***
Шастун разложил на своей кровати три толстовки, которые взял с собой из дома. Выбор был небольшой, зато они были такие любимые. Одна очень мягкая на ощупь и ярко-оранжевого цвета, который всегда привлекал внимание. Другая, вот, объемная и бордового цвета, с большим капюшоном, который он любил натягивать на голову, тем самым прятался от всего мира. А последняя же была нежно розового цвета, как клубничное мороженое. Антон рассматривал их, положив руки в карманы черных зауженных штанов, периодически склонял голову то влево, то вправо, все думая, какую надеть на экскурсию. Подсознательно десятиклассник знал, что хотел нарядиться для физика, ведь если бы с ними поехал их классный, то Шастун бы нацепил первую попавшуюся под руки вещь. Но осознание, что на него будут смотреть голубые глаза учителя, которые на индивидуальных занятиях всегда рассматривали с ног до головы, будто оценивая про себя, в чем он пришел, заставляло Антона сейчас подумать над выбором одежды. Сережа тем временем пытался завязать ровно хвостик, а Паша держал ему зеркало. Матвиенко злился, что не выходило и приходилось переделывать вновь, а руки уже затекали. Он пыхтел, скрипел зубами и закатывал глаза. — Блять, Паштет, ты можешь держать ровно? — зарычал на друга Сережа, срывая резинку и распуская волосы. — А чего мы такие нервные, — приподнял одну бровь Сорокин, — не нравится, держи себе сам, — швырнул небольшое зеркало на кровать Матвиенко, а после уселся на один из стульев у стола. — Спасибо, блять, — выдохнул резко Сережа, будто обиделся, — так поеду, — растрепал рукой свои волосы. — Мне иногда кажется, что вам по семь лет, — улыбнулся Дима, что все это время отдыхал на своей постели, откладывая телефон, — давай, я сделаю, — сказал Позов, поднимаясь и подходя к армянину. — Ну, сделай, — смирился с ситуацией Матвиенко, отдавая резинку лучшему другу, который, не увидев расчески, начал расчесывать пальцами, перебирая и укладывая аккуратно локоны, из-за чего Сереже пришлось откинуть голову назад, — ты приятно делаешь, — улыбнулся он, смотря в карие глаза через очки. Дима растянулся в ответной улыбке и быстрым движением рук сделал заветный хвостик. — Готово, — тихо сказал Позов, сразу же вернулся на свою кровать. Матвиенко выпрямился, схватил зеркало и начал рассматривать себя. — Спасибо, Поз, — сказал он, проводя рукой, — даже без петухов, — в ответ Дима кивнул и опять схватил телефон. — Парни, какую толстовку мне надеть? — все-таки решился спросить Антон, который все это время думал над своей проблемой. — Шаст, а какая разница, в чем ты будешь? — спросил Дима, смотря на него. — Ну, как… — начал говорить Шастун, пытаясь попутно придумать нормальную причину,— в город не каждый день же едем, да ещё и в музей. — Ты прям как Окс, — ухмыльнулся Паштет, подставляя под голову правую руку. — Что я? — спросила Фролова, именно на его словах девушка зашла к парням в комнату. Все посмотрели на нее и чуть подзависли, когда она так неожиданно появилась. — Окси, какую из них мне надеть? — Антон решил спросить уже у нее, показывая рукой на все три толстовки, что все так же лежали на кровати. — Вот эту розовую, — улыбнулась Оксана, — будешь как зефирка. Парни заржали как кони, повторяя последнее слово девушки. Фролова, сложив руки на груди, обозвала их кретинами. Шастун же быстро натянул на себя толстовку, которую посоветовала Оксана, ибо доверял ей как себе. Девушка завязала шнурки на нем в бантик, потрепала по голове, для чего встала на носочки, и сказала, что он очень милый. После этого они всей гурьбой отправились к холлу, потому что время уже поджимало.***
Попов провел три своих урока с тяжестью на душе, потому что знал, что после придется ехать на экскурсию с десятым классом. Он даже пытался подбить на это Шеминова, мол, Арсений подменил бы его на уроках, а Стас поехал бы, как сопровождающее лицо. Даже предложил хорошую бутылку джина, но лингвист так и не согласился, ссылаясь на то, что ему нужно проверять какие-то тетрадки. Физик сказал, вернее, почти прокричал, что после этого Стас ему больше не друг. С другими учителями он даже не пытался договориться, раз уж друг отказал, то и просто коллеги вряд ли бы согласились. Вернув бумажный журнал на полку в учительскую, Попов направился к себе, чтобы переодеться. Сегодня он был одет в черный костюм с пиджаком, но без галстука. Сменил официальные брюки на обычные синие джинсы, а белую рубашку на черную футболку с разноцветными пятнами, будто художник брызнул красками. Арсений сразу же почувствовал себя расслабленно. Зашнуровав голубые кеды, физик поймал себя на мысли, что пытался выглядеть моложе, даже как подросток. Помотав головой, чтобы выбросить эту идиотскую мысль, он отправился в ванную, чтобы у зеркала уложить водой непослушную челку. Арсений так увлекся своими волосами, что чуть не упустил время. Надел теплую кофту вместо пальто и подумал, что вряд ли замёрзнет, ведь они поедут на автобусе. Прихватив список десятиклассников со стола, физик вышел из комнаты, закрыл её на ключ и поспешил в холл. В главном крыле школы около входных дверей собралось уже много подростков. Когда физик спускался по лестнице, он попытался посчитать их, но никак не мог сконцентрироваться. На взгляд, человек десять точно, только в толпе он не наблюдал высокую шпалу и его верных друзей. Арсений посмотрел на часы, что висели в холле напротив входа, которые сообщили, что уже без десяти двенадцать. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич! — хором проговорили десятиклассники, когда Попов окончательно спустился к ним. — Добрый день, — чуть улыбнулся физик, — что-то вас маловато, — он щелкнул ручкой и посмотрел на список фамилий. Послышался шум и шаги на лестнице, Арсений обернулся и увидел, как пятерка друзей спускалась по той же лестнице, что и он. — Здравствуйте, опоздуны, — хмыкнул Попов. — Здравствуйте, — сказал Позов, что как обычно шел впереди, — простите, мы немного опоздали. Подростки присоединились к своим одноклассникам. Все сразу начали тихо переговариваться, что-то обсуждать, ведь все были рады этой поездке, потому что официально прогуливали уроки. Физик ставил галочки напротив фамилий детей, периодически поднимая голову, чтобы убедиться в присутствии этого ребенка, иногда натыкаясь на взгляд зеленых глаз. Шастун стоял вроде бы как со всеми, но при этом в упор смотрел на учителя, который пытался делать вид, что ничего не замечал. — Матвиенко, ты где? — спросил Попов, бегая глазами по толпе подростков, — Покажись, красавица ты наша, — ухмыльнулся он, а Сережа сразу же выглянул из-за Шастуна с недовольным лицом, — а, вот ты где, — поговорил физик, ставя ещё одну синюю галочку в списках, — Так, выходим на улицу и садимся в автобус, — громко сказал он, махая рукой на выход. Все гурьбой ломанулись к выходу, а учитель лишь закатил глаза. Дождавшись, пока подростки, пихая друг друга, выбрались на улицу и помчались к автобусу, чтоб занять хорошие места, он медленно вышел из школы и вальяжно пошел к автобусу. Там он прошел по узкому коридору, считая детей, пока они опять разговаривали между собой, но куда громче. Попов морщился от криков и галдежа подростков, после вернулся в самое начало автобуса и хлопнул в ладоши несколько раз, тем самым привлек к себе внимание. — Значит так, — начал говорить Арсений, когда наступила тишина, — мы едем с вами в Эрмитаж, Зимний дворец. Там будет экскурсовод. Так вот, его не перебивать, дебильных вопросов по типу: «Куда ходил в туалет император?» не задавать, — кто-то хмыкнул. — Нет, а правда, куда Николай Второй в туалет ходил? — спросил Матвиенко, что сидел рядом с Димой. — Не беси меня, — тихо выдохнул физик, покачивая головой, а потом продолжил, куда громче, — по Эрмитажу не бегать, руками ничего не трогать, от группы не отставать, другим посетителям музея не мешать. В общем, вести себя адекватно, — наступила тишина, и он решил добавить, — а если нет, то накажу. Я предупредил. Попов молча кивнул водителю, который тут же начал движение, сам физик уселся на свободное место спереди. Шастун тем временем наблюдал, как стекала капелька по стеклу, и размышлял, какое именно будет наказание от Арсения Сергеевича. Позов, что сидел перед ним, шептал Сереже, чтобы тот не нарывался… — …или ты соскучился по вниманию от физика? — он посмотрел на хвостатого в недоумении. — Да нет, — тихо ответил Матвиенко, склоняя голову. Слишком больно все это для него. Сережа за все это время с Поповым не встречался. Нет, на уроках виделся каждый раз, даже вот так общался иногда, но в комнату к физику больше не ходил. Да и сам учитель больше не звал, даже внимания на того не обращал. Мог закатить глаза, шумно выдохнуть или сказать это: «не беси меня», всем видом показывая, что ему плевать на Матвиенко с высокой колокольни. А ведь ученик был уверен, что все ещё любил этого долбанного физика, поэтому и больно где-то там, под ребрами. Попов похлопал себя по карманам, осознавая, что телефон оставил где-то в комнате. Немного устало выдохнул и начал рассматривать, как менялась картина за окном. Буквально пятнадцать минут, и автобус со значком «дети» въехал в город. На удивление, шумно не было, лишь некоторые подростки тихо переговаривались, а остальные были увлечены музыкой в наушниках или телефоном в руках. В центре, естественно, пробки, поэтому, потратив некоторое время на них, автобус все же приехал к Дворцовой площади. Арсений строить их парами не стал, посчитал это бредом. У входа их встретили и провели без очереди, что была растянута на километры. Ещё бы, самый знаменитый музей Санкт-Петербурга, и все туристы хотели в него попасть. После посещения гардероба и туалетов, Попов пересчитывал их ещё раз, причем чтобы не сбиться, касался каждого по ладони. Дотронувшись до холодного металла, он поморщился и только потом понял, кто перед ним стоял. Тут бы он сбился и пришлось начинать с начала, но Шастун был последний, шестнадцатый. Антон увидел, как учитель сдвинул брови к переносице, когда дотронулся до его руки, но не знал, как точно расценивать это. Арсений отошел от него, начал говорить с экскурсоводом, что была милой бабушкой лет пятидесяти. После она начала экскурсию, вставая спереди, а Арсений замыкал группу. Экскурсия началась со знаменитой мраморной лестницы. Экскурсовод бухтела милым голосом, рассказывая, поясняя и показывая указкой. Подростки же вертели головами, смотрели на всё позолоченное с выпученными глазами. Милая бабушка водила их по залам, все рассказывала и рассказывала. Надолго десятиклассников естественно не хватило, им стало скучно, и они пытались себя развлечь. Начали шептаться между собой, как-то комментировать. Девочки пытались сделать красивое фото для социальных сетей. А Попов всем делал замечания, подгонял и потихоньку закипал. — Поз, если я перелезу через эту красную веревку и посижу в троне императора, то что будет? — не очень тихо спросил Сережа, рассматривая красивый красный трон в самом центре зала. — Матвиенко, ты помолчишь сегодня или нет? — устало спросил физик, что появился за его спиной неожиданно. — Я просто спросил, Арсений Сергеевич, — произнес Сережа, повернувшись к нему. — Что я говорил про дебильные вопросы? — сложил руки на груди Попов, ученик хотел уже ответить, но ему сделать этого не дали, — группа идет дальше, не отставай, — Матвиенко развернулся и пошел догонять одноклассников. Арсений быстро обернулся, чтобы проверить, не остался ли кто, и уже хотел двигаться дальше, как взгляд зацепился за светлую голову, — Шастун, — выдохнул он, схватив Антона за локоть и потянул в следующий зал, — почему я должен все время тебя подгонять? — Я засмотрелся, Арсений Сергеевич, — стыдливо опустил взгляд Шастун, потому что специально оставался подольше у каждого экспоната, чтобы физик уделил ему хоть каплю внимания. — Ещё раз, и я буду водить тебя за руку по всему Эрмитажу, — остановился у группы Попов, отпуская ученика, — и пусть тебе будет стыдно, — уже прошептал учитель. Сердце у Антона начало биться сильнее. Он закусил нижнюю губу и через пару экспонатов опять специально задержался, делая вид, что очень увлекся картиной. Арсений немного взбесился, цокнул языком и схватил за ладонь подростка, что чуть вспотела, потянул за собой. — Я предупреждал, — хриплым голосом сказал физик, чуть сжимая ладонь. В оставшийся час экскурсии Арсений так и не отпустил руку ученика, водил, как маленького ребенка, который мог заблудиться. Сам Антон ходил красный, как рак, от стыда и смущения. Друзья его периодически оглядывались и смотрели на сплетенные руки физика и Шастуна с выпученными глазами. Сережа, когда увидел в первый раз, поперхнулся воздухом и тут же ткнул в бок Диму, чтобы и тот обернулся. Оксана и Паштет были в таком же шоке, но пытались делать вид, что все нормально. Остальной же десятый класс вообще не обращал внимания и, скорее всего, даже не заметил ничего. Экскурсия подошла к концу, и все вернулись, откуда начали, то есть, к гардеробу. — До автобуса тебя тоже за ручку вести? — как-то раздраженно спросил Попов. — Сам, — тихо ответил Антон, а после быстрым шагом скрылся в туалете. Там он умывался ледяной водой, пытаясь прийти в себя и осознать, зачем вообще это сделал. Слишком много адреналина подросток получил за этот час, но с другой стороны, его рука так хорошо помещалась в руке учителя. Антон закачал головой, ругаясь на себя. Дурак? Еще какой, причем, видимо, конченный. Кое-как придя в себя, Шастун вышел из своего убежища и отправился со всеми к автобусу, только теперь одним из первых, чтобы не натолкнуться на холодный взгляд Попова. Физик опять всех посчитал, проходя по узкому коридорчику их транспорта, а потом уселся на свое место. После того, как автобус тронулся с места и повез их обратно в школу, парни повернулись к Шастуну. — Антон, что это было вообще? — тихо спросил Позов, чтобы учитель их не услышал. — Это был пиздец, Поз, — выдохнул он, откидывая голову назад. — Этот пиздец мы наблюдали, — сказал так же тихо Сережа, — но с какого он взялся? — В душе не ебу, — прикрыл глаза Антон, показывая, что диалог закончен. Шастун даже под пулей пистолета не признался бы, что сам этот «пиздец» устроил и сам хотел, чтобы физик сделал это. Правда, был уверен на сто процентов, что Арсений Сергеевич этого не сделал бы, что учитель обязательно найдет способ как-нибудь ускользнуть, но Арсений оказался человеком слова. Сам Попов ужасно устал, эти дети высосали все соки из него. Как он и думал, подросткам не очень было интересно на экскурсии, и те развлекались, как могли, а это уже был геморрой сопровождающего. Вот почему Арсений не хотел ехать. Его очень сильно бесило, когда кто-то систематически не слушался. Сначала его бесил Матвиенко, что постоянно болтал и задавал глупые вопросы. Потом его стал раздражать Шастун, что оставался самый последний почти у каждого экспоната, все пытаясь там что-то разглядеть. Он делал замечания и даже пытался угрожать всем, а потом все надоело и, схватив за руку Антона, стал водить через все залы Эрмитажа, так и не отпустив. Сейчас сидя на мягком кресле и смотря, как мелькали питерские строения за окном, физик понимал, что, будь на месте Шастуна кто-либо другой, то он бы не стал водить этого человека за руку. Почему он так поступил, Арсений не мог понять сам. Но, как говорилось, что сделано, то сделано. Когда водитель вернул их в школу, то все десятиклассники медленно начали выходить из автобуса, а Арсений, все ещё сидя спереди, смотрел на каждого и ещё раз считал детей, вдруг кто-то из подростков выпрыгнул из окна. Самым последним выходил Антон, потому что все не мог заставить себя встать, ведь он тоже устал, и какая-то тяжесть по всему телу присутствовала, не давая пошевелиться. — Шастун, если ты забыл, напоминаю, сегодня пятница, — проговорил Попов, поднимаясь со своего места, — и у нас занятие, — ещё раз осмотрел пустой салон. — Я помню, — пробубнил Антон, не поднимая взгляда на учителя, быстро покинул автобус и отправился в школу. Арсений, поблагодарив водителя, первым делом пошел к директору, чтоб отчитаться о поездке, но того в кабинете не оказалось. Тогда физик махнул рукой, мол, потом, медленно поплелся к себе, хотелось принять прохладный душ. Из учительской вышел улыбающийся Стас, но, встретившись взглядом с хмурым Поповым, поджал губы. — Ну, как съездили? — осторожно поинтересовался Шеминов. — Лучше не спрашивай, — покачал головой физик, продолжая свой путь. — Что так? — поравнялся с ним лингвист, начиная идти в ногу. — Ну, в Эрмитаже ничего не изменилось, — устало хмыкнул Арсений, — собственно, как и подростки, которые плевать хотели на все это, — Стас кивнул, давая понять, что понимал, о чем говорил друг. — Ну, плохое уже позади, — похлопал его по плечу Шеминов. — Сегодня ещё занятие с Шастуном, — добавил Попов, попытавшись улыбнуться.***
Антон сидел, склонившись над тетрадкой, и пытался решить задачу, что дал ему учитель. Попов же сидел в кресле, пялился в стену, разглядывая незамысловатые узоры на обоях, и стучал пальцами по правой коленке. Шастун пытался вспомнить формулу, что заучивал пару часов назад у себя в комнате, но она вспоминаться не хотела. Тут завибрировал телефон, что лежал на тумбочке. Только сейчас Арсений вспомнил про его существование. Он сказал, чтобы Антон не отвлекался и продолжал решать, а сам встал и взял устройство в руки. На экране высветилось имя «Рома», но не очень хотел физик с ним говорить. Чуть поколебавшись, Арсений ушел в ванную и ответил на звонок, чтобы Шастун не услышал. — Я звонил тебе пятнадцать раз, — тут же начал возмущаться парень на том конце, — и почему это вы, граф, не соизволили взять? — Извини, — тихо сказал Попов, только жаль ему не было, — но я забыл телефон в комнате. — На самом деле, я начал нервничать, — убавил пыл Роман. — Извини, — ещё раз повторил Арсений, смотря на себя в зеркало. — Мы встретимся на выходных? — осторожно спросил парень. — Возможно, — выдохнул физик, чуть закусывая губу. — Я соскучился, — совсем уже тихо послышалось на том конце. — Я тоже, — ответил Попов, отрицательно качая головой сам себе. — Позвонишь? — опять осторожно спросил Рома. — Конечно, Ромашка, — по привычке называл его Арсений, а потом тут же отключился, чтобы не пришлось говорить нелепые признания. Попов вышел из ванной и опять устроился в кресло, кладя телефон на стол экраном вверх прямо рядом с учеником. Физик надеялся, что Антон ничего не слышал, а то мог ведь напридумывать себе что-нибудь. Но у Шастуна был хороший слух, и он отлично слышал, но только слова Арсения. А когда тот положил телефон, экран которого все ещё горел, на стол, Антон увидел несколько пропущенных и сообщений от какого-то Ромы. — Решил, Антон? — спросил учитель, смотря на того устало. — Нет, — покачал головой Шастун, — я не помню формулу. — Так я напомню, — выдохнул физик и сел прямо перед столом, чтобы было удобней смотреть в тетрадку, — записывай…