Глава 3. Нулевая энтропия.
Дорогу осилит идущий.
Вы когда-нибудь видели полярное сияние? Доводилось ли вам наблюдать за причудливым танцем зелёных всполохов, что переливаются на синем бархате неба? Это зрелище, поверьте, каждый раз заставляет остановиться, врасти ногами в заснеженную тропу, запрокинуть голову и с открытым ртом вперить широко раскрытые глаза в небосвод. Все дела, заботы, проблемы – всё это становится таким далёким, таким неважным. Что есть человек пред силами природы?.. Виктория же продолжала упрямо прорываться сквозь потоки колючего ветра: маленькая сгорбленная фигурка против природы сурового края. Так она шла час назад. И ещё час назад. Уже осталась позади истерия осознания всей ситуации: того, что она теперь одна – и даже больше, одна среди ледяной пустыни, одна на сотни километров вокруг. Эти выводы – почище пожарного топора – подрубили ей ноги, она тогда просто упала в снег, из груди вырвался вой, точнее, ей хотелось завыть, но получился лишь сдавленный хрип. Паника сдавила грудную клетку, не давая вдохнуть. На секунду ей показалось, что она так и умрёт – задохнётся от отчаяния посреди белого полотна Аляски. Но это прошло, тёмные воды страха и боли откатились от неё, Виктория нашла в себе силы встать. И пойти. Сверкающее снежное покрывало стелилось под ногами, метр за метром. Она не замечала холода: изнутри её подогревала ненависть – к себе самой. С первых лет обучения она ставила себя выше всех сверстников, мнила себя если не Богом, то полубогом так точно: рациональность, точные науки, а затем и тернистый путь программиста – всё это в глазах Виктории возносило её на Олимп Общей Толковости и Годности. Сейчас же она в бессилии скрипела зубами, будучи не в состоянии найти ответ на вопрос самой себе: где была твоя хвалёная рациональность, когда ты пересекала границу Мёрзлого Края и своей станции?.. Из всех поступков, совершённых ею за жизнь, этот, по своей необдуманности, занимал почётное первое место. Точнее, всё было бы неплохо, и она бы могла рассчитывать на условный срок со стороны Внутреннего Суда имени Виктории, если бы она просто ничего не продумала. Но ведь она продумала. Да только упустила из виду (при составлении конечного пункта плана «Побег») несколько фактов. Факт первый: кругом, километров на сто-двести, ледяная безжизненная пустошь. Факт второй: она в этой пустоши без транспорта, инструментрона и какой-либо провизии вообще. Факт третий: она в этой пустоши без транспорта, инструментрона, какой-либо провизии, и ей 14 лет. И её силы не бесконечны, а даже напротив, весьма и весьма конечны, и как бы она не ярилась внутри, вскоре она просто упадёт. И замёрзнет. И умрёт. Таково оно, печальное правило: когда оно больше всего необходимо, чаще всего забываешь о способности мыслить здраво. Хотелось есть. Ноги гудели от усталости, но она продолжала переставлять их - с упорством человека, готового искать одну единственную скобку среди сотен строк и тысяч других символов. Правая, левая, правая, и снова левая... Сознание в это время усиленно блокировало воспоминания об историях, посвящённых замёрзшим насмерть. Подобные картинки не способствуют выживанию: теперь от неё необходимы все силы - и моральные, и физические, чтобы выбраться живой из этой передряги. Поэтому память старалась максимально точно воспроизвести карту Нейтральной Территории и близлежащих земель. Виктория точно помнила, что давным-давно две страны – несмотря на воды Чукотского моря – соединила меж собой Континентальная Магнитная Железная Дорога. Она позволила странам – тогда ещё не в состоянии войны – напрямую осуществлять поставку ресурсов и различных товаров. С выходом же человечества на новый уровень, эта дорога стала ключевой – уже на общепланетарном уровне: теперь ресурсы шли напрямик к космодромам, и, что более важно, от космодромов. По мере обострения отношений между США и Россией (тогда уже ставшей Континентальным Союзом Социалистических Республик), контроль и безопасность над торговым путём стал обеспечивать Торговый Комитет Земли. Именно благодаря этому вмешательству поезда и по сей день следуют от Байконура и до мыса Канаверал. Поэтому единственным шансом на спасение было найти железнодорожный путь, дойти до узловой станции и каким-то образом пробраться на сам поезд. Главной проблемой было то, что дорога эта могла вообще проходить вдоль побережья или находиться дальше Фэрбанкса – тогда все надежды напрасны, и следовало бы найти другой способ. Но сознание не торопилось отказываться от этой идеи. И это несмотря на то, что Виктория абсолютно не представляла не только местоположение путей, но и своё собственное. На вопрос «Где ты сейчас?» она, скорее всего, ответила бы: "где-то в Аляске." Живот выводил гневные рулады от голода. Усталость обволакивала тело, мягким шёпотом предлагая прилечь, отдохнуть, ну хотя бы минуточку... Но девушка только ниже опускала голову и с немым остервенением продолжала свой марафон в никуда, в пустоту. Чтобы как-то отвлечься от реальности, Виктория стала воспроизводить в голове бесконечный цикл. На операторе "while" её нога (правая) не нашла под собой опору, и девушка кубарем покатилась куда-то вниз. Мысль о том, что неплохо бы сгруппироваться промелькнула и исчезла: тело было слишком сосредоточено на подчинении силам гравитации. Жирную точку в падении поставил валун, чья поверхность пришлась на долю затылка. Сознание решило на время покинуть такого неаккуратного носителя, оставив думать над своим поведением в одиночестве. Викторию окутала темнота.***
Тусклое свечение от включённого монитора. Тихий шум кулеров. На экран выведено чёрное окно программы. Белая мигающая полоска ждёт, когда пальцы, щёлкающие по клавиатуре, вновь приведут её в движение, и она понесётся к окончанию строки, оставляя за собой сплошь нули и единицы. Виктория замерла в нерешительности: она, как программист (будущий), могла представить гнев хозяина компьютера – приди он сейчас и застань за работой. Но с другой стороны, она точно знала, чего ждёт от неё программа. Она знала, чего требовала эта назойливая мигающая белая полоска. Её и компьютерный стол разделяла пара шагов. Шаг. И ещё шаг. Это просто код, разве нет? Не зря же она очутилась тут: видимо, человеку нужна была помощь, и она сможет сдвинуть его работу с мёртвой точки. Знающий человек должен быть ей благодарен!.. Тишину прорезал скрежет отодвигаемого стула. Глубоко вздохнув, Виктория нажимает первую клавишу – и оказывается в полной темноте. Экран потух. Не слышно более работы охлаждающей системы. Она словно бы провалилась на дно какой-то впадины: не видно было и кончика своего же носа. Пару мгновений прошли в оцепенении, которое сменилось нарастающим ужасом: где-то в отдалении послышались шаги. К тому же, звук приближался очень быстро. Будто бы кто-то заметил вторжение в свою обитель и спешил разобраться с нарушителем. Виктория вскочила со стула, опрокидывая его, и метнулась влево, в угол комнаты. Сердце, казалось, колотилось где-то в горле. Двери с шипением отворились, пропуская внутрь незнакомца. В его руке горел факел – и это был единственный источник света здесь. За спиной у вошедшего клубилась темнота. Но несмотря на факел в руке, лица человека было не разглядеть, его скрывал глубокий капюшон, так же, как и его тело – чёрный плащ. Пляшущие языки пламени вырывали силуэты предметов из тела комнаты. Виктория вжалась в стену, закрывая рот ладонью, чтобы судорожное дыхание не выдало её. Но черноплащник уже повернул голову в её сторону. Он сделал шаг к ней. И ещё шаг. Душа ушла в пятки, хотелось сорваться с места и убежать – но куда? Что там, за дверью?.. Надвигающаяся фигура не позволила ей углубиться в раздумья – в неё полетел факел. Кожу обожгло – но не жаром пламени, а холодом.***
Судорожно втянув воздух Виктория очнулась от наваждения. Было нестерпимо холодно. Судя по положению звёзд без сознания она провела порядочное количество времени. Чувство тошноты всё не хотело её отпускать, мир перед глазами слегка плыл. Кое-как поднявшись на ноги она первым делом проверила целостность ноутбука: на вид всё было в порядке. Теперь можно было двигаться в путь. До хруста сжав зубы, беглянка поплелась вперёд, игнорируя пляшущие вокруг сугробы. Она решила осмотреть местность после некоторых раздумий. Позади неё тянулась снежная гряда, обрыв которой она не заметила. Лезть обратно не было никакого желания. Осталось только идти вперёд. «И задуматься над некрологом». ...И снова растянулась снежная тропа под ногами. «Если выберусь, - подумала Виктория, - обязательно спрошу у экспертов [1], как найти железнодорожные пути в условиях максимальной неопределённости». Монотонный гул мешал сосредоточиться. Виктория остановилась точно вкопанная: она поняла, что гул раздавался не в её голове. Он доносился извне. Теперь ей стала понятна фраза «открылось второе дыхание»: окрылённая надеждой она понеслась вперёд – на звук. В боку нещадно кололо, воздух обжигал гортань, но Виктория продолжала свой забег. Одна заледеневшая дюна осталась позади, вторая. Звук становился всё ближе. И вот, наконец, преодолев очередной холмообразный сугроб, она увидела тёмную полосу, разделяющую долину пополам. Через равные промежутки вдоль неё тянулись мерцающие огоньки. Поезд стоял посередине долинного отрезка дороги: перед головным вагоном дроны-работники расчищали пути, погребённые под снегом, что остался после последнего бурана. Это был её шанс. Забыв про головокружение, боль в боку и натруженных ногах, она устремилась прямиком к составу. Преодолев разделяющее её и поезд расстояние, перед Викторией встала новая проблема. Если быть точнее, то проблема засияла перед её носом защитным барьером, предохраняющим груз от посягательств кого бы то ни было со стороны. По своему опыту (ну, не зря же она вдоль и поперёк изучила все хакерские форумы!), Виктория знала, что если защиту видно, то не очень-то это и хорошая защита. Призвана скорее своим видом отгонять дилетантов – но это же не про неё, верно?.. Визг расстёгивающейся молнии рюкзака поглотил в себе гул поезда. Усевшись прямо там, на снег, она активировала программный модуль взлома и подключилась к системе защиты. Как и думалось в самом начале, ничего серьёзного тут не оказалось: SQ_302 обойти было проще простого даже имея при себе совсем не для того предназначенное оборудование. В считанные минуты найдя самое слабое место в щите, она разомкнула звенья в выбранном участке. Светящаяся пелена вокруг поезда не исчезла – этого и не требовалось – а вот аккуратный проход, прореха в две строки кодового эквивалента, открылся совсем неподалёку от Виктории. Теперь у неё был доступ к поезду. Точнее к одному из открытых вагонов, гружённых каменной крошкой. Она перекинула рюкзак через стенку контейнера, а затем и сама взобралась на насыпь, бережно прижимая ноутбук к груди. Закрыв за собой «дверь», она не удержалась и немного исправила защитный код, устраняя все возможные слабые места. Когда операция была завершена, она с улыбкой удовлетворения убрала компьютер в сумку и откинулась назад. Лёжа на жёстких камушках Виктория вновь почувствовала себя на Олимпе.***
Она проспала несколько часов к ряду – и проспала бы ещё больше, если бы не лучи солнца, которые били в глаза. Лучи солнца! Виктория резко села. Перед глазами у неё сразу же образовался рой мушек. Но это было неважным, действительно неважным. Поезд вывез её за пределы Нейтральной Территории, вывез за пределы полярной ночи – мерзлота осталась позади: впереди новая жизнь. Единственное, что омрачило её настроение – приступ жёсткого кашля, согнувший тело пополам. «Не хорошо». Виктория вновь откинулась на каменную насыпь, устремив глаза к небесам, а в мыслях представляя себе город, который станет её отправной точкой в будущее. Пейзаж неумолимо изменялся: дорога клонилась к югу – снега постепенно сходили на нет, что невообразимо радовало её взор, уставший от белого плена. Ветер раздувал её пряди, они огненными росчерками выделялись на фоне неба. Она с удовольствием подставляла лицо лучам, но вскоре вновь улеглась – тело требовало отдыха. Когда она открыла глаза в следующий раз, то чуть было не вскрикнула от удивления: поезд двигался среди многоэтажных домов, соединённых друг с другом на верхних ярусах металлическими и деревянными мостиками – по виду самодельными. Сами дома были сложены из блоков грязно-песочного цвета, с тёмными подтёками на стыках. Большинство окон было заколочено или же закрыто на ставни; иногда попадались окна с выбитыми стёклами – их прорехи были затянуты полиэтиленовой плёнкой. Местные архитектурные изыски заставили Викторию в задумчивости нахмуриться: те городские пейзажи, которые она периодически просматривала в экстранете, разительно отличались от здешних – там все дома были построены из серебристых блоков и всё сияло чистотой. Не говоря уж о том, что нигде, ни на одной фотографии, она не наблюдала такой по-настоящему плотной застройки. Дома вдоль путей громоздились друг на друга, будто бы пытались дотянуться до голубеющего в вышине небесного купола. Хотя, те кусочки неба, что бы видны сквозь настилы и мостики, не отличались голубизной – над головой клубились тяжелые, отдающие какой-то нездоровой желтизной, тучи. Поезд стал сбавлять ход. Видимо, вскоре они прибудут на узловую станцию. Пока же вереница вагонов тянулась вдоль самой обычной красной кирпичной стены, Виктория боролась с волнением, что липким комком подкатило к её горлу. Судя по окружающим видам, вряд ли на станции она встретит что-то кроме очередной порции проблем. И эти новые проблемы, скорее всего, будут во стократ хуже ледяной пустыни, ибо тут ей предстоит столкнуться с людьми. Нет, она не отрицала добрые начала в человеческой природе, но глядя на грязь местных трущоб, вдыхая загазованный сверх меры воздух, ей было сомнительно, что где-то среди этого она встретит сердобольную личность. Значит, снова бежать. Руки сами достали ноутбук и запустили нужную программу: теперь щит предстояло снять изнутри. Обойти свою же защиту не составило особого труда, и, убрав компьютер обратно, она стала ждать удобного момента для того, чтобы спрыгнуть с поезда. Под «удобным моментом» она подразумевала соблюдения нескольких параметров: достаточно низкую скорость поезда, чтобы не разбиться и ничего не сломать; достаточно чистую поверхность, чтобы не изгваздаться в отбросах этого неприятного города. Поезд двигался всё медленнее и медленнее: проявив некоторую ловкость, можно оказаться вне его без каких-либо потерь – первый параметр соблюдён. Аккуратно приподнявшись над уровнем контейнера, в котором она провела всё путешествие, Виктория увидела впереди деревянную крышу какого-то низкорослого здания: на крыше не было замечено следов отбросов – второй параметр получает плюс. Когда крыша сравнялась с началом вагона, она закинула на неё рюкзак (максимально аккуратно), а затем, используя край вагона как подножку, запрыгнула сама. Этот прыжок вряд ли войдёт в какие-нибудь прыжковые хроники, так как исполнение его обнаруживало столько же ловкости, сколько скрывало в себе тело престарелой миссис Груберг – учительницы начальных классов – когда та измыслила освободить от пыли верхние полки сузовских шкафов. Проводив взглядом уезжающий вдаль торговый состав, Виктория подобрала рюкзак, перекинула его через плечо, и подошла к краю крыши. Здание действительно было не высоким – всего один этаж – но спрыгивать она не решилась. Адреналин после прыжка с поезда на крышу практически испарился, и она не чувствовала в себе более сил на какие-либо акробатические этюды. Знала бы она, что ждёт её дальше… Кое-как, по трубам, она спустилась вниз. Оказавшись обеими ногами на твёрдой земле, её повело в сторону, и она облокотилась рукой на ближайшую стену. Ей было нестерпимо жарко, очень хотелось пить, а перед глазами, словно в издёвке, выплясывали чёрные мушки. Немного постояв, она продолжила идти дальше – правда, она уже не знала, куда именно направляется. В нос бил резкий запах мочи, где-то переругивались люди. В отдалении послышался звук разбивающегося стекла и вой сирены. Пройдя ещё несколько метров, она услышала новый звук – рычание собаки. Самое плохое в этом звуке было то, что он раздавался за её спиной – и совсем близко. В горле резко пересохло, лоб покрыла испарина. Она медленно повернулась на звук: из-за зелёного железного контейнера на неё надвигалось какое-то четвероногое чудовище – назвать это собакой язык не поворачивался. Квадратная, вся в складках морда, уродливый обугленный провал на месте левого глаза, капающая слюна и красноречиво оголённые в рыке клыки. Все эти сигналы мозг связал меж собой и выдал единственную команду: «Беги». И она побежала. После нескольких секунд забега она поняла, что надолго её не хватит. С каждой секундой расстояние между ней и псом сокращалось: дыхание псины и её рык раздавался практически над её ухом. Совсем близко, по левую руку, она увидела опущенную почти до земли пожарную лестницу – рывок, и вот она уже карабкается вверх, оставив монстра клацать зубами где-то внизу. Сама же она оказалась на тех самых переходах, что наблюдала ещё будучи на поезде. Несмотря на то, что опасность осталась позади, она продолжала бежать, поминутно оглядываясь назад: конечно, сомнительно, что собаки могут взбираться по вертикальным лестницам – но попробуйте объяснить это четырнадцатилетнему подростку, которого чуть не сожрала вышеупомянутая собака. Виктория остановилась только на перекрёстке нескольких мостков: сердце грозилось просто напросто выпрыгнуть из груди – так оно билось. Ноги сделались ватными и она села, привалившись спиной к ограде, что отделяла тех, кто ходит по настилу от свободного падения, случись что. Приведя дыхание в порядок, она перетянула рюкзак из-за спины – надо было вколоть себе панацелин ещё лёжа среди каменной крошки в контейнере. Но у неё было ограниченное количество ампул, поэтому она решила использовать их только в крайнем случае. Например, сейчас. Дрожащей рукой, она шприцом выкачала содержимое ампулы, отбросила пустую оболочку, и приготовилась сделать себе укол. Оголив до этого руку и наметив место для укола, она без лишних сомнений вогнала иглу в руку и нажала на пластиковый поршень, направляя тем самым целебный раствор по венам. - Ого-го, детка, а не рано ли со шприцами развлекаешься? – из одного из дверных проёмов, что выходили на помост, показался худощавый парень. Выглядел он более чем плохо: мешки под глазами, почти серая кожа, щетина. Одежда была под стать – грязная, вся в жирных пятнах, когда-то белая майка, штаны с коленками-пузырями. Парень был очень худой, и его одежда висела на нём практически мешком. Но свой внешний вид, похоже, совсем не волновал его. Сальный взгляд скользил по Виктории, губы сложились в плотоядной усмешке. - Ну что же ты застыла, пойдём со мной, составишь мне компанию! – он загоготал. – Мне как раз не хватало дамского внимания! Первые секунды она сидела, крепче вжавшись в перила, но увидев, что этот ублюдок продолжается двигаться к ней, она резко встала на ноги. - Вот, умничка, давай, пойдём со мной, - он был совсем близко, до неё долетел запах перепрелого пота, дешёвых сигарет и ещё какой-то дряни. Парень больно схватил её за плечо, притягивая к себе – но Виктория уже вышла из оцепенения. Крик боли, пронёсшийся над домами, заставил голубей сорваться с крыш. Виктория, в который раз за эти дни, сорвалась с места, убегая. За спиной она оставила человека, со шприцом торчащим из правого глаза. Игла целиком вошла в сетчатку, а под тяжестью пустого цилиндра, она, перед тем как выскользнуть, вертикально ушла вверх, и этим безвозвратно искалечила всё внутреннее устройство глазного яблока. Пробежав до конца дома, Виктория спустила вниз пожарную лестницу – предварительно убедившись в отсутствии собак – и соскользнула по ней вниз. Панацелин действовал, голова не кружилась больше, но в ней была звенящая пустота: не было больше сил на страх или удивление. Она просто шла вперёд. Проходя мимо бокового закоулка, она увидела в конце оного свет. Остановившись, она внутренне колебалась: идти туда или нет – и решила всё же пойти. В конце концов, умирать – так на свету, а не как крысе в подворотнях. Выйдя из узкого коридора, что образовали между собой тяжеловесные тела домов, она остановилась и с открытым ртом уставилась на аэромагистраль. До этого момента она видела их только на фото или видео в сети. А сейчас, сотни аэрокаров курсировали практически над её головой. Лёгкие, скоростные модели, были на самых верхних ярусах – внизу же курсировали аэрофуры. Залюбовавшись зрелищем, особым порядком движения каров, солнечными бликами, играющим на ярких металлических телах, она не заметила, как один из массивных каров, с несколькими дверьми, остановился недалеко от неё. Из кара вышло двое, в синей форменной одежде: слева у каждого была нашивка с жёлтыми заглавными буквами – СКБД. Мужчины подошли к Виктории – она слишком поздно заметила их – один встал позади неё и положил руку на плечо. Другой встал напротив. В голове у неё было пусто: слишком много событий, слишком мало сил. А стоявший напротив всё чего-то спрашивал у неё, сосредоточившись она различила его вопросы: - Где твои родители? Как тебя зовут? Она стояла понурив голову. Мыслей не было. Попалась каким-то мужикам в форме – пусть. От усталости и пережитых событий тряслись колени. Между ней и спасительным забытьём на любой относительно чистой горизонтальной поверхности, судя по всему, была только одна преграда… - Как тебя зовут? У тебя есть имя? Ты слышишь меня? Имя. Её имя. Виктория Марлоу потерялась где-то ещё на самих окраинах этого города. Сквозь вонючие трущобы, к свету, пробиралась уже не она. Не она убегала от сторожевого пса. Не она всадила шприц в глаз грязному ублюдку. И сейчас, перед двумя работниками какого-то СКБД, стоит тоже не она. А кто же? Новой сущности нужно имя. Зелёные глаза жадно осматривали окружающее пространство: мир должен был заметить рождение нового – должен подать ей какой-то знак. Но ничего не менялось. Над ними всё также курсировали аэрокары. Особо крупные модели сворачивали на отдельную полосу – так поступили и аэрофуры Хардмана. Где-то за спиной, в трущобах, надрывалась собака. Ей вторила старая запись выступления голосистого итальянского певца. Быть может, какой-нибудь художник нашёл бы вдохновение в этот час. Вспышка. И весь невеликий тягучий комок её мыслей в один момент обрёл форму. Так, под микроскопом можно увидеть, как вода становится льдом. Так же и окружающий мир мог бы увидеть, как кусок белковой биомассы обрёл новое имя. - Миа. Миа Хардман. __________ [1] - гуглу привет