Из разных миров

Хор беседующих голосов, громкий женский смех, звон бокалов, громкая и весёлая музыка, скрип двигающихся стульев. Благотворительный вечер — любимейшее мероприятие Маркуса. Вот только бывал он на таких редко, потому что Карл их терпеть не мог — именно поэтому они стояли в стороне от остальных. Карл как обычно подпёр голову рукой и исподлобья наблюдал за весельем издалека. Иногда к нему подходили поздороваться и переброситься парой фраз, но большинство отпугивал вид недовольного старика в инвалидной коляске. Карл был общепризнанным гением, но его характер могли вынести немногие. Маркус же напротив обожал наблюдать за людьми, вот только он старался делать это как можно незаметнее — помимо обслуживающего персонала здесь присутствовали несколько андроидов, сопровождающих своих владельцев, но они не вертели головами и не пялились на гостей. Было принято считать, что на таких мероприятиях собирался особый контингент, который не встретишь на улице или в магазине, но высшие слои общества при ближайшем рассмотрении не особо отличались от очереди в супермаркете. Разве что одежда была получше и темы для разговора отстранённее… — Который час? — со вздохом спросил Карл. — Восемь часов, — тут же ответил Маркус. — Ещё полчаса, и поедем домой, — старик фыркнул. — Не собираюсь торчать тут до одиннадцати. — Конечно. Я напомню. Желаете чего-нибудь? — Нет. Шампанское терпеть не могу, а еда здесь отвратительная. Ты меня избаловал. Маркус с трудом сдержал усмешку, сумев всё же сохранить беспристрастное выражение лица. Стоять в углу у картин одного из благотворителей было невероятно скучно — очень не хватало Марии, но она была вынуждена остаться дома и готовиться к предстоящим экзаменам. При мысли о ней снова пришлось усилием воли сдержать улыбку — Маркус уже приказывал себе успокоиться. В последнее время эмоции было сдерживать всё тяжелее. И как люди с этим справляются? Мария говорила, что с трудом, и теперь он охотно верил её словам. Но как же тяжело было не улыбаться, когда внутри всё буквально требовало этого… — Вот больше всего вот это всё не люблю, — послышался голос Карла. — Что? — Я отдаю много денег на благотворительность. И за это я вынужден хотя бы два раза в год отсиживать несколько часов на этих сборищах, — Карл фыркнул. — Даже если я делаю это анонимно, меня всё равно каким-то невероятнейшим образом вычисляют… вот так и доверяй этой “анонимности”. — Людям хочется видеть вас. — Мало ли что им хочется. Мне вот хочется виски. — Если хотите, могу попытаться раздобыть для вас. — О нет, я лучше дома спокойно выпью. Только Дэвиду не говори. — Конечно. Маркус с усмешкой прокрутил в голове запрет доктора Патриксона на алкоголь. В то же время краем глаза он увидел, как от толпы отделился мужчина лет пятидесяти и двинулся в их сторону. Он явно шёл с намерением поговорить с Карлом — больше в их стороне ничего полезного не было. — Карл! — мужчина подошёл ближе — теперь Маркус мог разглядеть седину у него на висках и какую-то совсем неискреннюю улыбку. — Вот ты где! А я тебя весь вечер ищу. Картины твои есть, а тебя самого нет. — Дональд Флемингс, — Карл посмеялся, и даже в его смехе Маркус уловил неискренность. — Тысячу лет тебя не видел! Они пожали друг другу руки, но без особого энтузиазма. Флемингс окинул Маркуса безразличным взглядом и тут же переключился на Карла. — Твоя игрушка? — Маркус не игрушка, — голос Карла посерьезнел. — Если бы не он, я бы вообще сюда не пришёл. Так что можешь сказать ему спасибо за нашу встречу. — Да, конечно. Понятно, — Флемингс неловко посмеялся. — Ну, как дела? Действительно миллион лет не виделись. Завязалось длинное и не особо интересное обсуждение двух старых знакомых. Маркус вернулся к размышлениям о своих отношениях с Марией. После того разговора на кухне неловкость и все обиды исчезли, но на их место пришла нерешительность. Маркус попросту не знал, как себя вести и что делать. Мария, судя по её поведению, тоже. Поэтому они просто неожиданно сталкивались в коридорах, встречались взглядами и молча улыбались друг другу, случайно соприкасались руками на кухне, желали друг другу доброго утра и доброй ночи. Иногда он приходил к ней, чтобы поболтать о повседневной ерунде или помочь с учёбой — за такими разговорами они могли провести не один час. Именно так прошли последние две недели. — Как у Марии дела? — спросил Флемингс. Зацепившись за дорогое имя, Маркус оторвался от размышлений. — Нормально, — ответил Карл. — Сегодня дома осталась, дела у неё какие-то. — Ей сколько лет? Я в последний раз видел её совсем малышкой… Карл замялся и бросил взгляд на Маркуса, ища помощи. И он её получил. — Двадцать один. — Вот, двадцать один. Спасибо, Маркус, — Карл виновато улыбнулся. — Цифры вообще не запоминаю. — Да, точно, они же с моим Генри ровесники… — А у него как дела? Флемингс будто ждал этого вопроса и, не скупясь на подробности, пустился в длинный рассказ о том, как его сын поступил в лучший университет Мичигана. Маркус подозревал, что Карлу про это слушать не особо приятно — Мария поступила в колледж в Детройте, чтобы быть рядом с отцом, хотя у неё были все шансы уехать в Калифорнию или в Массачусетс. И Карл часто говорил Маркусу, что чувствует себя виноватым перед дочерью — за то, что ей пришлось остаться ради него. — Может, как-нибудь в гости к нам заглянете? Шарлотта рада будет. А дети-то с детства не виделись… может, чего общего найдут, будем ещё чаще видеться. Маркусу совершенно не понравилось это предложение — что-то нехорошее скрывалось за фразами “чего общего найдут” и “будем чаще видеться”. Внутри всё запротестовало, и ему стоило титанических усилий сохранить нейтральное выражение лица. Стало как-то мерзко и неприятно. — Если Мария захочет, то с радостью, — Карл кивнул. — Уверен, захочет, — Флемингс как-то противно улыбнулся. — Спросим у неё сначала. Между мужчинами повисло неловкое молчание — Карл явно не был настроен продолжать разговор, а Флемингс не знал, за что зацепиться. Маркусу хотелось пинками вытолкать назойливого знакомого из зала, но он сам быстро понял, что ему больше не рады. — Ну, я тогда пойду… был рад увидеться, — Флемингс нервно дёрнул щекой. — Позвони, если вдруг решишься нас принять. Карл снисходительно улыбнулся, и Флемингс, махнув рукой, вернулся к веселящейся толпе. Несколько минут Маркус боролся с поднявшейся внутри него бурей. А вдруг между Марией и сыном Флемингса что-нибудь начнётся? Он же человек, с ним она может прожить нормальную жизнь, а Маркус тогда станет ненужным — и так непонятно, что между ними… — Проклятый подхалим, — фыркнул Карл. — Простите? — резко спросил Маркус. — Весь разговор завязал, чтобы своего сына сосватать. Всю жизнь пытается. Тьфу, — Карл устало выдохнул. — Поэтому я и перестал с ним общаться. Он просто одержим идеей превосходной наследственности. Или невестку богатую ищет, он с чего-то решил, что Мария идеально подходит на эту роль. — Вы не хотите её отдавать Флемингсу? — Маркус тут же начал ругать себя за этот вопрос, но не задать его он не мог. — Конечно нет, моя дочь достойна лучшего. Генри этот — какой-то придурок, а в университет поступил только из-за денег отца. Маркусу от комментария Карла легче не стало — знал бы старик, кому его дочь призналась в чувствах… — Да и в любом случае, она вольна сама своей жизнью распоряжаться, — продолжил Карл. — Видел я родителей, которые свои амбиции переносят на детей и буквально душат их этим. Ей такое не нужно. Маркус вдруг осознал, что может легко проиграть любому другому парню, положившему глаз на Марию, потому что он всего лишь андроид. Бесправная бездушная машина с неопределённым будущим. И о чём он вообще только думал? Они с Марией слишком разные. Ничего у них не выйдет — уже сейчас им приходится прятаться за закрытыми дверями у неё в комнате, а что потом?.. — Поехали отсюда, в пекло пошло это сборище. Скажешь, что я плохо себя чувствую. — Конечно. Маркус нетерпеливо покатил коляску в сторону гардероба — он был рад уйти отсюда не меньше Карла.