Хрустальный Человек

Глава 1 О да, я отлично помню этот день. Андерсон тогда отправил всех в увольнительные, а я всё никак не мог покинуть зону стыковки, никак не мог попрощаться с кораблём, на котором мы провели столько упоительных часов. Я помнил каждое неудобное место в кресле пилота, каждую ямочку, каждое пятно, небрежно затёртое тряпкой. И после этой детки - пусть и немного неуклюжей, пусть и не внушительной как "Шанхай" - нас дружно перебрасывают на какую-то турианскую поделку. Я не против турианцев, хоть они в большинстве своём те ещё задницы, но чёрт, я уже успел привыкнуть к нашей девочке. Она была не шибко послушной, а подчас казалось, что движок готов сойти с ума, но в этой непокорности была своя прелесть. Я вздрогнул, когда чья-то ладонь осторожно легла мне на плечо. Так бережно мог касаться только человек, который служил со мной все эти месяцы. Который знал, как легко мне причинить боль. - Ты не собираешься присоединиться к нашим в "Сверхновой?"... Я даже пообещаю приглядывать за тобой, если боишься, что в толпе тебе сломают пару костей. - Я не одна из твоих биотических сестричек, лейтенант Кайдан Аленко, - сморщившись, поддразнил я собеседника. - Ну-ну, - хмыкнул он. - Всё равно кто-то должен сопроводить тебя до нового места. А я как раз свободен. - Чёрт, ты как будто подкатываешь ко мне, - буркнул я и, опершись на костыли, кинул последний взгляд в сторону корабля, служившего нам домом. - И как я обходился без тебя раньше? Дьявол, не удивлюсь, если ты стоял в палате, где меня рожала мама. Лейтенант скривился, что меня вполне удовлетворило. Тоже мне, мамочка. Впрочем, я мог понять, почему он так рвётся пойти со мной. Кайдан Аленко - не человек толпы. Хотя мне часто казалось, что он сильно преувеличивает своё горе, слишком уж театрально намекает окружающим о своих мигренях. - Ладно, блин сметанный, погнали, - я медленно двинулся к лифтам, Кайдан, как-то нервно озираясь, зашагал рядом. Я был всего лишь поводом для него, чтобы улизнуть с общей пьянки. Действительно, не ворвёшься же в клуб и не заорёшь на всех "Я - биотический бог, бойтесь меня!". А тут - уважительная причина, инвалида сопроводить, ёлки. - Твоё настроение улучшится, когда ты увидишь наш новый фрегат, - заверил меня лейтенант, нажимая на кнопку лифта. - И нашего старпома, она - прекрасна. - Кто прекрасен, старпом или фрегат? - не понял я. - Фрегат, - буркнул Кайдан и отвернулся. Ну и ну. Вот он сам и подкинул мне новый источник для шуток. Теперь каждая крыса на новом фрегате будет знать, что лейтенант Аленко втюрился в мужика и получил новое назначение через постель. Хотя... нет, про постель шутить не буду. Одно дело - шуточные слухи, другое - издевательства. Издевательства я не любил никогда. Мысли завели меня в воспоминания о лётной школе, поэтому настроение сразу испортилось. Хотя оно и так давно было ниже плинтуса, но теперь прошибло пол и образовало маленькую чёрную дыру в сознании. Я вообще ненавидел часто менять корабли. Понятное дело, что моего мнения никто не спрашивает - напротив, я должен гордиться тем, что мне доверяют только лучшее. Но я был бы рад простому маленькому корыту, и чтоб меня все оставили в покое. К кораблям быстро привыкаешь, начинаешь давать им имена и прозвища, относиться как к людям. Многие вообще говорят, что я отношусь к окружающим меня людям как к кораблям. Это неправда. К кораблям я отношусь лучше. *** - Ладно, признаю, вкус у тебя хороший. Это всё, что я смог выдавить из себя, когда увидел её. Фрегат SSV Нормандия, регистр "невидимый разведчик", два рога с ускорителями массы, отличная обтекаемая форма корпуса, безупречные блестящие щитки шашечного типа - и, чёрт, она огромна. Сначала я не поверил в то, что это вообще фрегат - с такими размерами прямая дорога в крейсеры. Впрочем, я не видел её внутри. Пока ещё не видел. - Ну что, я был прав? - тихо злорадствовал рядом Аленко, наслаждаясь моей реакцией. - Я пока не увидел, насколько далеко там от рубки до туалетов, так что спроси меня о том же через пару часов, - отмахнулся я, всё так же не отрывая взгляда от Нормандии. Я знал, что необходимо дождаться старшего офицера, чтобы подняться на борт, но мне не терпелось, потому я заковылял к стыковочному шлюзу так быстро, как мог. Кайдан даже не стал меня отговаривать. Он прекрасно знал, на что идёт, когда притащил меня сюда. Он знал, что я неудержимый, если речь идёт о корабле. Процесс обеззараживания тянулся мучительно долго. Я снова начал раздражаться, о чём красноречиво пытался намекнуть лейтенанту, рассерженно стреляя взглядом в его сторону. - Это как-то можно отключить? - наконец, не выдержал я, когда женский ВИ-голос Нормандии в двадцать пятый раз повторил "Ждите, идёт процесс деконтаминации". Кайдан неопределённо пожал плечами. - Я убью эту процедуру, когда найду, как это сделать, - заключил я, разговаривая с самим собой, когда наконец двери в мой персональный рай распахнулись. *** Кресло было неплохим. Жестковатым, не рассчитанным на людей моего типа, расстояние до подголовника было слишком большим, но я смирился в ту же секунду, как погрузился в процесс освоения панелей управления Нормандией. Больше меня напрягала новость, что парадом будет рулить турианец. Я не ксенофоб, но первый пробный полёт в сопровождении турианца-СПЕКТРа - это уже просто через край. Радовало, что большая часть экипажа состояла из людей, с которыми я успел пообщаться или о которых много читал. Штурман Прессли, например, сразу дал понять, что мы сработаемся. Невзирая на святые седины, он был полон энергии, она разве что не лилась у него изо всех мест. Главный инженер Грег Адамс к нам часто поднимался - насколько я понял, они друзья с Прессли, а это не могло не радовать лично меня. Хоть я и привык делать всё в одиночку, но когда команда постоянно гавкается, это просто выводит из себя. Я был свидетелем таких ссор - хуже всего, если они начинаются во время проведения манёвра. Впрочем, под командованием Андерсона я мог быть относительно спокоен: кэп одним своим видом мог заставить заткнуться кого угодно. Но он ощутимо прогибался под этого Найлуса. Я искренне надеялся, что после пробного полёта не увижу ни одной турианской задницы на Нормандии. Помимо Найлуса меня беспокоил наш старпом. Я ничего не мог сказать о её профессиональных данных, не имею дурной привычки копаться в чужих досье - и я рад, что главным пилотам не нужно этого делать, но она постоянно мозолила глаза. Помню, как Андерсон дал готовность номер один, а Кайдан занял второе кресло в рубке, готовясь к процедуре перехода через ретранслятор в Утопию. - Я надеюсь, нашего старпома зовут не Джон? - совершенно искренне поинтересовался я, питая неосознанную ненависть к этому имени. - Нет, - удивленно вздёрнув брови, покосился на меня Аленко. - Шепард. Джейн Шепард. - Я правильно тебя понял, нашего старпома зовут Пастушка? - я хмыкнул, не рассчитывая на то, что мою игру слов поймут. Лейтенант лишь укоризненно посмотрел на меня, когда в рубке появилась она. И всё. С тех пор она постоянно здесь торчала. Уходила, но снова возвращалась, чтобы снова уйти и снова вернуться. Я и так нервничал перед первым полётом на Нормандии, а "фактор Шепард" еще больше пошатнул мое психическое равновесие. - Подходим к ретранслятору. Начинаю процедуру перехода через ретранслятор, - бросил я заученные и сказанные сотни раз фразы. - Направляю запрос на массу судна ретранслятору. - Ответные данные получены, - будничным тоном отозвался Кайдан. - Начинайте обратный отсчёт. - Обратный отсчёт... - затянул я и тут же поперхнулся, когда рядом со мной из ниоткуда возникла старпом. Изогнув бровь, она бросила весьма раздражённый взгляд на меня, чем окончательно вывела из равновесия. Впрочем, благодаря сотням налётанных часов и кепке, которую можно привычным жестом натянуть на глаза, я мог работать на автомате. От ощутимого толчка, которым сопровождался каждый переход через ретранслятор, меня чуть вдавило в кресло и я поморщился. Остальные члены экипажа, я был в этом убеждён, не обращали внимания на подобное, но у меня всегда были проблемы с дыханием из-за плохо развитых лёгких. Каждый раз при проходе через ретранслятор я ощущал, как начинаю задыхаться - в первый раз это меня чертовски напугало, еще в лётной школе. После пробного полёта я выкатился из кабины симулятора побелевший, как привидение и вспотевший, как тысяча чертей в Аду. Инструктор не обошёл это вниманием и с тех пор постоянно доставал меня этим, заявляя, что из-за моей кислой рожи вся академия экономит на поставках соли. Со временем я приучил себя никак внешне не показывать того, что ощущаю при малейших нагрузках. Вот и сейчас я продолжал по инерции отгавкиваться от Андерсона и поднявшегося к нам турианца, пытаясь отогнать неистовое головокружение. - Дрейф в пределах тысячи пятьсот, - сказал я по привычке, слишком поздно спохватившись, что данные показывают совсем другое: дрейф составлял аж две тысячи километров, что в принципе для космоса не так уж страшно, но всё же меня пробрал холодок. Кайдан покосился на меня, явно заметив расхождение данных с тем, что я сказанул, но промолчал. Турианец любовался на виды за окном, поэтому одобрительно возвестил, что это хороший дрейф и отбыл восвояси. - Я уже ненавижу этого парня, - миролюбиво бросил я Кайдану. Я не испытывал ненависти к турианцу, как и к любому на этом корабле. Но - эй, давайте я проясню одну деталь. Я привык работать один. И это вовсе не блажь, как можно было подумать. И как, наверняка, думает старпом Шепард обо мне. Андерсон уважал эту мою черту характера, он знал досье, но лучшее, что было в этом мужике - он мог соединить "а" и "б" и выяснить глубинные причины чьего-то поведения. Наверное, поэтому он лучший. И поэтому его любит команда, которая готова пойти за ним в Ад, вне зависимости от обстоятельств. Капитан знал, что за моим прошлым стоит нечто большее, чем ножки-стекляшки и детство на станции Арктур, фактически - постоянное пребывание в условиях искусственной гравитации. В конце-концов, многие из нас выросли на таких станциях, Кайдану повезло намного меньше, чем мне. Я знал, что лейтенант не любит об этом распространяться, но я также знал, что случилось на Нулевом Скачке, где обучали биотиков. Возможно, поэтому мы с ним стали друзьями. Его считали монстром - что ж, справедливо, он биотик. Меня тоже считали монстром - за то, что в детстве моя голова напоминала шар для боулинга, руки усеивали крошечные следы от бесконечных инъекций, а склеры глаз были голубыми, как кожа молодых азари. Вот ведь что забавно: Кайдана все сторонились, потому что он слишком сильный и в гневе может проломить человеком стену с силой в полторы тысячи ньютонов, а меня все сторонились, потому что я даже вес собственного тела на ногах удержать не могу. Но даже присутствие одного человека, пусть он и является мне другом, уже напрягало. Наверное, меня бы назвали социопатом, если бы моя работа не подразумевала работу в одиночестве. Я построил себе красивый домик из сарказма, а что там внутри - волновать должно только меня. Это странно, потому что в детстве я был "паладином". Бросался на всех, кто в моих глазах олицетворял несправедливость. Всегда открыто говорил всё, что думаю. Не огребал за это разве что потому, что никому не хотелось сидеть за один удар по носу в колонии для малолетних - такой удар меня бы на месте убил. Но я всегда, чёрт подери, стремился делать свою работу хорошо. И меня бесили люди, которые от неё увиливали. Потому что здоровым людям даны огромные возможности, они могут быть лучшими из лучших, но просирают всё непонятно зачем. Это всегда меня удивляло. Именно поэтому, когда я увидел, что происходит на Иден Прайме, то незамедлительно сообщил об этом капитану. Я не оборачивался, чтобы посмотреть, как Найлус, Кайдан, Дженкинс и старпом готовятся к десантированию. Все мои мысли были заняты сводкой, а предварительная сводка говорила о том, что в месте катастрофы, где приземлился огромный отвратительный корабль неизвестной сигнатуры, очень много детей.