Из разных миров

Лифт ехал чересчур медленно. Цифры этажей неохотно сменяли друг друга — будто целая вечность прошла с тех пор, как они зашли сюда на первом этаже клиники. По крайней мере так казалось Марии, хотя умом она понимала, что скорость была нормальной. Просто она торопилась, а в такие моменты весь мир всегда против. Стоявший рядом Маркус всеми силами старался держать себя в руках и у него даже получалось. Мария пристально за ним наблюдала, чтобы в случае чего прикрыть и указать на нестыковку в поведении. В такси он вёл себя как положено, хотя иногда она замечала, как он зачарованно смотрел в окно на проплывавшие мимо пейзажи. Да, в машине прятаться не от кого, но, во-первых, Мария не была уверена, что в салоне не разместили камеры, а во-вторых, ему пока рано расслабляться — он нигде не в безопасности, кроме дома. Возможно, с возвращением папы единственным безопасным местом для него будет её комната, и то с закрытыми шторами, чтобы никто из соседей ничего не увидел. Нужно обо всём подумать, но позже. Сейчас важен папа и только он — пора забрать его домой и вернуть хотя бы небольшой кусочек прежней стабильной жизни. Усмехнувшись, Мария оглянулась на Маркуса. Тот снова позволил себе немного отступиться от установленных правил — кабина лифта явно казалась ему интересной. Не отрывая от Маркуса взгляда, Мария аккуратно стукнула его по плечу. — Что? — он вздрогнул и тут же перевёл удивлённый взгляд на неё. — Что такое? — Не пялься по сторонам, — прошипела она. Маркус поджал губы и тут же выпрямился, зацепившись взглядом за двери лифта. Ему наверняка это не нравилось, но Мария надеялась, что он понимал, как это важно. Какое-то время они ехали молча, и Мария, глядя на его профиль, с удивлением отметила, что Маркус теперь как никогда был похож на версию из её сна. Того самого, где они гуляли вместе по улицам Детройта, держались за руки и целовались. От одной мысли об этом она покраснела — ей всё ещё было странно, что такие сны вообще у неё были. Вполне очевидно, что именно они значили, но Мария всеми силами отрицала наличие чувств к Маркусу. И у неё получалось какое-то время, но теперь, когда он стал девиантом, она задумалась, что он больше не будет прежним. Маркус сам не до конца понимал, что с ним произошло, но в разговоре с ней он постоянно упоминал, как он начал чувствовать себя иначе. Ключевым было слово “чувствовать” — он его раньше никогда не употреблял в своей речи. Может быть, его восприятие тоже изменилось, и теперь он… Нет, глупости. Мария ещё не до конца разобралась, что с ним, поэтому делать какие-либо выводы было слишком рано. Лифт наконец-то остановился. Двери открылись, выпуская их в просторный светлый коридор. — Идём. Пожалуйста, веди себя так, как мы репетировали, — тихо сказала Мария, направляясь на выход. Маркус держался позади неё. Она надеялась, что он не вертел головой и не засматривался на других андроидов. Для него это ведь первый выход из дома с новым восприятием. Казалось, будто папа провёл в больнице не несколько недель, а гораздо больше — слишком уж долго его не было дома. Мария успела страшно соскучиться по его шуткам, коротким нотациям, ностальгическим приступам, как она в шутку их называла, размышлениям и вообще по нему, по его присутствию дома. За время его “отдыха” произошло много чего, и неизвестно, что ещё их ожидало. — Мария! Мария взглядом нашла того, кто окликнул её — доктор Патриксон стоял у входа в палату папы и махал ей. — Добрый день, доктор Патриксон! — Как твои дела? — спросил он, когда Мария с Маркусом подошли достаточно близко. — Отлично. Замечательно! Наконец-то папа домой поедет, мы уже успели соскучиться по нему, — Мария улыбалась, но чувствовала, что улыбка выходила слишком натянутой. — А вы как? — Замечательно, — он улыбнулся, поправляя очки. — У нас с женой сегодня годовщина свадьбы. — Ух ты, поздравляю! Сколько лет вместе? — Тридцать пять. Так что я вдвойне рад, что мистер Манфред возвращается домой — в этот замечательный день все будут рады. И мы, и вы. Доктор Патриксон обернулся в сторону палаты, а затем подошёл к Марии ближе и заговорил тише: — Мария, мы сделали для твоего папы всё, что могли, но теперь забота о нём ляжет на тебя. И твоего андроида, конечно. Берегите его, он уже не… — Я знаю, — отрезала Мария. — Всё знаю и понимаю. Ей не хотелось в очередной раз слушать больную правду — что её отец уже далеко не молод и ему требуется особый уход. Таким образом окружающие думали, что проявляли заботу о ней, напоминая о том, что рано или поздно должно случиться. То, чего она так боялась. Даже сейчас ей было страшно об этом думать, хотя в глубине души она всё прекрасно знала и понимала. — Хорошо, Мария… — доктор Патриксон улыбнулся. — Я только хотел тебе сказать… Мария мысленно приготовилась к страшным словам, но ответ доктора удивил её. — ...чтобы ты не портила себе сегодняшний день страхом перед будущим, — доктор Патриксон положил руку ей на плечо. — Всё хорошо, твой отец более чем здоров для своего возраста. Наслаждайтесь обществом друг друга. — Я рада это слышать. Спасибо, — неожиданно Мария почувствовала, как к горлу подступает ком, но она смогла взять себя в руки. — Ладно, думаю, мистер Манфред уже заждался вас. Идёмте. Мария оглянулась на Маркуса, который всё это время стоял позади неё. Впервые в его взгляде она разглядела сочувствие, и от этого ей вдруг стало легче — он снова, как и всегда, поддерживал её. Это было важно для неё. Мария кивнула ему и, глубоко вдохнув, направилась в палату. — Ну наконец-то! — послышался голос папы. Он, уже одетый, сидел в своём инвалидном кресле. Рядом стояла сумка с вещами. Мария не смогла сдержать улыбку, видя его капризное недовольное лицо. — Я уж думал, вы меня отсюда никогда не заберёте, — папа изобразил обиду, но быстро улыбнулся. — Иди сюда, я успел соскучиться! Быстрым шагом Мария подошла к нему и крепко обняла. Это на мгновение вернуло её в вечер перед девиацией Маркуса, когда она прибежала в палату к папе за советом. Когда это было? — Вроде недавно же виделись, — со смехом добавила она, отвечая на свой же вопрос. — У тоски нет срока годности, — отстранившись, папа фыркнул и перевёл взгляд за спину Марии. — Рад видеть тебя, Маркус. — Рад видеть вас, Карл. — Ах, не терпится домой, начать работать. Давайте уже поедем отсюда, а? Меня тут отлично подлатали, но всё-таки хочется уже самому распоряжаться своей жизнью, а не ждать процедуры и кормёжки, как какая-то собака. Без обид, Дэвид. — Да ну что вы, — доктор Патриксон усмехнулся. — Мы всё понимаем. Мария жестом указала Маркусу на коляску папы, а сама взяла сумку с вещами. Замок был открыт, и, закрывая его, Мария успела разглядеть пачку набросков — папа явно не скучал в больнице. Значит, дома работы будет более чем достаточно. Маркус покатил коляску в коридор, пока папа продолжал о чём-то говорить с доктором Патриксоном. Глядя на эту картину, Мария почти почувствовала, что в её мире всё снова стало нормально. Папа жив и здоров, едет домой. Маркус в порядке. Но в глубине души она знала, что это всего лишь маска. И стоит ей треснуть, как мир разлетится на мелкие кусочки, похоронив под собой остатки старой жизни, к которой она привыкла. И только от Марии зависело, случится это или нет.