Библиотекарь

      Стэппер лежал на платформе, завернувшись в покрывало, и думал, не снится ли ему все, что с ним происходит.       Очнувшись пару джооров назад, он обнаружил, что находится в незнакомом месте, и поначалу испугался. А потом, когда восстановились в памяти события предыдущего цикла, сильно встревожился. Неизвестный меха, подобравший его вчера, исчез, он был один в чужой запертой кварте, неизвестно, в каком районе — и возможно, если он попробует сбежать, его уже на лестнице остановят и отправят в тюрьму. Да и как он убежит? Пусть между ног уже не плавильня, но все равно больно, и двигаться тяжело, и вчерашняя порция энергона хоть и поддержала, не дав подохнуть, но давний застарелый голод не утолила…       Он сумел кое-как приподняться, чтобы оглядеть кварту более внимательно, поскольку вчера ему было не до того. И с изумлением увидел прямо напротив платформы столик с сосудом энергона и датапад, мигающий огоньком сообщения. Возможно ли, что это оставлено для него?       Аккуратно щёлкнув по рамке пада, он с изумлением прочитал высветившееся сообщение:       «Выпей энергон и отдыхай. Надеюсь, ты достаточно благоразумен, чтобы не разнести мне кварту. Поговорим, когда вернусь.»       И подпись: Оптроникс.       Быстрый перебор всех знакомых показал, что он не слыхал такого имени даже мельком. Значит… Оптроникс — тот меха, подобравший его?       Стэппер отложил датапад, откинулся на платформу и взялся за голову. Его охватил тяжёлый ступор — как так? Его притащили в личную кварту, накормили и вылечили — во всяком случае, он чувствовал себя слишком хорошо для того, кого избили и изнасиловали около цикла назад… и сейчас собираются продолжать кормить? Создатель! За какие заслуги ему привалила такая удача?       Стакан энергона на столике мерцал манящим розоватым оттенком. Отчётливо мерцал — даже в светлой кварте, что означало высокую энергетическую насыщенность. Праймас побери, настоящий, качественный энергон, не та мутная розовая жижа, которой он питался обычно… в последний раз он пробовал такое ворн пятнадцать назад.       Стэппер взял стакан осторожно, словно хрупкое сокровище. Этот цвет, этот запах… великолепно. И вкус… такой же странный, вчера не показалось, но приятный, и непохоже, чтобы в нем был подмешан наркотик. Скорее, какое-то лекарство. Он с большим трудом удержался, чтобы не проглотить всю порцию залпом. Шлак, как же хорошо…       Интересно, чем придется расплачиваться с этим странным меха? Если коннектом, то Стэппер не против. Хотя, ему ещё могут предложить поучаствовать в каком-нибудь сомнительном деле… или потребовать расплатиться деталью корпуса? В последнем Стэппер сомневался — кому нужна начинка бродяги, хоть и ещё не безнадёжного, но уже больного? Он прекрасно понимал, что пусть внутри его корпуса и нет покуда особо опасных вирусов и грибков, но детали изношены и сильно загрязнены. Для чёрных ремонтников он неперспективный клиент. Да, вероятнее всего — какая-то работа либо все же коннект. Возможно, этот меха — сутенёр, что ж, Стэпперу довольно долго удавалось торговать собой, не попадая под чей-то пригляд.       Дальше гадать не имело смысла. Он все равно узнает все, когда вернётся хозяин кварты. Сбежать нет сил, сопротивляться тем более. Даже мысль встать и пройтись по кварте, исследуя, не вызывала энтузиазма — он представил, как корпус вспыхнет едва утихшей болью, и решил, что лучше использовать момент для отдыха. Когда ещё доведётся полежать на нормальной и чистой платформе, с ног до головы укутавшись в теплое покрывало?       Стэппер вздохнул, осторожно подвигался, устраивая под голову упругий валик, и прикрыл глаза. Прямо сейчас он все равно ничего не мог изменить — значит, надо ждать, собирая информацию, изучать новые условия и стараться не рассердить своего благодетеля — какие бы цели тот ни преследовал, спасая жизнь никому не нужного бродяги…              Оптроникс вернулся ближе к вечеру, и Стэппер его не услышал до тех пор, пока не заскрипела старая дверь — а ведь обычно он мог даже сквозь сон расслышать чужие шаги через несколько стен! И это, знал бродяга, лучше прочего сказало о том, как он устал, насколько сильно износились его системы и как серьёзно его потрепало. Вероятно, если бы этот добряк не подобрал его той ночью, он бы уже никогда не очухался… хотя бы до того уровня, на каком был до встречи с шайкой оплавков.       Поразмыслив, он решил притвориться спящим — понаблюдать за спасителем исподтишка. Тот, не обращая внимания на лежащее под покрывалом тело, раскладывал на столе какие-то вещи, должно быть, купленные сегодня. Отчего-то от этой картины на искре стало тепло и невероятно уютно — Стэппер улыбнулся про себя, думая о том, что может, среди коробочек, баночек и свертков есть что-нибудь, купленное специально для него. Лекарство, или может быть, сладость… хотя, это явно глупая фантазия.       — Эй, — негромко произнес меха. — Я знаю, что ты не спишь. Как самочувствие?       — Гораздо лучше, чем могло быть, господин мой, — подавив дрожь неожиданности — чем себя выдал? — отозвался Стэппер.       — Это хорошо… — рассеянно отозвался меха. — У меня есть кое-что для тебя. «Медная взвесь», в спарковой концентрации не повредит. Я сам ее люблю…       Стэппер едва сдержал изумленных возглас. «Медная взвесь», надо же! Праздник бетства какой-то!       Лакомство не являлось предметом первой необходимости и стоило не слишком дорого для меха, имеющего постоянную зарплату среднего класса, но для нижних… не говоря уже о том, что абы где и абы кому её не продавали. В те места, где она была, бродягу не пустили бы на порог. Получить «Медную взвесь» он мог, только переплатив за неё раз в десять.       На платформу упал маленький зеленоватый контейнер. Надо же, и упаковка точно такая, как раньше.       — Спасибо…       Меха кивнул, сбросил аккуратную синюю накидку, повесил ее на крючок у двери и сел в кресло за терминалом. Стэппер сумел наконец внимательно рассмотреть его лицо — лишённое яркой красоты, каких-то заметных чёрт, но все же привлекающее мягкой правильностью и странным ощущением внутреннего света. Он улыбался, но как-то странно, не так, как многие, желающие вызвать доверие и приязнь. Просто глядел — внимательно, будто стремясь запомнить, без отвращения, свойственного высшим классам, без жадности и желания сконнектить доступный корпус. Стэппер не мог разгадать смысл этого взгляда.       А ещё он отвык верить в лучшее.       — Ладно… ваше имя Оптроникс, я верно понял? — спросил он. — Я… меня зовут Стэппер. И я все же хотел бы знать, что вам от меня нужно. У меня ведь нет ничего — ни денег, ни имущества. Я не пытаюсь уклониться от долга, только хочу знать… и я согласен на все, что меня не убьет и не сделает калекой.       — Что нужно? — странная туманная усмешка медленно проявилась на четко очерченных губах. — Признаться честно, даже не знаю… подумай сам. Я не занимаюсь сутенерством и не распространяю синтетики. Я вообще не состою ни в каких незаконных организациях. У меня нет извращённых пристрастий в коннекте, для которых потребовалось бы искать такого партнёра, как ты — обязанного активом. Слуга для протирки пыли в моей конуре тоже ни к чему. Я… простой библиотекарь-архивист, и мой класс ненамного выше твоего, если подумать.       — Зачем тогда вы меня спасли? Потратили ресурсы и время, чинили меня… я вам благодарен, конечно, но всё-таки… почему? Вы не похожи ни на дурака, ни на альтруиста — такие в наши времена если и есть, то долго не живут, даже в высших кастах… — на последних словах Стэппер смешался, смутился, опустив взгляд.       Оптроникс склонил голову, прищурился, усмехаясь. Его подопечный четко обрисовал их жизнь, не ошибившись ни в чем. «Если и есть — долго не живут…»       Верно. Таких ломает система. Они или погибнут от своей дурости, убитые или преданные теми, для кого старались, или «вырастут», растеряв спарковую наивность, став обозлёнными, циничными оплавками. Некоторые и вовсе превратятся в свою полную противоположность, быть может, ступив на путь маньяков… сколько таких историй ложилось в архивы? Некоторые уголовные дела могли похвастаться удивительными биографиями… Оптрониксу особенно нравились отчёты одного офицера по имени Проул, родом из Праксуса. Подробно, но не многословно, с множеством деталей, но лишь по делу. Когда-нибудь, в будущем, он хотел бы встретиться с полицейским и поговорить — а пока его работы давали библиарию хорошие уроки для ума и множество полезных сведений…       Впрочем, это потом. Ну, а пока стоило ответить на заданный вопрос, а то пациент начинал нервничать. Не говорить правды… но и не лгать.       — Можно сказать, что мной двигало любопытство. Мне было интересно проверить свои навыки оказания помощи.       — И только?       — Конечно, не только… но это одна из главных причин. Мне хотелось проверить себя, испытать кое-какие способы… — мечтательно протянул библиарий, и резко сменил тон. — О которых тебе не следует знать. Тебя они не касаются… пока.       — Понял, — покорно согласился меха. Способы? Проверить? Шлак… похоже, он попался какому-то экспериментатору. По спине пробежал холодок.       Но все же он очнулся целым, а не разобранным и прикованным к платформе. Этот тип архивист, а не медик… приволок к себе, отмыл, положил на свою платформу, намешал ему энергон с лекарствами… зачем? Какие способы нужно проверять вот так?       Стэппер внимательно рассматривал отвернувшегося к терминалу меха. Невысокий и стройный, как многие меха из чистых каст, окрашенный в строгие темные тона. Единственное украшение — накладки на шлеме… на экране терминала бегут строки, столбцы и картинки — так быстро, что невозможно уловить смысл…       Архивист.       Архивист, притащивший в свою кварту избитого бродягу. Шлак, это похоже на сюжет из холо. Будет совсем смешно, если он на самом деле окажется каким-нибудь сенатором, которого Стэппер поразил своей красотой… ха-ха.       В нем было нечто странное.       Бывший гонщик, бывший соискатель в Полихексе, бывший лучший кадет праксианской полицейской академии — он помнил, как ведут себя меха из служебных каст «чуть повыше шлака». Слабые, трусливые, подлые, живущие в вечном страхе потерять то немногое, что имели, утратить свое положение, хоть на сантиметр, но возвышающееся над такими жалкими неудачниками, как Стэппер. Снисходительная щедрость, проявленная Оптрониксом, и впрямь больше подходила меха из элиты, причем не мелкой элиты, а серьезной, как минимум, уровня города! Для которого помощь безклассовому бродяге всего лишь причуда, а не расход драгоценных денег, места в личной оберегаемой кварте и угроза рабочей репутации «идеальной шестеренки в великой машине»…       Кто он, ржа побери? Он просто не может быть тем, кем назвал себя… да простому архивисту даже в голову не придет кого-то вытаскивать из шлака, в который в любой момент мог погрузиться сам!       Стэппер внезапно вспомнил, как двигался этот меха, когда ходил по кварте и приближался к нему. Казалось бы, ничего особенного — но в каждом движении читалась такая уверенность, словно рядом с ним не незнакомый бродяга, от которого неизвестно, чего ожидать, а домашний киберкот. Конечно, сейчас он не очень-то много может сделать, но ведь всякий, кто живёт на улице, умеет кусаться и доставлять неприятности. Оптроникс не может этого не знать! И глядя в его алые глаза, бродяга видит, что все он прекрасно понимает. Видит. И даже приблизительно представляет, на что Стэппер способен. Но отчего-то уверен — что бы ни выкинул подопечный, справится. Это не самоуверенность, это четкое знание. У архивиста.       — Я понял вас, — тихо повторил он. — Тогда… что я могу делать? Если вам от меня ничего не нужно… мне можно здесь просто спать и есть? Задаром? Никаких условий?       — Верно. Никаких условий, никаких услуг… кроме, пожалуй, одной — не испортить ничего в моей кварте. Восстанавливайся и отдыхай, а потом, когда сможешь встать с платформы без боли, мы можем поговорить об этом еще раз.       Стэппер невольно истерически хихикнул. О да, они поговорят… тогда-то все и выяснится.       Как там в этих сказках бывает? Он слышал пару историй, да и видел в холо, когда ещё мог себе это позволить. Увидел какой-нибудь сенатор на улице меха, нищего и голодного, разглядел в нем невероятную красоту искры и решил забрать себе. А поскольку данный представитель элитного класса был честным, добрым и невероятно справедливым — (читай первостатейным сказочным идиотом) — то решил сначала стать меха другом. Чтобы любили его не за деньги и статус, а за искру. Замаскировался под низший класс, пару раз спас, выходил, обучил, обиходил, дал работу и поднял из ржи. А потом открылся. Любовь, коннект, спарки. Все счастливы.       Иногда в процессе они дружно мотают друг другу проводку на искру, от непонимания своих чувств истерят или проходят всяческие испытания и препятствия на пути к великому и светлому. Но непременно всё у них будет хорошо.       Словом, сказки для спарков, пропаганда из разряда «сенаторы и благотворительность». Бывает ли так в жизни? Здравый смысл и опыт подсказывают, что нет. Скорее всего, его ловят на крючок, хитро, оригинально, с фантазией… странно, конечно, что этот тип не пригласил к нему медика, но может, еще пригласит. Потом предложит помочь с работой и пропиской, потом устроит карьеру, а потом уже скажет: «не забыл ли ты, дорогой друг, кто тебя из шлака вытащил?»       Да. Скорее всего, так все и будет… потому, что слова этого меха, если принять их за правду, звучат, как бред. А вот то, что Стэппер предположил — гораздо более вероятно… впрочем, что он мог изменить? Прижать благодетеля к стенке и потребовать не юлить и сказать правду? Глупо. Попробовать сбежать, когда он в следующий раз покинет кварту? Чуть менее глупо, однако, этот план тоже далек от благоразумного. Куда он денется — обратно на улицу? В ржу и шлак? Уж лучше остаться — здесь, где тепло, где есть энергон, настоящая платформа и такой уютный золотистый свет.       А что будет потом… это будет потом. Он был согласен на коннект за куб энергона, почему бы не согласиться оказывать услуги тому, кто устроит его судьбу?