Лекарство для преступника

      Треск и шум от падающей конструкции был слышен за много километров. Пламя, которое объяло здание, полыхало яркими красками, отчего становилось душно и обдавало жаром.       — Наруто, ты как? — хромая подошел к другу Гаара. Помогая подняться, они оба прикрыли лицо, — было слишком жарко. И душно. И плохо.       — Где Дейдара?       — Остался… — не успев договорить, Узумаки схватил его за плечи и сильно начал трясти, озлоблено глядя в глаза.       — Не говори, даже не думай, он не мог вот так бросить нас!       — Наруто,       — Мы потеряли Сасори, и ты хочешь сказать, что Дей тоже... — он буквально захлебывался словами, кривя лицо от гнева.       — Прекрати и возьми себя в руки! — Не выдержал Сабаку-но и одернул его хватку. — Ты думаешь, мне легко? Я знал Сасори четырнадцать лет! А потом познакомился и с Тсукури-но. Столько времени я пытался помочь каждому из них, но смотри — они оба спасли нас.       Наруто молча сел на сырую землю и обхватил голову руками. Мысли не шли, просто их заблокировало, разорвало осознанием потери.       — Они мертвы. И все, что у нас осталось, это их голоса в нашей памяти. Мы обязаны спасти Саске, иначе все было зря!       — Ты прав, друг, только вот, — он поднял на него тяжелый взгляд, отчего у Гаары поджались губы, а в горле что-то зацарапало. — Что же мы скажем Саске?       А сказать кроме правды нечего. Только вот никто не хотел принимать такую правду. Конечно, проще думать будто бы все в порядке, словно это какой-то страшный сон, но падающее здание охваченное пламенем не давало дышать полной грудью. Настолько сильно режет боль утраты, превращая органы в кашу.       Гаара хотел что-то сказать, но визг шин заставил парней встрепенуться и прикрыть глаза от слепящих фар. Из подъехавшей машины выбежали Итачи и Сакура, и в тот момент крыша вконец обвалилась, и все здание сложилось под собственной тяжестью, отчего девушка вскрикнула.       — Сакура, Итачи, — щурясь, позвал их Гаара, пытаясь растормошить Узумаки. — Сюда, Наруто ранен,       — Прекрати, — немного зло буркнул парень, скидывая руку с плеча. — Со мной все в порядке, Гаара, я ведь не умер. — Едкое ударение на последних словах смешалось с болью в голосе Наруто, отчего Сабаку-но опустил голову.       — Боже мой, как вы? — Подбегая к ним спросила Харуно.       — Мы приехали, как смогли. — Помогая Наруто встать, объяснил Итачи, но его брови тут же нахмурились, стоило ему посмотреть на обоих парней. — Что тут, мать вашу, произошло? Почему все горит и пылает? И где Саске?       — Его нет. — Сухо ответил Гаара, понимая, что Наруто ответить сейчас не в силах. — Данзо успел схватить его, и они оба исчезли. Мы не успели сообразить, как вдруг… — Но его прервала Сакура. Она дрожащими руками осматривала Наруто, и вопрос глухим всхлипом сорвался с ее губ.       — Гаара, — практически шепот и глаза полные слез. — Где Дейдара и Сасори?       Он молчит. Лишь сжимает плечо Узумаки и смотрит куда-то сквозь Итачи и Сакуру. Слова не идут, голос ломается прямо в горле, словно его душили железной хваткой. Сиплый, прерывистый выдох, и он решается.       — Они…       Нет, не может. Должен, но не может.       — Гаара, ответь нам, где они? И почему Наруто в таком состоянии?       — Не заставляйте меня говорить это вновь, — куда-то пропала уверенность, стержень раздроблен о биение сердца, а нервы узлами стягивают кожу, отчего парню тяжело дышать.       — Не верю, — с ужасом проговорил Итачи.       Многие могли бы удивиться его реакции, но только не Сакура. Она знала его, потому что знала Саске. Успела изучить. Всегда стойкий, холодный и пустой взгляд в какой-то момент напоминает хрупкий фарфор, который бьется, разлетаясь на осколки, врезающиеся под кожу. Тогда все эмоции выходят наружу.       — Пожалуйста, — впиваясь ногтями в ладони, сжатые до хруста костяшек, просит Харуно. — Скажите, где они?       «Зачем так спрашивать? Хочешь добить себя, дурочка?»       — Сасори и Дейдара, — подал голос Наруто, хотя это нельзя было назвать голосом, — сухой скрежет: — Они умерли.       — Ч-что ты такое говоришь, Наруто? — Переспрашивает девушка, а сама задыхается, давится слезами, и кусает губы.       — То и говорю, — на лице проскальзывает улыбка. — Спасли нас с Гаарой, а сами остались там.       Утрата. Как же болит все внутри, просто до жжения.       — Не-ет! — Закричала Сакура и машинально рванулась к догоравшему зданию, но крепкая хватка Итачи не дала ей продвинуться дальше.       — Сакура, не смей!       — Пусти меня, они там остались! Они ранены, я должна помочь им!       — Послушай, успокойся,       — Учиха, отпусти меня! Там! Сасори… Дей… Они ведь… Да как же это так, — захлебываясь слезами ее сорвало на истерику, отчего Сакура вырывалась из рук Итачи.       — Живо, все в машину! — Сдерживая выплески эмоций девушки, он буквально запихнул ее в салон автомобиля и пристегнул ремнем безопасности. Гаара на негнущихся ногах подхватил Наруто и перекинул его руку себе на плечо, помогая дойти и сесть в машину.       Белая ауди лихо вывернула из чащи леса, оставляя позади лишь тлеющие конструкции здания, которое унесло жизни двух близких им людей. Итачи пытался сосредоточиться на дороге, меньше всего ему хотелось попасть в аварию, но мешали судорожные всхлипы Сакуры, да и он сам не чувствовал себя хорошо.       Что-то оборвалось внутри каждого, перегрелось, перегорело. Тяжело терять близких, особенно, если знаешь их долгое время. Итачи всегда был скуп на разговоры, но прекрасно знал истинные чувства Сасори к Дейдаре и пытался хоть как-то помочь ему. Даже когда он попал самовольно к Данзо, чтобы разузнать про его планы, он ни на минуту не оставлял их — никого. В голове лишь одна мысль — убить Шимуру.       «Где же ты, Саске? У нас тут дела совсем плохи».       Дорога вела к выезду в город, а трасса была смочена дождем, отчего лобовое стекло слегка забрызгало. Учиха старался не думать о том, что мог сделать Шимура с его братом, старался подавить в себе даже мысль о его смерти, но это было тяжело. И когда Итачи поправил зеркало заднего вида, он заметил, как Наруто сидит, обхватив руками голову, а Гаара смотрит на мелькающий пейзаж за окном и все также приобнимет друга.       — Остановимся здесь. — Заглушая двигатель, сказал Итачи. Они припарковались недалеко от Токийской тюрьмы, и мужчина решил немного дать всем время — привести мысли в порядок. Но как это сделать — никто не знал.       Закрыв дверь, Итачи вышел на улицу, шаря в кармане пачку сигарет. Следом вышел Гаара, и без слов протянул зажигалку, чиркнув колесиком. Едкий дым пробил легкие, туман в голове постепенно рассеялся, и Итачи, с силой прикусив зубами сигарету, лихо пнул по стоящей урне.       — Сука!       Сабаку-но стоял рядом и никак не среагировал. Потому что внутри все сгорело к чертовой матери, истлело до трухи и, казалось, он дышал гарью, которая сковала организм.       — Я рос вместе с Сасори, когда попал к Шимуре. Точнее, к Хидану — его помощнику. Помню, как был следователем Тсукури-но и первым делом направил его к Карин на лечение, — наверное, теперь она сильно расстроится. Однажды, чтобы спасти Дея, мы ринулись в самое пекло, и Акасуна потерял руку. А теперь я потерял их обоих. Ирония, не правда ли? — Усмехнулся парень, сильно затягиваясь сигаретой и вскидывая голову вверх.       — Гаара,       — Нам нужно найти Саске. Дей и Сасори отдали жизни ради того, чтобы мы продолжали. Саске — наш друг, к тому же я не хочу смотреть, как Сакуру на атомы разбирает от одного осознания, что он у Данзо в ловушке.       — Ты прав. — Хмыкнул Итачи и похлопал его по плечу. Парень вновь вскинул голову вверх, наблюдая за синим темным небом.       — Дождь пошел,       Итачи посмотрел вслед за ним на небосвод и прикрыл глаза, слегка улыбнувшись. Он все понял без слов, лишь кивнул и продолжил наблюдать за рваными облаками, которые были еле видны на синем полотне.       — Да. — Выдыхая дым, ответил Итачи.       Но никакого дождя не было. Лишь тихий плач разрезал эту спокойную и умиротворенную атмосферу наступающего вечера.       Пожалуй, им всем предстоит непростой разговор.

***

      Душный воздух мешал вдохнуть полной грудью. В помещении была кромешная тьма, которая проецировала разные звуки. Возможно даже те, которых не было. Открываешь глаза — темнота. Закрываешь — кровь стучит в висках, и тело сгибается от странной дрожи.       Саске наконец-то пришел в себя. Вокруг темно, абсолютно ничего не видно. Парень вскакивает и тут же, словно искры из глаз сыплют, хватается за голову. В горле засел крик, превратившийся в хриплое дыханье, отчего было трудно сглотнуть. Он смотрит по сторонам, пытается зацепиться взглядом за что-нибудь, хоть за какой-то луч света.       И тут же жалеет об этом.       На него, прямо из темноты кто-то смотрит. Два ярких глаза блестят, словно ночные светлячки, и пристально буравят взглядом. А у Саске дыханье сбилось, у него земля из-под ног ушла. Ему бы пошевелиться — тело сковало холодным страхом. И взгляда не отвести.       Тварь чуть подалась вперед, не моргая, ни на миг не переставая прожигать блеском глаз. Теперь слышен лязг во тьме. Это нечто обнажило зубы, острые заточенные клинки, и скалится. По краям разорванных губ стекает что-то темное и липкое, изо рта сочится какая-то жижа. Слышен хрип, или какой-то смех, смешанный с оскалом, и Саске чувствует, как задыхается.       Страх охватывает каждую клетку. Не кровь, — настоящая магма течет по организму, вены вздуваются, а сердце вот-вот проломит ребра, стягивая легкие в жгуты. Не оступиться, не оторваться. Парень собирает последние силы, скрипит зубами, яростно прикусывая губы до крови и отворачивается, пытаясь не смотреть.       Как будто бы тварь оставит его в покое.       Теперь она почти полностью высунулась из угла и на костлявых ногах, помогая длинными руками, приближалась к нему. Дышала в спину, высунув прогнивший язык, и смеялась все громче и все оглушающе. Низкий бас пронзал до дрожи, Саске внутри лихорадило, било током, ударяло органы по костям и раздробило их в пыль. Тварь тянулась к нему, словно пыталась пронзить костяными когтями. Парень почувствовал, как смольные пальцы сцепились мертвой хваткой на шее, а ногти больно впились в щеки.       Впереди — темнота. Позади — сам Дьявол.       С губ стекает вязкий деготь, обжигая ухо. Нечто проводит своим языком по второй щеке, а у Саске кожа полыхает, горит, воспламеняется. И тело немеет. Он вообще дышит? Скрежет клыков, снова странный хриплый бас, — чудовище шепчет что-то, но парень не может разобрать. Страх сковал разум.       — Слуш-ша-ай,       Оно шепчет и слегка завывает, шипит и пронзает ногтями кожу. И Саске слушает.       Ему яд в организм, — но он слушает.       Его стальными прутьями насквозь пронизывает страх, — но он слушает.       И слышит. А после, кажется, теряет ритм биения сердца.       — Обернись.       «Умоляю. Убей меня. Я больше не вынесу!»       Сильно зажмурившись, парень резко расправляет плечи и поворачивается до хруста позвонков. Что-то внутри надломлено, избито, отравлено. Все те же, до покалывания в пальцах, страшные глаза смотрят прямо напротив. Все тот же оскал. Тварь сидит, согнувшись, сутуля спину, и тянет к нему руку.       И Саске тянет свою руку в ответ.       Не давая отчета действиям, он всматривается в силуэт, в эту тварь, что преследует его большую часть жизни, — и не выдерживает. Лишь громко вскрикивает и с силой бьется головой об какую-то поверхность.       Зеркало.       А потом, глыбой горбясь, прикрывает глаза, плавит лбом мутное стекло, и глухо воет.       Тварь смотрит на него по ту сторону, и больше не выглядит так ужасающе. Глаза, правда — все те же. Но теперь Саске понимает одну простую вещь — все это время он смотрел на самого себя. Его сущность, его второе «я», его проклятье и самый сильный страх.       — Теперь ты наконец-то принял себя.       — Чараске.