Он все еще прижимает юношу к стене, не убирая лезвия ножа от низа его живота. И Тайлер не дышит.
Парень знает, что одно резкое или лишнее движение — и он труп, причем в самом прямом смысле этого слова. Сальная челка, волосы которой окрашены в небесный цвет, спадает мужчине на лицо, пока тот не разрывает зрительного контакта с Тайлером: пробегается взглядом от глаз до губ и обратно, подробно изучая. Рукой незнакомец сжимает плечо Джозефа с огромной силой, отчего тот кривится, но не кричит, прикусывая язык. — Вот так же и будешь молчать, когда я тебя отпущу. И только попробуй заорать — сразу же останешься без хуйца. Въехал, мелкий? Тайлер с опаской кивает, чувствуя, как постепенно хватка на его плече становится слабее, а нож мужчина сует себе под кожаный ремень черных джинсов, которые, скорее всего, были порваны на коленках не потому, что модно, а потому, что так вышло. — Кто у тебя из старших? — с кивком спрашивает незнакомец, не отходя от Тайлера ни на миллиметр, пока тот из-за ощущения давления все еще вжимается затылком в холодную стену. — Тетя… — тихо отвечает он, сглатывая слюну, — и отец, но он в больнице, — юноша прикрывает веки, жмуря их, как от сильного света. Ему жутко страшно сейчас. Даже закричать не может. Никто не поможет. Остается только молчать. Но мужчине отчего-то весело: — Да не ссы, — посмеивается он, слабо улыбаясь, — бить не стану, если нормально будешь себя вести, — отмахивается от Джозефа незнакомец. Только вот Тайлера его еле заметная улыбка еще больше настораживает, — просто делай вид, что я тут живу… Не знаю, придумай что-нибудь. Вижу, ты послушный мальчик? — Тайлер неуверенно и настороженно кивает, вцепившись ногтями в ткань своих школьных брюк. — Вот и веди себя соответственно, если не хочешь, чтобы кто-то пострадал… По рукам? Джозеф снова кивает, но выходит у него это довольно дергано. Будто что-то щемит — и не только под сердцем. — Да перестань, не так уж и сильно я тебя напугал, — машет на юношу рукой незнакомец, посмеиваясь, — скажи лучше, где у вас вход из дома в гараж, чтобы я осмотрелся. Тайлер медленно отходит от стены, но все равно чувствует, будто его кожа через ткань одежды прилипла или примагнитилась к ней. Он все еще стоит. — Шевели колготками, школьничек, — поддевает парня мужчина, хватая его за локоть, — хочу есть, дрочить и спать, так что давай резче. Джозефа отрывают от стены, но его сознание все еще приколочено к ней, поэтому он не успевает понять, как оказывается на первом этаже, пока мужчина с голубыми волосами сжимает пальцами его руку: — Там кухня, да? — показывает он указательным пальцем на небольшое помещение, посмотрев на Тайлера. — Эй, мелкий? — Что? — Тайлер хлопает глазами, но потом, будто очнувшись, часто кивает головой несколько раз, из-за чего слышится хруст позвонков. — Да, там кухня… — Тогда сейчас я схожу в ванную, — медленно начинает мужчина, выговаривая каждое слово, — а ты за это время сделаешь мне поесть. И даже не думай звонить в полицию, парень, я гораздо опаснее, чем ты думаешь. Лучше пока придумай, что тетке своей и бате скажешь, а я пока пойду. Хорошо? — незнакомец щурит глаза. — Мелкий, ты же хороший мальчик, правда? Тайлер не отвечает и часто моргает, пока слова мужчины проходят мимо него. Юноша все еще наивно полагает, что это все — его глюк, этого взрослого дядьки тут нет, он — просто-напросто его разыгравшаяся больная фантазия; что это все на нервной почве из-за потери матери, хоть и последнее не совсем укладывалось в голове парня и не принималось, как случившееся. — Я буду через десять минут, — говорит старший, отпуская руку Джозефа, — сделай мне поесть и можешь быть свободен. Пока что. Тайлер кивает, глядя на то, как мужчина поднимается вверх по лестнице на второй этаж, чтобы принять ванну у него в доме. Джозеф все еще потерянно оглядывается и постоянно моргает, пытаясь разобраться в том, что произошло… к нему в дом ворвался какой-то мужик с голубыми волосами, похожий на плохого панка… сказал, чтобы Тайлер сделал вид, будто тот тут живет, и что-нибудь наплел своей тете и отцу, когда те вернутся… и еще предупредил, чтобы не смел вызывать полицию, иначе последствия будут печальными. Мальчик выдыхает, чувствуя, как резко он начинает осознавать все то, что произошло, будто протрезвел, и пелена перед глазами, вызванная алкоголем, растворилась, показывая, во что он влип. Серьезно влип — кажется, ему придется долго отмываться от этого. Со второго этажа слышится плеск воды. Юноша медленно разворачивается к дверям и идет по направлению к кухне, озадаченно потирая затылок… он не понимает, что произошло и в чем его вина? Подумаешь… просто увидел, как Венера Кланкель удовлетворяет этого мужика, но Тайлер же не виноват, что они занимались этим в школе! Школа — общественное место, там много детей и других педагогов, и они должны были думать об этом, прежде чем делать это. А если бы дверь открыл не Тайлер?.. Тайлер даже не знает, как теперь будет смотреть Венере в глаза… Кланкель — настоящий Музыкант с большой буквы. Произведения, которые она пишет, наполнены неподдельными и искренними чувствами; ее игра виртуозна; ее мысли впереди всего на свете. Тайлер и вправду считает Венеру человеком, которого стоит приводить в пример. Во многом Джозеф даже отца не так уважал. Но теперь, после того, как юноша кое-что узнал, ему даже думать о своей преподавательнице в хорошем смысле — стыдно, из-за чего приходится смириться с мыслью, что он, видимо, больше не будет брать у нее уроков по игре на пианино и по музыкальной литературе. Тайлер трясущимися руками открывает дверцу холодильника, бегая взглядом по полкам. Что-то из еды есть, но сейчас парень не в состоянии придумать, что приготовить этому… человеку.Подсыпать в еду он ничего, конечно же, не будет…
Парень достает из морозильника закрытую пачку пельменей и смотрит на срок годности. Убедившись в том, что все с ними нормально, юноша подготавливает посуду и наливает в кастрюлю воды, разогревая ее на плите. Во всех его движениях чувствуется скованность. И пальцы дрожат. Парень не в силах сдерживать себя — он мычит сквозь сжатые губы, нервно стуча ногой по полу.***
Мужчина обещал, что придет обратно через десять минут. Как раз к этому времени пельмени готовы и уже остывают на столе, покрытые сметаной. Выглядит по-домашнему как-то… наверное. — Какой пунктуальный мальчик, ути-ти-тю, — мужчина треплет Тайлера за щечку, улыбаясь ему как пятилетнему ребенку, — мне нравится твой настрой, малыш. Джозеф отшатывается от него в сторону и пренебрежительно скидывает руку незнакомца, чтобы не смел трогать. — А еще дерзкий… — хмыкает он, мотая головой. — Ну хорошо-хорошо, мелкий, я тебя понимаю… — мужчина усаживается за стол, взяв в руки вилку. — Или нет?.. — спрашивает он с лукавым прищуром, слабо улыбнувшись. Тайлер выдыхает, наблюдая за действиями незнакомца, который смотрит на него в ответ: — Слушай, — начинает вкрадчиво он, прищурив взгляд, — а вот пока я кушаю, в хату не ворвутся менты и не свяжут меня? Знаешь, пельмешки так соблазнительно выглядят, но я бы не хотел, чтобы меня ткнули харей в сметану. — Я никому не звонил, — тихо отвечает Джозеф, скрещивая руки. Защищается, — только тете, чтобы сказать, что сегодня у меня переночует «друг», — Тайлер показывает пальцами кавычки в воздухе, позже снова скрещивая руки, — она останется в больнице с отцом на ночь. — А что потом? — спрашивает с набитым ртом мужчина, облизывая губу от сметаны. — Потом? — переспрашивает Тайлер, брезгливо нахмурившись. — Потом Вы уйдете, — пожимает плечами юноша, — не будете же Вы жить у меня вечно… Незнакомец проглатывает еду, начиная смеяться: — Как ты ко мне обратился? На «Вы»? Черт бы тебя побрал, парень, мне всего двадцать восемь лет! — его выражение резко меняется, пока брови сдвигаются к переносице. — Если еще раз обратишься ко мне на «Вы», познакомишься с Даном-«младшим», въехал, мелкий? Джозеф морщится, противясь: — Это отвратительно, — говорит юноша, наблюдая за тем, как выражение лица незнакомца становится прежним — веселым и насмехающимся, — ведешь себя… омерзительно. Дан, видимо, «старший», откидывается на спинку стула, пока уголки его губ устремляются вверх: — Голосок прорезался, мелкий? — спрашивает он, все еще держа в руке вилку. — Смотри, как бы я не сделал так, чтобы он охрип. Ладненько? Тайлер озлобленно выдыхает, закрывая глаза. Но даже сквозь сомкнутые веки он будто видит, как усмехается мужчина. — Как зовут-то тебя, школьник? — из «вежливости» спрашивает старший, доедая. — Это важно? — устало спрашивает юноша, протирая пальцами глаза. Лишь бы не сорваться… и быть в порядке. — Мне звать тебя «Мелкий»?.. — Тайлер, — перебивает мужчину парень, открывая глаза, — меня зовут Тайлер. Уже-не-совсем-незнакомец кивает в ответ, положив вилку в тарелку, из-за чего та звякает: — Хорошо, — кивает он, — Тай-лер. — Тайлер, — упрямо поправляет его Джозеф, чувствуя, как это начинает злить его. Понемногу. — Тай-лер, — отрицательно мотает головой старший, нагло усмехаясь, — Та-а-ай-ле-е-ер. — Я постелю тебе в гостиной на диване, — переводит тему юноша, отходя к дверям кухни, — посуду поставишь в раковину, я вымою, так как ты, оно и ясно, мыть ее не собираешься. — Не собираюсь, — соглашается мужчина, — Тай-лер. Джозеф в который раз озлобленно выдыхает, уходя с кухни. Старается держать себя в руках — и свою злость тоже. Тайлеру очень хочется постелить незнакомцу в пока еще холодном гараже, в котором выключены батареи, но что-то ему подсказывает, что будет лучше постелить мужчине в теплой гостиной. На всякий случай. Это просто… да мало ли что может случиться.***
Тайлер лежит в своей кровати, пялясь в потолок, пока побелевшие от холодка пальцы сжимают край одеяла. Где-то на первом этаже шарит человек, который еще совсем недавно бесцеремонно ворвался к нему в дом и угрожал ножом. Он не знает его имени и не хочет узнавать.