Из разных миров

Очередной учебный день подошёл к концу. Шумно выдохнув, Мария прошла в свою комнату и, кинув сумку в угол, упала на кровать, не раздеваясь. Последние несколько дней выдались совсем тяжёлыми — всё после очередной ссоры Лео и папы. И в этот раз ей не удалось ускользнуть от конфликта. Всё было сложно и неприятно. Папа злился на неё за то, что она пошла домой к Лео, никому не сказав. Более того, он раскусил её враньё про порез и теперь знал правду о его происхождении. Из-за этого он злился на Лео, а усугубилось это его поведением во время ужина и нежеланием выходить на контакт. В конечном итоге папа запретил Марии идти к брату домой, и теперь она не могла избавиться от мысли, что Лео после этой сцены ещё сильнее ударился в зависимость, а подтвердить или опровергнуть эту мысль она не могла. Марии не нравилось, что папа с ней практически не разговаривал и всё время проводил или в мастерской, или у себя в комнате. Она знала, что рано или поздно он оттает, потому что так уже случалось, но всё равно было неприятно. Она хотела как лучше, а получилось… Если бы Мария могла, она бы вернулась в прошлое и дала себе по шее за мысль о посещении квартиры Лео. Но теперь ей приходилось пожинать плоды своих решений. Дверь в комнату открылась, вырывая Марию из потока мыслей. На пороге стоял Маркус. — О, отлично, ты вернулась, — он улыбнулся. — Я войду? — Ты же уже… — она махнула рукой. Маркус зашёл, и дверь за ним закрылась — теперь они могли поговорить спокойно. — Как дела? — Устала. Но ничего, всё в порядке. Маркус начал топтаться посреди комнаты, будто его что-то беспокоило, но он улыбался, что сбивало Марию с толку. Впервые она видела его таким. — Всё нормально?.. — спросила Мария, не выдержав. — Карл выгнал меня, чтобы я не мешал ему работать с эскизами. — Похоже на него, — она усмехнулась. — Как он? — Не особо разговорчивый. Даже со мной, хотя за работой он говорит почти без остановки. А тут… — он покачал головой. Мария вздохнула. Значит, всё было ещё хуже, чем она думала, раз даже с Маркусом — со своим лучшим другом! — он почти не разговаривал. Оставалось набраться терпения и подождать, пока папа вернётся в норму. — Я тебя ждал. — Да? А что-то случилось? — Нет, я всегда рад тебя видеть, — Маркус улыбнулся. От этих слов сердце пропустило несколько ударов. Притворившись, что чешет нос, Мария пыталась скрыть покрасневшие щёки. Маркус понятия не имел, каким очаровательным он стал после девиации. Он, тем временем, невозмутимо продолжил: — Но есть ещё причина. Я сегодня убирался у тебя в комнате. И нашёл заметки, которые ты делала для статьи, помнишь? Мария кивнула. — В общем, вспомнился мне тот сонет Шекспира. Шестьдесят первый, который про мужчину и женщину в разлуке. Я решил перечитать его… — И что же? — Тогда у меня было чувство, что я не до конца понял сонет. Будто я стоял и наблюдал за людьми, про которых писал Шекспир, — Маркус посмотрел в сторону. — А сегодня… будто я сам переживал всё это. Услышав это, Мария села на кровати. Его размышления отличались от тех, которые он озвучил во время чтения сонета. Он говорил, что не понимал, что такое любовь. А теперь он заявлял о том, что почувствовал себя героем сонета. В этом всегда заключалась разница между человеком и андроидом — последнему недоступно полноценное понимание художественных произведений. Они прочитывали романы и стихотворения по-своему, не так, как люди, не чувствуя то, что испытывают герои. А Маркус всё же смог перешагнуть через эту пропасть. Какие поразительные изменения всего за несколько недель. — Это всё о разлуке. Герой хотел быть рядом с возлюбленной, мои выводы были верными, но теперь… всё иначе, — Маркус снова посмотрел на Марию. — То же и с другими сонетами. — Удивительно, — только и смогла выдать она. — Я… я и не думал, что… — Маркус начал ходить по комнате. — Мария, я не думал, что был настолько ограничен! Я закончил читать сонет, и внутри меня будто всё перевернулось! У меня подобные мысли были тогда, когда я другие книги пробовал перечитывать, но здесь… Маркус сел на кровать рядом с Марией, будто оглушённый одолевавшими его мыслями. Наблюдать за этим было забавно и в то же время странно, потому что Мария никогда не думала, что увидит его таким. Улыбнувшись, она положила руку ему на плечо. — Добро пожаловать в дивный новый мир. — Как вы с этим живёте? — он посмотрел на неё через плечо. — Со всеми этими мыслями, чувствами… — Ну… — Мария убрала руку и задумалась. — Мы рождаемся с ними, поэтому у нас есть время привыкнуть к ним и научиться владеть ими. Они — часть нас, то, что делает нас живыми людьми. Чаще нас учат скрывать эмоции, или хотя бы держать их под контролем, но не всегда получается. — То есть, можно научиться владеть эмоциями? — Можно, — Мария усмехнулась. — Но если не давать им волю, потом будет очень больно… Маркус повернулся к ней лицом. Их взгляды встретились, но в этот раз Мария сумела сдержаться и не отвернулась. Однако сердце всё равно предательски заколотилось с бешеной силой. — Хорошо. Тогда у меня есть вопрос, — Маркус склонил голову набок. — Спрашивай. — Почему Карл злится на тебя, но не высказывает это вслух? Мария шумно выдохнула. Чего-то такого она и ожидала. — Потому что… я не знаю. Папа редко говорит прямо, предпочитает переживать обиду и злость внутри. Он такой был всегда. — Но не лучше бы было сказать тебе всё, решить вопрос и двигаться дальше? — Лучше, — Мария кивнула. — Но люди не всегда делают так, как правильно или лучше. Иногда они делают так, как хочется им. Или кому-то другому. Или как надо сделать. Это всё… сложно. Нет в этом никакой системы. Маркус снова замолчал — диод на несколько мгновений перелился жёлтым. Видимо, осмысливал всю новую информацию. — Когда ты сказала мне, что это Лео сделал с тобой, — он взглядом указал на её левую руку, — я разозлился. А потом ты вспомнила про эпизод с воровством. Я разозлился ещё больше. Из-за этого я так не хотел покупать ему подарок… Мне казалось, что Лео не заслужил всего этого. У Марии мурашки бежали по спине, пока говорил Маркус. Он, тем временем, продолжил: — На ужине я с таким трудом сдерживался, чтобы не сказать ничего лишнего… И когда он злился… меня это радовало. — Хорошо, что ты это признаёшь, — Мария улыбнулась. — И хорошо, что ты ничего не сделал на ужине, могло бы быть хуже. Маркус опустил голову, диод снова залился жёлтым. Мария вновь положила руку ему на плечо, стараясь не то успокоить, не то приободрить. Она понимала, что ему было тяжело одновременно и узнавать окружающий мир с другой стороны, и справляться с новыми впечатлениями и эмоциями, и в то же время притворяться машиной. Но он держался мужественно и превосходно со всем этим справлялся. — Ты молодец, ты знаешь это? — тихо сказала Мария. Маркус положил свою руку поверх её, чуть ли не вцепившись в её ладонь — в этом жесте было столько отчаяния и непонимания, что внутри у Марии всё сжалось. Ему сейчас как никогда нужна была поддержка. — Спасибо… — прошептал Маркус. И Мария готова была не дать ему утонуть в том океане чувств, в который его выбросило.