Искуситель любви

       Ладони потели так сильно, что приходилось вытирать их о штанины собственных школьных брюк. Коридоры были почему-то темны. Обычно после отбоя свет везде выключали, но только в коридорах спального корпуса через одну горели лампы. Выходит, что сейчас ночь. Но тогда, что Антон делал здесь в такое время, да ещё и у кабинета физики? Он огляделся по сторонам, а потом все же решил постучать в дверь. Она открылась почти сразу же, и перед ним появился сам Попов. — Я пришел переписать двойку, Арсений Сергеевич, — проговорил будто не своим голосом Шастун, сглатывая вязкую слюну. — Да, я знаю, — улыбнулся физик, пропуская его в класс, — только тебя и жду. — А я что, один? — тихо спросил ученик, оглядывая пустой класс. — Да, Антош, — послышался шепот за его спиной, Антон почувствовал сильные мужские руки на месте, где у него должна быть талия, — у меня есть ещё один способ пересдать зачет, — продолжал шептать Попов в самое ухо, а потом взял и оставил поцелуй на коже за ним.       Шастун медленно повернулся к нему и посмотрел прямо в глаза, на лед замерзшего Байкала. Это было такое завораживающее зрелище, что подросток сам поддался вперед и врезался своими губами в такие теплые губы учителя. Арсений плавно переместил ладони на его пятую точку и сжал половинки…       Антон подорвался на месте и тут же огляделся по сторонам. Он лежал на кровати в своей комнате, на тумбочке телефон разрывался от будильника. Димы, как и всегда, нет, а Серега еще спал.       Это был сон. Очередной сон, но привыкнуть к ним он пока еще не смог. Это уже десятый или даже такой пятнадцатый сон, где они с физиком оставались одни по каким-то причинам, а дальше сливались в поцелуе, но до самого полового акта дело не доходило, потому что всегда Шастун просыпался. Сам он объяснял это тем, что ещё девственник и просто не знал, что да как, вот его сознание и рисовало только поцелуи. А вот на вопрос, почему ему снились эти самые сны, внятного ответа у него не было.       Антон наконец-то отключил будильник и кинул взгляд на дату в левом верхнем углу экрана. Сегодня уже семнадцатое октября. Как же быстро прошло время его пребывания в школе-пансионе. Казалось, подросток только недавно приехал и познакомился с соседями-одноклассниками. Казалось, только вчера Шастун впервые пришел на дополнительные занятия к физику в личные комнаты. А уже была середина октября.       Зевнув, он откинул одеяло, после, сунув ноги в тапочки и не забыв прихватить полотенце, отправился в мужскую душевую. Там десятиклассник поздоровался с Паштетом и нырнул в только что освободившуюся кабинку, чтобы принять холодный душ и избавиться от стояка, который он прикрывал полотенцем до этого. Холодные струи воды лились на худое тело через душевую лейку, тем самым разгоняя кровь по всему телу до самых конечностей, но стояк сам по себе проходить не хотел.       Тяжело вздохнул, Антон обхватил член ладонью и начал медленно водить вверх-вниз. Закрыв глаза, отчетливо представлял руки Попова, которыми мужчина часто жестикулировал, когда объяснял тему или просто складывал учебники и тетради на стол перед Шастуном. Дальше он видел голубые глаза и губы, только потом уже целиком физика.       С каких пор он начал дрочить на светлейший образ Арсения Сергеевича? С тех самых, как ему стали сниться сны.       А вот с чего вдруг они начали Антону сниться? Непонятно.       Шастун все так же ходил на занятия к физику в комнату, которые были все так же по три раза в неделю. Абсолютно ничего необычного на них не происходило. Попов разжевывал ему физику с самого начала, к слову, они уже перешли к изучению восьмого класса, а сам Антон все записывал, зубрил и делал задания. Они не стремились переходить эту грань учителя и ученика, да и никаких намеков на это тоже не было.       На самих уроках физики они вообще не контактировали. Шастун все послушно записывал, домашку списывал у Димы с разрешения самого учителя, просто потому что тетради учеников иногда проверяли. Что касалось оценок, то физик на всех самостоятельных и проверочных специально для Антона подготавливал задания по темам, что они прошли на индивидуальных занятиях. Поэтому в журнале рядом с тремя двойками за первые два урока стояли две пятерки и одна четверка, что не могло не радовать Шастуна. Но ведь на радостях за хорошие оценки по предмету ему не должны были сниться сны с участием Попова. Тем более такие сны, после которых приходилось снимать напряжение рукой.       Нет, Антон не отрицал, что ему нравился Арсений Сергеевич, как человек или хороший учитель, но принимать тот факт, что он хотел этого мужчину, отказывался напрочь. Впрочем, как и то, что он в принципе хотел мужчину или парня. Попова назвать парнем язык не поворачивался, так что мужчину.       Принимать как факт отказывался, но все равно продолжал дрочить на физика почти каждое утро. Даже сейчас, быстро двигая рукой, представлял именно его. Шастун надеялся, что это подростковые гормоны бушевали, и скоро это должно пройти. Да и был абсолютно уверен, что не гей.       Когда Антон смыл белое семя с руки и кафеля, то выключил воду, наспех вытерся, оделся и покинул душевые, чтобы вернуться через пять минут, ведь зубы-то он забыл почистить. Наконец-то водные процедуры были успешно выполнены, подросток переоделся в школьную форму и пошел в столовую, где за их столом его встретили трое друзей.       Паша прямо между тарелкой с пшеничной кашей и кружкой с черным чаем разместил две тетради. Из одной переписывал в другую, видимо, домашнее задание по алгебре. Позов, попивая свой чай, как всегда залипал в телефон, причем, что именно в нем постоянно делал, непонятно. Оксана же сидела с учебником обществознания и учила параграф, потому что её сегодня должны спросить. Они синхронно поздоровались с ним, не отвлекаясь от своих занятий. Антон уселся на свое привычное место между Фроловой и Сорокиным и тут же начал запихивать в себя кашу, которая чуть подостыла. Пробежавшись глазами по всему залу, он так и не увидел физика. Через пять минут тишины за их столом появился Матвиенко. — Фу, — скривился Сережа, отодвигая от себя тарелку с ненавистной ему кашей, — а че вы такие кислые? — спросил он, хватая пирожок с вишней, что лежал в самом центре. Все сидящие подняли на него взгляд, а потом вернулись к своим действиям, Антон же пожал плечами в ответ, — Слушайте, надо как-то развлечься нам, что-нибудь замутить, — заулыбался Матвиенко. — Я в правду или действие играть не буду, — тихо ответил Дима, покачивая головой, но взгляда от экрана не поднял, — прошлого раза хватило вот так, — на последних словах он подставил ладонь к горлу. Паша хмыкнул, а потом кинул ручку на тетрадь. — И что ты предлагаешь? — спросил Паштет, складывая руки на груди. — Ну, — протянул гласную Сережа, — как вы смотрите на то, чтобы выпить в эту субботу? — проговорил он, откусывая половину пирожка сразу. — Выпить? — переспросила Оксана. — Да, — кивнул Матвиенко, дожёвывая кусок, чувствуя кисловатый вкус вишни на языке, — я знаю, где достать в городе, да и потом, в субботу опять будет почти пустая школа. — Почему бы и нет, — проговорил Паштет, почесывая затылок и слегка косясь на свою девушку, которая лишь пожала плечами. — Я надеюсь, алкоголь будет не палёный, — сказал Позов, откладывая свой телефон на стол. — Обижаешь, Поз, — развел руки Сережа, — ну все, решено? — Да, да, — закивал головой Дима, а потом поднялся из-за стола, — а сейчас погнали на алгебру, а то вобла не любит, когда опаздывают.       Все тут же подорвались со своих мест, ведь никто не заметил, как время быстро пролетело, а до урока осталось буквально пять минут. Шастун как обычно замыкал колонну, когда Дима как обычно был ведущим. Антон обернулся на выходе из столовой, ещё раз посмотрев на почти опустевшее помещение, отмечая про себя, что Попов на завтрак так и не пришел.

***

      Зеленые глаза с интересом смотрели в его собственные. Шастун опять закусывал нижнюю губу, когда записывал в тетрадь под диктовку определение, потом поднял голову и опять так проникновенно посмотрел. Все смотрел и смотрел, не переставая. — Арсений Сергеевич, а вы меня любите? — вдруг тихо спросил Антон. — Что? — нахмурился Попов, надеясь, что послышалось. — Вы меня любите? — опять спросил ученик.       А, нет, не послышалось…       Будильник разбудил его привычным чириканьем птичек. Попов медленно открыл глаза и увидел белый потолок перед собой. — Гребаный Шастун, — выдохнул брюнет, потянувшись к телефону, чтобы отключить все ещё играющий будильник.       Он плавно сел на постели, свесив ноги с кровати, и посмотрел на свои голые ступни, опустив плечи. Шумно выдохнув, мужчина рывком поднялся и пошел умываться в ванную комнату.       Это уже не первый сон с учеником десятого класса. И во всех этих чертовых снах Антон спрашивал одно и то же. Арсений неплохо помнил, чему учили на курсе психологии в институте: сны — это олицетворение ваших желаний или страхов.       Любить эту длинную шпалу Попов явно не желал, а наоборот боялся полюбить. Кому бы сказал, не поверил, чтобы он, бесчувственная глыба льда, начал испытывать какие-то теплые чувства. Но физик отрицал, внушая сам себе, что они просто учитель и ученик. На индивидуальных занятиях старался думать лишь о своей любимой физике и не залипать на руки, шею, макушку, губы и глаза этого десятиклассника. — Любить нельзя, использовать, — шептал Попов, как мантру, смотря на себя в зеркало над раковиной. После наклонился и начал умываться ледяной водой, — нельзя, нельзя, нельзя, — сжимал кулаки он, а потом опять смотрел на себя в зеркало.       Что с ним такое происходило, Арсений и сам не знал. Но очевидно, он потерял интерес ко всем своим игрушкам-ученикам, которых всегда использовал в своих целях для удовлетворения потребностей. Физик перестал их звать и искушать новых, потому что больше не хотел. Он просто не видел смысла в этих связях. Но при этом все ещё продолжал встречаться со своими, так сказать, взрослыми любовниками. Вернее, поддерживал отношения только с двумя: с состоятельной дамой, которой почти сорок, и с милым пареньком, что недавно разменял третий десяток. Но особого счастья эти встречи Попову не приносили, лишь секс и иногда дорогие подарки от Марго, что он передаривал Роме.       Учитель оделся в черные брюки, что были чуть заужены внизу, и в белую сорочку навыпуск, не забыв застегнуть все пуговки. Арсений посмотрел на себя все в то же зеркало в ванной комнате и заметил мимические морщины на лице и слабые синяки под глазами. Он, вроде как, спал по восемь часов каждый день, но они все равно расцветали под его глазами. Возможно, Попов просто-напросто устал.       На завтрак он не пошел, потому что кусок в горло не лез, а отправился сразу в учительскую за журналом одиннадцатого класса, у которого сейчас должна быть его физика. Арсений старался тенью зайти в помещение, быстренько взять нужную вещь и сбежать. Он кивнул, когда с ним кто-то поздоровался из учителей, схватил с полки журнал и быстро вышел. Закрыл дверь и начал двигаться в сторону лестницы, которая вела в учебный корпус школы. — Арсений Сергеевич! — послышался крик за его спиной. Попов сжал журнал в своих руках и повернулся в пол-оборота. К нему быстрыми шагами шел директор, — Зайдите ко мне в кабинет, пожалуйста.       Воля тут же развернулся и пошел в сторону своего кабинета, а физику ничего не оставалось, как последовать за ним. В самом кабинете было приоткрыто окно, из-за чего было не душно, а свежо. Павел за стол не сел, а облокотился на него пятой точкой и руками, скрестив вытянутые ноги. — Слушай, Арс, не в службу, а в дружбу, — начал говорить Воля, когда Попов прикрыл дверь, — съезди, как сопровождающий, с моим десятым классом в Эрмитаж. — Паш, — устало выдохнул Арсений, опуская прямую спину и плечи, — это ты же их классный. — Прикинь, я знаю, — кивнул директор, — но не могу я, понимаешь? — тут он опустил голову, а на руке начал крутить обручальное кольцо. — Почему я? — спросил Попов, хмурясь. — Потому что только у тебя одного из учителей три урока в пятницу, — ответил Павел. — Так это будет в пятницу? — опять спросил физик, начиная сильнее хмуриться, больно не хотелось ему. — Да, — выдохнул Воля, — причем в эту, в двенадцать должен приехать автобус. — Ну, не знаю, — протянул Арсений, отводя взгляд в сторону. Мысленно мужчина старался придумать, как бы отмазаться от этого мероприятия. — Так, все, — холодно сказал директор, — считайте это приказом, Арсений Сергеевич. — Как скажете, Павел Алексеевич, — так же холодно выдохнул Попов, развернулся и покинул его кабинет.       Видимо, поделать было нечего. Придется ему ехать и следить за этими подростками. Уже сидя у себя в кабинете и листая задачник по физике, чтобы выбрать для одиннадцатиклассников задачи для урока, Арсений осознал, что на эту экскурсию поедет весь десятый класс, в том числе и Шастун. Простонав, физик резко опустил голову на стол, не сильно ударяясь лбом.