На него смотрели большие карие глаза, полные удивления и смеси других, не до конца понятных Ягызу чувств. Там было и любопытство, и тревога, и озадаченность.
Девушка как заворожённая смотрела на мужчину, который абсолютно точно не должен был находиться в квартире. В углу прихожей были аккуратно поставлены чемоданы. Кажется, он недавно переехал.
— Прошу прощения, — Хазан замялась, пытаясь подобрать правильные слова. После заметной паузы, она поняла, что таких не было и спросила напрямую. — А вы кто?
Ягыз осознавал, что её вопрос логичный, он и сам, скорее всего, хотел бы узнать то же самое, но почувствовал, что градус странности и комичности ситуации зашкаливал.
— Меня зовут Ягыз Эгемен, — он протянул ей руку, — я тут живу.
Шок и беспокойство менялись в её взгляде с бешеной скоростью. Бежать или задать следующий вопрос — было самой важной задачей для девушки сейчас.
Оттенок решительности блеснул в глазах, и она протянула руку, вложив маленькую ладошку, которая сразу утонула в его большой, мужественной.
— Хазан Чамкыран, — Ягыз непроизвольно разжал руку, забирая миссию у брюнетки: теперь была его очередь удивляться и пытаться снять с себя шокированное выражение лица. Она сказала: «Чамкыран», а не «Фейбер». — А где Эмине? — ожидаемый и такой пугающий вопрос раздался в комнате. Надо было ответить, но мужчине на один миг показалось, что он совсем не представлял, как сказать правду.
— У меня включилась кофемашина и есть вкусное печенье, предлагаю пройти в гостиную и поговорить, — Ягыз приветственно и дружелюбно показал гостье в сторону комнаты. Он располагал к себе, и Хазан не хотелось ему отказывать. Наоборот, появился шанс узнать правду о местонахождении подруги.
— С удовольствием, — девушка улыбнулась. — Вы её молодой человек? Она не говорила, что живёт с мужчиной.
— Проходите, я сейчас всё расскажу, — он зашёл на кухню, обложившись на разделочную поверхность. Её Ягыз не ждал. Что она сама придёт к нему в квартиру, казалось невероятным. И таким оставалось до сих пор. Мужчина перевёл дыхание. Частота сердечных сокращений явно превышала положенную норму. Он взял две чашки кофе, блюдо с печеньем и направился к гостье.
— Давайте я вам помогу, — Хазан подошла и забрала непослушную ёмкость со сладостями из его рук. Когда они сели за стол, девушка смогла внимательнее рассмотреть мужчину, который сидел напротив. Красивые серо-зелёные глаза, волевой подбородок, серьёзное выражение лица и пронзительный взгляд. Она почувствовала, как рой мурашек пробежал вниз по её спине, и невольно поёжилась. Хазан давно не испытывала ничего подобного и не могла понять причины странной реакции своего тела: страх или интерес окутал её клетки?
Но девушка терпеливо ждала, когда Ягыз первый начнёт разговор, она уже задала вопросы, которые мучали больше всего.
— Я живу тут около года, чуть меньше. Снял квартиру у мужчины средних лет — Мурата Кая, — маленькая пауза, которая позволила набраться смелости и сказать то, что он хотел, чтобы она знала. — Он отец Эмине и начал сдавать квартиру через несколько месяцев после её смерти.
Тишина оглушала, отбивала способность мыслить, заставляла все клетки внутри покрыться огнём боли и неверия. Так не должно быть. Слова мужчины не могли быть правдой.
— Но как? — произнесла Хазан настолько тихо, что Ягыз не был уверен, что правильно расслышал.
— Рак сердца, — он понимал, что шёл на крайние меры, но делал так, как считал самым верным в данной ситуации. — Соболезную. Пусть всё останется в прошлом.
Хазан чувствовала, как её мозг медленно плавился.
Кто тогда ей помогал?
Кто нашёл фонд, чтобы оплатить операцию?
Кто доказал учреждению, что жизнь малышки нужно спасти?
Где её письма?
— Вы не были знакомы с Эмине? Господин Мурат сдал вам квартиру просто так? Он достаточно мнительный человек, — протянула Хазан, пытаясь выведать у молчаливого собеседника ещё крупицы информации.
— Нет, я не был с ней знаком. А господину Мурату я, видимо, понравился, он мне не отказал, — скромная улыбка отразилась на его лице. Девушка готова была поклясться, что никогда не видела такой у других мужчин. Безусловно, у неё был маленький опыт: отца она не помнила, с посторонними представителями данного пола общалась редко, а Райан, казалось, совсем не умел улыбаться для неё. В последнее время. В начале отношений некоторые вещи были иными. Печальный вздох вырвался из груди, и Хазан ещё раз посмотрела на мужчину перед собой.
Он отличался от других: воспитанный, интеллигентный и очень сложный. Ключевые качества были видны невооружённым глазом. «Таких надо бояться, а не разглядывать, дурёха», — мысленно отругала себя девушка.
— Как же мне теперь узнать, — полным отчаяния голосом произнесла гостья. Ягыз знал, о чём она говорила, но не мог сказать правду. Он всегда был смелым, никогда не боялся смотреть фактам в лицо, но сейчас всё было по-другому. Хазан сама к нему приехала и, разузнав всю интересующую информацию, скорее всего, просто уедет. И мужчина её никогда больше не увидит. — А вам не приходили посторонние письма?
— Честно говоря, не могу назвать себя опрятным относительно домашней корреспонденции. На работе все по полочкам, а тут боюсь, мог пропустить что-то, — ответил Ягыз, понимая, что ещё одно слово, и он проколется. Врать было невероятно трудно, особенно ей, несмотря на то что мужчине было не привыкать выкручиваться из сложных ситуаций.
Он невольно засмотрелся на молодую женщину: синяя кофта из тонкой шерсти красиво подчёркивала цвет её кожи, аккуратно лежащие по бокам волосы оттеняли благородное лицо, а тонкие пальцы смиренно покоились на столе. Но Ягыз понимал, что внешний облик мог быть обманчивым и, скорее всего, являлся именно таким — непокорный блеск отражался в её глазах, и мужчина чувствовал, что буйный темперамент был похоронен глубоко внутри ради спокойного разговора. Иначе ей было не узнать правду об Эмине. Именно так Эгемен и представлял её образ в письмах: строптивая, но невероятно сильная духом и с добрым сердцем.
— Как же так, — отчаянно протянула Хазан. — Я ей писала несколько раз в надежде, что она ответит, но письмо так и не пришло. Я знаю, что Эмине должна была прочесть мои послания, потому что помогла мне. Я делилась с ней горем, которое она преодолела вместе со мной, — девушка запнулась, пытаясь сложить детали пазла воедино. — Но если не Эмине, то кто? — вопрос, который не подразумевал ответа, повис в воздухе. Ягыз знал, что надо сказать правду сейчас, а не вводить Хазан в неведение. Но у него появился другой план.
— Я могу спросить у девушек на ресепшене, может, у них есть письма, — Эгемен пытался быть максимально честным, но чувствовал боль от осознания, что половина разговора — чистая фальшь.
— Буду очень благодарна, — растерянный взгляд ненароком встретился с решительным. У девушки отчётливо сформировалась мысль об уверенности в мужчине напротив. Она почувствовала, что ему можно доверять, что он поможет и обязательно найдёт письма или человека, у которого они могли быть. Но точно не бросит. Хазан в очередной раз одёрнула себя от ненужных мыслей.
— Вы живёте в Стамбуле? — спросил Ягыз, вырывая Хазан из мечтательной дымки.
— Да, — он почувствовал, как его глаза удивленно округлились. Значит, она приехала, больше не вернулась к Райану. — Я несколько лет жила в Лондоне, но сейчас решила вернуться, — слабая улыбка отразилась на её лице. Кажется, Хазан была рада своему положению.
— Давно вы приехали? — Ягыз мысленно поругал свою вчерашнюю пьянку, из-за которой все ещё не прочитал её последнее письмо.
— Пару недель назад, мы пока относительно новые жители, — она прищурила глаза и озорно добавила, — или хорошо забытые старые, — мужчина рассмеялся. Хазан была живая и жизнерадостная, насколько возможно, не смотря на все тяготы, через которые ей пришлось пройти.
— Вы сказали «мы»? — узнать, приехал ли с ними Райан казалось самым важным на данную секунду.
— Да, я и моя дочь, Элиф, — на лице Хазан промелькнуло огромное количество мыслей, и понять, о чём брюнетка думала, мужчина не мог. Наконец девушка произнесла: — Она у меня замечательная, — искренне улыбка отражала всю нежность и любовь, которую мать испытывала к ребёнку.
— Уверен в этом, — Ягыз не мог не поддаться магнетизму молодой женщины. Она внимательно посмотрела на него: ответ был, с одной стороны, безобидный, а с другой, говорил о том, что у мужчины были все основания так считать и говорить. Но он не мог знать их, тем более Элиф. Единственное, его взгляд и рой мурашек от него по спине, будто кричали, что их она уже однажды пережила. Хазан слегка потрясла головой, чтобы избавиться от паранойи. — Вы уже нашли работу?
— Есть некоторые трудности, но я справляюсь, — Хазан не хотела рассказывать об этом. Поиск работы никогда не был её сильной стороной — она всегда устраивалась к второсортным работодателям.
— У вас же свободный английский, если вы жили в Лондоне, верно? — спросил Ягыз, окончательно запутывая мысли брюнетки.
— Да, у меня нет никакого подтверждения, я имею в виду сертификатов и прочих бумажек, но я свободно говорю и пишу на языке, — медленно объясняла Хазан, гадая, зачем постороннему мужчине личная информация.
— Я хочу предложить вам работу, — как будто читая мысли девушки, сказал он.
— Вот так сразу? — ошарашено спросила брюнетка. Ситуация со стороны выглядела невозможной, но Хазан надеялась, что судьба наконец ей улыбнулась.
— Для начала надо будет пройти тестирование, конечно, — скромно осадил возвышенные эмоции мужчина. — И испытательный срок у нас две недели. Но есть плюс: он оплачиваемый.
Девушка была готова танцевать от радости и практически броситься к нему на шею, но вовремя остановилась.
— Но почему? Зачем вы мне помогаете? — тихо спросила она.
— Вы практически носитель языка, а мне нужны сотрудники, вот и всё, — уверенно, с расстановкой интонации, объяснил Эгемен.
— Всё кажется невероятным и подозрительным, — честно произнесла Хазан, — но я согласна.
Она сказала, Ягыз точно услышал её ответ. Остаётся, никуда не уезжает, муж не приехал, значит, была вероятность, что они не вместе. А тот факт, что девушка назвала свою фамилию и вовсе заставлял думать о разводе и пускал заряд щекочущих от счастья мурашек вдоль позвоночника.
— У вас будет время убедиться, что опасаться нечего. По крайней мере, две недели. Приходите послезавтра в посольство, — произнёс он, и девушка почувствовала, что ему можно верить. Она видела много неуравновешенных, душевнобольных маньяков на предыдущих местах работы, но сейчас Хазан была уверена, что могла довериться.
— Договорились, — она медленно встала из-за стола, отодвинув чашку с недопитым кофе.
— Будет повод встретиться ещё раз, — тихо произнёс он.
— Простите? — она не расслышала и обернулась, чтобы посмотреть на мужчину.
— Вы не допили кофе, — он указал взглядом на чашку на столе. — Будет повод встретиться ещё раз, — повторил Ягыз.
— На собеседовании, видимо, — ответила Хазан, забирая дамскую сумочку.
— Видимо, — протянул он, мысленно заклиная: «Аллах, подари ещё одну встречу с ней за пределами посольства». — Я вас провожу.
— Спасибо за разговор и предложение работы, — уже в дверях произнесла брюнетка, робко вглядываясь в лицо мужчины исподлобья.
— Буду рад, если всё получится так, как хотелось бы, — искренне ответил он, сам до конца не понимая: он говорил о работе или о самой девушке.
— Хорошего дня, — она протянула руку, чувствуя нерешительность. Возникла хрупкость момента, которую страшно испортить.
— И вам, — Ягыз слегка сжал её тонкие пальчики, второй раз за день чувствуя приятное покалывание в месте прикосновения. — Приятно было познакомиться.
— Мне тоже, — она улыбнулась искренней улыбкой, которая снова медленно, но уверенно начала выбивать у него почву из-под ног. — До встречи.
— До встречи, — он провожал глазами её удаляющийся, исчезающий силуэт.
Ягыз закрыл дверь, пытаясь осознать, что сейчас произошло. Она пришла: настоящая, улыбающаяся и тёплая. При этом он чувствовал её холодность, невидимую и неприступную стену по отношению к нему, а, может, ко всем мужчинам.
Он подошёл к кофейному столику, на котором до сих пор лежало её послание. Мужчине повезло, что Хазан его не заметила. Ягыз вскрыл конверт, примерно представляя, что ждало внутри.
Дорогая Эмине!
Ты ни разу не ответила на моё письмо, но я верю, что с тобой всё хорошо. Возможно, сейчас просто нет времени, чтобы написать пару строчек.
Я хочу выразить тебе огромную благодарность, которую нельзя описать словами. Ты спасла моего ребёнка, мой лучик, ради которого я живу. Позволила нам дышать полной грудью, не боясь, что сердце может остановиться. Элиф радуется, занимается, делает упрощенные упражнения общей физической подготовки. Она проходит курс реабилитации с такой верой и энтузиазмом, что я непроизвольно заряжаюсь её энергетикой.
Я позвонила Райану, что, наверное, было одним из самых глупых поступков в моей жизни. Хотелось верить, что у них с дочкой был ещё один шанс, что они могли поговорить. Она бы бросилась к нему в объятия, не раздумывая, я уверена. Элиф не очень отчётливо помнит отца, но её желание увидеть его огромно.
Райан не ответил на звонок. И не перезвонил. Даже не поинтересовался, как прошла операция его ребёнка.
Это стало решающим: мы не вернёмся в Лондон. Несмотря на то, что моя жизнь в последние годы ассоциируется только с пасмурной страной, я буду учиться жить заново в Стамбуле. Верю, что город даст нам с Элиф возможность найти себя, наше место в мире.
Я осознала, что у нас нет никого из родных, к кому можно обратиться за помощью. Свекровь со мной не разговаривает, к отцу Райан не подпускает, потому что он единственный добросердечный и здравомыслящий человек в их семье. А мои родители… Ты и сама знаешь, я не хочу бередить старые раны.
Мы будем в Стамбуле через пару месяцев, когда закончится курс реабилитации Элиф. Я обязательно зайду к тебе после того, как устроюсь. Я сейчас занимаюсь поиском квартиры удалённо, чтобы не остаться на улице. Билеты на самолёт я купила. Доктор Охад сказал, что Элиф уже можно будет летать.
Фонд, который нам помог, из Стамбула. Поэтому я смею делать выводы, что нашла его ты, у меня больше нет никого в Турции, и письма я никому не направляла. Когда я приеду, надеюсь, ты мне всё расскажешь. Верю, что ты в порядке.
Крепко обнимаю,
Хазан
Ягыз отложил письмо в сторону и подошёл к окну. Чувство непонятного, почти неконтролируемого отвращения настигло его. Как Райан мог отнестись к своей дочери с таким пренебрежением? А к девушке, которая только что покинула пределы квартиры Ягыза? Она была прекрасна. Он видел её, знал, что брюнетка красива и грациозна, по письмам догадывался, что добра и отзывчива. Но стоило только увидеть, чтобы понять: не хватит всех слов на любом языке мира, чтобы описать, какая она. Хазан казалась уверенной и строптивой снаружи, но благодаря посланиям мужчина понимал, что была ранимой и чувственной внутри.
Ягыз обернулся и посмотрел на письмо, которое раскрытым лежало на столе. Он смог: Хазан остаётся. Мужчина почувствовал то, что давно не доводилось испытывать — трепет зарождающейся надежды. Любовь не могла быть такой — Эгемен отчётливо решил для себя. Паранойя, обсессивно-компульсивное расстройство, неврастения, шизофрения, но не любовь. Единственное, в чём Ягыз был уверен: если получится помочь молодой женщине, это будет самым важным и желанным поступком в его жизни.
Эгемен потянулся за телефоном, надо было съездить к бабушке, которая соскучилась, при этом была слишком вежливой, мудрой и любящей, чтобы навязываться. Но он был не готов сейчас к разговору. Схватив со стола послание, Ягыз сорвал с крючка при входе ветровку и выбежал из квартиры. Куда, он не мог сказать, но точно понимал, что воздух был необходим. Как и алкоголь, после вчерашнего приключения с Керемом произошло слишком много событий на ещё не до конца трезвую голову.
Ягыз позвонил новому другу.
***
Мелек поднялась в комнату, где хранила вторую жизнь. Прошлую, ещё не забытую, разрывающую душу в клочья. Она открыла ящик, все письма Джарвана, включая последнее, аккуратно лежали, показывая раны, отчаяние и веру молодой девушки, которая сломалась пополам. Не склеить отброшенные в сторону кусочки мира.
Остыли ли чувства?
Бьётся ли сердце так же бешено, как раньше, при мысли о нём?
Одинока ли она?
Мелек не могла дать ответ. Девушка так и не поняла, чем руководствовалась в момент отчаяния. Послушалась свои ноги, которые сами бежали к нему, к её мужу, услышала свои душу и сердце. Она впервые почувствовала благодарность к отцу, который не сделал ничего хорошего за всё время, сколько Мелек себя помнила, но отдал её Метину.
Именно отдал, в счёт уплаты последующих подвигов во благо семейного дела. При этом зачем абсолютно незнакомый человек был нужен её мужу, она не понимала. Зачем надо было идти на жертву и брать в жёны дочь разорившегося предпринимателя? Девушка прикрыла глаза, пытаясь остановить поток нескончаемых взволнованных мыслей.
Мог ли он выбросить её после первого отказа?
Было ли ему настолько всё равно, чтобы не обращать внимания на многочисленные странности новоиспечённой хозяйки дома?
Должен ли был он обнять её так, словно никогда не отпустит?
Но кем бы не был Метин и как бы себя не вёл, пламя её души кричало совсем не его имя.
***
Бежевого цвета дом отдалённо стоял в конце улицы. Оттуда не слышались голоса и крики, никогда не выходили люди. Заброшенный, одинокий, без прошлого. Или, наоборот, со слишком большой историей, чтобы вскользь рассказывать случайным прохожим.
Хазан открыла калитку и прошла дальше, доставая ключи. Надо только открыть замок.
