***
Ягыз как заворожённый любовался двумя парами лучистых карих глаз. Искренние улыбки обрамляли лица мамы и дочки, они светились изнутри, захватывая в свои сети. Мужчина не мог оторвать взгляд от маленькой проказницы, которая хитро и игриво смотрела в объектив. Неужели жизнерадостная девочка находилась сейчас на грани смерти и в непроглядной очереди за донорским сердцем? Малышка была худой, огромные глаза занимали практически половину лица, а остальную — подбородок и губы. Как и у её мамы. Мужчина перевёл взгляд на молодую женщину рядом. Волосы средней длины, шоколадные глаза, миниатюрный носик — она была красавица. Он невольно засмотрелся на губы спелой вишни. Идеальная форма и нежный цвет заставляли на минуту потерять рассудок. В один миг пальцы непроизвольно потянулись к фотографии в желании прикоснуться к манящему образу. Ягыз нервно отложил снимок и флеш-накопитель на стол, встал с дивана и начал обходить гостиную бесчисленное количество раз, чтобы привести непослушные мысли в порядок. Он всё равно продолжал считать себя дураком, который не ведал, что творил, но теперь мужчина точно понимал, что обязательно должен был помочь маленькой девочке. Ягыз обязан спасти ей жизнь. Как только Элиф стало плохо, я пошла к Райану… Отец моего ребёнка оказался алчным, циничным и бессердечным типом. Отрывки из письма, не переставая, прокручивались в голове, словно старая киноплёнка, придающая силуэты. Как отец мог бросить своего ребёнка, мужчина не понимал. Отказаться спасти ему жизнь — за гранью зла. Такому поступку не было объяснений, понимания и прощения. Господин Райан не заслужил даже шанс на маленький разговор, по мнению Ягыза. Усталый вздох с примесью горечи и отчаяния раздался в комнате. Он должен был сделать всё возможное, чтобы сердце малышки билось — может быть, мужчина был их последней надеждой и, затянув сейчас, последствия могли быть непоправимые. Решив, что любыми способами должен был сохранить блеск в карих глазах, Эгемен подошёл к кофейному столику и взял мобильный телефон. Он часто забирал бабушку от кардиолога, поэтому его номер был сохранён в списке избранных, что позволило быстро набрать нужную комбинацию клавиш. — Доктор Али, добрый день! Ягыз беспокоит, — вежливо поприветствовал тот. — Привет, давно тебя не слышал! Как ты? — неподдельная радость была слышна в голосе врача. — Я хорошо, — ответил Ягыз, — я по личному вопросу вам звоню. — По личному? — не сразу уловил суть Али. — У Мелек проблемы? — Нет, с бабушкой всё хорошо, — поспешил успокоить собеседника мужчина. — Я по другому поводу, не могу рассказать по телефону. — Приезжай тогда, — ответил доктор. — Завтра часов в десять утра я буду свободен в течение получаса. — Завтра буду у вас, — заверил Ягыз. — Спасибо! Мужчина отложил телефон в сторону. Его сейчас не волновал вопрос, имел ли он право лезть в жизнь девочек. Адресат знал только то, что ни за что не позволит малышке умереть.***
— Ты мне можешь сказать, что с ней? Я ничего не понял, пока читал результаты обследований и смотрел анализы, — взволновано спросил мужчина. — Порок сердца, и то, что ей шесть лет, играет не в нашу пользу, — грустно пояснил доктор. — Время тикает, забирая жизненные силы ребёнка. — Подожди, — глубокий, громкий вздох раздался в кабинете. — Но ведь многим делают пересадку сердца в зрелом возрасте. — Зависит от заболевания, Ягыз. Тогда, возможно, мы бы не были привязаны ко времени так сильно, — врач посмотрел в глаза молодого мужчины. — Но у нас каждая секунда на счету. — Что делать? — не теряя драгоценных минут, Ягыз решил действовать. — Я боюсь прогнозировать, результаты обследований достаточно спорные, могут возникнуть осложнения при операции, — Эгемен почувствовал, как что-то острое кольнуло в области рёбер. — Но у девочки, однозначно, есть шанс. Отвези её в Израиль, там он удвоится. — Израиль? — Ягыз непонимающе сдвинул брови. — Но Элиф в Англии, про британский центр много информации в разных источниках, его все хвалят. — Послушай старого, учёного жизнью профессора и отвези ребёнка в Израиль. — Что у неё? — Врожденная патология сердца, — грустно констатировал факт доктор Али. — Врождённая? — переспросил Ягыз. — Значит, проблема появилась давно? — Скорее всего родители знали о болезни, — поймав удивлённый взгляд мужчины напротив, пояснил он. — И не смотри на меня так, у людей может не быть необходимых денежных средств на операцию. Ты представляешь сколько стоит пересадка сердца? А дополнительные обследования и палата в клинике? — Но они не могли сидеть сложа руки, зная, что у ребёнка счётчик внутри, — ошарашенно прозвучали слова. — Я думаю, что мама давно внесла дочь в список ожидания. Проблема в том, что он всегда очень длинный. Не знаешь, сколько придётся в нём пробыть. И на операцию их, я думаю, могли не сразу направить. — Сколько может стоить пересадка? — А сколько указала девушка? — увильнул от вопроса доктор. — Она не говорила сумму, — Ягыз уткнулся в распечатки результатов обследования Элиф. — Но проанализировав и посчитав всё необходимое, я понимаю, что им надо около ста пятидесяти тысяч долларов. Доктор Али не удержался от тихого смешка. — И ты мне говоришь о клинике, — протянул тот. — В больнице Израиля операция со всеми процедурами стоит примерно триста пятьдесят тысяч долларов. — Такая сумма более вероятна, — задумался Эгемен. — Значит, надо придумать, как перевести девочек в другую клинику. — И я бы сказал, что в обязательном порядке. У меня есть связи, которые помогут нам достучаться до отличного хирурга. Он работает в одной из знаменитых клиник, и у него кристально чистая репутация. Ягыз непроизвольно нахмурился и опустил голову, думая, как теперь перенаправить Хазан и Элиф в Израиль, если они просят помощи для операции в Лондоне. И, судя по результатам, которые были записаны на флешке, у определённого хирурга. Но мужчина верил доктору, который насупившись сидел напротив. Огромный опыт и факт наличия звания «Лучший врач по мнению бабушки Мелек» вселяли уверенность. — А вы не можете прооперировать Элиф? — уточнил Ягыз и вызвал усталый вздох доктора. — Я бы с удовольствием, но, поверь, я тебе плохого советовать не буду. Я не уверен, что мы вытянем это сердце. В Израиле шансы утраиваются, — молодой мужчина с кипой бумаг обречённо посмотрел в глаза мудрого и честного собеседника. — Спасибо, доктор Али, — Ягыз убрал документы в папку. — Спасибо за содействие. — Звони, я всегда рад тебе помочь, если это в моих силах. И передай госпоже Мелек, что я жду её на приём в следующий четверг! — Обязательно, — мужчина не смог сдержать улыбку. — До свидания. Ягыз сел в машину и бессильно опустился на руль. Что теперь ему надо было делать? Вопрос крутился в голове в поисках ответа. Не доехав до работы, Ягыз вернулся домой в обед. Все мысли беспорядочным бисером рассыпались, не собираясь в целостную картину. Он подошёл к кофемашине, уверенный, что бодрящий напиток позволит прийти в себя. Забрав чашку и захватив из холодильника сырную тарелку, мужчина направился в гостиную с твёрдым убеждением, что большое количество дневного света смогло бы положительно подействовать на мыслительный процесс. Разблокировав экран ноутбука, Ягыз открыл поисковую страницу и начал просматривать клиники по пересадке сердца в Израиле. Спустя три часа на его столе была полная информация о больницах, хирургах, ценах и фондах, которые могли бы передать деньги.***
— И что это такое? — громко произнесла Мелек, вырывая мужчину из долгожданной сонной дымки. — Бабушка, ну зачем так кричать? — жалобно протянул он, пытаясь продлить прекрасное мгновение забвения. — Мне звонил Доктор Али! — Мелек подошла к дивану, где спал Ягыз. — Объясни, что происходит. У тебя проблемы с сердцем или у кого-то из твоих знакомых? — Али не постеснялся и выложил тебе всё, как на духу, да? — он наконец открыл глаза, выражая недовольство от вмешательства. — Ничего он не выложил, а поделился со мной, что у тебя проблемы, — женщина села на край мягкой поверхности. — А что я должна была делать? Конечно, я испугалась и как сумасшедшая побежала к тебе. — У меня всё хорошо, и абсолютно ничего не болит, — поспешил заверить Ягыз, глядя ей в глаза. — Тогда зачем ты пошёл к врачу? — не выдержав, прикрикнула Мелек. — Да ещё и к кардиохирургу! — Бабушка, я обязательно должен отчитываться перед тобой, как пятилетний ребёнок? — попытался увести разговор в другое русло мужчина. — Я жду! — прикрикнула женщина. — И не заговаривай мне зубы, если не хочешь, чтобы я тут коньки отбросила. — Ох, бабушка, — протянул Ягыз. — И не отнекивайся: у тебя весь стол, — она указала пальцем на поверхность недалёко от дивана, — усыпан бумагами о клиниках и врачах. — Вчера пришло письмо от Хазан, — нервное глотание сдавило горло. — Хазан? — спросила женщина, сильнее разворачивая корпус и вслушиваясь. — Да. Элиф нужна срочная операция: у неё врождённый порок сердца. Она дорогая, и Хазан ищет фонд, который мог бы помочь им финансово. — И ты решил действовать? — тихий, но уверенный полувопрос-полуответ раздался в комнате. — Я не могу спокойно сидеть и оставаться в стороне, зная, что жизнь ребёнка висит на волоске, — Ягыз встал с дивана и подошёл к панорамному окну. — Я понимаю, как ситуация выглядит со стороны. И осознаю, что девочки меня не знают, и сейчас я похож на чокнутого маньяка. — Скорее на влюблённого, — добавила Мелек. Мужчина замер, на миг забыв, как дышать. Каждая мышца на его теле напряглась, выдавая внутреннее состояние. Спустя несколько, казалось бесконечно долгих секунд, он развернулся и удивлённо посмотрел на женщину. — Я просто хочу помочь, — холодно ответил он. — Об этом я и говорю, — она поняла. Его интонация, реакция, холод выдавали с головой, и женщина знала неоспоримый факт — она ещё никогда не видела внука таким потерянным, с одной стороны, и живым, глубоко дышащим, с другой.***
Стамбул, 1958 год Письмо было беспощадно сжато тонкими пальчиками израненной души. Она смотрела вслед, провожая поезд, который привёз только боль и отчаяние. Крик, надрывный, нестерпимый и пронзительный, раздался, окружая проходящих мимо людей. Мелек опустилась на твёрдую землю и почувствовала, как асфальт впивался в её острые колени. Она забыла, когда в последний раз нормально ела, улыбалась. Когда чувствовала, что жила. Из неё вытянули силы, выжали их, а бескровное тело оказалось на обочине витиеватой дороги, ведущей к счастью. Джарван должен был вернуться. Она верила, ждала, молилась и собирала все весточки от любимого в надежде, что однажды буквы превратятся в осязаемый образ. Но время шло, а одиночество и безысходность ситуации всё больше затягивали. Дома её ждало тихое, вымышленное семейное счастье, от которого хотелось выть. Её муж был спокойный, холодный и внушающий страх. Страх, который вызывал лишь бессильный шёпот.***
Мужчина открыл дверь здания, которое находилось в самом центре европейской части Стамбула. Папка в руках практически обжигала, напоминая о важности содержимого в ней. На шестом этаже располагался один из самых известных благотворительных фондов города. Он часто переводил денежные средства больным детям, желая, чтобы надежда не гасла в маленьких сердцах. — Господин Ягыз, — его поприветствовала приятная девушка, которая каждый раз встречала при входе в помещение. Грамотная тактика руководителя фонда, госпожи Фахрие, — первое впечатление нельзя вернуть или переиграть, оно такое, какое есть. Девочка была искренне рада каждому гостю, заглянувшему к ним. Нельзя предугадать, кто не поскупится на здоровье детей пяти турецких лир или тысячи долларов — сумма не важна, ценны внутренние убеждения и стремления. — Здравствуй, Суде, — он улыбнулся темноволосой красавице, которая однажды смогла сохранить жизнь благодаря пожертвованиям в фонд. Теперь она старалась вернуть то добро, которое ей дали. Которое подарило ей второе дыхание. — Госпожа Фахрие ждёт вас, — знающая девушка нажала на кнопку включения кофемашины. Ягых всегда пил его. Хотел или нет, нравился ему способ приготовления или нет, если напиток был вкусный, он не мог устоять. — Спасибо, — мужчина забрал из рук прекрасной помощницы маленький эспрессо и направился к старой знакомой. — Привет, дорогой! — при виде мужчины женщина обрадовалась: давно тот не заглядывал к ней, а напрямую на счёт переводил пожертвования для детей. — Привет, — одна из самых обворожительных улыбок отразилась на его лице. Он надеялся, что ему не откажут в маленькой просьбе. — Фахрие, мне нужна твоя помощь. — Я так и подумала, когда ты позвонил, — она в упор, но по-доброму, смотрела на него, а рука показала в направлении маленького столика. — Не буду долго рассуждать и рассказывать предысторию, — мужчина поймал её взгляд и положил увесистую папку на поверхность. — Обследования и результаты анализов девочки по имени Элиф Фейбер. Ей шесть лет, живёт в Лондоне, но и она, и мама — турчанки, — он не мог быть до конца уверен в своих словах, информацию мужчина в итоге так и не проверил. Но Ягыз понимал, что уверенный тон, нажим и доказательства должны были сделать своё дело — Фахрие могла помочь. — И что ты хочешь, чтобы мы сделали для малышки из Лондона? — аккуратный вопрос был задан тихо, она не могла до конца понять ход мыслей любимого филантропа. — Я прошу тебя от имени фонда перевести деньги, — женщина невольно раскрыла глаза ещё больше, насколько это было возможно. — Ты хочешь оплатить всё? — удивлённый шёпот прозвучал в комнате. — Да, там необходима пересадка сердца. Триста пятьдесят тысяч долларов, — Фахрие, пытаясь держать себя в руках, поставила чашку кофе на стол. — Нет времени, чтобы сидеть и ждать, переведёт ли ещё одна душа средства на их счёт. Деньги нужны немедленно. — Так, допустим, хорошо, — сбиваясь, проговорила женщина. — А она не удивится, что вся сумма, которая нужна, появилась от другого форда. Ведь девушка к нам не обращалась, верно? — Верно, более того, сумма ей нужна другая, — Ягыз отвёл взгляд в сторону, отвечая на немой вопрос из уст собеседницы, — она писала о ста пятидесяти тысячах. — Что же побудило тебя пожертвовать больше? Она твоя знакомая? — ошарашенно произнесла Фахрие. — Можно и так сказать, — загадочно, для самого себя, протянул мужчина. — Надо, чтобы она думала, что помощь ей предоставил фонд, а не конкретный человек. — Поэтому ты и пришёл ко мне, — заключила женщина. — Я всё понимаю, Ягыз, не переживай. Но у нас есть некоторые сложности: первое, на каких основаниях мы переведём сумму, если мама ребёнка к нам не обращалась, и второе, что делать, если всё всплывёт наружу. — Я связался с клиникой в Израиле, их ждут там послезавтра. Тебе просто надо оплатить операцию со счёта фонда и официально отправить по экспресс-почте некоторые документы, — пояснил мужчина, наблюдая, как брови приятельницы ползут вверх при каждом его слове. — Там содержится информация личного характера? — она перехватила его взгляд. — Не пойми меня неправильно, но я же буду печатать. Мне необходимо понимать. — Нет, ничего личного внутри нет, — отчеканил мужчина. — Там билеты на самолёт, данные хирурга и заключение местного специалиста-кардиолога. — Как ты купил билеты на самолёт? У тебя есть персональные данные девочек? — В документах, которые были загружены на флеш-накопитель, содержится много разной информации, — ответил мужчина. — Ты принёс их? — Да, билеты уже готовы, а остальное надо распечатать на бланке фонда, если ты не откажешь в моей просьбе, — дипломатично сказал Ягыз. — Конечно, давай материалы, — женщина протянула руку, призывая подчиниться. Он замешкался. Элиф надо было спасти, мужчина точно знал. Душа ныла, стоная о драгоценных секундах, которые убивало промедление. Папка с бумагами была передана, а Ягыз вложил в свой взгляд всю ответственность, которая теперь возлагалась на Фахрие. Отдав документы, двоякое чувство разрывало изнутри: шанс спасти девочку был осязаемый, при этом страх потери единственной ниточки, связывающей его с Хазан, тоже был ощутим. Но желание подарить жизнь Элиф, попробовать сделать сказку былью, всё же перевесили. Он отдал папку, внимательно наблюдая за действиями женщины напротив. — Я пойду, иначе опоздаю на важную встречу, — Ягыз встал с места, осознавая, что больше не в силах был находиться в помещении. — Конечно, я всё сделаю, не переживай, — открытая, добрая улыбка озарила комнату. Он знал, что она его не подведёт. Знал, что мог положиться.***
Он сидел в самолёте. Всего три недели назад Ягыз летел в самолёте в Лондон, веря, что увидит девушку. Там его призрачная надежда растаяла, доказывая невозможность встречи. Мужчина не мог представить, что потом ему придётся за несколько дней договориться об операции и пойти на самый безумный поступок в его жизни. Он думал, что более сумасшедшее, чем поездка в Англию, быть не могло. Но мужчина ошибся, лишний раз подтверждая себе простую истину — никогда нельзя быть ни в чём уверенным. Он смотрел в иллюминатор в самолёте, который увозил его в Израиль. В неизвестность, в страдания, в желанные сети. К ней. Flashback — Бабушка, она должна была раньше внести Элиф в лист ожидания, и ты прекрасно это знаешь! — прикрикнул Ягыз. — Что и следовало доказать! — не отставала Мелек. — Ты ещё жениться не успел! Да что там свадьба — даже не познакомился с девушкой, а уже нотации читаешь! — бодро продолжала женщина. — Воспитатель великий! — Ты не понимаешь? — мужчина резко развернулся и посмотрел ей в глаза. — Не понимаешь, что Хазан из-за своих принципов… — Вот и поживи за неё! — прервала она, ни на секунду не боясь обидеть внука. — Ты так рассуждаешь хорошо, иди и попробуй примерить её обувь! Действовать в сложной ситуации за неё! — с каждой секундой она распалялась всё больше. — Ты можешь взять на себя непосильную ответственность? Ты имеешь право говорить такие вещи? Ты принимал решения, у которых масштаб последствий равен жизни другого человека? — Бабушка, нельзя защищать просто так! — логика мужчины разбилась вдребезги. — Мы не знаем, как всё выглядит на самом деле и … — И я говорю о том, что ты не можешь судить другого человека, учить его жить, воспитывать и диктовать свои правила, — тараторила женщина, — Хватит! Ты не знаешь её. Мотивы поведения тебе не известны. Ягыз столкнулся с непоколебимой силой в глазах Мелек. Женщина прожигала взглядом, заставляя поддаться. — Ты рьяно защищаешь Хазан, не зная её, — в нём клокотала злость на девушку, и зарождающееся недовольство к седовласой женщине. — Повторюсь, что и ты не знаешь. Родителем ты не был, прожить ситуацию, в которой оказались девочки и не быть её участником — невозможно. Зачем брать на себя грех и оговаривать человека? — она знала, что эмоции во взгляде внука подтверждают его небезразличие к незнакомке, но должна была осадить мужчину. Он закрыл глаза, присел на спинку дивана и мысленно сосчитал до десяти, ему совсем не нравился огонь, который нещадно сжигал душу. Ягыз знал, что бабушка права, но не мог унять пожар внутри. Возможно, именно поэтому мужчина и не решился показать фотографию Хазан с дочкой женщине. — Задумайся — ты не знаешь её, а какие сильные чувства бушуют в твоём сердце, — тихо сказала Мелек. — Я лечу в Израиль, — отстранённо произнёс хозяин квартиры. Женщина удивлённо посмотрела на него, брови непроизвольно взлетели вверх. — Ты уверен? — аккуратный вопрос. — Что ты ей скажешь? Я получаю ваши письма и оплатил операцию дочке? Я приезжал в Лондон и не застал вас? Мужчина громко вздохнул, поворачиваясь к бабушке лицом. — Нет, я ничего не буду говорить, — он почувствовал, как саднит душа. — И подходить тоже. — Тогда зачем ты едешь? — ничего не понимая уточнила она. — Убедиться, что всё пройдёт хорошо, поговорить с врачом. «И ни в коем случае не встречаться с ней», — про себя добавил мужчина, — «пора прекращать это безумие». — Ох, мой дорогой, тяжела твоя ноша, — Мелек подошла к внуку. Крепкое объятие, такое необходимое и родное, окутало его. Заботливые руки сжимали плечи, даря уверенность. — Хорошего полёта и лёгкой посадки, — она перехватила его взгляд, полный сомнений и решительность одновременно, понимая, что Ягыз всё равно найдёт дорогу к Хазан.***
Объявили о посадке. Мужчина и не заметил, что полёт уже окончен, время прошло быстро. Несколько дней назад фонд отправил документы Хазан, они вчера должны были приехать в клинику. Выйдя из самолёта, Ягыз невольно задумался, как ему быть дальше. Первый безумный шаг сделан — он в Израиле. Ехать в гостиницу или сразу в больницу? Его любимый рюкзак, как верный друг, повидавший множество тайн, но остающийся всегда молчаливым, был с ним. Решив, что бесценные минуты и так были потеряны, мужчина остановил такси.***
Переступив порог клиники, Ягыз замер. Люди обходили его, спешили, кричали, плакали, смеялись. Эмоции были в каждом жесте и слове. История человека, его семьи проявлялась в искреннем плаче отчаяния или слезах радости. Он подошёл к посту информации и спросил про врача, о котором говорил Доктор Али. Ягызу дали чёткие указания, как добраться до кабинета хирурга Охада. Мужчина поднялся на пятый этаж и постучал в указанную дверь. — Добрый день, — тихо поздоровался Эгемен. — Здравствуйте, — немного удивлённо произнёс профессор. — Проходите. Вы ко мне? — Да, к вам, — он прошёл внутрь помещения. — Я хочу спросить об Элиф Фейбер. — Вчера приехала с мамой, я как раз смотрю результаты обследований, — доктор, безусловно, был удивлён, что у него появилась новая пациентка в такой короткий срок, но воспитанность не позволяла указывать на данное наблюдение. При этом говорить о девочке, не зная, кто сидел напротив, ему не давала возможности врачебная этика. — А вы кем являетесь Элиф? Отцом? — Нет, я не отец, — Ягыз замялся, понимая, что придётся врать. — Я работаю в благотворительном фонде. — А, — отозвался доктор. — Так вы оплатили операцию? — Наш фонд, — скромно ответил мужчина. — Мы бы хотели узнать, какие у девочки прогнозы. — Всё не так плохо, шансы достаточно велики, — начал он. — Но не могу не сказать, что они сильно уменьшаются из-за того, что девочку поздно внесли в лист ожидания. Или маме в Лондоне не говорили, какие последствия могут быть, если вовремя не сделать пересадку сердца, или она сознательно тянула, в чём лично я после знакомства с госпожой Хазан сильно сомневаюсь. — А я могу их увидеть? — вопрос вырвался непроизвольно, не оставляя ни единой возможности отступить назад. — Да, конечно, они на четвёртом этаже на обследовании, — доктор Охад указал пальцем вниз. — Спасибо вам, — Ягыз пожал руку хирургу и вышел из кабинета. Спустившись на этаж ниже, он огляделся в поисках девочек. Но их нигде не было. Мужчина прошёл несколько коридоров и множество процедурных, но не находил тех самых карих глаз. На очередном повороте Ягыз резко затормозил. Она стояла полубоком, внимательно вглядываясь в стекло, отделяющее её от дочери. Мурашки спустились по его спине ледяной волной, заставляя почувствовать озноб и потерять дар речи. Её губы были приоткрыты, тяжёлое дыхание выдавало крайнюю степень волнения. Волосы небрежным каскадом укрывали плечи, а глаза неотрывно смотрели на то, что происходило за стеклянной поверхностью. Не выдержав, она поднесла тонкие пальчики к лицу, соединяя ладони вместе. Он был готов поклясться, что слышал её молитву.