Я рядом

Лань Ванцзи сидел с прямой спиной и неподвижным лицом уже не один час. Нет. Он не медитировал. Он пытался разобраться в себе. В комнате было так тихо, что слышалось, как снаружи постукивают друг о друга бумажные фонари, раскачиваясь под порывами ветра. Предчувствие грозы давило на него извне, противоречивые чувства разъедали изнутри. «У меня тоже есть предел, — сокрушенно думал Лань Ванцзи. — И, кажется, я его достиг». Иначе чем другим объяснить, что невозмутимость, которую он тренировал годами, разбилась вдребезги, а желания, которые лучше всех научился держать в узде, вырвались наружу, сметая все на своем пути? Мстили ли они ему за то, что он их подавлял? Заставляли принимать желаемое за действительное? Игривые взгляды Вэй Ина за посулы будущих отношений, объятия — за неловкое, невысказанное желание? Ребячество за взаимность? От этой мысли кровь отлила от и без того бледного лица, превратив его в настоящую каменную маску. Взаимность. Он о ней никогда и не помышлял. С юности держал любовь к Вэй Ину глубоко в себе — они просто знакомые, — прятал ее от посторонних глаз за внешней холодностью и неприступностью. Смирился с тем, что она грызла его по ночам и год за годом обрастала виной и стыдом. Научился ее полностью контролировать. Особенно свои стыдные импульсы. Знал, что пропал, знал, что Вэй Ин не разделит никогда его чувства, знал, что не должен себя ему навязывать. Так что же сегодня пошло не так? С досадой взмахнул рукой, сверкнула льдисто-голубая вспышка, и Бичэнь снес половину спинки кровати. А сам Ванцзи почувствовал себя бессильным перед хаосом, царящим у него в душе. Как он мог улечься с Вэй Ином в постель? Заставить того заниматься непотребством? Как мог поддаться секундному порыву, применить силу против чужой уязвимости?! Опять. Точно так же, как во время облавы на горе Байфэн, когда глаза Вэй Ина были завязаны черной лентой. Это было очень неправильно — идти на поводу у собственной похоти, тем более что в итоге все как обычно закончилось очередной катастрофой. Нет, хуже. Сегодня все закончилось ревностью. Ванцзи даже не подозревал, что эта дрянь свила гнездо и расплодилась под кожей так глубоко. «Так бывает между мужчинами». Да откуда Вэй Ин мог знать, как бывает?! Сколько раз у него такое было и со сколькими мужчинами? От этих мыслей голова шла кругом, глаза наливались кровью, руки невольно тянулись к Бичэню. Лань Ванцзи чувствовал себя беспомощным перед ревностью, хотя и не имел на нее никакого права. Но это было еще не все. Был еще страх, и это для Ванцзи стало полной неожиданностью. Смерти-то он уж точно никогда не боялся, но вот сказанное Вэй Ином «спасибо» напугало его, да так сильно, что все похолодело внутри. Вэй Ин всегда говорил «спасибо» перед тем, как сделать что-то непоправимое, возводил этим «спасибо» стену между ними. Вот от сих до сих — мы были вместе, а вот с этого момента — ты оставайся там, где стоишь. Сколько раз он проделывал такой фокус? Спасибо — и Вэй Ин растворился в ночи на почтовой станции. Спасибо — и Вэй Ин попрощался на горе Луаньцзан, оставив вместо себя горечь и безысходность одиночества. Спасибо — и вот: сбежал в другую комнату, пряча глаза от стыда, а затем через раскрытое окно прочь из гостиницы, прочь от Ванцзи. Это последнее «спасибо» сделало Лань Чжаня совсем несчастным. Он был виноват, виноват во всем. Но только ли он один? Он ведь однозначно и лаконично высказал Вэй Ину свои чувства после бойни в Безночном Городе. Пусть тот их и не разделил, но забыть-то он их не мог! Не до такой же степени Вэй Ин безалаберный! Конечно же он о них не забыл! Но все равно бросил впопыхах: «Не принимай близко к сердцу». Что-то в Ванцзи разбилось от этих слов. Не принимай близко к сердцу?! Зачем тогда оно вообще нужно, это сердце, если к нему не принимать близко все провокации и проделки Вэй Ина? Зачем Ванцзи заставлял это чертово сердце биться столько лет подряд? Если и было в Лань Чжане что-то хорошее и живое — так это его сердце! Все остальное — лицо, тело, речь — с рождения лишь инструменты ордена, подчинены воспитанию и чувству долга. Если не принимать близко к сердцу Вэй Ина, то что тогда надо принимать близко? Что, Вэй Ин? Что ты принимаешь близко к сердцу? Кого? Какого из тех многочисленных мужчин или какую из твоих многочисленных женщин ты… стоп! В этот момент Ванцзи чуть не дал сам себе пощечину. Дурак! Опять повелся на болтовню. Никто и никогда не прикасался до него к Вэй Ину. Он должен был сразу это понять по одному тому, как тот зажался, как задрожал, когда жесткая и властная рука Ванцзи дотронулась до самого потаенного места. Не было у Вэй Ина никого, кроме Лань Ванцзи, никаких других мужчин и женщин, а он, Лань Ванцзи, такой проницательный Лань Ванцзи, не распознал за этой глупой болтовней неопытность и застенчивость. Вместо того чтобы успокоить — оттолкнул! Будь проклята эта его слепая ревность! Ванцзи с разворота ударил мечом по ни в чем не повинной кровати еще один раз. Как же стыдно и как неимоверно сладко! Мысли опять вернулись в прошлое, на несколько часов, туда, где Вэй Ин раздевал его, касался его. Обнимал… томно стонал под ним, скреб в беспамятстве ногтями по шрамам на спине. Только ради этого стоило их получить — эти шрамы. Ради того, чтобы вот так, однажды, позволить ЕМУ на них смотреть, затаив дыхание, обтирать их, трогать. От воспоминаний холодное лицо запылало огнем. Он облизал губы и замер. Казалось, вкус Вэй Ина еще был там, на обветренной искусанной коже. За дверью раздался какой-то слабый шум. Ванцзи тут же решил, что Вэй Ин вернулся. Ах, как захотелось его увидеть, посмотреть в глаза. «Сердце радуется, когда он рядом, а остальное я сумею исправить», — пронеслось в голове. Он вздрогнул, поняв, что произнес это вслух, схватил меч и гуцинь, бросился прочь из комнаты. Никого. По лестнице вниз, во двор и дальше на улицу, задыхаясь от беспомощности и вины, которые ему было не на кого выплеснуть. Только бы его найти, только бы успеть вымолить прощение. Пообещать, что стыдного больше никогда не случится. Ревность он вытравит из себя как болезнь. Ванцзи торопился. Его преследовало чувство, что каждая минута, проведенная вдалеке от Вэй Ина, забирает по капле его силу и жизнь. Он с уверенностью мог сказать, что второй раз разлуку не переживет. Пусть это будет дружба, пусть это будет приятельство, пусть это будут насмешки и издевательства. Пусть это будут встречи время от времени. Пусть хоть что-то будет. Гнев и жалость, вина и любовь, желание и сожаление — все эти переживания и чувства теснились внутри, перебивая одно другое, Ванцзи почти потерял рассудок, когда до него гулким эхом донесся лай. Без всяких сомнений лай этот был ему знаком, это заливалась Фея, собака Цзинь Лина. Ванцзи бросился на шум, гонимый дурными предчувствиями. Только бы с Вэй Ином ничего не случилось! Фея радостно сделала круг, встала ему лапами на грудь и без церемоний боднула мощной головой, схватила за подол, требуя следовать за собой. Несколькими тягостными минутами позже привела Ванцзи к забору храма Гуаньинь. Не раздумывая, тот поднялся на стену, и как раз вовремя. Гуанъяо стоял в опасной близости от Вэй Ина и выглядел угрожающе. Не мешкая, Ванцзи прыгнул вниз.