную раковину и внутри её крепких, надёжных стенок придерживался — в меру своих возможностей и доступных ресурсов — привычек и ритуалов, аккуратно перевезённых прямиком из Имперского города. Распорядок дня, этикет, личная гигиена… Даже посреди пустыни Алик’р Верилий каждый день нагревал в котелке воду, чтобы побриться — не в последнюю очередь потому, что небритым он, по-коловиански смуглый и темноволосый, походил скорее не на учёного мужа, а на бандита с большой дороги. Однако, впустив в свою раковину новую любовь, странствующий домосед Верилий Страбон был вынужден адаптироваться, подстраиваться, меняться — куда значительней, чем в путешествии по пустыне Алик’р. Например, Савос, если его поднимали с постели раньше девяти утра, добрую половину дня потом молча, но очень живописно страдал — и ранняя пташка Верилий на старости лет выучился красться, словно матёрый вор, чтобы ненароком его не разбудить. На фоне таких вот вызовов, которые щедро подкидывала жизнь в отношениях — хотя когда отпала нужда беречь нежную психику племянника, дело пошло немного полегче, — Морровинд выглядел экзотическим, непривычным, но… по-знакомому непривычным. Если не брать в расчёт Инцидент с кислой капустой, на обсуждение которого на внеочередном “семейном совете” было наложено табу, обживался Верилий успешно, без потрясений: работал над проектами, осматривал достопримечательности, совершенствовал познания в разговорном данмерисе... Пожалуй, им с Аттием повезло, что поначалу они обретались в Морнхолде, а не в Вивеке — проще было войти в колею. Но Верилию, несмотря на первые потрясения, “Город-Бог” по-настоящему полюбился, и даже погода, на которую жаловались многие знакомые “чужеземцы”, ему скорее нравилась. Она была такая же парадоксальная, как и всё остальное в Вивеке, и постоянно радовала “слепыми” дождями — бойкой капелью, высвеченной недремлющим солнцем.

Радуги, игриво огибающие громады кантонов, были воистину незабываемым зрелищем...

В обычных дождях, впрочем, тоже не было недостатка: климат на Аскадианских островах был настолько влажный, что Аттий закучерявился, как молодой барашек; Верилия эта судьба наверняка бы тоже не миновала, но стригся он намного короче племянника, и перемены не так бросались в глаза. Зато кантоны прекрасно спасали и от тяжёлой, влажной духоты — вентиляция работала образцово, — и от промозглого ветра. Пусть даже Вивек и не казался особенно дружелюбным — Вивек-город: о Вивеке-боге у Верилия было недостаточно данных, чтобы делать хоть какие-то выводы, — но о нуждах своих жителей он заботился на совесть... А ещё в Вивеке были совершенно потрясающие рассветы: туманные, хрупкие, словно нарисованные акварелью. Верилий встречал их в гордом одиночестве, когда все домашние мирно спали, и каждый раз укреплялся в мысли: нынче его приютил невероятно красивый город.