Проводите меня домой

— ...Не сломано, но повреждения мягких тканей и общее сотрясение... Синдром длительного сдавливания... Не представляется возможным... Кто-то громко спорил над его головой, но все голоса перекрыл один, высокий, нервный и немного визгливый: — И никакой транспортировки этого пациента в ближайшие два часа! Арен ощущал, что лицо у него облеплено повязкой, а где-то и напылением пластикожи, и глаза словно слиплись, и поверх глаз тоже повязка или пластырь. Больно не было — только неудобно. Как будто боль быстренько прогнали, но недалеко, и она теперь сидит в засаде. — Ну полно вам, доктор, — гудел над ним еще один голос. — Пара суток у вас точно есть, чтобы мальцом заниматься. Никто его у вас не отбирает. Вот потом — другое дело. Арену тоже было интересно, что потом, и он изо всех сил старался лежать неподвижно и быть незаметным. Пусть думают, что он без сознания, и говорят еще. — Так вы уверены? — Уж больно набор документов при нем характерный. Да еще вся эта шифровка на датападе и комме — хитрая, конечно, но сама по себе узнаваемая, как почерк. Мы ее еще не вскрыли, тут время требуется. Но и без информации на датападе — парнишка сам себе информация. Ситхская кровь, хороший такой процент, цвет волос слишком яркий. Метод шифрования дает высокую степень совпадения с известными нам базами данных... особенно с балморрской. Служил там когда-то такой лейтенант Квинн... сейчас он, конечно, не лейтенант, высоко поднялся. И жена у него... непростая. А тут вот деточка непростая, как видите. — И эта деточка будет нам очень полезна, — это третий голос, женский, немного искаженный. Наверное, по голокомму. — Так что лечите его, доктор, до Корусканта есть еще время. «До Корусанта? Республика. Капсулу подобрали респы». Это, наверное, плохо. Респы знают про отца. Но что? А про маму? Отец говорил, что это все сильно засекречено. А Митару говорил, что на любую хитрую жопу есть винт с левой резьбой. А отец говорил, чтобы Митару не выражался при ребенке. Митару ждет его на Нар-Шаддаа. Или уже не ждет?