Всё только начинается!

Тихий шелест листвы смешивается с запахом и звуками ночной тишины. Умиротворяющее течение воды в фонтанах, где круглыми разводами расплывается необычайно яркая белая луна, запах свежести, стрекот цикад. Сама атмосфера, старинная, словно перенеслись на несколько сотен лет назад, когда человек был намного ближе к природе, был с ней единым целым. Круглые красные фонари теплым светом приглушенно показывали каменную тропу от самых ворот тории, или как их еще называют «птичий насест» — уникальный символ этой культуры. Своего рода ритуальные ворота, символизирующие успех и удачу. Священные ворота, можно сказать, являются своеобразным переходом в потусторонний мир. Проходя тории, человеческое сознание трансформируется. Сможет ли пройти человек оказаться в мире ками или нет — зависит только от него самого. Перед тем как пройти сквозь священные ворота, необходимо поклониться (как делали предки еще много лет назад), а проходя под ними, нужно приготовиться к встрече с духами умерших. Если человек, прогуливаясь по лесной тропинке, натыкается на ритуальные ворота, значит, к ним привели его духи, чтобы он смог переосмыслить свою жизнь и задуматься о своих делах в ней. Казалось бы, простые сказки, небылицы, которые еще придумали недалекие люди, веря во все подряд, попусту не имея никаких научных знаний. Однако в том то и дело, что, на самом деле, каждый может увидеть, если захотеть и главное — быть готовым к тому, что увидишь. Ведь если переступаешь так называемую «завесу», пути назад уже нет. Немудрено, что в Токийском колледже магии все пропитано этой древней, старинной атмосферой. Еще вчера, когда к Рицке завалились «двое из ларца», было принято решение, которое даже не озвучивалось. Нечего откладывать в долгий ящик разговор с Сукуной. И Рицке даже интересно вплоть до ухмылки, что же это «Королю всех проклятий» не дает возможность усидеть на жопе ровно? Даже забавно… Соскучился, что ли, старичок (хотя опять-таки, просто играет едкая сучья натура съязвить) по женскому вниманию? А то окружают там его одни мужики, да и Юджи не торопится знакомиться с женским полом «поближе». Ох и тяжело же здоровому мужчине. Аж жалко становится. И в этом вся Рицка. Навеселе, с приподнятым уголком губ и хитрым лисьим прищуром, она идет к «Проклятию», как называют Сукуну. Вот только Годжо не такой задорный и веселый, как обычно, без широченной улыбки во все тридцать два зуба, но уголки губ его все же подпрыгнули. Если бы Шинью не вызвали в Капитолий, он бы вообще шел с каменно серьезным лицом. Дверь тихо скрипнула, когда Годжо в шутливой поучительной манере начал: — Правила поведения для девочек… Рицка чуть ли не засмеялась в голос, тихо пустила смешок: — Да-да, дяденька, — она уверена, под маской Годжо недовольно приподнял бровь. — На мужчин не бросаться, интим не предлагать, — под стать ему поучительно серьезно (изобразив надутую гримасу) продолжила Рицка, но сама же залилась тихим смехом. — А вот мне не до смеха, — тихо и серьезно, что ему совершенно не свойственно, сказал Годжо, поймав хитрый лисий прищур перед тем, как распахнуть дверь и пустить ее к этому… в эту комнату. Одна мысль его все же грела. Если начнет распускать свой хвост, выдернет ему восставшего из многовековой спячки змея с корнем. О Юджи, конечно, он уже не думал. — Здравствуй, Рицка, — протянул низкий бархатный голос из темноты комнаты. Демон ухмыляется, только ее каблуки с тихим цокотом коснулись пола. Годжо недовольно хмыкнув, еле удержав язык за зубами, что демон вылез моментально. Сукуна, хотя очень уж был похож на Юджи, только уже в более зрелом возрасте, настоящий мужчина, вальяжно развалился, согнув одну ногу в колене, одной рукой придерживая голову, а другую положив на колено, и лыбится очаровательной улыбкой (как он сам считает при общении с девушками, которые более менее заслуживают его общество. И не важно, что, на самом деле, они всегда замирали с диким ужасом внутри от этого оскала и пронзительно острого, плотоядного взгляда красных глаз, как качество личности — склонность потакать своим грубым, низменно-чувственным, вожделенно-животным желаниям, думать в половом плане исключительно о женском теле, не желая иметь или не имея представления о его духовных, интеллектуальных и эмоциональных потребностях). — Уж заждался, — губы его криво изогнулись. Рицка встала на месте с гордой осанкой и военной выправкой, которая въелась в нее. Зрачки ее сузились, а вот глаза в хитром прищуре расширились, и улыбка ее растянулась в оскал от азарта.  — Здравствуй, Сукуна, — протянула она насыщенным глубоким голосом, проходи вглубь комнаты, ни разу не отведя глаза, наоборот смотрит прямо. Сукуна аж дернулся от распаляющего его веселья. Вот это женщина! — Ну что же ты, — подначивает демон, провоцирует, — проходи, садись, — протянул он низким бархатом, лукаво зазывая, словно волк кролика. — Благодарю, — учтиво кивнула Рицка, сдерживая свою ухмылку до приподнятых уголков губ, чтобы та не переросла в оскал. И присела за стол, на футон в традиционной позе. Как-никак все-таки надо отдать дань уважения тому, кого называли сильнейшим. А для консервативного и не успевшего адаптироваться к новым реалиям старичка — это первый признак показания вежливости и отсутствия бесполезной враждебности. К слову сказать, на удивление, Годжо последовал ее примеру, сев напротив нее. Кто он такой, ухмыляется он, чтобы нарушать их маленькую забавную игру, которая началась слишком авно, чтобы помнит о том, с чего она началась. — Может, желаешь чего-нибудь? — соблазнительным голосом спросил мужчина. Да так учтиво и вежливо, что еще бы и ручку ей поцеловал. Лукавый демон. Однако руки ее спокойно лежали на коленях. Уголки ее губ, лисий прищур… Рицка не отвечает. Наоборот ждет. Уж больно ей интересно по сучьей женской натуре посмотреть на их обоюдную мужскую реакцию собственника и владельца территории, коим себя считает каждый из них. Вот только смешно от того, что сейчас, пока она здесь, — это ее территория. Собачьи законы — неотъемлемая часть человеческой жизни. Да и вообще любого существа. — Ты здесь не дайме, чтобы тебе здесь прислуживали, — едко сказал Годжо с ухмылкой, сложив руки на груди. Сукуна тихо зарычал, оскалившись, метнув злобный звериный взгляд, словно острый клинок в расслабленного наглого мага. По безумным глазам было видно, что он хочет сорваться с места и растоптать тяжелыми сапогами каждую косточку, раскрошить в пыль, разорвать плоть когтями и снять кожу. Ненависть переполняла Сукуну, чуть ли не выплескиваясь через глаза. Ублюдок. Смеет сидеть с довольной и такой раздражающей улыбкой. А Годжо наоборот, был спокоен, даже так, ему нравится его ярость. Еще чуть-чуть, и он сорвется. А тогда, он, как ответственный учитель и, конечно же, наставник, будет вынужден устранить угрозу. Хотя даже не в том дело. Годжо упивается раздражением Сукуны, как энергетический вампир подпитывается его эмоциями. Годжо искоса поглядывает на Сукуну, слегка приподняв брови. Демон ужасно разозлен. Да он просто в бешенстве! Но не поразиться его выдержке Годжо просто не может, даже вопреки своей гордыни. Раньше бы уже давно разобрался с объектом своего раздражения и давно бы успокоился, вновь безмятежно прилег и медленно, с наслаждением попивал бы саке, растягивая удовольствие. — Предлагаю выпить, — вдруг говорит Рицка, улыбнувшись мягкой улыбкой. На самом же деле губы ее зазмеились в обманчивой мягкости. Спокойно, правильными движениями, Рицка разливает по рюмкам кристально прозрачное саке по всем правилам и традициям. Употребление саке (особенно для древней Японии) — это целая церемония, которая имеет свои правила и особенности сервировки. Вот это и напрягает. Чтобы Рицка, да так удовлетворяла самодовольство Сукуны, который уже расплылся в удовлетворенной блаженной улыбке? Еще бы! Когда такая красавица покорно разливает мужчине саке… Ммм, предел мечтаний и похоти. Плавные змеиные движения головой, кистями, завораживающая плавная улыбка и речь перед тем, как наброситься и окончательно прикончить в случае чего. Одного неверного движения. Саке приятно обжигает горло. Так мягко, и так остро одновременно. Когда Рицка принялась разливать вновь, лукаво ухмыльнувшись, Сукуна вдруг берет ее кисть, крепко обволакивает ее своей горячей широкой ладонью, притягивает к себе. Лицо его слишком близко к лицу Рицки, почти неприлично касаясь носами. Губы его хитро растянулись, в глазах появился живой огонек. Почерневшие глаза остро блеснули опасной искрой. Короткое молниеносное движение, и Сукуне почти не хватает воздуха. Стальные пальцы сдавили щеки, впиваясь острыми когтями почти до крови, заставляя сложить губы трубочкой, запрокинув голову. — Не забывайся, Сукуна, — обманчиво плавный, но предупреждающий глубокий голос почти в самые губы. В один момент Рицка непроизвольно морщит нос, и верхняя губа ее дрогнула. Пренебрежительно она запрокидывает его голову как кукольную и гордо, плавно садится обратно с привычными приподнятыми уголками губ и лисьим прищуром. Годжо ухмыляется. Вся его расслабленность, вальяжность и самодовольство так и говорят: «Я же говорил!». Да и что там скрывать, гордость, в конце-то концов. А-ля «Моя девочка!». Да, можно было бы набить ему морду, но… Зачем? Пока она его не попросит, он ничего делать не будет. Незачем мешать. Вот такая натура Годжо. Хоть и пытается выкорчевать из себя многие неправильные вещи, которые он прекрасно осознает. Вот только это крайне тяжело сделать, отказаться от своих привычек и своего поведения. Как от самого себя. Хотя, признаться честно, кулаки зачесались. А вот Сукуна, вопреки всем ожиданиям, должен наоборот рассвирепеть. Или глаза запылать ненавистью, проявиться когти или что-там еще у демонской натуры. Однако нет, все совсем наоборот. Глаза запылали невольным восхищением. Ух, какая! Такая и яйца оторвать может! — Если это единственное, зачем ты меня звал, — вдруг произносит Рицка с самой милой и прекрасной улыбкой, — тогда здесь мне больше делать нечего. Время потрачено впустую. Со спокойным, даже непринужденным выражением, Рицка уже собралась уходить, даже уже приподнялась. Однако демон ловит каждое ее движение, каждый жест. Смотрит, как поджались ее губы в легком еле заметном оскале, как прищурились ее глаза под прикрытыми веками и черными длинными ресницами. И впрямь, женщины в этом поколении стали сильнее, чем никчемные человеческие мужчины, которые еще более стали походить на червей. Садятся к ним на шею и еще при этом что-то вякают, как паразиты. Странный этот, современный мир. — Да подожди ты, — останавливает ее Сукуна, кривясь в усмешке. Плечи его начинают тихо подрагивать, а тихие, глубокие и едкие смешки слетают с губ. Рицка приподняла бровь, но села на место, выжидающе смотря на него. — На самом деле я действительно хотел с тобой серьезно поговорить. — Я вся во внимании, — усмехается Рицка, скрещивая на груди руки. Сукуна даже оживился, губы его растянулись в широкой ухмылке, глаза заблестели интересом, даже подался немного вперед. — Начну немного издалека, — довольно оскалился Сукуна. — Похоже, в этом мире больше ценится отсутствие запаха крови, и убивать никого не следует, — задумчиво произносит мужчина. — Этот век абсолютно разнится с предыдущими. Женщины берут на себя мужские обязанности, — с боку раздалось недовольное покашливание, заставившее закатить глаза, — ну почти. Однако стоит заметить, что в основном все перевернулось с ног на голову. Семьи больше не ценятся, рождение ребенка тем более стараются избегать. Понастроили кучу дымящейся дряни, гоняются за бумажками, за деньгами даже больше, чем в мое время. Однако ценится свобода человека, гуманность, независимость, права человека, борьба за мир и все прочее, — непроизвольно поморщился демон. — Вообще официально, — иронично выделил мужчина, — жизнь человека неприкосновенна и является важнейшим из всего существующего. — Верно, — одобрительно кивнула Рицка, — но ценится-то ценится, однако осталось все по-прежнему. Как были различные пустяковые конфликты, перерастающие в бессмысленные бойни, так они и остались. Даже при условии, что людское население достаточно сократилось. Мы все равно продолжаем травить, убивать и уничтожать друг друга за отличительные, выделяющиеся черты, делающего человека не похожим на остальных, продолжают травить за отличительное материальное положение или статус в обществе. Как были рабы, так они и остались, — ухмыльнулась Рицка. — Как были Императоры жизни, властители всего сущего и несущего, так они и остались. А социальное расслоение только увеличилось. — Я слышал, люди возвели стену, за которой идет война против… против этих… как их там… западных аякаши. Люди такие слабые. Неужели надеются на победу? — Наверное, именно поэтому теперь они стали задумываться над ценностью жизни больше, чем когда-либо. — Годжо глубоко вздохнул. — Мир содрогнулся из-за неизвестного смертельного вируса. Землю заполонили странные создания, убившие множество людей. Хотя, — усмехнулся мужчина, — забавно наблюдать, как СМИ орут одно, что все хорошо, как будто демократия и человек — высшая ценность, а власть — слуги народа, а в реале все совершенно иначе. — Появилось очень много оружия. Биологическое, атомное, — ухмыльнулась Рицка, оперевшись на локти. — Более того, возможно, многие опасные существа, и я не о проклятиях, которые создаются из человеческих эмоций, были искусственно созданы человеком. Ты же знаешь, мы это любим. А возможно, — невозмутимо продолжила Рицка, — это негативные эмоции людей, такие как страх, ненависть, презрение, желание спасти свою шкуру любой ценой. Призраки, обредшие форму, что вероятнее всего. За стеной находятся разрушенные дома и пустынные улицы, кишащие этими тварями. Этот мир более не добр к человеку как раньше. — Все это меня не касается, — так отстраненно, так сухо и скупо произносит Сукуна, буднично закидывая руки за голову. — До тех пор, пока не зайдут на мою территорию, конечно. — Об этом можно не беспокоиться, — также расслабленно говорит Годжо, делая глоток саке, — это сугубо между ними и людьми. — Ты так говоришь, «Мы», — хмыкнул Сукуна, не сводя с нее пристального взгляда. — Неужели ты приравниваешь себя к жалким человечкам? — снисходительно приподнял бровь мужчина. И искренне недоумевал, неужели она, Рицка действительно приравнивает себя к букашкам? Какой бы он ни был гордецом, но очевидное отрицать просто нельзя. То ли по скромности она себя недооценивает, то ли по глупости, однако Сукуне стало смешно вплоть до снисходительной усмеши. — Нет, — словно прочитала его мысли Рицка и ответила уж больно буднично. Неужели обманывает? — Не знаю. И вряд ли мне суждено это понять, — с тяжелым вздохом сказала она. — Хотя, — задумалась Рицка, — все может поменяться. Но не сейчас. — А что сейчас? — Сукуна слушал ее, ее чарующий голос, который так плавно, так красиво лился из ее уст, и не хотел прерывать ее речи. Какой чудный голос… Не тоненький и звонкий девичий, а низкий, даже немного грубоватый (для многих, кто недолюбливает сильных женщин). Рицка ухмыльнулась. — А сейчас мне просто скучно. Скучно? Ему не послышалось? Ей скучно? Сукуна желал, жаждал спросить, но… Но ему стоило лишь взглянуть в миг очерствевшие глаза. И он попусту усмехнулся, глотая вопрос вместе со слюной. — По-моему, природа просто возвращает свое, — как само собой разумеющееся продолжает Сукуна. — Этого и следовало ожидать. Многие аякаши возвращаются в свои законные места, с которых их выгнали люди, да и вдобавок осквернили их территорию своими ядовитыми химикатами. Но то, что происходит сейчас… — хищно и даже с наслаждением оскалился Сукуна. — Эта война жестокая. Иногда с ветрами доносится обильный запах крови. — Смотри, мир заполняется кровью и без тебя, — ехидничает Годжо с растянутыми в хитрой ухмылке губами. — Как я понял, Бишамон поэтому и взяла себе преемниц. Слишком много работы. — Но все же не об этом речь, — оскалился демон, да так, что мощные острые клыки вылезли из-за губ. — Люди сознательно уничтожают природу и… — сделал многозначительную паузу, рассматривая спокойное непринужденное девичье лицо. — Все, что из нее вытекает. — Да, ресурсы и, — начала Рицка. — Я не об этом, моя дорогая, — перебил ее демон, ликуя проблески стали в почерневших глазах. Но она поняла, к чему он ведет. — Я о магии. А потом, его глаза сверкнули красным пламенем, таким живым, насмешливым и лукавым. — Я говорю об Аватаре. И магии стихий. Природное проявление в человеке, делающее его ближе к сущности природы. Напоминание о том, что он — часть ее. И благословление на ее использование. А сейчас… — насмешливо протянул Сукуна, — что-то я не вижу магов, кроме тех, что в этом месте. — Да потому, что их здесь не имеют право трогать, — сквозь зубы процедила Рицка, по-змеиному склонив голову набок. Глаза — черные-черные, как выколотые, и от того такие жуткие, острые, сухие, пустые. — Их уничтожают. Прямо избавляются, но, чаще всего ставят опыты, чтобы искусственно привить любому человеку открытую способность. Но пыл резко смиряется, Рицка расслабляется, водит головой, слегка разминая шею. — Но у них ничего не получится, — спокойным тоном продолжает Рицка. — Ибо магия — это часть души, которую просто нельзя отделить или забрать. Заблокировать можно. Чтобы не отследили магический след. — Или запечатать, — ухмыльнулся Сукуна, плавно склонив голову. И продолжил таким же плавным баритоном: — А что случилось с последним Аватаром? — Не знаю, — просто пожала плечами Рицка. — Последним Аватаром была Корра. — Не-ет, моя дорогая, — протянул демон, тихо засмеявшись. — Я говорю о том, кто должен быть после нее. Рицка задумалась, слегка нахмурилась и даже плавно приподняла брови в безразличии. — Не было ни одного, — и усмехнулась. — Скорее всего, Раава не стала перевоплощаться, почуяв, что за ней открылась охота и ее просто расчленят. — Правда? — удивленно приподнял брови Сукуна, но после губы его изогнулись. — А мне казалось наоборот. Аватар если сейчас не здесь, то должен был появиться. Ибо сейчас мир нуждается в нем, как никогда. Кажется, — задумчиво протянул Сукуна, почесывая подбородок большим и указательным пальцами, — следующим Аватаром, после Корры, должен быть маг земли и родиться на соответствующей территории. — И должен быть мальчиком, — с улыбкой добавила Рицка. — Может он и был, но его убили в младенчестве, не будем говорить, кто именно, — злостно усмехнулась она. — Ой, власть там, все дела, да-да, — закатил глаза Сукуна, пренебрежительно помахивая рукой. — Просто бояться, что люди пойдут за Аватаром, и они потеряют трон. Но, кажется, — лукаво прищурился мужчина, — власть и без этого уйдет от них. — Грядет революция? — спросила Рицка, и рассмеялась низким голосом, да так, что брови подпрыгнули вверх. А затем задумалась, и добавила с приподнятыми уголками губ. — Хотя, все возможно. — Но, даже если учесть, что Аватара убили еще младенцем или в раннем возрасте, — вновь продолжил Сукуна, прищурившись, — если учесть, что всех младенцев, подходящих под описание: зеленые или карие, черные глаза, каштановые, черные или русые волосы, даже если учесть, что он выжил, он все равно был под контролем, когда началась эпидемия и он был под тщательным наблюдением, вернее, его кровь у западных аякаши. — Вампиров, — вставила свои пять копеек Рицка, потешаясь над демоном, не терпящим, когда его поправляют. — Без разницы, — пренебрежительно, очно не заметил, отмахнулся Сукуна. — все равно можно предположит, что он был под наблюдением. — Если его не убили — конечно, — улыбнулась Рицка, скрестив руки на груди. — Даже если его и убили, дальше должна появиться девочка, — все не унимался Сукуна, — маг огня. — То есть, — Рицка задумалась, придерживая подбородок большим и указательным пальцами, — она должна быть, скорее всего рыжей с голубыми глазами, либо шатенка с золотыми. И родиться на территории, которая издавна была территорией Королевства Огня еще до разделения мира на страны. — И что, — усмехнулся Годжо, закидывая руки за голову, и чуть ли не смеется, — нам теперь ее нужно искать? — Сомневаюсь, — весело хмыкнул Сукуна. — Полностью с тобой согласна, — улыбнулась Рицка. — Скорее всего, ее либо также убили, либо ее просто нет и не будет. По крайней мере пока. Тем более для перерождения прошло слишком мало времени. Хотя, — задумчиво протянула Рицка, — все может быть. — А может, — протянул Сукуна, — он просто заблокировал себя? Или, что более вероятно, его запечатали? Как демона, — и засмеялся тихим грудным смехом. — Все может быть, — повторила она и тяжело вздохнула, просто пожав плечами. Но вот то, что было дальше, можно сказать, выбило ее из колеи до зубного скрежета: — Раз уж у нас наш разговор зашел в подобное русло… — начал Сукуна под надменное фырчание Рицки. Конечно, совершенно случайно зашел именно не туда. И Сукуна совершенно не продумывал его вплоть до мельчайших подробностей. Но Рицка была к этому готова. По крайней мере настолько, насколько могла себя подготовить. — Люди состоят из лжи. У всех проявленных позитивных эмоций и действий есть обратная сторона. А вот такие эмоции как ненависть и враждебность таят в себе только правду. Признаться честно, Рицка напряглась, ибо просто не понимала, зачем Сукуна говорит ей то, что она уже знает? И главное, что хочет этим донести? Напряжение побежало по всему телу: от кончиков пальцев до головы. — Поскольку мы, проклятия, рождаемся из них, неважно, человеком ли ты был, или создался чистым проклятием, именно это делает нас самыми настоящими людьми. Многие твердят, что мерзкие имитации надо уничтожить, — весело хмыкнул демон, — но пока что уничтожают лишь их. Но что делать, если и человек может стать проклятием? Демоном, как я? — растянулся в кривой усмешке мужчина, пристально всматриваясь в девичьи глаза, натыкаясь на схожую заинтересованность. — Правильно, выполнить одно единственное важное условие, — показательно выставил указательный палец Сукуна, — устранить сильнейшего мага, сильнейшего человека, чтобы он не вмешивался. Убить, уничтожить, чтобы от него не осталось и горстки пепла. Или же запечатать. Бровь дернулась. Рицка еле справляется с тем, чтобы ее дыхание оставалось неизменно ровным. Глаза очерствились, лицо озверилось в оскале, а челюсти стиснуты чуть ли не до скрежета. Ногти больно впились в кожу даже сквозь перчатки. — Тебя запечатали, — задорно воскликнул Сукуна, расплывшись в ехидной усмешке. — Запечатали словно демона. Поэтому ты ослабла. Но назвать тебя простой человеческой букашкой даже я не могу. Энергетика сильная, но не такая, как была раньше. О-о, как же он смакует каждое свое слово! Он вывел ее из себя! Ее спокойное лицо осталось неизменным, вот только признак бешенства налицо. Бровь ее дернулась! Скулы заострились. Да, у железной леди стальная выдержка, которой можно только позавидовать. Но больше вывести ее на эмоции никому еще не удавалось. — И что же ты предлагаешь? — спокойно интересуется Рицка, хотя неосознанно плавно и по-змеиному ведет головой. Да, она в бешенстве, но ей стало чертовски интересно. — Я? Совершенно ничего, — протянул Сукуна. — Только предупреждение. — Вдруг его насмешливый лукавый тон испарился. Мужчина посерьезнел, а вечный хищный оскал стерся с губ. — Пока ты сама себя не освободишь, цепи с тебя так и не исчезнут даже после того, как снимут печать. — Я и так свободна, — фыркает Рицка. — и не от кого не зависима. Но, — она встает с места, когда глаз поймал, как зарделась заря, — спасибо за предупреждение. — Не думай, что мы с тобой договорили, — усмехнулся Сукуна. — Ты придешь ко мне совсем скоро. — Конечно, приду, — даже не пытаясь что-либо отрицать, Рицка усмехнулась, приподняв уголки губ. — К такому хорошему собеседнику грех не прийти. — Почту за честь, — весело засмеялся Сукуна, залпом осушивая рюмку саке. — Может, у тебя есть какие-то пожелания? — спросила Рицка, мило улыбнувшись, но вышло как всегда по-лисьи. — О, да! — Воскликнул Сукуна. Даже сел, подорвавшись. Глаза сразу расширились, заблестели как у ребенка. — Приведи ко мне женщину! Настоящую красотку с длинными волосами, чтобы на кулак смог намотать! Худую, длинноногую, с задницей, да с грудью побольше, — от переполнявшего возбуждения даже руками развел в стороны, показывая формы. — Хорошо, — удовлетворительно кивнула Рицка, улыбнувшись. Ну, ей Богу, как ребенок. — А у Юджи никто не хочет спросить? — усмехнулся Годжо. — Тело все-таки его. Сукуна закатил глаза и тихо зарычал под нос: «Вспомнил про мальца все-таки!». И Рицка не смогла сдержать смеха. Низкого, глубокого, почти до слез. — Не волнуйся, Сукуна, — ласково проговорила Рицка, потрепав демона по розовым волосам. — Будет тебе красавица. — Сутенерша, — как бы осуждающе протянул Гождо, но достаточно весело. Все же не удержалась от выполнения прихоти этого демона. — Ну-ка цыц! — шикнула Рицка, последний раз потрепав Сукуну по волосам. А тот чуть ли не мурчит от удовольствия. — Хочет мальчик девочку, пусть возьмет. — И добавила со смешком. — Все лучше, чем первая попавшаяся. — Слышал? — задорно загоготал Сукуна, схватив Рицку за руку, поцеловал ее тыльную сторону и приложил к своей щеке, потеревшись об нее, словно кот. — Только ты меня понимаешь, — соблазнительным шепотом протянул Мужчина, томно посматривая на Рицку, как бы все еще предлагая продолжить их общение «поближе». А Рицка даже рассмеялась вместо того, чтобы оттолкнуть. — Смотри, Годжо, до чего ты его довел! Уже не различает особь женского рода от красавицы. — Ну все, хватит, — Годжо берет ее за руку и буквально выцепляет ее из хватки демона, что гордо и властно вскинул голову, смотря своими яркими красными огнями в сияющие голубые сквозь повязку, ядовито шепчет с вызовом и веселым ехидным задором то ли от выпитого саке, то ли по природе своей сущности: — Сам не берешь и другим не даешь, Годжо? Но Годжо даже не обращает на это никакого внимания. Единственное его желание — увести Рицку отсюда куда подальше. В особенности от наглого демона, который открыто имеет виды на нее. И что больше всего его злит — Рицка и сама в курсе. Более того — подыгрывает ему! Но ничего, он с ней еще поговорит об этом. Собственник — да! Страшный собственник, похлеще демона. — Светает, — замечает Рицка, поглядывая на наручные часы с ухмылкой. — Вынуждена тебя покинуть, ибо очень много дел. — До скорой встречи, — мурлычет бархатным голосом Сукуна на прощание, не сводя с нее своих глаз, которые Рицка чувствует спиной. И когда эго Годжо успокаивается, когда жгучее чувство собственника засыпает, как сытый лев от того, что Рицка буквально находится в его руках, чувствует своей лапищей девичий изгиб, приобнимая ее за талию и не настойчиво, но торопливо уводя ее от Сукуны (одно радует, что Рицка и сама сейчас спешит в другое место), она вдруг замедляется, когда этот сукин сын Сукуна произносит лукаво, смакуя на своем языке последнюю фразу: — Аватар Рицка. Рицка останавливается, но не оборачивается. Медленно, даже безразлично поворачивает голову к плечу. Мышцы вмиг напряглись настолько, что Годжо был вынужден убрать руку от греха подальше. Ее глаза безразлично устремились в эту наглую ухмылку, бровь слегка приподнялась, так надменно и безучастно, но острым пронизывающим копьем. Подбородок величественно приподнят, а осанка — грациознее кошачьей. И тихая, скромная и доселе милая улыбка плавно растягивается в хищный оскал. Оскал на грани безумия. Началось.

***

— Ты звонила Николь? — Звонила. — И что? — Да ничего! — фыркнула Мито, устало плюхаясь на стул, запуская тонкие пальцы в волосы. — Не может быть такого, чтобы прям ничего, — сел рядом Наруми, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. — Единственное, что мы узнали, — добавила Шигурэ, заваривая чай, — что Рицке запрещен доступ в Ватикан. — Да ты что, — присвистнул Шики, кладя кусочек сахара в чай. — Николь сказала, что Рицка обращалась к ней, чтобы она достала кое-какие документы, — обреченно выдохнула Мито, укладывая голову на руки, почти растекаясь по столу. — Интересно почему, — не спросил, а лукаво протянул с лисьей улыбкой Урие, прищурившись. — Больше ничего? — серьезно спросил Рем, пристально смотря на Шигурэ, но та под острым нечеловеческим взглядом лишь помотала головой. — Может, — предположил Тома, разминая окаменевшие плечи Мито, под ее мучительный стон, — она искала что-то про Гримуар? — Не, херня, — потянулся Мейдж, закинув ноги на стол, — нет там ничего доступного. Оно, скорее всего, в одной из закрытых секций. — Ее недолюбливает церковь, — сказал Шин, делая глоток ароматного чая, — это и понятно. — Да нас всех она недолюбливает, — вскинула руками Саюри, — у нас у всех контракты с демонами, между прочим, — вскинула девушка брови. — Да нет, — сказала Рокси, — тут дело немного в другом. Но не успела она продолжить, как все внимание было привлечено к двери. Демоны напряглись, встав с мест и почти насильно усаживая девушек за стол, а сами встали за ними. Как говорится, картина маслом, господа! Однако, шутки в сторону. — Добрый день, — на пороге стоит мужчина с натянутой улыбкой, но Мейджу он сразу не понравился. Более того, он был вынужден впустить его и закрыть за ним дверь после фразы: — Вы позволите? — Кто вы? — все же одергивает его Мито, жестким тоном. — О, прошу вас, госпожа Джуджо, — учтиво поклонился мужчина, — совсем неважно кто я. Важно, что я знаю Рицку и просто не могу оставлять вас в неведенье. Незнакомый мужчина, блондин, с растрепанным ежиком в модной прическе прошел и с улыбкой поблагодарил за предоставленную Саюри возможность присесть. Поправляя черный плащ он также не отказался от чашки чая. Вежливый, с милой улыбкой, но не понравился он не только демону. Один его вид настораживал и питал отвращение, хотя был довольно симпатичным. Что сказать, бывают такие люди. — Так что вам нужно? — приподнял бровь Наруми. — Макото Наруми, я понимаю ваше беспокойство, но готов вас уверить, что я абсолютно безопасен, — развел незнакомец руками, как бы показывая свое дружелюбие. Но Наруми так просто не разубедить. С другой стороны, судя по его осведомленности, как он себя ведет, знает их фамилии и, что более важно, знает, где найти этот дом, он точно отдает себе отчет, куда и к кому пришел. — Можете назвать цель вашего визита? — строго, но в своей спокойной манере задала вопрос Шигурэ. — Разумеется, — улыбнулся незнакомец, но, кажется, совершенно не торопится. Наоборот делает глоток чая, смакуя изысканный вкус дорогого напитка, который вчера принес Рем. — На самом деле я восхищаюсь вами! — восклинул мужчина. — Вы — великие люди! А дальше с каждым новым словом отвращение нарастало. Лицемерие яро ощущалось во рту как кислый лимон. Даже Шики поморщился. Столько пустых и ненужных подслизистых фраз, от которых мутит и откровенно несет, как из помойки. — И все же конкретнее, — оборвал его на середине Рем. — Зачем вы здесь. — Ах, как ни прискорбно, — наигранно тяжело вздохнул мужчина, — я здесь, чтобы предупредить вас. Ибо просто не могу допустить, чтобы вас убили из-за вашей неосведомленности, причем весьма глупо и бездарно, — скривился в усмешке незнакомец. — Тогда говорите и побыстрее, пожалуйста, — на взводе оказалась даже Саюри. Этот божий одуванчик, который уж только и мечтает, как бы он ушел отсюда. — Да-да, конечно, — опять тяжелый вздох мученика, на долю которого выпала тяжелая ноша — сказать и донести до них горькую правду. — К сожалению, тянуть больше никак нельзя, так что я приступлю. — Но тут глаза этого неприятного мужчины блеснули чем-то настораживающим. Да так яро, что реакция не заставила себя долго ждать. Краем глаза Мито заметила, как опасно вытянулся в нитку зрачок Рема, опять поползло это странное и неприятно до мурашек чувство напускного ужаса. Но когда они начали уже откровенно искрить изумрудным холодом и льдом, Рем весьма благоразумно поспешил их прикрыть. — Дело в том, — продолжил незнакомец, — что Хакуя Рицка не та, за кого себя выдает. Мне очень жаль, что она смогла вас обмануть и завоевать ваше доверие. Она — ужасное чудовище, место которому в адском котле. Лживая, жестокая, не испытывающая ничего кроме адской ведьмовской ненависти аморальная сволочь… Она может убить вас даже не моргнув. Как чихнуть, если вы сделаете что-то против ее слова. Или если вы просто надоедите ей. Жгучее молчание, острые колкие взгляды и хмурые каменные лица никак не останавливали наглеца, что заявился к ним. Даже наоборот раззадоривали. — Хакуя — наш командир, — было начал уже Тома от вопиющей наглости, стиснув челюсти до скрипа, но его бестактно перебил незнакомец: — Я всего лишь могу вас предупредить, чтобы вы были с ней осторожны. У этой, простите, - показательно приложил руку к груди и поклонился, - язык даже не поворачивается назвать ее женщиной, руки по локоть в крови. Ради своей выгоды ей ничего не стоит даже убить ребенка! Так что мой вам совет, — мужчина наигранно сделал театральную паузу, как бы для пущего эффекта и впечатления, — избавьтесь от Хакуи раньше, чем она воткнет вам нож в спину. Но лучше… Входная дверь с грохотом распахивается, чуть ли не раскалывается на щепки, слетев с петель. Симпатичное лицо мужчины сразу же искажается диким оскалом, когда Рицка со спокойным выражением лица и милой улыбкой вышибает ногой дверь, спокойно становится ровно, проходя к себе домой, пренебрежительно откидывает сумку куда-то в угол, неотрывно смотря прямо в глаза мужчине. Затем спокойным ровным, величественно гордым шагом проходит в комнату, небрежно плюхается на стул прямо за другой конец стола напротив незваного и неприятного гостя, у которого чуть ли ни пена изо рта пошла от бешенства, закидывает ноги на стол и спокойно складывает руки на груди, немного склонив голову. И произносит так плавно, да с такой сладкой улыбкой, что ком застревает в горле: — Как мило было с твоей стороны навестить меня, Итачи.