Искуситель любви

      Стас выглядел посвежевшим и отдохнувшим. Сразу видно, зимние каникулы учитель провел хорошо. Можно даже сказать, что лингвист светился изнутри, когда рассказывал про поездку с женой в Финляндию. Он говорил много, махал руками, улыбался ярко. А Попов его совершенно не слушал. Конечно, поначалу пытался вслушиваться, но последние минут пятнадцать — нет. Арсений слышал каждое слово, сказанное им, но он его не слушал. Сидел на кресле, смотрел на блестящие глаза, чувствовал теплоту в его рассказе, но не слушал.       Физик расслабленно сидел на кресле перед Шеминовым, который ходил туда-сюда, но сознанием он был далеко не здесь, а где-то там: в бесконечной чаще своих раздумий. Эти каникулы многое изменили в его жизни. Ясности и понимания, что именно происходило, мало прибавилось, но зато изменилось многое. Общаться на любые темы, кроме физики, ходить в кино или галерею с Шастуном ему очень даже понравилось. С ним, на удивление, было легко и непринужденно. В такие моменты Арсений старался не думать, отключаться и наслаждаться общением. Думал он обычно потом, когда оставался совершенно один. Арсений всё никак не мог понять, почему он хотел поскорее встретиться или просто поговорить с учеником.       А сейчас он смотрел на счастливого друга, который нахваливал поездку и восхищался женой, которая все так хорошо организовала. В голове образовалась мысль, очень непонравившаяся физику, поэтому он нахмурил брови и стал прикусывать нижнюю губу. Эту перемену эмоций на его лице не смог не заметить Стас. — Арс, ты, вообще, слушаешь меня? — спросил Шеминов и опустился на стул перед ним. — Если я скажу, что нет, ты сильно расстроишься? — спросил в ответ Попов, встречаясь с ним взглядом. — Ну, я тут вел интересный рассказ вообще-то, — лингвист сделал вид будто обиделся, а после обеспокоенно поинтересовался, — У тебя что-то случилось? — Да как сказать, — пожал плечами Арсений. — Как оно есть, так и говори, — устроился в ожидании лучший друг, — Ты вообще в последнее время сам не свой. Давай, я жду увлекательный рассказ от тебя, — хмыкнул Стас и хлопнул ладонью по правой коленке физика. — Ты не поверишь, — опустил взгляд вниз на пол Попов. Сам до конца не верил, что собирался сейчас сообщить другу, да и, вообще, признать это, — Я… Кажется, влюбился, — тихо сказал он. — Кажется? — тут же переспросил Шеминов, — Подожди, в смысле влюбился? — наконец-то понял, что сказал ему Арсений, — А в кого? Как давно? Почему я не знаю? — быстро начал засыпать вопросами он. — Подожди, не так быстро, — остановил поток вопросов физик, потом собрался с мыслями, — Как давно? Не знаю, честно. Может уже давно, а может и нет… — Ну да, — хмыкнул Стас, как только стих друг, — Ты же у нас девственник в этом деле, — Арсений удивленно посмотрел на него, — Не любил раньше, только трахал. — О-о-о, — протянул букву Попов, — Как я скучаю по тем временам, когда меня мало что заботило, кроме собственного стояка. — А что? Сейчас не стоит? — уточнил Шеминов. — Почему это? — возмутился Арсений, — Очень даже стоит!..Но только на определенного человека… — он больше мямлил, чем говорил, последние слова. — Бля, да кто этот человек, кто украл твое холодное сердечко? — не выдержал интриги лингвист. — Я не могу сказать, — выдохнул физик, сложив руки на груди, будто закрылся от него. — Ладно, — качнул головой Стас, — Пойдем от обратного: это девушка? — Попов тут же замахал головой, — Значит, мужчина, — друг как-то неверно пожал плечами, поэтому он поправил себя, — Парень. А я его знаю? — тот в ответ положительно качнул головой, — Он из нашей школы? — задал финальный вопрос Шеминов, на что Арсений опять кивнул, — Ясно, это Шастун. — Твою мать! — закричал Попов, тут же подскочив с места, — Как, блять? Как ты это сделал? Ты что, ебаный Шерлок? — кричал вопрос за вопросом он и при этом махал руками. — Не ругайся матом, ты же учитель, — сказал лингвист, чуть отстранившись от него, — И не ори, как угорелый, вообще сядь на место, мне страшно, — когда разъяренный Арсений уселся обратно и стал сверлить его взглядом в ожидании, Стас продолжил, — Элементарно, Ватсон, этот мальчишка тебе сразу понравился, и я это видел. Ты хотел причислить его к своим шлюшкам, а Антон тебя послал, теперь ты мучаешься от неразделенной любви? — Нет, — выдохнул Попов, который вроде бы уже остыл, — Все было по-другому, — теперь уже Шеминов стал смотреть на него в ожидании, — Да, хотел, но потом передумал. Там много всего было. — А что было? — уточнил Стас, — Я чего-то не знаю?       Отвечать Арсений не спешил. Нахмурился и попытался вернуться назад в самое начало его изменений, в самое начало этого пиздеца, в самое начало, когда только новенький десятиклассник появился в школе. В самое начало, когда физик в первый раз столкнулся с ним в столовой и рассмотрел с ног до головы, тут же вписывая подростка в свои планы на учебный год.       Чего не знал Шеминов? Многое, почти всё. Не знал, что Арсений водил школьника за руку по Эрмитажу во время экскурсии. Не знал, как физик порол Шастуна на собственной кровати за плохое поведение ранее. Также не знал, что Попов являлся тайным Сантой Антона в Новый год. Не знал, как дарил подарки и нервничал будто девственница в постели. Не знал, что они провели все зимние каникулы вместе, ходя в кино и на выставку. Не знал, что Арсений просыпался и засыпал с мыслями о десятикласснике. А еще не знал, что он раз в три дня дрочил на светлый образ десятиклассника.       Всего этого его лучший друг не знал. Хотя, если честно, ему, правда, лучше этого не знать. Но Арсений слишком долго молчал, слишком долго носил все это в себе, пытаясь прийти к разумному решению, но получалось только хуже. А сейчас, когда перед ним был старый друг, то всё, что было, само последовательно вылилось на лингвиста. На душе Попову тут же стало легче, он наконец-то выговорился, а вот Стас пытался разложить все это по полочкам и понять, что происходит между двумя людьми. — И что ты намерен делать дальше? — спросил Шеминов, отпивая из стакана простую воду комнатной температуры, которую он налил из графина, стоявшего на окне. — Не знаю, — пожал плечами Арсений, склонивший голову в бок, из-за чего съехала челка. — Как это ты не знаешь? — посмотрел на него друг, отставив стакан на дубовый стол, — Бедный пацан, небось, втюрился в тебя давно, мучался, а ты не знаешь, — тот нахмурился на его слова, — Не смотри так на меня, будто не знаешь, что являешься секс-символом школы, как у учеников, так и у учителей. — А что ты предлагаешь? — выпрямился Попов, — Пойти признаться ему под песню из мелодрамы, потом поцеловаться и убежать, держась за руки, в закат? — Нет, — как-то растерянно ответил Стас. — А может быть ты предлагаешь начать мне мутить с ним? — спросил с прищуром физик, — Тоже нет? — уточнил у него, когда тот чуть приоткрыл рот для ответа, — Просто хочу напомнить, что я учитель физики и мне двадцать семь лет, а ему шестнадцать и он ученик десятого класса в школе, где я и являюсь учителем. — Раньше тебя это не останавливало, — качнул головой Шеминов. — Раньше я их трахал! — закричал в голос физик, — Понимаешь?! Просто тупо трахал! Тра-хал! — по слогам кричал он и махал руками. — И что тебе мешает просто трахать его?! — в ответ закричал Стас. — Потому что люблю его! — тут же ответил Арсений, не думая.       Только когда лингвист растянулся в довольной улыбке, он понял, что признал свою влюбленность к десятикласснику. Которую боялся уже давно. Которую не мог никак принять. А вот сейчас просто взял и закричал на всю комнату, возможно, даже было слышно в коридоре, где сейчас туда-сюда ходили школьники, приехавшие с каникул.

***

      Несмотря на насыщенные каникулы, Антон сильно скучал по друзьям. С одной стороны, он очень хотел, чтобы каникулы закончились поскорее, потому что пустая школа давила на него. Но с другой стороны, начало третьей четверти означало конец его с физиком непринужденного общения, чего так сильно не хотел Шастун. Рано или поздно, но каникулы бы кончились. Две недели не резиновые, и он это прекрасно понимал. Поэтому старался делать вид, что не расстроился концу каникул, а наоборот, очень рад, возращению его друзей.       Как обычно, он спустился в широкий холл, чтобы встретить Оксану с Паштетом, которые приезжают первые. Фролова позаботилась и написала Антону сообщение, что с минуты на минуту они будут у школы. Парочка шагнула за порог учебного заведения, держась за руки и широко улыбаясь. Правда, потом Оксана налетела на Антона с обнимашками и повисла на нем как маленькая коала. — Признайся, честно, — сказала девушка, поправив свою шапку, которая сползла на глаза, — Ты по мне скучал? — Очень, — улыбнулся Шастун, пожимая руку молчаливому Паштету, который, видимо, устал тащить и личные вещи, и чемодан своей дамы. — Она рвалась приехать сюда раньше Димы с Серегой, — сказал тихо Сорокин, когда их руки разомкнулись. — Зачем это? — не понимающе смотрел на девушку Антон, убрав руки в карманы джинс. — Затем, Антош, — ответила Фролова, — Нужно поговорить о них. — Что именно с ними не так? — все еще ничего не понимал Шастун.       Оксана уже хотела начать диалог о двух друзьях, волнующих её в последнее время, но не успела, потому что на Антона налетела Кузнецова, которая только что вошла в холл. — Привет, Тош! — воскликнула Ира, обнимая его, — Я так скучала. — Привет, Ир, — тихо ответил Антон, похлопав ее по плечу левой рукой. — Хм, — покашляла Фролова, привлекая внимание этой наглой особы, — Мы тут, между прочим, разговариваем. — Ну и разговаривайте, — улыбнулась ей блондинка, не отлипая от Шастуна, — Я тебе что, мешаю? — Очень, — ответила Оксана, сложив руки на груди. — Ну и пожалуйста, — сказала Кузнецова, на что собеседница фыркнула, — Антош, ты же поможешь мне с чемоданом? А то он такой тяжелый, — она захлопала ресницами, что были жадно накрашены тушью. — Ладно, — качнул головой Антон, а после повернулся к Фроловой, — Окс, поговорим в комнате.       Та ответила кивком головы. Шастун подхватил розовый чемодан блондинки, который и вправду оказался еле подъемный. У него даже закралась мысль, что она набила ящик на колесиках камнями или кирпичами. Сначала он тащил его по одной лестнице, потом катил два метра до следующей лестницы. Ира же рядом трепалась о чем-то своем, постоянно касаясь его руки. Если бы не чемодан в руках Шастуна, она опять повисла бы на нем. — Господи, кто так строит? — спросил шепотом Антон, когда шел уже по лестнице спального корпуса. — Чего? — спросила Кузнецова, в ответ тот замахал головой, мол, ничего, тогда она продолжила, — Мы гуляли почти…       Он не слушал ее, даже не пытался. Шастун тяжело дышал, проклинал лестницы и девушку с ее чемоданом. Паштет, идущий следом и несущий не только свою ношу, понимающе смотрел и вздыхал в ответ. Так Антон мог понять, что не один во вселенной мучается. С третьего этажа спустились двое учителей. Шеминов и Попов странно посмотрели на десятиклассников, больше на парней, чем на девушек. Шастуну даже показалось, что физик с грустью вздохнул, когда прошел мимо. Ученики с ним здороваются хором, и продолжают свой путь, двое взрослых людей тоже. Антон занес адскую ношу в девичью комнату, как, собственно, и Сорокин. — Спасибо большое, Антоша, — лепетала рядом Ира, а потом потянулась то ли обнять его, то ли поцеловать в щеку. Но парень успел развернуться, сделав вид, что ничего не заметил, тут же удалился вместе с Паштетом. — Что, не вышло? — с прищуром спросила Фролова, снимая с себя верхнюю одежду. — О чем это ты? — спросила в ответ Кузнецова, делая вид, что не понимала, о чем говорила соседка. — Ты сама все знаешь, — ответила Оксана и, не дожидаясь ответа, покинула комнату.       Антон за этот небольшой промежуток времени успел дойти до своей комнаты, а Паша кинул вещи себе на кровать, скинул куртку и пришел к первому. Не успел он присесть за стол, как в комнату влетела его девушка, которая была явно не довольна. — Только ничего не говори про нее, — остановил ее Шастун, выставив левую ладонь, — Я уже знаю твое мнение.       Оксана шумно выдохнула и сложила руки на груди, тогда Сорокин обхватил ее за талию руками и усадил к себе на колени. Он шепнул девушке что-то очень тихо, после коснулся сухими губами теплой щеки. За всем этим наблюдал Антон, улёгшийся на свою кровать. Увиденное его умилило, ведь выглядело это нежно, а еще удивило, потому что Фролова сразу же расслабилась в руках Паши, даже быстро улыбнулась. — Ладно, что там про Димку с Серым? — вспомнил он, откидывая голову назад, чуть ударяясь об спинку кровати затылком. — А тебя не смущает, что они вместе провели каникулы? — спросила Оксана, посмотрев на него.  — Нет, — помахал головой Антон, — Вообще ничего такого. — Просто так люди две недели вместе не проводят, — хмыкнула девушка.       А Шастуна как будто по голове дубиной ударили. Его убеждения о нормальности того, что происходило у них с Поповым, тут же рухнуло. Потому что просто так люди две недели вместе не проводят. И что ему теперь делать? Как вернуть свой разум на путь истинный? А ведь клялся сам себе не думать, не анализировать, не пытаться понять того, что никто не понимал. — Помнишь, что ты мне рассказал? — продолжила Фролова, — Про то, что было, когда мы решили выпить, — уточнила она. — Про то, что они оба педики? — Антон перевел на нее взгляд. — Именно, — улыбнулась Оксана, — Так вот, Матвиенко редко идет против воли отца, а тут он сам отказался ехать на горнолыжный курорт, умотав при этом с Димой. Чуете, чем пахнет? — Нет, — сказал Паштет, положив голову на ее правое плечо. — Жареным! — крикнула она, засмеявшись в голос, — Если так подумать, они были бы хорошей парой. — Сейчас приедут, спросим, — сказал Шастун, прикрывая глаза.       Оксана уже давно намекала, что между двумя их друзьями что-то есть. Может, это был чисто ее вымысел, плод больной фантазии, а может быть там и правда что-то, да было. Шастуна это мало заботило, вдруг девушке нравится фантазировать или она являлась яойщицей (сам он недавно узнал, что есть девушки, которые без ума от геев). Да, его волновала ситуация с Арсением Сергеевичем, но сделать Антон все равно ничего не мог. Оставалось плыть по течению и наблюдать со стороны. Но что-то подсказывало ему, что скоро все изменится.

***

      Сережа смотрел на слякоть, которой была покрыта дорога, через окно жалкого такси. В правой руке он сильно сжимал ладонь своего парня, который как всегда сидел в телефоне и сейчас, вроде как, что-то читал. Одну пару наушников они разделили между собой, а саму музыку слушали через телефон Матвиенко, где играло всё подряд.       Эти зимние каникулы Сережа назвал бы медовым месяцем, если, конечно, ему кто-нибудь бы хоть раз дал. Но он Диму и не торопил с этим, понимал, как сложно решиться на это в первый раз. А так всё действительно было похоже на сказку. Тетка Позова с радостью приняла «друга» племянника. Поставила ему раскладушку в комнате Димы, но это не мешало армяну перелезать на кровать к своему очкарику, чтобы там обнимать его во сне, целовать в шею или плечо. Они вместе гуляли, блуждали по улочкам и дворам. Дома смотрели кино и сериалы в обнимку, поедая сладости. Позов пытался читать классику, которую задали по литературе, но получалось плохо, потому что Сережа постоянно его отвлекал. Еще они целовались: то жадно и смачно сминая губы друг друга, то сладко и тягуче, как мед.       Возвращаться в школу, где они будут вынуждены играть в лучших друзей, не хотелось обоим. Тем более эти стены Матвиенко мечтал сжечь уже давно. Все время вспоминал старенький сериал, кончившийся именно тем, что школу спалили, вот это хэппи энд, по его мнению. Но есть такое слово: надо. Им пришлось сложить вещи, сесть в поезд и вернуться в Питер, а сейчас ехать вместе в такси. Сережа погладил тыльную сторону ладони своего парня большим пальцем. Дима повернулся в его сторону, подарив скромную улыбку. Матвиенко посмотрел на водителя, увлеченного дорогой, и тут же поднял пальцами за подбородок лицо Позова и накрыл его губы своими. Такой быстрый поцелуй, перед тем как машина остановилась на стоянке перед школьным забором.       Они выбрались на улицу, попадая под мелкий снег, который медленно опускался на землю. Позов достал вещи из багажника, пока Сережа расплачивался за такси. Потом он забрал свою сумку, правда хотел забрать и вещи своего парня, но передумал, поняв, что это будет выглядеть странным. В самой школе шумно, ученики прибывают после каникул, малышня уже носится по коридорам, мешаясь под ногами. У кого сумки, у кого чемоданы. Все это похоже на великое переселение народа. В комнату они вошли вместе, так же, как и в саму школу. На них тут же уставились трое. — Я так скучала по вам! — Оксана обняла их двоих сразу, обхватив за шеи. — Здорово, — махнул рукой Шастун, видимо, не собиравшийся вставать с кровати. — Привет, — пожал им руки Паштет, когда девушка отлипла от парней.       Ребята так же подошли и к Антону, тот протянул им свою ладонь, которая как всегда немного вспотела. Сережа уселся на свою постель, стал пролистывать ленту одной из социальных сетей, а вот Позов решил сразу раскидать вещи. Все остальные молча наблюдали за ними двумя. Фролова была уверена, что парни хоть чуть-чуть поведают о совместных каникулах, но, видимо, они не спешили ничего рассказывать. Тогда девушка решила спросить: — Ну как каникулы, парни? — она наблюдала из-под ресниц, как Дима чуть дернулся из-за того, что тишина нарушилась, а Сережа нахмурился, не отрываясь от телефона. — Нормально, — ответил Позов, не поворачиваясь к ним лицом.       Матвиенко сделал вид, что не заметил вопроса. Тишина опять повисла в комнате. Оксана переглянулась сначала со своим парнем, а потом уже с Шастуном, который растерянно пожал плечами. Она качнула головой другу, чтобы тот спросил. Антон шумно выдохнул, подтянулся на руках, чтобы сесть. — Парни, а вы ничего не хотите нам рассказать? — все же спросил Шастун. Теперь напряглись все. Дима все также, не поворачиваясь, прикрыл глаза, как будто чувствуя, что сейчас произойдет. — Все нахуй! — Сережа отбросил свой гаджет в сторону, подскочил на ноги, — Я не хочу этого скрывать от вас, потому что вы наши друзья, — трое смотрели на него в ожидании, и только Позов пытался провалиться под землю, — Мы с Димой вместе, и да, мы геи! — с этими словами он развернул к себе Диму и жадно поцеловал при друзьях, которые раскрыли рты от резкого заявления. — Ура! — обрадовалась Оксана, опять обняв парней, — Я так и знала! — Какой стыд, — прошептал Позов, когда его перестали целовать, но не обнимать. — Ты добилась чего хотела, — тихо сказал Антон. Он был очень рад за друзей, они, правда, друг другу подходили, но в груди была жгучая боль. Ведь Шастун со своей любовью так и не будет никогда вместе.

***

      На ужине в столовой было шумно, конечно, ведь все вернулись после каникул. Антон уже отвык от такого большого количества людей в этом пространстве. Еще вчера рядом с ним за столом сидели Попов и директор школы. А сегодня с ним опять его друзья, которые шутили и смеялись в голос, успевая при этом есть. Шастун смотрел на темный затылок физика, он, видимо, специально сел спиной к нему, чтобы не смотреть в глаза. Он наблюдал, не отрываясь, за тем, как учитель тянулся за соком, как чуть наклонялся вперед, чтобы отправить порцию еды на вилке в рот. Сам Антон почти не ел, говорил, что не хотелось, но на самом деле кусок в горло не лез.       Ушел он вместе с друзьями, чтобы никто ничего не подумал. Все в порядке, все хорошо. Он все тот же десятиклассник, он беззаботен и весел. Подумаешь, первая невзаимная любовь, да еще и к учителю, который старше тебя. Так она у всех была. Все хорошо. На самом деле нет. Врал всем, но в первую очередь сам себе. Потому что так легче.       Антон как обычно замыкал компанию друзей. В широких дверях его неожиданно окликнули. Шастун сразу же повернулся и увидел быстро идущую к нему Иру, чьи волосы развевались сейчас на ветру. Он махнул рукой друзьям, которые тут же остановились, чтобы те не ждали его. Шастун, облокотился на колонну в холле, наблюдал, как друзья поднимались по лестнице, продолжая обсуждать зимние каникулы. Только потом перевел взгляд на ожидающую девушку, которая теребила край рукава от нежно-желтого худи. — Что ты хотела? — спокойно спросил Антон, смотря в ее голубые глаза как у того, о ком нужно меньше думать. — Антон, знаешь, ты мне давно нравишься, — сказала на одном дыхании Кузнецова, — Ты такой хороший, красивый, забавный и даже заботливый. Я про подарки от Санты, — Шастун уже хотел сказать, что это просто игра, и ничего не значит, но не успел, потому что она продолжила, — Но на каникулах я поняла, что люблю тебя.       После этих слов девушка, встала на носочки, обхватила лицо парня ладонями и поцеловала ничего не понимающего Антона прямо в губы. Шастун хлопал ресницами, чувствуя ее язык на губах, а сам смотрел совершенно в другие голубые глаза, обладатель которых только что вышел из столовой и застыл в дверях, увидев целующихся подростков.