Смятые простыни

Каждый раз Билл старался скрыть потрясение от вида родного брата. Он не хотел глядеть на резко седеющие волосы Тома, на глубокие морщины у рта и глаз, на слабеющее тело, иссыхающие не от возраста. Ему не было ещё и двадцати. В этот сумасшедший возраст жизнь только закипает и раскрывает все свои краски. У Тома было столько надежд и желаний, но, словно по взмаху волшебной палочки, в нём угасло всё! Теперь перед Биллом лежал совершенно другой человек, от того Тома – прежнего, которого он так долго знал, по своему любил – ничего не осталось. На грязных простынях лежал жалкий, худой и беспомощный человечек. Иногда он кричал. Иногда плакал. Тело расставалось с отравой, и появлялись новые боли. В такие минуты Билл просто выходил из палаты брата, глубоко затягивался сигаретным дымом и ждал. В такие минуты он ни чем не мог помочь близнецу, а душевная рана снова пульсировала и кровоточила. Том отчаянно цеплялся за остатки собственной реальности, скользил потными руками по воздуху, впиваясь пальцами в стальные прутья больничной кровати. Маленькие чёртики мучения, прыгающие в гнойных ранах на руках, между пальцами, в паху. Том буквально видел их, с красными глазами, вонзающие в него зубы. За этим следовала такая маниакальная истерика, что санитарам приходилось удерживать его на кровати, он раздирал себе связки, до хрипа, до крови. Никакая доза уже не могла справиться с болью, что ломала Тома надвое. Он редко оставался один, но боялся и ненавидел даже эти короткие моменты одиночества. Он был наедине с собой и приборами, что напоминали о проявлении его жизнедеятельности. Том изредка бросал затуманенный взгляд в окно. Там шумели деревья, качая пушистыми зелёными кронами, день сменялся ночью, солнце луною. Всё шло своим чередом, а он, беспомощно лежит здесь, в этой пропахшей кровью и рвотой палате, где через каждые полчаса снуют врачи и медсёстры. Теперь его не интересовало женское тело, он понимал, насколько уродливо выглядит, но расставаться со светом ему так не хотелось. Почему он так долго один? ПОЧЕМУ? У Тома перехватило дыхание, но тут дверь открылась. Каждый раз он видел, как Билл менялся в лице, как неуверенной становилась его походка. - Как дела? Том действительно обрадовался его приходу. - О, здесь весело, присоединяйся. – Улыбнулся он. Младший близнец похолодел от страха. - Тогда у тебя появится соперник, отбивающий длинноногих медсестёр. – Он поменял в вазе букет цветов и открыл окно. В комнату ворвался свежий летний ветерок. – Когда тебе станет лучше, я свожу тебя на улицу, мы покормим голубей, съедим по мороженному и сходим… - Не надо, Билли, - проговорил близнец. Он заморгал, прогоняя слёзы. Билл вздохнул, присел на коленки у его кровати и крепко сжал тонкое запястье брата. - Томи, чёрт, тебе обязательно станет лучше. – Он прижался измученным лицом к его шее. Старший попытался обнять его, но тупая навязчивая боль сдавила легкие, не давая пошевелиться. - Билл, принеси сюда пару граммов кокаина. Умоляю! Только чтобы помочь мне продержаться ещё немного. Прошу! Билли!? «Он просил не в первый раз, но скорее уже в последний," - подумал младший брат, и в сердце у него защемило. Он не мог вынести взгляда запавших тёмных глаз близнеца. Как объяснить ему, что доза уже не поможет? Что нет, НЕТ таких наркотиков? Они не избавят его от боли! Билл вздохнул. - Томи, - он поцеловал его в щёку, висок, лоб, словно это могло ослабить их общую боль. – Помнишь, я рассказывал тебе про маленьких ангелов, которые живут на небе? Худые пальцы брата жестко и сильно сдавили Биллу запястье. Сжимая губы, прокусывая их в кровь, Том молча кивнул. - Они никогда тебя не обидят. Они помогут тебе выбраться на свет, ты только доверься им. Слышишь? Не бойся…они добрые. Каждое слово Билл произносил с трудом, сдерживая в голосе слёзы. - Они будут так же любить тебя, как и я, мой маленький. В его руке оказался небольшой шприц, заполненный чуть бледной жидкостью. Смертельная доза морфия. Трясущимися руками, покусывая холодные губы, Билл вогнал острую иголку в пурпурно-синию вену Тома. Эвтаназия. Он не верил, что согласился добровольно отнять жизнь у родного брата. Глотая слёзы, близнец медленно вводил яд под кожу Тома. В его мозгу толпились воспоминания. Он безумно любил, любит и будет любить братишку, всегда желал ему счастья и не мог терпеть его страдания. Прогнозы врачей не были утешительными. Эта гадость в его голове сжирала его и остановить её уже было не возможно. - Тебе уже лучше? – Билл нежно провёл ладошкой по прохладному лобику Тома. Тот кивнул. Мышцы его рук, продолжающих сжимать Биллу запястье, ослабевали. Его грудь чуть заметно поднялась, опустилась и больше уже не шелохнулась. Легкий ветерок тихонько шевельнул на нем седые пряди волос. И не выдержав, Билл заплакал, крепко обхватив руками безжизненное тельце брата. Он уткнулся лицом в его грудь, и горячие слёзы потекли сквозь сжатые веки. В комнате тихо зашуршали врачи, и, сделав знак, санитары приготовили носилки…