Выиграть у смерти

Далекий звон стекла будит меня и я, вздрагивая от испуга, резко сажусь на кровати. Громкий мат, раздавшийся вслед за звоном дает предположить, что только что разбилось что-то ОЧЕНЬ ценное. Я знаю что это и знаю, что означает этот звук. Папа разбил бутылку и очень-очень злится, а значит, скоро он придет сюда. Я спрыгиваю на пол и быстро семеню своими маленькими ножками к шкафу. Открыв дверцу, я, пыхтя от усилий, забираюсь по полкам на самый верх и втискиваю своё маленькое тельце в одно из отделений. Высунув ручку я тяну дверцу на себя и шкаф закрывается. Я лежу очень тихо и стараюсь дышать ртом. В шкафу сильно пахнет пылью и нафталином, в спину мне колет старая капроновая шляпка, но я не шевелюсь. Он рядом. Я слышу его шаги. Они все ближе и ближе… Я вздрагиваю и просыпаюсь уже по-настоящему. Жуткий морок моего детства, просто память. Он никогда не вернется и всё в прошлом. В настоящем у меня другой преследователь и он хуже во сто крат. Над островом ночь, ощутимо похолодало. Незатейливая мелодия ночных джунглей, насекомые выводят звонкие трели. Мягкий шорох океанской волны, набегающей на пляж… Я собралась уснуть было снова, но тут различила те же тихие шаги, только теперь – наяву. Мысли панически заметались. Это Ваас или кто-то другой? Может, какой-нибудь абориген приплыл на ночную рыбалку? Из моей ямки этого не видно, шаги слышатся от самой кромки воды, а значит надо поднять голову и посмотреть. Но тогда я рискую адски спалиться, если это все-таки преследователь. Замерев, я напряженно вслушивалась в звуки. Шаги были медленными, неизвестный отчетливо подволакивал ноги. Это Ваас? Устал, бедняжечка, искать мне в лесу? Тут неизвестный изящно выругался себе под нос и я, с замиранием сердца, услышала голос, ставший мне почти родным. Можно сказать, я узнала бы его из тысячи. Разумеется, это был чертов пират. «А ты уже губу раскатала: абориген, рыбак. Просто Ваасик решил повторить твой маршрут и обогнуть остров с целью выяснить его размеры. Не ты одна тут такая умная». Я напряженно вслушивалась в шаги, но, похоже, меня не заметили. Продолжая материться, Ваас пошел дальше, по побережью. Прождав полчаса для верности я принялась осторожно выкапываться, про себя восхваляя свою мистическую способность спать, не шевелясь и просыпаться, не издавая звуков. Хотя, по здравому размушлению, нет тут ничего удивительного. Когда-то, в своих почти ежедневных попытках спрятаться от пьяного отца я преуспела на пять с плюсом. Однажды я уснула под креслом, в дальнем углу и как-то громко вскрикнула во сне. Отец нашел меня, выволок за ногу и устроил грандиозную порку за то, что я «позволяю себе звучать в этом доме». Старый мудак вообще был любителем наказывать меня просто так, ради своего извращенного удовольствия. Поэтому, когда брат забрал меня к себе, я уже умела быть неслышной, невидимой и необнаружимой ни при каких обстоятельствах. «Вот и пригодилась та наука» – усмехнулась я про себя. Не жизнь, а одна большая иллюстрация к поговорке «Всё, что ни делается – к лучшему», хоть рассказ о себе пиши, да в церковном журнале печатай. Аккуратно выбравшись из ямы, я осмотрелась и …. Натурально офонарела. Потому что то, что открылось моим глазам, могло случится только в дурацком фильме. В жизни так не бывает. Вот не бывает и всё! Но факт оставался фактом. На меске, метрах в двадцати от меня, валялся Ваас и не подавал признаков жизни. «Мне отчаянно везет» - подумала я. Вытащив нож (вдруг притворяется, сссука?), я осторожно приблизилась к пирату. Выглядел мужик еще хуже, чем я. Осунувшийся, посиневший, Ваас трясся мелкой дрожью и, судя по всему, находился в глубоком сне-обмороке. Это был шанс и я не могла его упустить. Отвязав веревку с пояса, я быстренько спеленала бандита. У меня было в запасе несколько часов, прежде чем он очнется и я не собиралась от них отказываться. Перво-наперво я углубилась в лес и добрела до давешней речушки. Умывшись и утолив жажду, я вернулась на берег и набрала на ближайшей скале целую горсть ракушек. «Не фуа-гра, конечно, но сойдет» - оптимистично думала я, вскрывая моллюсков ножом. Утолив первый голод, я снова вернулась к деревьям. Мне требовалось срезать несколько штук гибких и тонких стволов. Пришлось здорово потрудиться и попотеть. Молодые дендроиды не хотели сдаваться без боя, так что несколько часов подряд я качалась на деревьях, как мартышка, пытаясь переломить их своим весом. Будь у меня топор, дело бы шло намного быстрее, но чего не было, того не было. Наконец, наломав достаточно дров, я притащила бревнышки на пляж. Ваас раскатисто храпел там же, где я его и оставила. Его щеки ощутимо порозовели, видимо, здоровый сон шел на пользу растущему организму. Но надо было спешить. На горизонте уже светало, и у меня оставалось мало времени. Найдя увесистый камень, я вбила каждое деревце на полтора-два метра в песок вокруг пленника так, чтобы получился круг. Парочку самых тонких я согнула дугой вокруг вбитых шестов и подвязала травой. Получилась импровизированная клетка, эдакий загончик для особо опасного скота. Особой прочностью она не отличалась, но вот связанного Вааса на месте удержала бы. А то с него сталось бы со связанными руками-ногами укатиться в джунгли, чисто из чувства противоречия. Загончик позволял мне, по крайней мере, ограничить суициидальные побеги пленника на первое время. А потом я планировала отстроить Ваасу нормальную просторную клетку, чтобы, когда он прочухается и его начнет отпускать наркотическая зависимость, не решил меня убить. Устав от трудов праведных, я набрала еще ракушек и плюхнулась на песок рядом с пленником. Меланхолично вскрывая моллюсков, я ждала, когда же пленник проснется и я услышу о себе много нового, дивного, чарующего…