* * *
Гарри всегда ненавидел «Ежедневный пророк». Кажется, это началось ещё на пятом курсе, когда про него писали всякие небылицы, пытаясь полностью дискредитировать в глазах магической Британии. А нет, раньше. На четвёртом. И с годами всё становилось только хуже. Всё лето после битвы за Хогвартс Гарри провел в Мунго. Головные боли, запущенная пневмония — результат их бесчисленных ночёвок на свежем воздухе, послевоенная депрессия. Кошмары. Тонны зелий. Он думал, это никогда не закончится. Но нет, в сентябре его выпустили. То есть выписали. И сразу же — первая полоса «Пророка» — «Героя магической Британии выписали из больницы Св.Мунго». Потом помолвка — ещё статья. Разрыв помолвки — статья. Поступление в Аврорат, каждая операция — всё в «Пророке». И нелепые предсказания, когда же ему отдадут кресло главы Аврората. Или Министра Магии. Сначала его это забавляло. Потом он просто перестал обращать внимание. Пока однажды — в июле два года назад — в «Пророке» не появилась фотография Драко Малфоя. На крыльце его — Гарри — дома на площади Гриммо. И понеслось. «У Гарри Поттера новая пассия?» «Что связывает Национального Героя и бывшего заключённого Азкабана?» Мало того, что на тот момент их ещё толком ничего не связывало — несколько минетов по обоюдному согласию не в счет — так пресса ещë и выставляла это всем напоказ! Да, они никогда не скрывали свои отношения, но и не собирались посвящать в них всë население Британии! Если честно, Гарри было плевать с высокой колокольни Вестминстерского аббатства на то, кто что думает о его личной жизни. За столько лет у него наконец-то всë наладилось. Да, с Малфоем было непросто, но с Джинни или с Чжоу было еще хуже. Сейчас Гарри наконец-то мог сказать, что счастлив. Однако видеть себя на первой полосе газеты, в статьях, где во всех нелепейших подробностях обмусоливается его личная жизнь, Гарри не смог. Если бы дело касалось только его самого, может, он и смолчал бы. Но под ударом оказался Малфой, у которого только-только начало всë налаживаться на работе. Гарри побывал в редакции «Пророка». Увесистый мешочек галлеонов — и его имя больше никогда не всплывало в прессе. По крайней мере, в нежелательном контексте.* * *
— Может, расскажешь мне наконец? Драко удивлённо вскинулся, приподнимаясь на локте и нависая над Поттером. — Как ты догадался? — Я хорошо тебя знаю… — ладонь прошлась по щеке, зарылась в волосы, и Драко невольно потянулся за лаской. — Ложись давай обратно и рассказывай. Драко, расслабившись, послушно вытянулся рядом с партнером, приобняв его за талию. И почему-то никак не получалось спрятать гордую улыбку. — Я зелье закончил. Поттер улыбнулся. — Я всегда знал, что ты гений. Драко фыркнул. — Ага, конечно. Со школы ещë, да? — Нет. С тех пор, как твоё зелье меня на ноги поставило. — О. — Ага. И не хмурься так, тебе не идёт. Когда пробовать будешь? Драко вздохнул и придвинулся ближе, прижимаясь озябшими стопами к горячим ногам Поттера. — Нельзя сразу на Лонгботтомах пробовать. — Почему нет? — и в голосе — неподдельное удивление. — Поттер, ты вообще на Зелья в школе ходил? В курсе, что нельзя так просто экспериментировать с образцами? — Ага, а когда ты мне свою адскую смесь подсовывал, ты на ком еë тестировал? — ворчит гриффиндорец. — Хотя нет, не отвечай. Я не хочу знать, правда. Драко передёрнул плечами. — На себе и пробовал. На ком ещё. Поттер вздохнул и откинулся на подушки. — Вот говорил же, что не хочу знать… — Только сейчас так не получится. — И не смей ничего на себе пробовать, экспериментатор чёртов. Доиграешься ведь однажды! Драко усмехнулся и потянулся, устраиваясь поудобнее, ближе придвигаясь к такому родному теплу. Он почти задремал, когда внезапно раздался тихий стук в окно. Драко попытался подняться, но Поттер не позволил, удержав его в постели лёгким поцелуем в висок. — Отдыхай, я сам. Но сон уже ушёл, и Драко из-под ресниц наблюдал, как Поттер встал с постели, как под гладкой кожей заиграли крепкие мышцы, как он открыл окно, впустив в комнату довольно крупную сову. Птица недовольно клюнула Поттера, когда тот попытался снять с её лапки письмо, и устремилась к Драко. — Что за письма на ночь глядя… — проворчал Поттер, посасывая прокушенный палец. — Это от Блейза, наверное. Он обещал прислать сову. — Ну раз от Блейза… — Не глупи… — Драко наконец освободил письмо и торопливо взломал печать — чёртов перестраховщик Блейз, вечно запечатывал даже самую банальную переписку. В письме было всего две строчки, но Драко вдруг почувствовал, как радостно заколотилось сердце. Азкабан. Поцелованные и помешанные. P.S. Не забудь взять разрешение у Картера. Главным целителем и главой больницы имени святого Мунго уже много лет подряд являлся Генри Картер — немолодой, но все ещë практикующий специалист по магическим существам, а также полученным от них травмам. Именно он три года назад однажды случайно заметил, как Драко, заканчивая уборку в лабораториях, аккуратно перебирал ингредиенты. — Ты что здесь делаешь?! Окрик заставил Драко вздрогнуть и выронить сушёные листья папоротника на разделочный стол. В стоявшем в дверях грузном усатом мужчине в белоснежном халате Драко сразу же узнал главу больницы. — Уборку, сэр! — дрожащим голосом выдал Драко после секундного замешательства. — Насколько я знаю, у нас есть целый штат зельеваров, которые обязаны убирать за собой лабораторию. Какого чёрта ты тут делаешь? Вот тогда Драко по-настоящему испугался. Потому что перспектива снова оказаться на улице без работы нисколько его не прельщала. — Я разбираю ингредиенты, сэр. Большую часть имеющихся уже нельзя использовать. — Хмм… — Мужчина подошёл к столу, за которым работал Драко. — Что именно ты уже выкинул? Драко лишь молча указал на большой мусорный пакет рядом со столом. Главный целитель потратил почти двадцать минут, но пересмотрел все ингредиенты. А потом просто похлопал Драко по плечу и вышел. На следующий день Драко перевели на постоянную работу при лаборатории. Драко знал, что Картер его ценит и обязательно поможет с исследованиями. Однако попасть к нему на приём оказалось непросто. Вежливая секретарша сразу же записала всё и обещала прислать записку, когда его очередь подойдёт. Драко ненавидел ждать. Раньше он всегда высмеивал нетерпеливых людей. А кто был самым взбалмошным, неуравновешенным, бросающимся под перекрёстный огонь и только потом думающим? Правильно. Гарри Поттер. Драко же всегда считал себя образцом выдержки. Однако сейчас он всё больше понимал Поттера. Наверное, раньше он никуда не торопился, потому что ему было всё равно. Взять хотя бы его гениальный план с Выручай-комнатой на шестом курсе. Откуда столько терпения? Он почти целый год возился со шкафом — и результат превзошел все ожидания. Образец выдержки, терпения, сдержанности. Смех, да и только. На самом деле, он был одним большим клубком страха. Страха за мать, за отца, который мучился в Азкабане. За себя. Он не боялся умереть, ведь это совсем не страшно. Просто перестаёшь быть, и всё. Ни Тёмного Лорда тебе, ни Дамблдора, ни Снейпа с его вечными слишком проницательными вопросами. Только тишина и покой. Драко боялся боли. Один раз его заставили смотреть, как Беллатриса пытала сотрудника Министерства. Драко тогда молился всем возможным богам, чтобы его не заставили помогать ей ломать несчастному магу пальцы — медленно, с влажным хрустом, один за другим. Первая фаланга — зажим, вторая фаланга — зажим, вырвать ноготь — ручеёк крови по руке и надрывный крик, мечущийся под потолком. Следующий. А потом, меньше, чем через полгода после этого, его тётка пытала Гермиону Грейнджер в гостиной Малфой Мэнора. Драко не понаслышке знал Круциатус в исполнении Беллы. Даже у Тёмного Лорда он получался не таким жгучим… Конечно, Круциатус не оставлял следов. Боль, всепоглощающая, бесконечная, прошивающая насквозь до самых костей всегда отступала, когда действие заклинания прекращалось. И на её месте чувствовалась лишь пустота, от которой звенит сам воздух, окружающий тебя. И можно было только смотреть в потолок, ничего не слыша от гула собственной крови в ушах. Крики Грейнджер потом долго снились ему по ночам… Возможно, это тоже была одна из причин, почему он решил попытаться помочь Лонгботтомам. Так вот теперь, когда его действительно волновал результат, когда ему на самом деле было не всё равно, его хвалёная выдержка просто растворилась, и Драко буквально не находил себе места. Даже готовя самое обычное болеутоляющее для больницы, он умудрился перепутать сок стапелии и слёзы русалки — между прочим очень редкий и дорогостоящий ингредиент — и запорол целый котёл зелья. Решив, что ничего толкового так и не добьётся, он просто закрылся у себя в кабинете и, взяв потрёпанный фолиант «Яды и противоядия. Сто и один способ применения безоара», углубился в чтение. Записку от секретарши принесли почти в шесть вечера, когда у нормальных людей заканчивается рабочий день. Драко себя к нормальным людям не относил уже давно. Кабинет Картера находился там же, где и лаборатории, на шестом этаже, подальше от посетителей. Секретарша улыбнулась Драко: — Проходите, мистер Малфой, мистер Картер уже ждёт вас. Драко постучался и открыл тяжёлую дверь. — Добрый вечер, мистер Картер, можно? Грузный целитель оторвал взгляд от пергамента и широко улыбнулся. — Пожалуйста, мистер Малфой. Садитесь, чай будете? Или кофе? — Кофе, если можно, — ответил Драко, устраиваясь в тяжёлом кресле у стола. Картер дернул за шнурок около стола — такие же шнурки были и во всех палатах около кроватей — и в кабинет заглянула секретарша. — Розали, нам два кофе, пожалуйста, — дверь осторожно закрылась, и Картер снова повернулся к Драко. — Как твои успехи? Слышал, ты над одним зельем уже несколько недель бьёшься. — Я вчера его закончил, сэр… — и где та гордость собой, которую он испытывал вчера, рассказывая об этом Поттеру? — Никогда в тебе не сомневался! — широко улыбнулся Картер. Скрипнула, открываясь, дверь, и в комнату зашла секретарша, левитируя перед собой поднос. Тихонько звякнув чашками, он опустился на стол, и секретарша вышла. Драко не заметил, как в руках Картера появилась палочка — и дверь уже была запечатана. — Не хочу, чтобы нам мешали, — пожал плечами глава Мунго. — Я так понимаю, ты хотел меня о чем-то попросить? — Да, сэр, — Драко аккуратно добавил в свой кофе сливки и две ложечки сахара. — Вы знаете, над каким зельем я работал? — Конечно, — и почему Драко не удивлён? Все-таки эта больница — вотчина Картера. Он обязан знать обо всем, что здесь происходит, иначе кнат ему цена. — Ты думаешь, зелье сможет вернуть рассудок Лонгботтомам? — Я буду предельно честен, сэр, — Драко готовился к этому разговору. И нет, у него совсем не дрожали руки. — У меня в лаборатории одиннадцать пробных образцов зелья. — Хм. Надеюсь, ты не будешь мне ставить эксперименты прямо на больных? — Нет, сэр. Я уверен, что зелье должно оказать положительный действие на больных. Если и не наступит полного выздоровления, то я рассчитываю хотя бы на какой-то сдвиг в лечении. Однако, как вы справедливо отметили, нельзя ставить эксперименты на больных. — И что ты собираешься делать? — Картер больше не улыбался. Сцепив руки в замок, он внимательно смотрел на Драко, и его карие глаза, кажется, прожигали Драко насквозь. — Я подумал, что можно было бы провести исследование зелья на заключённых Азкабана. Картер выдохнул и откинулся на спинку кресла. — Сэр, я понимаю, что вы удивлены. Но мне необходимо ваше разрешение. От этого может зависеть жизнь как минимум двоих людей. — Я знаю. Но сколько этих людей подвергнется опасности, если с твоим зельем что-то пойдёт не так! — Мне нужен доступ к заключённым, которых приговорили к пожизненному заключению и которые уже сошли с ума. Зелье должно оказывать эффект только на психику человека. Я бы на себе протестировал, но, боюсь, эффекта просто не будет. — Ну уж нет. Твоя психика нашему обществу явно нужнее. Я подумаю над твоей просьбой. Однако пока ничего обещать не могу. Я пришлю сову. — Спасибо, сэр. Поместье Блэков — или уже уместно называть этот дом поместьем Поттера? — встретило Драко тишиной. Они давно настроили охранные заклинания, чтобы они пропускали Драко в любое время дня и ночи, но он всё равно предпочитал сначала звонить, прежде чем вламываться в чужой дом. Когда-то давно — Поттер рассказывал об этом Драко — в холле висел портрет матушки Сириуса, который начинал истошно вопить на любую попытку проникнуть в дом. Драко его уже не застал. Вроде бы Поттер, когда переехал в поместье, смог с помощью Кикимера портрет как-то утихомирить. Теперь тот покоился на чердаке поместья, никому не досаждая. В коридоре сейчас было очень тихо и темно, даже бра не горели, не говоря уже о люстре, однако из-под двери столовой в конце коридора пролегла полоска света, и Драко направился туда. На столе ровными рядами стояли нетронутые флаконы с зельем, которое прописал Забини. Драко недовольно зашипел сквозь зубы. Всё-таки нельзя оставлять Поттера ни на минуту! Хоть отпуск за свой счёт бери… И куда смотрит Кикимер, Драко же ему внятно объяснил, какие зелья и когда нужно давать хозяину. Небось опять со старой хозяйкой на чердаке общается… Взяв флакон и баночку с мазью, которая обнаружилась там же, Драко отправился искать Поттера. Гостиная оказалась предсказуемо пуста, как и спальня на третьем этаже, и Драко поднялся на самый верх. Поттер обнаружился в комнате Сириуса Блэка. Он сидел на кровати, сгорбившись, невидящим взглядом уставившись на старые выцветшие колдографии на дальней стене. Драко поражённо замер в дверях. Сколько ещё они будут бегать от собственных демонов? — Гарри, если ты сейчас же не выйдешь отсюда, клянусь, я эту комнату так запечатаю, что ты вообще больше никогда сюда войти не сможешь. Поттер вскинул лохматую голову, глядя покрасневшими глазами на Драко. — Я серьёзно. Что ты за сегодня съел? Тосты за завтраком и всё? — Драко… — прошептал гриффиндорец. Драко уже давно знал всю историю про Отдел Тайн в Министерстве. И какую роль сыграли его ближайшие родственники в произошедших тогда событиях. Год назад в июне Поттер довольно подробно рассказал, что же там тогда произошло. Драко в тот день был у себя на съёмной квартире. Поттер предупредил, что у него дела, вот Драко и решил не мешать. Однако уже далеко за полночь раздался неожиданный звонок в дверь. Драко ненавидел неожиданности. Каково же было его удивление, когда за дверью обнаружился пьяный вдрызг Поттер. Драко ни разу за все годы не видел его в таком состоянии. Бывший гриффиндорец еле держался на ногах. — Боже, Поттер, ты где так набрался? — ужаснулся Драко, затаскивая практически бесчувственное тело в квартиру. — Как ты вообще сюда добрался? — На автобусе. Конечно, магглов же не удивишь пьяными. И как его нигде журналисты не перехватили? Лечь Поттер отказался, пришлось тащить его на кухню, где он буквально рухнул на стул. Сняв очки, он опустил локти на стол и вцепился в волосы пальцами, низко опустив голову. Драко, зябко кутаясь в халат, поставил чайник и сел к Поттеру за стол. — Что случилось? — спросил он, не особо надеясь на ответ. И правильно не надеялся. Поттер очень долго молчал. А потом начал рассказывать, взахлёб, давясь словами, перескакивая с пятого на десятое, и Драко просто слушал его, давая возможность выговориться, не перебивая. Чай давным-давно остыл, брезжил рассвет за окном. Драко уже видел комнату Сириуса в поместье Блэков, но Поттер никогда не рассказывал ему раньше, как погиб его крёстный. Драко уложил Поттера спать и отправил в Аврорат свою сову. С Мунго пришлось связаться по камину: он бы не смог даже самое простое успокоительное сварить, не говоря о чем-то более серьёзном. На календаре было девятнадцатое июня. — Ты почему зелья не принимаешь? — Драко затащил Поттера в ванную и практически насильно принялся раздевать. — Почему не ел весь день? Жить надоело? Ты так и скажи, и я больше не буду за тобой бегать! Как маленький! — Поттер пытался помогать, больше мешая. — Сейчас душ примешь, и пойдём ужинать. Драко удалось запихнуть Поттера в душ, однако тот стоял, просто прислонившись к стене, даже не пытаясь начать мыться, и Драко, невнятно ругаясь, начал раздеваться. Забравшись под горячую воду, Драко взял мочалку и принялся намыливать несопротивляющегося гриффиндорца. Было странно видеть Поттера в такой апатии. Поттера, из которого обычно энергия просто била ключом. Вздохнув, Драко приподнял кончиками пальцев сильный подбородок и поймал-таки пустой взгляд зелёных глаз. Драко был немного выше Поттера, возможно, дело было ещё и в осанке — и оказалось совсем нетрудно слегка коснуться губами сухих потрескавшихся губ. — Что случилось, Гарри? — спросил он шёпотом. И почувствовал, как руки скользнули по спине, обнимая, прижимаясь ближе. — Давай продадим этот дом. Я тут с ума схожу… — прошептал он. Драко вздохнул. — Ты просто не привык целый день дома сидеть один. Всё в порядке. Ещё несколько дней — и пойдёшь на работу, всё наладится. Хочешь, давай позовём Уизли? Видеть Уизли Драко желанием не горел, но если это поможет сейчас вытащить Поттера из этой апатии… — Нет, не хочу никого… Тебя хочу. Горячие губы вдруг прижались к его рту, и Драко задохнулся, чувствуя неожиданно накатившее возбуждение. Поттер глухо застонал ему в рот, а нетерпеливые руки уже оглаживали спину, поясницу, бёдра. — Гарри, стой… — прошептал Драко, пытаясь отстраниться. Но Поттер не позволил, притягивая его ближе. — Нет, не уходи. Все хорошо… Драко не запомнил, как они выбрались из душа, как добрались до кровати, а следующее воспоминание, как вспышка: Поттер, вытянувшись, лежит на чёрном покрывале их кровати, и его кожа кажется нестерпимо белой на этом фоне. Драко честно пытался сопротивляться, потому что нельзя вот так брать всё, что тебе предлагают, но противостоять Поттеру просто невозможно, особенно когда он вот так развратно стонет, выгибается под прикосновениями, и у Драко отказывают мозги. Хочется только ласкать, руками, губами, языком, пальцами — и не останавливаться никогда. И только резкий шëпот врывается в сознание, разрывая морок. — Возьми меня. До Драко доходит не сразу. От осознания глаза неверяще распахиваются. Он потрясённо смотрит на Поттера. За два года Драко до сих пор мог по пальцам пересчитать те разы, когда был сверху. — Гарри, нет. Я так не могу… — сбивчивый шёпот, но губы Поттера находят его губы, он животом чувствует налитый член — и остановиться так сложно! — Мне это нужно. И куда делась пустота в зелёных глазах? Там неприкрытое желание, как живой огонь. — Мы так давно… Я не смогу сейчас… — Сможешь, — и призывно разведённые бедра манят, предлагают, а Драко тоже не железный, и весь хвалёный самоконтроль вдребезги разбивается, разлетается на миллионы осколков. Он столько раз был снизу, он справится, потому что он точно знает, как сделать лучше всего. Поттер судорожно втягивает воздух от первого пальца. В ответ на второй палец он шипит от боли. Драко замирает, но бёдра тут же нетерпеливо дёргаются навстречу. — Чёрт, Драко. Не сдерживайся, я не стеклянный. Но Драко помнит про недавнее ранение, про так и не разгладившиеся шрамы на спине, и он предельно осторожен. Насколько можно быть осторожным, когда пульсация в собственном члене просто грозит свести с ума, а бархатистые стенки сжимают пальцы, и любая мысль о том, что скоро там окажется твой член, отзывается такой дрожью во всем теле, что Драко настойчиво гонит все мысли прочь. Очистить сознание. Не торопиться, еще смазки, немного глубже, растянуть, поцеловать. — Гарри, я больше не могу. Он отстраняется, дотягивается до баночки со смазкой и обильно смазывает член. Сколько раз делал с ним это Поттер? Почему же сейчас так страшно? Драко осторожно укладывает его на бок. — Расслабься. Поттер сам отодвигает ягодицу, чтобы Драко было удобнее, и тот направляет себя в упругую тесноту. Наверное, он все-таки слишком поторопился. Сдавленное шипение с трудом проникает в его сознание сквозь шум крови в ушах. Он тянется поцеловать ухо, втягивает мочку в рот, а левая рука уже скользит по животу и находит расслабленный член. — Прости… — шепчет он виновато. — Сейчас будет хорошо. Член под его пальцами оживает, наливается, и Драко проводит языком по шее Поттера, находит его губы, и они целуются, как никогда. — Не сдерживайся… — повторяет Поттер, и Драко срывается. Словно сквозь вату он слышит какие-то вскрики, а потом его сознание взрывается оргазмом, таким сильным, что на какое-то время он вообще теряет ощущение реальности. — Драко… — горячий шёпот врывается в сознание, и Драко понимает, что он всё ещё в Поттере. Руки обнимают крепкое подтянутое тело поперёк груди, крепко прижимая к себе, губы сами прижимаются к шее, от непередаваемого запаха у Драко кружится голова. — Сейчас… — шепчет он. Ладонь скользит по твёрдому животу — к горячему члену, стискивает прямо у головки — и Поттер заходится долгим стоном, толкаясь бёдрами вперёд. Драко чувствует, как снова накатывает возбуждение — и тоже начинает плавно двигаться. Рука ложится на бедро, притягивая ещё ближе, но сейчас у Драко всё под контролем: он вслушивается в дыхание гриффиндорца, ловит его темп, помогает не сбиться — и Гарри сам насаживается на него и вскрикивает сквозь сжатые зубы. Драко чувствует, как мышцы стискивают его член, как горячая влага стекает по пальцам — и не сбивается с ритма, пока Гарри не затихает. Драко рассеянно целует горячую солоноватую кожу, везде, куда может дотянуться, и осторожно выскальзывает, вырывая ещё один тихий стон у Поттера. — Гарри? — зовёт он тихо. Он точно знает, что был осторожен, но всё равно немного волнуется. Поттер оборачивается. И улыбается. — Спасибо. — Дурак, — бурчит Драко. — Доволен теперь? — Ага. — И что это было? Улыбка Поттера становится ещё шире, и он уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но Драко оказывается быстрее: мгновенно прижимается губами к горячим губам. — Молчи. Не говори. Я знаю. Я всё знаю, — шепчет прямо в губы и снова целует его.