Ошиблись адресатом

Тёмные длинные волосы мягкой простынёй укрывали его руку. Единственное, что могло сейчас заставить открыть глаза — детский плач, который каждое утро звучал в одно и то же время. Но сегодня было тихо. Ни один звук не проникал в волшебную атмосферу начала солнечного дня. Мужчина опустил ладонь немного ниже, чувствуя тепло женского тела под тонким покрывалом. Её голое плечо робко возвышалось, призывая желанные губы обратить внимание. Образ женщины, такой нежный и соблазнительный, крепко привязал его, не позволяя ни на секунду отвлечься и оторвать глаз. — Ммм, — Хазан повернула голову, позволяя утреннему запаху её тела окутать мужчину. — Ты проснулся? — хриплый шёпот обещал молниеносную потерю контроля. — Недавно, не хотел тебя будить, — он чувствовал, что брюнетка всё больше разворачивалась в его сторону, прислоняясь тёплой кожей. — Зря, — она оставила лёгкий поцелуй на его груди, — тебя не хватает этим солнечным утром, — её губы спустились ниже, обводя контур татуировки. — Я тут, с тобой. Разве я мог сбежать? — простынь была беспощадно сдвинута с пути. — Не мог, — полуутверждение-полувопрос вырвался из её уст. — Знаешь, мужчины такие непостоянные существа… — запинаясь, чувствуя горячее дыхание рядом с тонкой дорожкой вдоль груди, промолвила брюнетка. — Неужели за несколько лет брака я не убедил тебя, что мужчинам можно доверять? — лёгкое изумление послышалось в голосе Ягыза. — Мужчинам? — озорной блеск тут же зажегся в глазах Хазан. — Или же только моему мужу? — А разве твой муж не является представителем мужского пола? — дразнил Эгемен. — Мой муж является представителем сильного пола, но он однозначно не является олицетворением всей мужской половины человечества, — отчеканила молодая женщина, пытаясь передать всю полноту чувств. — Ох, — изумленно произнёс Эгемен. — И как прикажешь реагировать на это высказывание? — он отыскал глаза жены. — Для тебя я не являюсь образом идеального мужчины? — Ты такой дурачок, мой дорогой муж, если бы ты только знал, — прикрыла глаза Хазан, тающая от удовольствия июньским утром. — Разве нужно думать об идеале, когда рядом с тобой самый понимающий, добрый и любящий человек на свете? Я встречала много людей, больно билась об асфальт и шла дальше. Но ты… — Хазан запнулась. — С тобой я поняла, что раньше ни разу не встречала мужчину, как бы странно это не звучало, — она посмотрела в его серо-зелёные глаза. — И я никогда не откажусь от самого прекрасного, что есть в моей жизни: от тебя и наших детей, — простынь уже бесстыдно сползла, оголяя желанное тело. Слова были сказаны, объяснять чувства, побудившие открыть душу, было совсем не кстати. Он понял, как и всегда. Выслушал, обнял и закрыл глаза. Чтобы она не сказала, поднимать тему прошлого каждый раз было словно ножевое ранение вдоль грудной клетки. Но жаловаться и отказываться не в его правилах. Ягыз отчётливо помнил, чего ему стоило добиться искренних чувств будущей жены. «Сон. Это был все лишь сон», — крутилось в голове Эгемена. Он всё ещё чувствовал мягкий бархат нежной кожи. Неужели она именно такая? Непозволительные мысли роились, одурманивая сознание. — Нельзя, — вслух произнёс Ягыз. Слова эхом отдавались от стен тихой комнаты. — Я не имею права, — как в тумане мужчина опустил ноги и встал с кровати. Он проспал, возможно, первый раз в жизни. Вырваться из пелены сладкого сна было непростительно. Так же, как и видеть его. Ягыз спустился вниз и включил кофемашину. Реалистичность сновидения пугала, ругала за дозволенность и манила в сети воображаемого счастья. Он сделал глоток американо, который сегодня был особенно удачным, с пряными нотами, и закрыл глаза в отчаянии. Когда прекрасная незнакомка была далеко, мучительно ждать встречи с ней становилось нестерпимой пыткой. Когда она оказалась рядом, на расстоянии вытянутой руки, жизнь вовсе превратилась в ад, сжигая хрупкие стены и без того шаткого самообладания Эгемена. В следующую пятницу рано утром надо было выезжать. Общая командировка, один город, Элиф. Ягыз до дрожи хотел и одновременно боялся представить, чем ему обойдётся авантюра с путешествием.

***

Стамбул, 1958 г. С того момента, как уехали родители, прошло две недели. Они не попрощались, невидимо закрыв дверь между ними и дочерью. Теперь не осталось ничего. Мелек долго думала, почему всё произошло именно так. Проблема началась с Джарвана. Родители не приняли его, резко сбрасывая влюблённых с обрыва, где царило счастье и спокойствие. Вскоре девушка поняла, что не холодность и запреты были самыми страшными пороками старших в отношении своего ребёнка. Неверие, нежелание, непонимание — то, что разрушало нити, связывающие отцов и детей. «Притащила нам подкидыша и думаешь, что мы спокойно примем его», — громкий крик матери до сих пор звенел в ушах дочери. «Мы обязаны отдать тебя, если хотим сохранить остатки чести нашей семьи», — вынес вердикт отец. Девушка закрыла глаза от ужасных воспоминаний, которые окутывали словно вязаными прядями, не позволяя перестать прокручивать в голове одни и те же эпизоды. Но Мелек не знала, как появился Метин. Она помнила, что однажды её выдали замуж, без вопросов и требующихся объяснений. Провели никях быстро, вдали от посторонних глаз, в страхе, что будет виден живот невесты. Тот самый, которого не было. Тяжёлый вздох раздался в комнате. Мелек догадывалась, что Метин женился с уверенностью, что рядом с ним стоит абсолютно бесчестная, с ребёнком внутри девица. Но зачем? И почему до сих пор не спросил об этом? Почему он стойко и бескомпромиссно отстоял её перед отцом?

***

Хазан зашла домой, всё ещё думая о загадочной женщине, которая очаровательно ненавязчиво помогла ей с покупками. Её глаза… На миг девушке показалось, что она уже встречалась с ними. Такие же серо-зелёные, одновременно нежные и колючие. Брюнетка остановилась на пороге кухни, пытаясь восстановить обрывки памяти. — Мама, — в неё врезалась Элиф, крепко обнимая за ногу. — Ты долго. Я уже почистила зубы, оделась, осталось только косички заплести и всё — можно идти в садик, — по-деловому произнесла малышка. — Какая ты умница! — Хазан поцеловала дочку и слегка дёрнула за распущенные волосы. — Только ты не всё назвала, забыла про самое главное, — она перехватила удивлённый взгляд малышки и заговорщицки прошептала: «Ещё надо обязательно позавтракать, особенно, когда мама купила столько всего вкусного». — Ураааа, — звонкий детский крик раздался в комнате. Брюнетка почувствовала, как дочь вытягивает из её рук пакет со сладостями. Хазан наблюдала, как девочка по очереди доставала продукты, с каждым разом всё восторженнее разглядывая упаковку в руках. Девушка счастливо улыбнулась, понимая, что потратила практически последние деньги, и ей не хватит на обед. Но когда кареглазка смотрела на дочь, то её не беспокоили голодание, недосып и нехватка сбережений. Элиф была счастлива, что было самым главным. Тем более, она уже очень давно не баловала малышку.

***

Брюнетка вбежала в здание офиса, по дороге задевая прохожих и на ходу бросая многочисленные извинения за неуклюжесть. Она опаздывала на работу, долгожданную и пока ещё не её. Испытательный срок только начался, а девушка уже давала новому боссу возможность уволить за ненадлежащее исполнение служебных обязанностей. И за недостаток дисциплины. — Где ты была? — поинтересовалась коллега. Как новичку девушке дали наставника, который должен был помочь разобраться в работе и быстрее вникнуть в её специфику. Для Хазан им стала Айше — симпатичная девушка, с русыми волосами средней длины, кареглазая и улыбчивая. Она была почти одного роста с брюнеткой, только немного крупнее. За последнее время Хазан сильно похудела и вряд ли нашёлся бы человек в офисе, который был с ней в одной весовой категории. — Отводила Элиф в сад, — карие глаза не смотрели на Айше. — Знаешь, она ведь моя дочь, я должна делать все для её счастья, — взгляд, полный отчаяния, говорил о приближающейся точке невозврата. — Но ты именно это и делаешь, дорогая, — тихо сказала Айше, наблюдая за реакцией коллеги. — Нет, как бы я ни старалась, именно это я и не делаю. Я не вселяю уверенность своему ребёнку, — брюнетка прервалась, понимая, что открывать душу дальше было непозволительной роскошью. Она чувствовала, что, без сомнения, могла доверять Айше, но постыдная правда больно сковывала, не позволяя поделиться переживаниями. Хазан понимала, что сегодня, не контролируя себя, потратила большую долю сбережений на еду, купив то, что так хотела её девочка: овощи, фрукты, сладости, свежие симиты. Но брюнетка так же осознавала, что радость, которую испытала Элиф, пропадёт завтра или послезавтра, когда продукты закончатся, а купить новые будет не на что. Айше знала, что тревожило коллегу, так же, как и то, что она не возьмет деньги даже в долг. И поэтому видеть внутренний крик души кареглазки было особенно тяжело: чувства сопереживания и бездействия смешивались в один котелок отчаяния. — Доброе утро, — громкий голос с оттенком серьёзности и стали раздался над ухом девушек. — Господин Ягыз, разве можно так пугать, — быстро пролепетала Айше, пытаясь прийти в себя. — Так заикой останешься до конца дней. — Да, ты у нас главная по планированию, никто не спорит, — немного мягче произнёс мужчина. — Не смущайте меня, — мило проговорила девушка. — Вы лучше это моему мужу скажите, а то он живёт в полной уверенности, что мне нельзя доверять ни планы, ни деньги. Знаете, как с таким мужчиной тяжело?! — молодые люди невольно улыбнулись речи коллеги, которая с трепетом и лёгкой обидой сетовала на поведение любимого. — Могу только догадываться, — ответил Ягыз. — Госпожа Хазан, пройдите со мной, пожалуйста, — он пошёл в сторону своего кабинета, ни разу не обернувшись. — Что такого могло произойти? — протянула Айше. — Вообще, шеф строгий, но справедливый. Лишний раз никогда не позовёт и ругать не будет. — Видимо, я успела что-то натворить, — пробормотала Хазан и направилась в кабинет начальника.

***

Стамбул, 1958 г. Девушка тихо стояла на кухне, вглядываясь, как распускаются цветы на яблонях в саду. Казалось, они ознаменовали новый период в жизни разучившейся верить в добро и чудо Мелек. Ей больше никто не говорил, что она заходила на территорию, на которую непозволительно ступать жене хозяина. Что у неё не было права прикасаться к предметам и продуктам. Что без ведома Метина ей не разрешено ступать в другие комнаты, кроме её собственной и гостиной. Практически незыблемые перемены овеяли дом после последней встречи молодой пары. Мелек никто ничего не запрещал, что заставляло задуматься об ужасающих фактах: в её жизни никогда не было действий без разрешения. Со стороны она выглядела как полноценная наследница, но, на самом деле, была не больше, чем крепостная в доме собственных родителей. Сейчас девушка могла зайти на кухню и не бояться, что её накажут. Задумавшись, Мелек поняла, что за время пребывания в доме мужа, она ещё ни разу не была унижена или оскорблена, а страх к нему теперь казался внутренним внушением: что не могло быть по-другому, что чужой человек не будет более понимающим, чем мама или папа. — Ты решила не упускать шанс и заходить сюда при каждом удобном случае? — тихо поинтересовался Метин за спиной далеко унесённой от реальности жены. Мелек не знала, что в доме находились люди, не ожидала, что муж захочет повторить разговор на кухне. На миг сбитое дыхание стало восстанавливаться, пуская кислород и заставляя продумывать дальнейшие действия. — Кажется, так получилось, — протянула девушка, все ещё стоя спиной к собеседнику. — Странно, что ты остановилась именно на ней. Неужели, больше ничего не хочется посмотреть? — спросил Метин. — Я должен в это поверить? — Если я скажу, что хочется, от этого изменятся границы доступного? — прямо спросила девушка, все ещё чувствуя дыхание мужа затылком. — А разве они есть, Мелек? — вопрос, невольно заставивший повернуться и посмотреть в глаза мужчины. Она всю жизнь находилась внутри сковывающих, колючих ограничений, которые диктовали правила и порядки мироуклада. А теперь её пытались убедить, что стен запретов и смирения нет? — То есть как? — всё, что смогла пролепетать девушка. — Как есть. Откуда столько закрытых дверей в твоей голове? — его шёпот напоминал убаюкивающую колыбель с твёрдыми, как сталь, нотами. — Но ведь когда я переступила порог кухни, твои служащие явно дали понять, что я не имела на это никакого права, — в отчаянии объясняя абсурдность вопроса мужа, сказала Мелек. — Во-первых, они не только мои служащие, но и твои тоже. Исходя из этого, во-вторых, разве тебя должно беспокоить, что говорят посторонние, если я ничего не запрещал? Ты — полноценная хозяйка. — То есть я могу спокойно зайти в любую комнату и мне никто ничего не скажет? — прощупывала почву Мелек, все ещё шокировано изучая мужа. — Да, — чётко произнёс мужчина. — И в твой кабинет? — Мелек немного зажмурилась от наглости собственного вопроса. — И в мой кабинет, — чувствуя, что в вопросе был подвох, ответил муж. — Можем пойти прямо сейчас. — Пойдём, — быстро ответила она, не сразу осознав скорость реакции на предложение. Решив, что терять время — большой грех, девушка огромными глазами посмотрела на него, призывая не отказываться от своих слов. — Нам надо выйти из кухни, подняться на второй этаж и повернуть направо, — мужчина отодвинулся, пропуская супругу. — Третья дверь. — Хорошо, — невозмутимо поддакнула Мелек, ловя себя на мысли, что та комната, к которой она только что подошла и которую так давно искала, оказалась рядом с её спальней. — Откроешь? — Метин с интересом и опаской смотрел за действиями и реакцией жены. — А у тебя там много личного? — на один миг девушке показалось, что она не готова увидеть то, что находилось по ту сторону деревянной поверхности. Переступить порог означало войти в жизнь мужа, почувствовать его душу, что могло привести к катастрофе. — Всё, — произнёс мужчина. Мелек остро осознала, что ей одновременно сильно хотелось шагнуть вперёд, так же, как и сбежать. Необъяснимый страх сковывал, не позволяя пошевелиться. Девушка не была готова как к появлению тёплых чувств к человеку, за которого её насильно выдали замуж, так и к борьбе с дальнейшими эмоциями, если за дверью окажутся подтверждающие её догадки доказательства его порочной души.

***

Кареглазка тихо постучала, прислушиваясь к шагам в кабинете. Но за дверью было настолько бесшумно, что, казалось, там не было ни одной живой души. — Входите, госпожа Хазан, — громкий голос заставил девушку подпрыгнуть от неожиданности. — Этот мужчина — дьявол, не иначе, — пробормотала брюнетка и зашла в помещение. — Будете чай или кофе? — вежливо поинтересовался Эгемен. — Но вы же меня позвали по рабочему вопросу, разве нет? — аккуратно уточнила подчинённая. — Одно другому не мешает, — его спокойствие обескураживало. — Тогда кофе, — девушка присела на тот же стул, на который ей указали во время собеседования. Ягыз невольно засмотрелся, сегодня она выглядела по-другому: волосы мягким каскадом спускались на правое плечо, скулы, как показалось мужчине, сильно выступали, тонкие кисти рук выглядывали из обтягивающего рукава три четверти, а утончённые щиколотки были аккуратно подчеркнуты лёгкими туфлями. Она невесомая, что невозможно не заметить. Эгемен не мог спорить с очевидными фактами — Хазан сильно похудела с момента их последней встречи в Лондоне. — Наргиз, приготовь нам два кофе, пожалуйста, — Ягыз выглянул за дверь и обратился к секретарю. — Я вас позвал, чтобы обсудить поездку, — девушка почувствовала, как огромный камень переживаний и тревоги исчез. — Мы поедем в Трабзон. — Трабзон? — аккуратно переспросила брюнетка. — Да, — невозмутимо ответил собеседник. — Вы там были? — Нет, не была, но… — она прервалась, подбирая верное слово. — Разве там будут англоговорящие люди? — девушка неловко взглянула на собеседника. — Да, туда приедут гости, чтобы провести встречу с нами. Просто она будет проходить не в Стамбуле, — Хазан показалось, что его глаза излучали умиление и необъяснимую теплоту. — Как скажете, — собирая всю волю в кулак, ответила девушка. — Мы когда выезжаем? — В следующую пятницу, как и договаривались, — Ягыз подвинул к ней чашку с кофе, невидимым жестом предлагая продолжить то утро, когда кареглазка сбежала, оборвав прекрасный миг уединения. — Хорошо, я буду готова, — Хазан замялась, в голове прокручивая дальнейший диалог. Казалось, сегодня слова совсем не строились в предложения. — А Элиф, я же могу её взять с собой? — мужчина отчётливо слышал ноты надежды в голосе. — Конечно, я попросил найти отель, где предоставляются услуги няни, — заметив непонимание и закравшееся чувство неуверенности, поспешил добавить: «На то время, пока мы будем на встрече, она присмотрит за Элиф», — когда недоверчивый взгляд исчез, Ягызу показалось, что тревога, которую он носил в последнее время в себе, испарилась. В глазах Хазан появились маленькие ростки счастья. — Спасибо, — искренний, тихий шёпот окутал его словно тёплым одеялом. — У кого я могу взять материалы, чтобы подготовиться? — У меня, — он улыбнулся. — Я предоставлю вам всё необходимое.

***

Часы показывали третий час ночи. Девушка сидела за кухонным столом в окружении чашки чая и кипы бумаг. Ей давали шанс продемонстрировать все свои сильные качества с лучшей стороны, о чём свидетельствовали документы вокруг. В глубине души Хазан понимала, что если бы господин Ягыз не хотел, чтобы она прошла испытательный срок, то не стал бы помогать готовиться к встрече, отдавая всё воле случая — либо кареглазке повезёт, и у неё получится очаровать партнёров, либо испытание будет с треском провалено. Такое развитие событий было бы честным, и Чамкыран не смела говорить о необъективности. Но всё складывалось иначе. Безусловно, с одной стороны, босс не хотел, чтобы встреча была провалена, иначе заново наладить отношения с будущими коллегами было бы трудно. Но, с другой стороны, он смог бы спасти ситуацию в случае неожиданно возникших проблем. Тогда партнёры не были бы потеряны, но у девушки вряд ли был бы шанс на реабилитацию. — Так, госпожа Хазан, все карты у тебя в руках, — устало вздохнула девушка. — Раз предоставили шанс, который мало кому даётся, не смей заваливать сделку, — тихо проворчала она в ответ мыслям в своей голове. — Но, всё же, если бы господин Ягыз не помогал, это выглядело бы логичнее. А так… Неужели он это делает, потому что я подруга дочки его арендодателя? — брюнетка накручивала волосы на тонкий карандаш, продолжая увлекательный разговор с воображаемым оппонентом. — Аллах! И долго я буду строить немыслимые гипотезы? Совсем мозгов не осталось. И как я собралась очаровывать партнёров? — кареглазка закрыла папку с документами, обречённо закатывая глаза, и направилась в свою комнату.

***

Flashback Ягыз смотрел на Хазан, пытаясь оторвать взгляд и понимая, что это невозможно. Она терпеливо ждала, когда он передаст нужные документы, стараясь избегать серо-зелёных омутов. Мужчину одолело сомнение — неужели ей настолько неприятно на него смотреть? Только недавно затеплившаяся надежда на сближение потухла, оставаясь иллюзией. Одурманивающей, сводящей с ума, манящей, которая тихо зашла в его жизнь, расположилась в сердце и окутала верой. Ягыз невольно махнул головой, пытаясь выбросить все несвоевременные мысли из головы и возвращаясь к девушке напротив, которая терпеливо ждала. — Госпожа Хазан, возьмите, — Эгемен передал ей папку с бумагами. — Внутри всё необходимое: информация о людях, которые будут присутствовать на встрече, и детали конфликта. Остальное нам предстоит узнать на месте. Девушка почувствовала: она абсолютно перестала понимать, что ей необходимо делать. Решать проблему и договариваться с людьми? Но с кем и о каком именно деле идёт речь? Мужчина видел внутреннюю борьбу брюнетки: ей хотелось попросить объяснить ситуацию, но руководитель при этом не подумал, что она не в состоянии самостоятельно разобраться. — Спасибо, — кареглазка улыбнулась, забирая папку из рук Эгемена. — Я могу идти? — Да, конечно, до понедельника, госпожа Хазан, — сохраняя остатки самоконтроля ответил мужчина. — До понедельника, господин Ягыз, — девушка тихо закрыла за собой дверь кабинета.

***

Выходные встретили ярким солнцем и тёплой погодой. Весенний Стамбул зазывал всех: взрослых и подростков, стариков и детей — вырваться из душных домов и дышать воздухом, в котором уже витали нотки грядущего лета. Мелек сидела в саду, внимательно разглядывая деревья и наслаждаясь спокойствием. Мысли настойчиво уносили её в прошлое, такое тяжёлое и прекрасное одновременно. Молодой мужчина тихо сел рядом, не осмеливаясь прервать уединение. — Я очень соскучилась по тебе, — она сжала руку внука, всё ещё не отрывая взгляд от вишневого дерева. Казалось, женщина говорила не с ним, а с воображаемым собеседником, которому давно хотела произнести заветные слова. — Хорошо, что ты пришёл. Ягыз молча наблюдал за бабушкой, разглядывая прекрасный сад. Она любила цветы, растения, деревья — ему казалось, что он больше не встречал человека, который был бы также предан своему стремлению к свободе, зелени и воздуху вокруг. Спустя несколько минут Мелек повернулась к внуку, счастливо улыбаясь. — Привет, дорогой, — её взгляд сфокусировался, и он понял, что женщина вырвалась из своих мыслей. — Как ты? Давно меня не навещал, бессовестный, — теперь Ягыз точно был убеждён, что бабушка вернулась из мира грёз. — Мы виделись несколько дней назад, — аккуратно добавил молодой человек. — Так я это и говорю, — она выпрямилась и поймала взгляд серо-зелёных глаз. — Совсем про меня забыл! — нотки доброго возмущения слышались в её голосе. — Я приехал сразу, как только появилась свободная минутка, — Ягыз поцеловал руку бабушки, посылая ей самую очаровательную улыбку. — Ах ты подхалим, — протянула Мелек, внимательно разглядывая внука и пытаясь понять его настроение. — Я на днях ходила в «Tarçın ve karabiber», — младший Эгемен непонимающе свёл брови. Он прекрасно знал, что магазин был одним из её любимых мест. — Ты не представляешь, они начали продавать такие вкусные яблочные тарты, у меня невольно потекли слюнки, — уголки его губ непроизвольно поднялись вверх. Внук любил бабушку за нескончаемую любовь к жизни и мелочам, которые её украшали. — Я там познакомилась с прекрасной девушкой, — Мелек смотрела в глаза мужчине и, не отрываясь, наблюдала за его реакцией. Молодой человек невольно напрягся, необъяснимое чувство волнения поселилось внутри. — Я видела Хазан, Ягыз.