клетка

      у Кэсс в глазах тонуть невозможно — в зрачках ее блуждать хочется, по стенкам двигаться, ладонь от плюща вьющегося не отрывая, если в каждой девушке загадка запрятана быть должна, то Кэссиди и здесь шаблон разрывает: она невозможная абсолютно, свет галактики всей по венам пустила, пылью звездной умывается по утрам.       Финн на нее не смотреть старается — обожжется обязательно, он в нее сразу по голову — дыхание где-то в подреберье зародиться забыло, дымкой туманной промеж пальцев промчалось, быстрее воды в песок запряталось; Кэсс просто улыбнулась, руку протягивая, а он за нее уже как утопленник цепляется, раз-два-три, милый, почему ты вдохнуть лишь тогда можешь, когда между вами пара шагов?       когда Кэсс глухим голосом интересуется: "ты что, запал на меня?", у Финна внутри что-то с оглушающим треском ломается; парнишка напротив мнется непозволительно роскошно, на сетчатке отпечатывается неестественно ярко, как мираж начинает преследовать во снах, на изломе дыхания имя его иногда срывается с губ.       а потом они встречаются вновь, Финн касается шершавой кожи мимолетно, и падает куда-то вниз.вниз.вниз.       в       н       и       з       ведь Кэсс на парнишку нескладного этого, на брата его непутевого, что листом приклеился к старшему, смотрит с улыбкой шальной, уголки губ растягивает мягко; сердце бухает, и за Финном следом летит.       Финн сам себя не понимает, теряется в неестественности, странности, вязком чем-то, липком, что к позвонкам приклеивается и никак отцепляться не желает; у Финна за грудиной все еще любовь к галактикам звездным запрятана, обжигаться о Кэсс чертовски приятно, но и Шон, что к дереву прислоняется устало, лицо кулаком трет, а потом начинает в Супермена играть, Даниэля от всех невзгод защищая, Финна заставляет сглатывать невольно, губы облизывать резко, стоит взглядам пересечься.       Финн в небо дым горячий пускает, легкие на части рвутся — ты же как решето, мальчик, пробит/перебит, кто тебя такого бракованного полюбить сможет? — а Шон и Кэсс сидят, коленями соприкасаясь, и смеются негромко, обсуждая что-то свое, неуловимо легкое, подобно взмаху крыльев бабочки; от вида их — голова к голове — Финн готов громом на землю иссохшую разверзнуться.       (лето. жарко. костры пылают. или пылаешь ты?)       Финн в небо дым горячий пускает, сам себя на части рвет;       ох, бедный мальчик, ты так проебался,       и некому тебя спасать.       в конце концов, ты всегда будешь одинок.       никто никогда тебя не       вы-бе-рет.