Из разных миров

Марии казалось, что она задыхается. В этот поздний час в душном приёмном покое было слишком много людей. Кто-то ёрзал на стуле, кто-то ходил из угла в угол, кто-то просто сидел неподвижно и смотрел в одну точку. Слышались разговоры, чьи-то всхлипы, шаги, телефонные звонки… Мария не могла найти себе места, но усталость постепенно брала своё. Сначала она торчала у окна, разглядывая машины на парковке и деревья за окном, потом сидела и неотрывно смотрела на яркую лампу, пока у неё не начали болеть глаза. Внутри бесновалась слишком знакомая боль потери — снова и снова в голове всплывали жуткие мгновения в мастерской папы. Полицейские. Крики. Выстрел. Маркус, рухнувший на пол. Синяя кровь. Каждый раз Мария с трудом отгоняла от себя эти образы — она держалась только ради папы, которого забрали в реанимацию. Он находился там уже довольно долго, и до сих пор не было никаких новостей. Хотелось верить в лучшее — что всё обойдётся, что всё будет хорошо, что он поправится… Мария прекрасно знала, что как раньше уже не будет, но всё равно пыталась хвататься хоть за какую-то иллюзию, что всё будет хорошо. …Маркуса больше нет… Она мотнула головой, пытаясь отвлечься от ужасного образа мёртвого возлюбленного. Мария всегда знала, что всё может закончиться этим, потому что их любовь была невозможна. Они разные, и этот мир не готов принять таких как они, таких как Маркус. К горлу подступил ком. Мария только-только оправилась после смерти мамы, только научилась жить заново, как мир сбил её с ног и напомнил о том, что счастье не вечно и на его место всегда приходит страдание. Шумно выдохнув, Мария огляделась. Женщина напротив гладила по спине девочку, которая пыталась поспать, устроившись на соседней скамейке — уже было поздно, поэтому ничего удивительного, что ребёнок устал. По коридору шли медсёстры и о чём-то переговаривались — их смех слишком контрастировал с настроением ожидающих в приёмном покое. Следом за ними семенил андроид с несколькими ящиками, содержимое которых осталось неизвестным. У окна стояли парень и девушка и о чём-то тихо переговаривались, попивая кофе из автомата. Ну а в дальнем углу Мария заметила Лео — внутри сразу же поднялась волна злости, которую удалось подавить с большим трудом. Брат вёл себя неадекватно: отказывался отвечать на вопросы полицейских, орал и психовал, пытался уйти, но в конечном итоге решил остаться, чтобы дождаться новостей о папе. Марии хотелось придушить его собственными руками, чтобы отомстить за то, что он сделал с Маркусом… и с папой. Если бы он не пришёл… если бы не натравил патрульных на Маркуса… всё было бы хорошо. Всё было бы по-другому. И Мария осталась бы дома — вместе с папой и с… Заболело в груди. Мария глубоко вдохнула и прикрыла глаза, прислушиваясь к людям вокруг — хотелось раствориться в моменте и в окружении, чтобы хотя бы на несколько минут забыть о своей боли. — Всё будет в порядке, не переживай. — Доктор сказал, что нужна операция. — Мама, я боюсь… — Родственники Рейна Рида здесь? — Позвони бабушке… нужно сказать ей. Мария открыла глаза, утыкаясь взглядом в пол и стараясь не смотреть в угол, где сидел Лео. По идее нужно позвонить Эшли и всё рассказать… может быть, станет легче, но стоило Марии потянуться за телефоном, как она поняла, что у неё нет на это сил. Звонить, объяснять, держать себя в руках, утешать… Эшли ведь не знает о девиации Маркуса и не сможет до конца понять состояние Марии, а потом ещё придётся убеждать подругу, что всё в порядке. Для всех Мария переживала из-за состояния папы, но на самом деле её съедало изнутри горе, с которым она боялась не справиться. Рано или поздно ей придётся вернуться домой, остаться наедине со своими мыслями, и тогда… Снова к горлу подступил ком — и снова Мария закусила губу, уставившись в потолок. В то же мгновение краем глаза она увидела, что в приёмный покой вошли два доктора. Она бы не обратила на них никакого внимания, если бы одним из них не оказался доктор Патриксон. Когда она увидела его лицо, ей всё стало ясно. Боль ушла, на её место пришла удушающая пустота. В ушах зазвенело. Мария с трудом поднялась навстречу двум мужчинам в белых халатах, которые неотрывно смотрели на неё. — Мисс Манфред… нам очень жаль… Всё ясно… — Ваш отец скончался. Скончался… Смысл этих слов дошёл до Марии не сразу. Нет, она всё поняла ещё в тот момент, когда увидела доктора Патриксона, пока он шёл в её сторону, но Мария отказывалась понимать и принимать происходящее. Нет. Нетнетнет. Этого не может быть… — Мария, мне очень жаль… — добавил доктор Патриксон. Он продолжил что-то говорить, но она не слышала его. Перед глазами застыл образ папы — как он работал в мастерской, как они обедали и ужинали, как гуляли по улице, как ездили на ужин к Элайдже Камски… как он улыбался, хмурился, шутил… теперь всё это останется лишь в её памяти. Она больше никогда не увидит его, не обнимет, не расскажет о своём дне, не спросит о его делах, не услышит его голос. Его больше нет. Сначала мама. Теперь Маркус и папа. Мария осталась совсем одна… — Что? Голос Лео разрешал суматоху приёмного покоя и выбил Марию из потока размышлений. Брат стоял рядом с ней и смотрел на доктора Патриксона. — Мистер Манфред, примите мои соболезнования, — повторил тот. Лео стоял и глупо хлопал глазами, пытаясь выдавить из себя какие-то слова. Снова театр одного актёра? На месте пустоты загорелась злость, от которой Мария чуть не задохнулась. Это он виноват. Это из-за этого ублюдка они умерли… это всё он. — Мразь… Мария не узнала свой голос. Лео бросил на неё вопросительный взгляд и мгновенно побледнел ещё больше — ещё немного, и его не отличить от мертвеца. Марии стало всё равно на окружающих, саму себя и свою репутацию. Захотелось лишь одного — задушить виновного собственными руками, отомстить, заставить его окунуться в тот океан боли, в который он её выбросил. — Это всё ты! — закричала Мария. — Они мертвы из-за тебя! Она дёрнулась в сторону Лео, но он отшатнулся, чуть не споткнувшись о скамейку. Кто-то схватил Марию со спины и помешал ей наброситься на брата. — Убийца! Мразь! Ублюдок! — Мария, успокойся… — раздался у неё над ухом голос доктора Патриксона. — Если бы не ты, папа был бы жив! И Маркус! А ты отнял их у меня! — продолжала кричать Мария, пытаясь вырваться. — Ебанутая… — пробормотал Лео. Из-за стойки вышел андроид и направился к ним, но его присутствие не было нужно, потому что доктор Патриксон по-прежнему крепко держал Марию, не давая ей напасть на Лео. Тот окинул взглядом приёмный покой, а затем, не говоря ни слова, бросился к выходу. — Чтоб ты сдох! — заорала Мария ему вслед. Лео не обернулся — впрочем, ей было всё равно. Марии казалось, что никого и никогда она не ненавидела настолько сильно. Уже не сдерживая рыданий, она повисла на руках доктора Патриксона — обессиленная, уставшая, сломленная, одинокая. У неё не осталось сил, чтобы подняться — и вряд ли они вообще появятся. Папы больше нет. Маркуса больше нет. Марии тоже больше нет…